До 130 побед

Отчаянное оборонительное сражение за Карпаты началось 8 сентября 1944 года. Генерал-полковник Хейнрици принял командование над 1 — й танковой армией и 1 — й венгерской армией, вошедших в состав группы армий «Хейнрици». Наша 68-я пехотная дивизия принимала участие в боях к югу от Санок-Кросно. Наши мужественные пехотинцы уничтожили здесь немало русских танков. 68-я дивизия даже удостоилась упоминания в сводке Вермахта от 16 сентября 1944 года.

Русские намеревались прорвать позиции армии Хейнрици на северном фланге в Бескидских горах и взять курс на юг, чтобы атаковать группу армий «Юг», располагавшуюся на равнинах Венгрии. Красная армия развернула мощное наступление по всему Восточному фронту.

16 октября 1944 года наши позиции лесным пожаром облетел ужасный слух — русские вошли в Восточную Пруссию! Оказывается, они ступили на немецкую землю южнее Гумбиннена. Нам это казалось абсурдным, просто невероятным. Все имеющиеся военные силы были брошены для отпора большевикам. На земле Восточной Пруссии Красная армия вела бои с особой, варварской жестокостью. Никто не мог чувствовать себя в безопасности в этом краю — ни военный, ни гражданский. Русские офицеры всячески науськивали рядовых против немцев. Генерал Иван Черняховский приказал своим подчиненным: «Никакой жалости к врагу, превратим фашистскую землю в пустыню!».

Деревня Неммерсдорф в Восточной Пруссии была отбита у противника и снова занята нашими войсками. В ней были обнаружены мертвые тела немецких мужчин, женщин и детей. Все они пали жертвами русских солдат. Женщин распинали на дверях амбаров и подвергали групповым изнасилованиям. Мужчин, женщин и даже грудных детей забивали до смерти, расстреливали и топили. Не пощадили даже французских батраков, отправленных в Германию на принудительные работы. Жители восточной части Германии пережили настоящий ад, они были совершенно беззащитны перед ордами озверелых русских солдат. Это не были зверства отдельных садистов или небольших групп таковых. Подобное творили в массовом порядке все красноармейцы, имевшие ясные указания от своих командиров и комиссаров. Штабы частей Красной армии получили еще до вступления на немецкую землю распоряжения, которые можно было истолковать как разрешение безнаказанно грабить и убивать. 5 января 1945 года маршал Жуков отдал приказ частям 1-го Белорусского фронта: «Пришло время посчитаться с немецкими фашистами. Мы испытываем к ним жгучую ненависть… на этот раз мы навсегда уничтожим фашистскую гадину».

Писатель Илья Эренбург, долгие годы проповедовавший ненависть к врагу, побуждал советских солдат считать немцев дикими животным и призывал безжалостно уничтожать их. Война вступила в свою последнюю фазу. Теперь каждый из нас знал, на какие зверства способна Красная армия и прекрасно понимал, за что воюет. Наш долг теперь состоял в защите наших семей и наших восточных областей от советских войск.

После отпуска я вернулся во 2-й батальон 196-го пехотного полка. Многих знакомых солдат я уже не увидел. Наши роты участвовали в боях под Кружло-вой. Русские прорвали нашу главную линию фронта и окружили нас. После этого они начали сжимать кольцо. Мы заняли новую двухкилометровую линию обороны к северо-северо-востоку от Кружловой. 25 октября 1944 года я застрелил двух русских офицеров с расстояния в 150 метров. (54-й), (55-й) Во время наступления на командный пункт нашего батальона обер-фельдфебель Кестлер из 8-й роты указал мне на вражескую огневую точку. Из нее русские били по нашим солдатам из тяжелого пулемета. Я убил двух солдат этого пулеметного расчета. (56-й), (57-й) Русский офицер приказал двум другим солдатам занять места их погибших товарищей. Я застрелил обоих с расстояния в 80 метров. (58-й), (59-й) Кроме них я убил и офицера, который пытался спрятаться в укрытии. (60-й) Во время контратаки я заметил русского офицера, который бросил своих подчиненных и бежал. Я застрелил его. (61-й) Мои товарищи отбили наш командный пункт. Русские решили отступить. При этом я застрелил еще двух вражеских солдат. (62-й), (63-й) Наши раненые солдаты, которых нам пришлось оставить, когда противник ворвался в наши траншеи, были мертвы. Их добили русские выстрелами из стрелкового оружия.

27 октября 1944 года, находясь в двух километрах к северу — северо-востоку от Кружловой, перед позициями на участке 5-й роты 196-го полка под сильным огнем вражеской пехоты и артиллерии, я увидел несколько русских солдат, бросившихся в наши окопы. Их подгонял офицер с пистолетом в руках. Сначала я убил офицера, а затем, с сорока метров, солдата, бежавшего в мою сторону от пулеметного гнезда. (64-й), (65-й)

К нам наконец прибыло пополнение. В нашем батальоне появился второй снайпер. Наступила осень, пришли холода. Часто шел дождь и снег, и мы нередко промокали до нитки. Мы сильно мерзли, потому что до сих пор не получили зимнего обмундирования. Целую неделю мы шли походным маршем без какой-либо еды и ночевали на голой земле, в окопах. Мы получали подкрепление, контратаковали противника, отбрасывали его назад. При этом мы несли немалые потери, однако продолжали успешно держать линию обороны.

Новый снайпер получил приказ начать охоту за вражескими снайперами. Он занял позицию. Его первая пуля пролетела мимо цели, став последней — его убил русский снайпер выстрелом в голову. Смерть моего коллеги послужила и мне хорошим уроком: от моей точности зависит не только моя жизнь, но и жизни моих товарищей из нашей роты. Снайперы помогали остальным пехотинцам на передовых участках линии фронта, защищая своих солдат от вражеских снайперов. По этой причине враг их сильно боялся и ненавидел. Второй снайпер, прибывший на смену убитому, вскоре получил ранение и был отправлен в тыл. Я снова остался единственным снайпером в нашем батальоне.

29 октября 1944 года, в том же месте, где я подстрелил две мои предыдущие жертвы, после непродолжительного наблюдения за местностью я застрелил русского пулеметчика. Он держал под сильным прицельным огнем пулеметное гнездо 5-й роты нашего 196-го полка. (66-й) Прячась за деревом во время артиллерийского обстрела, я вывел из строя трех русских солдат с расстояния в 40 метров. Они выскочили из укрытия, чтобы открыть огонь из стрелкового оружия по нашим позициям. (67-й), (68-й), (69-й) Фельдфебель Дурава из 6-й роты указал мне на хорошо замаскировавшихся русских солдат, которые обстреливали наши позиции. Я вскоре заметил их местонахождение и убил двух человек. (70-й), (71-й) После этого фельдфебель Дурава проводил меня до расположения 6-й роты и показал те места, откуда противник часто вел огонь по нашим солдатам, вызывая у нас большие потери. Здесь я обнаружил трех отлично замаскировавшихся большевиков — снайпера, офицера и артиллерийского наблюдателя. Было похоже на то, что они направляли огонь своих артиллерийских орудий и минометов. Первым я убил снайпера. (72-й) Офицер попытался подбежать к нему, но получил пулю. (73-й) Следующей моей жертвой стал наблюдатель, застреленный мной с расстояния в 40 метров. (74-й) Свидетелями были фельдфебель Дурава, обер-ефрейтор Вагнер, ефрейторы Битта, Лаш и Кнепперт. 29 октября 1944 года мой батальонный командир, майор Герберт Хоффман, наградил меня Германским крестом с Золотым венком.

30 октября 1944 года в двух километрах к северу — северо-востоку от Кружловой русские войска сомкнулись возле передовой, намереваясь начать наступление. Перед нашими позициями разместили группу быстрого реагирования, в состав которой вошел и я. Мы попали под прицельный огонь противника. Мне удалось проползти на 50 метров вперед, а затем подстрелить двух русских передовых наблюдателей с расстояния в 20 метров. (75-й), (76-й)

Было сыро и холодно. Казалось, будто дождь льет, не переставая, вот уже целую вечность. Нам приходилось пригоршнями вычерпывать воду из окопов. В сапогах постоянно хлюпала вода. У нас не было возможности снять мокрую одежду и высушить ее. Многие из моих товарищей были больны. В отдельных местах на наших позициях на дистанции в сто метров располагался только один человек. Ночью было трудно понять, жив или нет твой сосед справа или слева.

Я вычерпывал воду из своего окопа, чтобы она опустилась ниже уровня доски, на которой я стоял. Я заметил, что мой товарищ Хорст немного приподнялся над бруствером. Враг тут же заметил его и скосил автоматной очередью. Когда тот упал, я успел подхватить его, не дав свалиться в воду на дне окопа. Вся спина у него была залита кровью. Я попытался наложить повязку на рану, однако Хорст жестом дал понять, что это бесполезно. Я спросил, больно ли ему. Он ответил, что ощущение такое, будто его пронзает тысяча раскаленных иголок. Затем он слабеющим с каждой секундой голосом попросил меня написать письмо его матери и сообщить о том, что он погиб на фронте, чтобы мать и жена не ждали его. Глаза Хорста остекленели, он позвал мать и тут же умер.

На участке 6-й роты, в двух километрах к северо-востоку от Кружловой, на рассвете 31 октября 1944 года вместе с наблюдателем, ефрейтором Штеффесом, я отправился на ничейную землю. Там с небольшого возвышения я мог хорошо видеть русские позиции, располагавшиеся перед деревней Писана, и соседнее военное шоссе. По этой дороге двигался регулируемый поток транспорта. Мы окопались и замаскировались. Когда туман рассеялся, открылся прекрасный вид на деревню. У обочины стояло несколько русских танков, готовых в любую минуту начать наступление. По шоссе проехала большая вражеская автоколонна. Я заметил двух офицеров и подстрелил их с расстояния в 500 метров. (77-й), (78-й) В следующую минуту русские открыли по нам ожесточенный огонь из стрелкового оружия, пушек и минометов. Поскольку мы прятались за небольшим бугром, то находились в относительной безопасности. Однако настало время покинуть это место, потому что спасительный туман окончательно рассеялся, и мы лишились его прикрытия. По пути обратно на наши позиции нас обнаружили вражеские солдаты, устроившие пулеметное гнездо в Писане, Они открыли по нам огонь. С 500 метров я убил одного из пулеметчиков. (79-й)

2 ноября 1944 года на участке 5-й роты русские подползли близко к нашим траншеям. Фельдфебель Мирр сообщил мне об этом и приблизительно показал место, с которого враг обстреливал нас. После продолжительного наблюдения я разглядел хорошо замаскированное пулеметное гнездо противника и выстрелом в голову убил советского пулеметчика. (80-й) После этого я отправился на участок 6-й роты, где унтер-офицер Бальдауф указал мне место, где предположительно замаскировался советский автоматчик, ведущий по нам прицельный огонь. Спустя какое-то время русский решил вернуться на свои позиции, и я подстрелил его с 50 метров. (81-й) Затем я обнаружил еще одно пулеметное гнездо противника и с того же расстояния убил двух русских солдат. (82-й), (83-й)