Глава двадцатая

Кауачи — город, занесенный песками

От Южной Америки всегда ждешь чего-то неожидан­ного. В 1980-х годах, когда я последний раз был здесь (меня послали сюда, чтобы я нашел Нарсисо), повстанцы движения «Сияющий путь» захватили большую часть Перу и постоянно останавливали нас, угрожая смертью. Оказавшись внутри страны, мы немного могли сделать.

В начале путешествия мы рассчитывали вылететь из Ла-Паса в пустыню Наска, чтобы посмотреть ее загадоч­ные изображения, но аэропорт из-за политических кон­фликтов закрыли, и нам ничего не оставалось, как на­нять автобус и направиться к побережью.

В то время мы еще не знали, что нам придется пере­секать Анды на высоте четырех с половиной километров. А поскольку на такой высоте воздух разрежен и может наступить кислородное голодание, то для пожилых лю­дей это могло стать серьезной проблемой. К счастью, у нашей группы такой проблемы не возникло, зато вместо нее появилась другая: многие на три дня потеряли остро­ту слуха. Во всяком случае, фразу «Что вы сказали?» я никогда еще не слышал так часто за всю свою жизнь.

Но жизнь продолжается. После долгой, но не слиш­ком обременительной поездки по перуанской терри­тории с ее красочными ландшафтами мы добрались до отеля, и для отдыха в нашем распоряжении оказался це­лый вечер. Мы собрались в местном ресторане и ждали, когда освободятся наши столики. Я сидел в баре и пил кофе, стараясь немного взбодриться, когда в помещение вошел инкский шаман. Его наружность сразу привлекла к себе внимание посетителей, ибо в его волосах верти­кально, словно устремленные к небу, торчали два пера, тело до колен облегала коричневая кожаная туника, а на шее висели массивные ожерелья, сделанные из костей и кристаллов. Он выглядел так, словно что-то потерял или кого-то искал здесь.

С ним был его сын, мальчик лет десяти, который, судя по всему, шел по стопам отца. Он выглядел как умень­шенная копия родителя, глаза его были широко раскры­ты, и он производил впечатление сильного, волевого и бесстрашного отрока.

Отец, ни к кому не обращаясь, наконец, вычислил сре­ди собравшихся меня, подошел и уселся рядом. Он про­тянул мне руку, назвал себя, сказал, что знает о том, что завтра мы собираемся провести церемонию в Кауачи, и спросил, не против ли я, если они примут в ней участие.

Я спросил, почему он считает, будто мы собираемся провести церемонию именно в Кауачи, поскольку в тот момент и сам не знал этого.

— Всем известно, что вы проведете церемонию в Кауачи, — ответил шаман. — Так гласит наше пророче­ство. — И спросил: — Ты знаешь историю Кауачи?

Я отрицательно покачал головой. Собственно, я до этого никогда не слышал о Кауачи и даже не имел пред­ставления, что это такое.

Шаман придвинул свой стул поближе к моему и за­говорил:

— Давным-давно, более пятисот лет тому назад, Кау­ачи был большим городом с великим множеством пира­мид и храмов. Это был современный, влиятельный город, пользовавшийся славой во всем регионе. Но испанским завоевателям его богатство не давало покоя, они хотели найти его и разграбить, и люди понимали, что Кауачи вскоре навсегда будет для них потерян. Поэтому шаманы и жрецы собрались на совет, чтобы найти способ спасти свой город. В конце концов они пришли к выводу, что им это не под силу, поэтому эти святые люди обратились с молитвой к ветру, прося его помочь им. Они попроси­ли ветер, чтобы он полностью занес песком Кауачи, дабы завоеватели не смогли найти этот прекраснейший из го­родов.

Ты, должно быть, знаешь, что всего в ста метрах отсюда, на другом берегу реки, находятся зна­менитые изображения Наска. Именно по этой причине Кауачи и был построен в этом месте. Этот город был центром, куда отовсюду стекались люди, чтобы приоб­щиться к энергии линий Наска. Он считался священным городом.

Что касается самих линий, то их создавали, извле­кая небольшие камни из верхнего слоя почвы и обнажая пласты земли под ними, имевшие несколько различную окраску. Так что все изображения, найденные в пустыне, имеют глубину не более сантиметра. Но поскольку здесь никогда не идут дожди, эти изображения даже по про­шествии тысячи лет сохранились в первозданном виде.

Кроме того, когда шаманы и жрецы взывали к ветру, они попросили его не трогать ни линии Наска, ни тот бе­рег реки. А после этого долго молились о том, чтобы в будущем, в наиболее подходящий момент истории, этот город вновь восстал из песка и вернул инкам, которые будут жить в то время, их знания, мудрость и опыт. Они знали, что этот город раскроет свои тайны и даст людям особое знание, которое будет полезным всему миру.

После этого во всех храмах и пирамидах шаманы и жрецы возложили на алтари священные предметы, со­ставив из них изображения таким образом, чтобы после того, как город вновь будет открыт, их будущие братья и сестры, глядя на эти предметы и прикасаясь к ним, узнали, что те оставлены для них, и вспомнили древние зна­ния, мудрость и взгляды на мир.

А затем задул ветер, который нес с собой тучи песка и пыли. Эта песчаная буря бушевала многие недели, и в конце весь город был полностью занесен, так что даже самая высокая пирамида оказалась погребенной под слоем песка на глубине восемнадцати метров. Но на дру­гом берегу реки, не более чем в ста метрах от пирамид, на линии Наска не упало ни песчинки. До сего дня они остаются первоначальными и нетронутыми, хотя сам го­род исчез из человеческой памяти. Испанские конкиста­доры знали, что Кауачи существует, но так и не смогли найти его.

И вот пятьсот лет тому назад было решено, что этот древний город снова будет открыт и обнаружен с помо­щью церемонии, которую проведет «всемирный круг», то есть люди, прибывшие сюда со всего мира. Друнвало, мы считаем, что ваша группа и есть те самые люди.

И он еще раз спросил:

— Можем ли мы, мой сын и я, участвовать в церемо­нии, которую вы проведете?

Я повернулся к нему, так что мы оказались лицом к лицу, и сказал:

— Друг мой, не я буду проводить эту церемонию, а самая старая женщина в нашей группе. Но я не сомнева­юсь, что она позволит тебе и твоему сыну участвовать в ней. В конце концов Кауачи принадлежит не нам, а вам.

На следующий день, рано утром, мы вместе с двумя новыми друзьями сели в автобус и направились в пусты­ню. В автобусе было только одно свободное место, но сын шамана из всех почему-то выбрал меня и сказал, что во время поездки будет сидеть у меня на коленях. Он си­дел, тесно прижавшись ко мне, и у меня было ощущение, словно мы знаем друг друга всю жизнь.

Мы ехали вдоль бескрайних песчаных дюн высотой в тридцать и более метров. Чем дальше мы углублялись в пустыню, тем песка, казалось, становилось все больше и больше. Но теперь я знал, что под этим песком скрыт лу­чезарный город и для того времени, в котором мы живем, он будет иметь важное значение. Странное это чувство — знать о том, о чем почти никто в мире больше не знает.

Не считая реки по правую руку, деревьев и расти­тельности, жавшихся к воде, до самого горизонта, на­сколько хватал глаз, не было видно ничего, кроме песка. Мой юный спутник и я, глядя на эту песчаную пустыню, без конца и края расстилавшуюся перед нашими глаза­ми, впали в своего рода легкий транс и совершенно при­тихли.

Проехав километров тридцать, водитель вдруг оста­новил автобус у высокой дюны, возвышавшейся среди необозримого пространства песка, и заглушил мотор. Думаю, мы были в том самом месте. Выйдя из автобуса, я посмотрел на ее верхушку: там на высоте метров десяти, очищенная от песка, торчала вершина древней каменной и далеко не маленькой пирамиды. Песок здесь был глу­боким, и если основание пирамиды покоилось на твер­дой земле, то сама пирамида, видимо, была высотой в несколько десятков метров.

Несомненно, что именно с этой пирамиды начнутся обширные раскопки и исследования города Кауачи. Если верить археологам, это была лишь самая вершина айс­берга. От берега реки город тянулся вдаль и вширь, на­сколько хватал глаз. Мы оказались здесь в тот самый мо­мент, когда затерянный город инков вновь возрождался к жизни.

Мы долго карабкались по горячему песку мимо очи­щенной вершины пирамиды к другой, чьи контуры были скрыты под песчаной дюной. Мы знали, что находится под песком. На плоской вершине дюны погуливал вете­рок, и наша мать-распорядительница решила провести последнюю церемонию именно здесь, церемонию, после которой, как поведали мне ангелы, к инкам вернутся их знания, мудрость и опыт. Зрелище было настолько за­хватывающее, что я потерял дар речи. Видимо, не я, а сама Мать Земля направляла нашу группу.

Прямо на вершине этой огромной древней пирамиды мать разложила на песке перуанскую тканую материю и начала расставлять по четырем сторонам света предме­ты силы. Женщины собрались в центре, вокруг алтаря, а мужчины расположились вокруг них, защищая вну­треннее пространство и самих женщин. Инкский шаман стоял вместе с нами во внешнем круге, а сына мы попро­сили войти во внутренний круг и стать рядом с женщи­нами. Пока мать готовилась к церемонии, шаман зажег в морской раковине травы и начал обходить группу, бла­гословляя нас и очищая энергии.

В далеком прошлом церемонии в этом месте прово­дили женщины, сопровождая их песнопениями и ре­читативом. Когда наш ритуал начался, я вдруг осознал, что это первая церемония, проводимая женщинами в энергии нового цикла, который будет длиться следующие 13 ООО лет. Я был свидетелем исполнения пророчества.

И затем вновь произошло чудо. В середине церемо­нии над алтарем пролетел кондор, описал круг, вернулся назад и на несколько минут завис над нами, так же как и в Мачу-Пикчу. Мы нацелили в небо свои камеры.

Когда мать завершила церемонию, затронувшую очень многие уровни жизни, ее окончание стало нача­лом нового цикла. Отныне во главе человечества встали женщины Земли, и отныне именно они будут вести нас к новым вершинам сознания, как и предсказывало про­рочество.

Когда мы не спеша возвращались к автобусу, ко мне подошли шаман с сыном, и каждый из них крепко обнял меня. Они поблагодарили меня за все, но фактически, благодаря меня, они благодарили всю группу. И в этот момент кондор еще раз сделал над нами круг, на сей раз уронив перо, которое стало плавно опускаться на землю.

Перо кружилось в небе несколько минут, и трое че­ловек из нашей группы, включая и меня, следили за ним, гадая, куда оно упадет. И то место, куда оно упало, стало еще одним свидетельством живого сознания и разумно­сти Земли. Ибо оно опустилось на песок прямо перед инкским шаманом.

Он осторожно подобрал его, поглядел на меня, затем повернулся к сыну и вручил ему перо со словами:

— Оно твое, сын. Ты — наше будущее, и этот кондор будет помогать тебе на протяжении всей жизни. Глядя на это перо, вспоминай меня и всех своих предков, давших тебе жизнь. Все они — в тебе.

Вместе со своими инкскими друзьями я спускался с холма, испытывая невыразимую благодарность за то, что оказался участником одного из самых значительных моментов живой, волшебной истории этой третьей от Солнца планеты. Да благословит Великий Дух империю инков, и да возродится однажды ее некогда столь вели­кая слава!