Первичный крик 147

бенными в моей душе болью, страхом и одиночеством. Теперь

я понимаю, что судорожные вздохи — это попытка удержать

чувство внутри, когда оно рвется наружу. То же самое случи-

лось и после приема кислоты. Я плачу. Плачу и плачу. Мне ка-

жется, что это никогда не кончится. Я чувствую боль в моей

стиснутой словно обручем голове. Мне хочется, чтобы меня

вырвало, хочется извергнуть боль. Я вся охвачена страхом и

чувством одиночества.

Я поняла, что означали эти два последних кислотных путе-

шествия, я поняла, почему раньше спокойно переносила оди-

ночество — только потому, что могла хорошо прятать мои чув-

ства. Я притворялась, что у меня все хорошо (как я делала это в

детстве), потому что не могла перенести чувство беспомощно-

сти и одиночества. Даже теперь, после сеанса, я притворяюсь,

что ничего не чувствую, потому что не могу перенести погано-

го настроения и одиночества. Я все еще хороню свои чувства, и

даю им волю только во время сеансов.

Вторник

Сегодня я пришла на сеанс с сильным неприятным чувством

в животе. Оно разрядилось громким криком, но этот крик был

бессловесным. Наконец, я поняла, что мне страшно, потому что

я одна: со мной не было ни мамы, ни папы. Я не могла вынести

этого одиночества; ведь я была такой маленькой. Я видела, ка-

кой была мама, когда вернулась из санатория (мне было тогда

четыре года) и я вижу, какой она стала сейчас — притворяю-

щейся веселой, беззаботной — маской. Потом я поняла, поче-

му чувствую такое отвращение, когда она показывает мне свое

тело во всем его уродстве, это потому, что я такая же как она,

вся закрытая — с маской, надетой на мои страхи и мои чувства.

Вот почему я вижу ее боль глазами ребенка, несмотря на то, что

тогда я не могла выносить этого зрелища. У меня толстые ноги,

оттого, что я загнала так глубоко свои истинные чувства, как и

она. У меня большая грудь, потому что я только притворяюсь

взрослой. Я чувствую теперь одно сплошное напряжение, я чув-

ствую его во всем теле и хочу от него избавиться. Я погружаюсь

в мое напряжение и чувствую, что оно-то и есть боль. Все мое