У ворот Европы

Турки были разгромлены так основательно, что второго сражения не понадобилось. Анкара капитулировала – Бруссу и Никею захватили в ходе преследования отступавших войск Баязита. Во всех направлениях Малой Азии разбегались толпы разгромленных турок во главе с ханами, пашами и командирами армейских подразделений. Рыбацкие лодки и прогулочные барки доставляли массы беглецов на острова посреди моря. Даже греческие и генуэзские галеры помогали остаткам войска султана перебраться на европейский берег.

Неясно, что побудило христиан помогать своим притеснителям. Может, щедрая плата за перевозки, а может, традиционная политика греков, ищущая расположения у всех без разбору. Их агенты обязались помочь Тимуру деньгами и кораблями, если он выступит против султана. Двуличие греков привело в ярость Тимура, особенно после того, как они отказались переправить его тюмены в Европу для преследования турок.

Через месяц на азиатском берегу не осталось ни одного вооруженного турка. С другой стороны, на европейском берегу не было ни одного тюркского воина. Всадники из Самарканда двигались вдоль берега и смотрели через пролив на позолоченные купола Константинополя. Они промчались галопом по давно скрывшимся под землей развалинам Трои, где когда-то блистала Елена Прекрасная. Позже они обнаружили крепость рыцарского ордена Святого Иоанна в Смирне. Уже наступила зима, сезон дождей, но Тимур, узнав о том, что Смирна выдержала шестилетнюю осаду войск Баязита, поехал взглянуть на город.

Рыцари-христиане в крепости, стоявшей на вершине холма у берега моря, отказались капитулировать. Тимур блокировал ее. Саперы повели подкоп под стены крепости. Прикрытием для саперных работ служил обстрел из луков и огнеметов. Тимур велел также строить мол, чтобы перекрыть горловину бухты. Двух недель наблюдения за этими приготовлениями было для рыцарей более чем достаточно. Они стали пробиваться с высоты к своим галерам до того, как путь к морю был бы перекрыт. Пробиться к кораблям удалось трем тысячам рыцарей, отбивавшихся мечами и веслами от несчастных жителей города, последовавших за ними. На другой день с острова Родос прибыл флот спасения.

Когда галеры приблизились к берегу, тюркские воины, занявшие крепость, приветствовали гостей ужасным способом. Отрубленной головой одного из рыцарей они зарядили баллисту и выстрелили в ближайшую галеру. После того как флот христиан ушел, покинули Смирну и воины Тимура, оставив позади две башни из отрубленных голов.

Во время покорения Тимуром Малой Азии два повелителя, которых он желал заполучить в качестве пленников – Кара Юсуф и султан Ахмед, – спасались бегством в разные места. Повелитель Багдада скрылся при дворе мамелюков, туркменский же хан выбрал более надежное убежище – Аравийскую пустыню. Египет, открытый теперь для вторжения армии Тимура, поспешил признать его власть над собой. Эмиру предложили выкуп, а имя его стало упоминаться в пятничных молитвах. Несчастного Ахмеда заковали в цепи и бросили в тюрьму.

Европейские монархи пребывали в смешанном состоянии чувств. Они испытывали как острое любопытство и удивление, так и некоторую благодарность и опасения. Тюркский завоеватель вдруг явился из глубины Азии на земли, которыми уже сто лет владели турки. Баязит и его армии были буквально выкорчеваны из этих мест.

Английский король Генрих VI поздравил Тимура с победой в самом доброжелательном тоне. Карл VI, милостью божьей король французский, вспомнил о послании, которое привез от Тимура епископ Султание Иоанн, и дал аудиенцию гостю, вручив ему письма и подарки для эмира.

Блуждавший император Мануэль, ободрившись, поспешил в Константинополь, где он признал власть Тимура и предложил выплачивать ему дань. Удрученный наследник цезарей нашел в эмире покровителя более могущественного, чем любой европейский король. Генуэзцы подняли штандарт Тимура над башнями крепости Пера в бухте Золотой Рог.

Однако лишь испанцы отважились на прямой контакт с государем тюркских земель. Чуть раньше битвы при Анкаре Генрих III Кастильский послал на восток двух своих эмиссаров-рыцарей, чтобы те узнали о намерениях и военной мощи турок. Эти рыцари, Пелайо де Сотомайор и Фернандо де Паласуелос, прошли через всю Малую Азию и оказались в стане Тимура как раз вовремя, чтобы быть свидетелями битвы при Анкаре. Тимур, подаривший гостям двух христианок (красавицу Ангелину, дочь Януша, венгерского графа, и Марию, гречанку), выбранных из пленниц Баязита, принял их. Тимур направил с испанцами в Европу и своего гонца.

В ответ на такую любезность дон Генрих выделил трех послов сопровождать этого «тюркского рыцаря» на обратном пути к своему государю Тимуру. Возглавил посольство камергер Генриха добропорядочный Руи де Гонсалес Клавихо.

В мае 1403 года Клавихо отправился на борту каракки из порта Святая Мария вместе с двумя спутниками и гонцом Тимура. Но когда они прибыли в Константинополь, то узнали, что тюркское войско уже ушло из Малой Азии. Согласно полученным указаниям, Клавихо последовал за исчезнувшей армией. Ее поиски привели его в Самарканд.

Тимур не пытался перебраться из Малой Азии в Европу. Преградой для него являлся пролив, но он мог пройти вокруг Черного моря, ведь много лет назад он уже побывал в Крыму. Однако у эмира не было стимула. Его люди рвались домой, в Самарканд. В городах Баязита он приобрел большое богатство, включавшее серебряные ворота Бруссы, украшенные фигурами святых Петра и Павла, а также Византийскую библиотеку, оказавшуюся в руках султана. Все это Тимур взял с собой.

На некоторое время он занялся дипломатией, установлением размеров дани, назначением новых наместников турецких провинций, приемами послов. Тем временем умер Баязит. Тимур замыслил новый завоевательный поход.

Как раз в этот период эмир понес потерю, столько же неожиданную, сколько печальную. Ему сообщили, что хан Мухаммад, которому так и не удалось вылечиться от ран, полученных в битве при Анкаре, умирает. Тимур немедленно отправился к внуку, взяв с собой наиболее искусных арабских лекарей. Но когда он прибыл в лагерь Мухаммад а, то нашел внука утратившим речь и уже при смерти. После этого Тимур велел бить в большой барабан сбор войск для возвращения в Самарканд.

Он уже потерял одного за другим своего первенца Джехангира, а также Омар Шейха. Мираншах не показал себя достойным сыном, а Шахрух, теперь уже перешагнувший лучшую пору жизни, проявлял чрезмерную мягкость и равнодушие к войнам. В последние годы любимцем Тимура стал бесстрашный внук хан Мухаммад, пользовавшийся любовью армии.

Тело молодого воина, погибшего от ран в великой битве, забальзамировали. Его несли на родину те самые тюмены, которые следовали за живым Мухаммадом из Самарканда. Яркие цвета облачения воинов сменили траурные тона. Тимур отнесся к плачу Ханзаде, матери покойного, бесстрастно. Когда же эмир увидел малышей Мухаммада среди тех, кто вышел из Тебриза встречать траурный кортеж, он опечалился и уединился на несколько дней в своих покоях.

Тюркскому завоевателю, склонному по-старчески размышлять о прошлом, казалось, что какие-то силы, гораздо более могущественные, чем его собственная воля, отнимают у него по очереди тех, кто служил ему лучше других. В гробницах покоились талантливые полководцы его прежних завоевательных походов – справедливый Сайфеддин, верный Джаку-барлас и его первенец – сын. Уже почил даже преданный Ак Бога, выросший до правителя Герата и отправивший в армию нескольких сыновей.

Места покойных он прочил теперь Нуреддину и Шахмалику, способным военачальникам, но весьма посредственным деятелям в административных вопросах. Вокруг него постоянно толпились предстоятели мечетей с молитвами, пророчествами и соболезнованиями покойному Мухаммаду, тело которого он вез в Самарканд. Ему снились страшные сны. Он видел в них давно усопших ханов, ведущих свои орды через пустыню в Китай.

Даже когда эмир велел восстановить Багдад и другие разрушенные города, эти видения сохранялись в его сознании. И после того как он отдал Хорасан в правление Шахруху, а Индию – брату Мухаммада, в его воображении вставали картины перехода через Гоби и всплывали истории о Китае, которые он слышал юношей, охотясь на оленей в Шахрисабзе.

Из этих видений родился план. Он поведет армию в Гоби, преодолеет Великую Китайскую стену и сокрушит последнюю империю, способную ему противостоять. Эмир не стал делиться своими замыслами с военачальниками. Волей-неволей ему пришлось перезимовать с армией в Тебризе, где он занялся ее переоснащением после потерь, понесенных в походах. С появлением первой травы Тимур повел армию и свой двор на восток в Самарканд.

В августе он уже вернулся в свой город и остановился в саду с поэтическим названием «Дильшад». Он осмотрел новую соборную мечеть и сделал выговор архитектору за то, что внутренняя галерея мечети не была достаточно просторной. Оценил работу визирей в его отсутствие – одних повесил, других наградил. Его стареющий организм источал энергию. Он задумал построить новую гробницу для внука Мухаммада из белого мрамора с золотым куполом. Его стараниями вырос новый дворцовый комплекс из черного и белого камня, свод из черного дерева и слоновой кости которого подпирали серебряные колонны.

Он торопился с работой. В последние два года его зрение ослабло. Его веки почти не поднимались, отчего казалось, что он все время спит. Ему было шестьдесят девять лет, и он понимал, что его жизненный путь завершается.

– Два лунных месяца, – повелел Тимур, – будет праздник. И пусть никто не спрашивает у меня, по какому поводу он проводится.

По случаю праздника в Самарканд прибыли послы из двадцати монархий, среди которых были смуглолицые посланцы монголов Гоби, выдворенных из Китая. С ними Тимур долго беседовал.

Он нашел время принять Руи де Гонсалес Клавихо, камергера короля Испании, последовавшего за эмиром от Константинополя в Самарканд. Вот как передает добропорядочный рыцарь свою беседу с эмиром.

«В понедельник 8 сентября послы^[24] отправились из дворцового комплекса, в котором квартировали, в город Самарканд. Прибыв на место, послы спешились и вошли в дворцовый комплекс. К ним подошли два воина и сказали, что они уполномочены принять подарки, которые гости принесли с собой. Послы передали свои подарки этим воинам, чтобы те почтительно положили их перед государем. Так же поступил посол султана.

Дворцовый комплекс имел широкий вход под высокой аркой. Стены, выложенные прекрасными плитками, покрывала голубая с золотистым тиснением глазурь. У ворот стояли многочисленные привратники с булавами в руках. Послы подошли к шести слонам, на спинах которых были установлены деревянные башни с находившимися в них людьми.

Затем послов подхватили под мышки и повели дальше. С ними был гонец, которого государь Тимур посылал к королю Кастилии. Тюрки смеялись над ним, одетым в кастильский костюм.

Послов привели к старому воину, сидевшему в приемной. Они отвесили ему церемониальные поклоны. Затем послов представили нескольким мальчикам, внукам государя. Здесь от гостей потребовали письмо, которое они привезли от короля Кастилии. Письмо передали одному из мальчиков. Тот взял его и понес через палаты к государю, пожелавшему, чтобы послы предстали перед ним.

Государь Тимур сидел в портале на полу, перед входом в прекрасный дворец. Перед ним вздымались высоко вверх струи фонтана, а в бассейне плавали румяные яблоки. Государь сидел скрестив ноги на шелковых с орнаментом коврах среди круглых подушек. Он был одет в шелковое облачение и высокую белую шапку, верх которой украшали большой рубин с жемчужинами и драгоценными камнями вокруг.

Как только послы увидели государя, они, согласно этикету, поклонились ему, стали на одно колено и приложили руку к груди. Они повторили это еще два раза, не поднимаясь с колен.

Государь велел им подняться и подойти. Воины, до сих пор державшие послов, отпустили их. Приближенные, стоявшие рядом с государем, среди них Нуреддин, взяли послов за руки и подвели к государю, чтобы тот смог их лучше рассмотреть. Старый государь страдал близорукостью.

Он не подал послам руки для целования, ибо это противоречило обычаю. Однако эмир справился о короле: „Как поживает мой сын, король? В добром ли он здравии?“

Затем он обратился к воинам, сидевшим вокруг него, среди которых был и сын Тохтамыша, бывшего повелителя Золотой Орды, а также несколько потомков бывшего владыки Самарканда^[25], и сказал: „Смотрите, вот послы, прибывшие от моего сына, короля Испании, который является величайшим королем франков и живет на краю света“.

Произнося это, Тимур взял письмо из рук своего внука и раскрыл его, объявив, что желает теперь услышать текст письма. Послов отвели в палату справа от государя. Приближенные, поддерживая послов за руки, заставили их занять места, расположенные несколько ниже того места, которое занимал посол, направленный к государю Тимуру императором Китая.

Когда же государь увидел, что послов из Кастилии рассаживают ниже места, занимаемого послом Китая, он велел посадить их над ним, заметив, что послы короля Испании прибыли от его сына и друга, а посол из Китая представлял вора и нечестивца».