Экономическая наука

РОССИИ:

самоунижение

исамоуничтожение

в

последнее время часто приходится слышать, что мировая экономическая наука находится в кризисе, она не может объяснить многие хозяйственные яв­ления, оказалась бессильна предсказать мировой финансовый кризис и т. д. Причины называются раз­ные — от неадекватного математического аппарата и устаревшей финансовой математики до имманентных свойств самого экономического знания, выражаемых его плюралистичностью, релятивизмом и фрагмен­тарностью. Кроме того, экономическая наука не является однородной. Она представлена людьми, которые имеют различные взгляды и предпочтения, включая и идеологические, что не может не сказаться на формулировках и рекомендациях, содержании того знания, которое они синтезируют. Экономическая на­ука представлена многими школами, которые часто придерживаются прямо противоположных трактовок, опираясь на одни и те же статистические данные. Подобные школы, например, монетаризм и кейнси-анство, либо марксизм сосуществуют, конкурируют, развивают собственное видение, взгляд на эконо­мические явления и взаимосвязи. Исследователи, входящие в ту или иную школу, должны исходить из необходимости не слепого следования собственным априорным установкам, а получения доказательств и объективных данных тем положениям и позициям, которые они отстаивают.

Экономическая наука как система, включающая труд составляющих и представляющих ее исследо­вателей, должна предлагать результат по двум маги­стральным направлениям: собственной методологии, то есть совершенствовать аппарат проведения и интерпретацию исследований, развивать методоло­гический аппарат (развитие «внутрь») и предлагать результаты (модели, методики) для управления, обоснование мероприятий экономической полити­ки — передаточный механизм экономической поли­тики (развитие «вширь»).

На наш взгляд, современная экономическая те­ория (наука) не испытывает никакого кризиса, даже несмотря на то, что имманентно обладает свойства­ми (фрагментарности, плюрализма, релятивизма), которые привносят отсутствие строгости, норматив­ную компоненту в это знание. Наука в свои разные исторические периоды трудом своих представителей рождает разные теоретические подходы, исполняю­щие роль инструментов познания — объяснения, опи­сания, прогноза и управления экономическими явле-

ниями, хозяйством. Несмотря на понимание природы капиталистического кризиса, дать абсолютно точный прогноз и предвидение его не удается. И это является ограничением действенности аппарата науки, но не ее кризиса. Это означает, что скорость хозяйственных процессов, изменений опережает скорость появле­ния аналитических конструкций. Поэтому выходом для науки видится ее сосредоточение на решении коренных проблем человеческого общества (наука должна решать конкретные проблемы): энергетиче­ский и продовольственный кризис, климатические из­менения, бедность, неравенство и несправедливость, разрушение экосистем, создавая и совершенствуя инструментарий по трем основным направлениям: теории эффективности, теории развития и теории «передаточного механизма» экономической политики.

Иными словами, экономическая наука должна об­ратиться к своим корням, истокам, то есть проблеме экономии и проблеме эффективности, производства, накопления, распределения и обмена. Конечно, важ­ный аспект при этом состоит в том, как организована сама наука. Ее организация и стилистика функцио­нирования, включающая работу кафедр, институтов, академических и научно-практических журналов, кон­сультационную работу в правительстве, определяет в итоге общее качество знаний и результативность. Состояние хозяйственной системы влияет на характер получения экономического знания и на состояние экономической науки в данной стране.

Каждая хозяйственная система имеет свои ис­точники развития, определяемые географическим положением, климатом, исходной ресурсной базой, условиями производства, научного и технологического развития. Структура национальных хозяйственных систем отличается даже для наиболее развитых в научно-техническом отношении стран — лидеров мирового развития, наиболее богатых государств. Относительно стран разных регионов мира и говорить не приходится — условия, хозяйственные пропорции и закономерности развития существенно отличаются. В связи с этим, трудно утверждать, что рецепты какой-то одной экономической школы будут справедливы применительно к разным странам.

Только та экономическая теория, которая ис­следует воспроизводственную основу экономики, то есть исходные хозяйственные пропорции и законо­мерности их изменения, будет способна объяснить экономическое развитие разных национальных

«Инвестиции в России» № 5, 2012

инвестиционный рынок

систем и дать убедительные рекомендации для эко­номической политики. Остальные теории будут иметь усеченное значение, будут объяснять только события в тех системах, на материале которых и изучении закономерностей динамики которых, они формиру­ют свои обобщения. Применение кейнсианства или монетаризма в Чаде или Эфиопии не даст того же эффекта как в США и Европе. Аналогичным образом теоретический каркас неоклассики и монетаризма, сведенный к принципам «вашингтонского консенсуса» оказался губительным для экономических систем постсоциалистических стран. Борьба с инфляцией стала фетишом номер один, причем очень дорогим для экономики, поскольку ценой такой «борьбы» ста­ло разрушение производственно-технических систем экономики и ее индустриальной основы.

Либерализация хозяйственной системы обеспечи­ла «импортную атаку» на экономику и воспроизвела режим ее структурной зависимости с лавинообразной деградацией отечественных производств и ликви­дацией части производств, усилением позиций сы­рьевого комплекса. Следовательно, «голландская» болезнь, как сейчас можно характеризовать процессы в российской экономике была спровоцирована не открытием новых месторождений, как когда-то в Гол­ландии, а методологически неверным применением теоретического аппарата науки к оценке развития хо­зяйственной системы, к возможностям ее изменения, и даже к определению направления этого изменения.

Объективация процесса экономического пораже­ния СССР в «холодной войне» — это главная ошиб­ка, а может быть, целенаправленное деяние, с тем, чтобы обесценить «национально ориентированные» силы отечественной экономической науки и управ­ления, дезориентировать их и «интеллектуально» подчинить якобы более правильным, справедливым и достойным «интеллектуальным» силам западной экономической мысли. Проблема состоит в том, что никто не взвешивал факторы разрушения СССР, поскольку их было множество, да и сама процедура сложна и субъективна. Раз так, то и однозначно ут­верждать, возвышая некий один фактор, тем более, только экономический, невозможно. Бесспорен факт, что геополитический фактор был определяющим. Это доказывают материалы соперничества двух систем — военно-технического, политического, дипломатиче­ского и др. Российскому обществу до сих пор подается тезис о неком распаде страны, как будто это кусочек самораспадающегося урана.

Вместе с тем, нужно вспомнить, что именно с 1946 г. с фултоновской речи У. Черчиля начинается история холодной войны — войны против своего со­юзника, который обескровлен войной, потерял 27 млн человек, большая часть европейской территории страны которого требовала восстановления. Даже в этих условиях страна продолжала развиваться, создавать новые секторы производства, науки, обе­спечивая свою оборону, и улучшать уровень жизни населения, хотя явно с меньшим успехом. Именно этот аспект был разыгран в период политической дестабилизации страны и ее системы управления во второй половине 1980-х годов с тем, чтобы обеспечить

ее расчленение, реализацию стратегии «разделяй и властвуй» и известной американской доктрины «доллара и штыка», которую провозгласил в период 1909—1913 гг. президент США У. Тафт.

Уже через три года после разрушения советской системы мир наблюдал войну внутри России, а еще через семь лет бомбежки европейской страны и разрастающиеся войны, экспортируемые из США — технология переброски войск к не устраивающей их стране. Таким образом, налицо сложились три важ­ных условия, определяющих современное мировое развитие.

1. Крах международного права и мирового поряд­ка с вытекающим усилением военных конфликтов, организуемых высокоразвитым в экономическом отношении государством. При этом международные организации, зависимые от финансирования стано­вятся декорацией для проведения глобалистской гегемонистской политики «страной-жандармом», которая стремится сохранить свое экономическое и политическое влияние повсеместно.

2. Обострение экологических проблем и усиление бедности — диспропорций развития, без существен­ного продвижения в их решении. Рост организованной преступности в мире и расширение доли дивиантных общественных форм поведения. Эти проблемы, а также наличие увеличивающихся конфликтов в виде войн не учитывает ни одна экономическая теория, с одной лишь оговоркой относительно объяснения войн для марксизма и экономической школы, изучающей циклическую динамику. В частности, анализ войн проводил Н. Д. Кондратьев, пытаясь дать их согла­сованный анализ с выделяемыми им большими ци­клами. Однако экономические теории, принимаемые сегодня в качестве базы для экономической политики, подобного анализа не проводят и данные факторы практически не учитывают.

3. Отсутствие императивов мирового развития — неадекватность стратегий догоняющего и опережа­ющего развития, обострение борьбы за сохранение капиталистической формы хозяйства, «клановости» общественной системы, прикрывающей свою неэф­фективность под ширмой разговоров о демократии и якобы имеющейся возможности решать суще­ствующие проблемы методом «голосовательной» процедуры. Однако при решении международных вопросов опыт показывает, что голоса могут поку­паться, существует политическая торговля, в которой наравне с материальными выгодами присутствует и политический интерес, что также предстает в виде отсроченной материальной выгоды.

По мере повышения уровня нестабильности раз­вития мировой экономики и деградации хозяйствен­ной системы России, экономическая наука также не стояла в стороне от деструктивных процессов в обществе и хозяйстве, будучи подверженной этим же процессам. Основные негативные проявления ее состояния и движения сводились к следующим позициям.

Во-первых, потеря самостоятельности, обесце­нивание прошлого опыта, национальных черт, не­обходимого критицизма и возведение кумира в лице

«Инвестиции в России» № 5, 20*1

инвестиционный рынок

«мэйнстрима», неумение справиться по названным причинам с расширяющимся информационным раз­нообразием.

Во-вторых, разделение научного сообщества России условно на две большие группы «рыночни­ков» и «государственников». Обострение дискуссии между этими группами, при том условии, что группа «рыночников» становится группой экспертов власти, а группа «государственников» отторгается. Здесь можно и нужно упомянуть уничижительное отношение к выступлениям академика Д. С. Львова, который представлял вторую группу экономистов, был ее наи­более яркой фигурой.

В-третьих, возникновение новых центров образо­вания и исследований, ориентированных в своей де­ятельности на развитие либеральной экономической идеологии, поддержку «мэйнстрима» внутри России. Возникают учебные заведения, развитие которых особо поощряется правительством, которые получают миллионные гранты, приглашают высокооплачивае­мых западных профессоров, да и готовят студентов к отъезду. Эта система сращивается с аппаратом правительства. Именно эти агенты получают префе­ренции при разработке правительственных программ, потому что идеологически толерантны к проводимому общему курсу экономической политики. Как известно, в 2012 г. президентом страны объявлено, что все пла­ны по приватизации будут доведены до конца, даже по идеологическим соображениям.

Таким образом, расширение свободы мышле­ния, повышение гибкости экономического анализа столкнулось с рядом трудностей, обусловленных процессами дезорганизации общества и экономики, экономической науки, возникновением институтов, по­ощряющих подражательный и подчиненный характер развития экономической науки интеллектуальным центрам Запада.

Возникла мода не только на приглашение запад­ных консультантов российского правительства, но и на приглашение профессоров, так называемых «звезд», задающих тон проводимым конференциям. Кстати, такие корифеи секции экономики РАН, как академик Л. И. Абалкин и Д. С. Львов очень сдержанно относи­лись к такой практике, прекрасно понимания, что узур­пировать истину невозможно, знать лучше нас самих наше общество и перспективы организации нашего хозяйства не может никто, как бы скрупулезно извне не изучал эту жизнь. Видимо, поэтому и к названным крупнейшим экономистам России — «государствен­никам» возникало предвзятое отношение.

На одном из симпозиумов, проводимых в России, с приглашением так называемых экономических «звезд» Запада, пришлось наблюдать картину, когда доклады отечественных экономистов априорно при­знавались хуже — на них отводилось меньше времени и внимания. Те доклады, которые высказывали аргу­ментированную критику отдельным теоретическим положениям, развиваемым западными школами, например, Шумпетером, вообще отвергались. Ин­трига состояла в том, чтобы не включить подобные доклады, сведя их до уровня дискуссии, потому что российская наука не терпит сомнений в принципах

сформулированных западными корифеями и пригла­шает так называемых «звезд» с докладами сегодня, явно подчиняя любые российские исследования этому событию.

Это постыдное проектируемое (рукотворное) по­ложение вещей составляет суть интеллектуальной зависимости в развитии экономической науки, на которую откровенно идут отдельные представители академического истеблишмента, действуя по правилу «нет пророка в своем отечестве». Воспроизводство режима спокойствия, невозмутимости относительно базовых принципов порождает самоуспокоенность, искореняет так нужный скептицизм в отношении мно­гих западных доктрин, что всегда было атрибутом рос­сийской школы политической экономии и советской школы экономистов. Это первый пункт зависимого прогресса в области экономической науки, а, точнее, отсутствия подлинного научного прогресса, который состоит в возможности пересмотреть прошлые прин­ципы и предложить новые. Обесценение собственного мышления в области вопросов организации хозяй­ства — главное условие конкурентного поражения страны на мировой арене, условие создания режима зависимого развития, либо режима контролируемого «сдерживаемого» развития.

Стиль доклада, когда ссылаются на многие рабо­ты западных специалистов — ничего не доказывает. Результаты этих работы нужно проверять, включая и эмпирическую основу, и на каждой экономической си­стеме отдельно. Подобные сопоставления и отсылки выглядят неубедительно для отечественной эконо­мической науки. Научные доклады, ссылающиеся или приводящие чей-то опыт, также становятся мало убедительными, поскольку известны многократные случаи, когда при переносе институтов и организа­ционных форм из одной социально-экономической среды в иную, эти формы и правила не приживались, резко повышалась их неэффективность, происходило их отторжение.

Разделение по линии «рыночники — государ­ственники», безусловно, произошло и хорошо наблюдаемо по научным журналам. Часть из них, получив свое имя в советское время, благодаря принадлежности к Академии наук СССР, любыми способами решило отодвинуться от своего «исто­рического» ресурса, используя приобретенную марку в сегодняшних условиях для сохранения под­писчиков и расширения собственного влияния. Их цель — деньги. Если порождена мода и признано «высоким» дело западных экономическими школ, то, для получения денег, самое вероятное, двигаться в этом русле. Поэтому данные журналы публикуют обзоры, одобряют те статьи, которые не несут живой мысли, а содержат обзоры западных исследований, что само по себе полезно, но не более того. Хуже иное, под видом высокого спроса и названной моды, им удается поддерживать подписку. Однако это не означает, что журнал многие читают. Более того, имя журнала сложилось давно, отделить исторические заслуги от сегодняшних заслуг довольно трудно. Проблема в том, что издание научной литературы в России находится в упадке. Такое же положение

«Инвестиции в России» № 5, 2012

инвестиционный рынок

и с подпиской на научные журналы по экономике — число подписчиков падает год от года.

Некоторые агенты и библиотеки подписываются автоматически, оставляя наиболее «старые», извест­ные журналы, отказываясь от подписки на журналы, созданные в 1990-е годы. Создание отечественной бюрократией списка научных журналов ВАК (перечня ведущих рецензируемых научных журналов, вклю­ченных Высшей аттестационной комиссией России в список изданий, рекомендуемых для опублико­вания основных научных результатов диссертации на соискание ученой степени кандидата и доктора наук) усугубляет ситуацию и чисто бюрократически закрепляет позиции подобных журналов, которые почему-то называются, чуть ли не лидерами. Конечно, обзоры цитироваться будут чаще, нежели авторские исследования и мнение отечественных профессоров. Если спрос подогревается на западные точки зрения, то и результат будет соответствующим. Кроме того, учитывая клановое построение науки в России, в по­добных журналах превалируют версии этого клана, публикуются статьи — обзоры по банкам, денежной политики, многие лица, стремящиеся в участники секции РАН, публикуют серии своих работ в этих журналах. Однако на поверку весь этот пафос рас­сыпается, когда наиболее одаренные студенты и аспиранты жалуются, что читать там нечего, если только для критического обзора первой главы диссер­тации. А для подготовки диссертации нужно изучать, как правильно они рассуждают, монографии (крупные работы в данном направлении науки). Статьи имеют только вспомогательное значение.

Опасность противоборства между «рыночниками» и «государственниками» состоит в возникновении неэтичных, оскорбительных случаев, причем между делом, в пылу рассуждений. Подобное должно быть исключено. Невозможно представить, чтобы про­фессор МГУ, член редколлегии журнала либераль­но-рыночной ориентации применял оскорбительно-уничижительные характеристики ко всем авторам старейшего журнала страны «Экономист», который имеет значительное по российским меркам число под­писчиков (тираж 2000 экз.), статьи авторов которого переводятся в соответствующих западных изданиях и главное — публикуются авторские разработки по широкому кругу вопросов экономического знания. Конечно, вызывает раздражение статья журнала о том, что студенты западного университета отказались слушать лекции макроэкономиста профессора Г. Мэн-кью, чья модель известна в России, публиковалась неоднократно. Да и сам этот профессор приглашал­ся в Россию. Однако модель его работающая, а его лекциями неудовлетворен и западный слушатель. Безусловно, среди российских заинтересованных участников это вызывает раздражение, но опускаться до оскорблений в своих личных оценках — это значит атаковать людей, а не проблемы. Журнал «Эконо­мист» решает главную задачу — обсуждает существо экономических проблем развития России и мировой экономической системы. Он развернул масштабную дискуссию среди национально ориентированного и патриотично мыслящего научного сообщества по

поводу новой индустриализации страны и поиску ее форм. Любое издание имеет текущие проблемы, в том числе проводит редакторскую политику, но важно сохранить одно — любой общероссийский научный журнал, имеющий имя и историю не имеет права замыкаться односторонне на своем «клане», обя­зан давать палитру взглядов и мнений как главного условия поиска истины при соблюдении этических норм общения и научного поиска. Если профессоры МГУ нарушают такие нормы, то это дело их совести, либо ее отсутствия. Ясно одно, ведущий вуз страны, желающий сохранять свой такой статус должен иметь в своем составе кадры соответствующего этического содержания. Стремление унизить кого-то унижает только его самого.

Заискивающая форма общения с западными пред­ставителями экономической науки делает «медвежью услугу» развитию экономической науки России. Ко­нечно, речь не идет об отсутствии обмена, дискуссий, встреч и конференций. Разумеется, приглашение является основной формой такого обмена и дискус­сии, но смысл в том, чтобы исключить подражание и заискивание, спекуляцию в этой области. Каждой модели, позиции, не говоря о концепции и теории, нуж­ны обоснования (логические), подтверждения — эм­пирические. Точность определений и формулировок довольно значима в экономической науке. Если эти формулировки расплываются, если выстраиваемые классификации постфактум также сильно упрощены и условны, то данный набор тезисов вряд ли уместно именовать теорией. Проектируемые модели, подобно названным только искажают и направления развития самой науки, и, что особенно важно, нарушают логику практических решений и интерпретацию результатив­ности действий в области экономики, осуществляе­мых правительствами.

В российской экономической науке, на наш взгляд (многие его признают ошибочным), сложилась система, которую условно можно назвать «академи­ческим шоу-бизнесом». Она не имеет никакого отно­шения к оценке по достоинству научных достижений, с вытекающей отметкой тех исследователей, которые эти достижения обеспечивают.

«Академический шоу-бизнес» сводится не только к выборам в академию и относится к тем научным направлениям, где определить подлинный научный вклад проблематично. Он воспроизводится самой иерархической системой — системой академических званий, возвышающихся над степенями кандидата, доктора наук и званиями доцента и профессора. Точнее, вклад — худо-бедно определить, установить можно, либо его отсутствие, а вот сравнить этот вклад с вкладом иных соискателей довольно сложно. Здесь включаются, как правило, субъективные критерии, не имеющие отношения к научному труду.

Подобные процессы охватывают и высшую школу России, систему подготовки научных кадров, о которой я неоднократно писал.

Граждане страны должны поставить под обще­ственный и государственный контроль процессы в науке и высшей школе, которые осуществляются за деньги налогоплательщиков. Проводить необосно-

«Инвестиции в России» № 5. 2'.'~-

инвестиционный рынок

ванные изменения, формальные и поверхностные по существу или увеличивающие коррупцию, как это про­исходит сейчас, увеличивающие власть «местных» князьков от науки и образования, безнравственно. Нельзя поощрять развитие неких ассоциаций эко­номической науки России, которые вводят цензуру и измеряют науку по титулам своих организаторов, учредителей, намеренно блокируя выступления отдельных профессоров, включая несервильную молодежь (потому и неугодную), на конференциях, позиция которых идет вразрез с официозом или с по­зицией членов этих ассоциаций. Причем необходимо порицать стилистку присвоения права определять, что верно и что неверно в науке, какой уровень высокий, какой низкий для равноправных исследователей. У подобных ассоциаций на их сайтах приведены цели создания, как доведение уровня исследований в России до мирового. При этом, как правило, уровень организаторов данных ассоциаций таков, что их научные исследования сводятся к копированию за­падных исследований с небольшими изменениями. Они назначают себя сами судьями по оценке уровня, пользуясь регалиями и эффектом «принадлежности к организации». Стилистика поведения, когда профес­сору не дают выступить под тем или иным предлогом должна быть упразднена, всячески высмеиваться и отвергаться. Это типичное не научное поведение, свя­занное с блокированием научной карьеры молодых исследователей, критически мыслящих, аргументи­ровано отстаивающих свои позиции в науке и жизни. В условиях объявленного стратегического ориентира на воспроизводство инноваций оно является крайним ограничением.

Более того, о каком же инновационном прорыве и какой судьбе экономической науки России можно говорить, если доктор наук, профессор, ведущий сотрудник института Академии наук имеет заработ­ную плату в 21 тыс. руб. (это с надбавкой, оклад составляет 17 тыс. руб.), то есть 600 с небольшим долларов? Он вынужден преподавать в нескольких университетах, чтобы просто физически жить, речь даже не идет о полноценном отдыхе.

О каком «инновационном прорыве» можно гово­рить, если молодежь не выдвигается на ответствен­ные позиции и должности принятия решений в науке, образовании, производстве, а если выдвигается, то это выдвижение становится большей частью итогом клановой игры, либо сервилизма. В подготовке моло­дежи не заинтересованы люди пенсионного возраста. При этом забывается то, что высшая цель образова­ния не просто подготовка новых кадров, а подготовка таких кадров, которые бы в перспективе опередили своих учителей. Такая подготовка возможна только при высочайшей культуре управления и осознания за­дач кадрового обеспечения национального хозяйства как центрального условия его конкурентоспособно­сти. То же относится и к научным кадрам в широком значение и применительно к экономической науке в частности. Когда граждане страны ощущает, что как будто в стране не за кого голосовать, нет альтерна­тив — это прежде всего говорит о том, что отсутствует кадровая политика, обучение и подготовка кадров, а

режим отсутствия адекватной и достоянной замены воспроизводится искусственно.

Если молодой исследователь предлагает создать в академическом институте сектор (включающий еще двух молодых докторов наук и двух кандидатов наук), делает доклад на эту тему, получает одобрение, но в преддверии грядущих сокращений в РАН создание сектора откладывается с формулировкой на усмотре­ние руководства, то уже спустя годы, этих молодых людей — просто нет, как и перспектив роста для тех, кто не угоден.

Таким образом, членами секции РАН становятся банкиры, владельцы предприятий, тормозя несер­вильную молодежь, отдающую свою жизнь науке, од­нако расширяется русская традиция, согласно которой Д. И. Менделеев, например, не был действительным членом Российской академии наук, хотя сделал для нее больше других. Одной из причин того, что члены секции не видят и не знают работ отечественных авторов и не умеют их по достоинству оценивать, поступая в соответствии с правилом «нет пророка в своем отечестве», является то, что они их не читают, воспринимая в основном достижения на слух, по докладам. Оценка на слух, по докладам, конечно, создает искаженное впечатление о подлинном вкладе соискателя. Эта краткая упрощенная форма и соз­давать она может такое же впечатление, короткое и упрощенное — иного не дано.

И если мы не можем организовать работу той маленькой в масштабе страны подсистемы — Акаде­мии наук, даже в размере тех действительно скудных ресурсов, которыми обладаем, то почему мы думаем, что сможем организовать экономику страны и ее модернизировать? Происходящее в этих маленьких подсистемах направлено против инноваций.

Безусловно, мы против уничтожения Академии наук (подобные планы периодически обсуждаются, принимая вид неких дискуссий) с целью захвата ее зданий, сооружений, инфраструктуры, развернутой в лучших уголках Москвы и других столичных горо­дов, но и то, что наблюдается сейчас, по крайней мере, по секции экономики — не может далее про­должаться ни в рамках этой секции, ни в рамках других секций. Часто лоббируются и открываются специальности под конкретного человека, чтобы он стал членом-корреспондентом или академиком по этой специальности, направлению. Большей частью проходят директоры институтов или их за­местители. Но почему и кто решил, что, получая и так более высокую заработную плату за их должность, они автоматически осуществили вклад в науку, за­нимаясь в основном административной работой? Должность не определяет этот вклад. И старший, и ведущий научный сотрудник, и профессор кафедры вполне могут внести вклад куда больший, нежели их начальник, поскольку именно они заняты конкрет­ными исследованиями в конкретных областях, что и должно подлежать честной оценке. Разумеется, эта оценка зависит от исходного уровня тех, кто оценивает, а он, в свою очередь, не определяется фактом их избрания или должности. Прямой связи здесь нет и быть не может.

«Инвестиции в России» № 5, 2012

инвестиционный рынок

Особо опасным для России видится идея переноса научной компоненты в высшие учебные заведения, в то время как они явно пока не готовы к этому. Более того, видимо, это делается в ущерб имеющимся возможностям Академии наук. Такое противопо­ставление, а именно оно обнаруживается в области образования и науки последних лет, крайне вредит развитию и системы академических исследований, и системе высшего образования в России. Стратегия должна состоять в объединении этих систем, их уси­лий в решении единых задач образования и науки.

Нужно отметить еще одну тенденцию в российском научном экономическом истеблишменте. Поскольку он становится все более бюрократизированным, отторгает настоящих исследователей, посвятивших себя науке, постольку, подчиняясь законам бюрокра­тического развития, главной целью которого является отчет и формализация работы, выдвигается моло­дежь, но молодежь «сервильная», то есть выдвигае­мая по принципу «родства», близости к некоему клану, выгоды для членов бюрократического сообщества. Формально система рапортует о выдвижении моло­дежи. Но возникает вопрос, почему выдвинут один субъект, а не другой? Кто сравнивал их таланты, их способности, их вклад в науку? Один субъект защища­ет в феврале месяце докторскую диссертацию, в мае получает уже диплом, а в июне становится заместите­лем директора или руководителем некоего фонда или института. «Зеленая улица» открыта некими силами для этого агента, а другому не дают создать кафедру или сектор, причем у него есть соответствующие спе­циалисты. Проблема в непотических связях, отчасти и в коррупции. Причем коррупция и борьба с ней в России мифологизируются, поскольку невозможно бороться с укладом жизни, а коррупция — это и есть сформировавшийся уклад жизни, пронизывающий все ее проявления снизу доверху. Поэтому, вспоминая русского академика И. И. Янжула, только повышением всестороннего «экономического значения честности» можно за довольно длительный период попытаться изменить ситуацию. К сожалению, процессы демоти-вации и нравственного распада имеют большую силу инерции. Противостоять им можно только с вершины власти, ориентируя средства массовой информации, коммуникаций, интернет и иные культурные средства на воспроизведение честного результата и отторже­ние неискренности, лености, приспособленчества, угодничества с тем, чтобы воссоздавать атмосферу конструктивного этичного диалога и нравственного оздоровления общества — атаки проблем, а не лю­дей, выяснения того, что правильно, а не того, кто не прав. Такая атмосфера и организация будет полезна к процедурам выборов в Академии наук и к функцио­нированию высшей школы России.

Разумеется, членами Академии наук могут и долж­ны становиться специалисты организации научных ис-

следований, то есть занимающие административные посты, но их доля в общем объеме участников, на наш взгляд, не должна быть не только высокой, но и значительной. К сожалению, сейчас ситуация прямо противоположная. Причем, чем выше финансовые ограничения, тем устойчивее тенденция избирать тех, кто финансы может предоставить. Подобное положе­ние вещей должно быть устранено, как и ранжир до­стижений по возрасту. Более того, эта доля по секции экономики явно нарастает, включая в нее и олигархов, банкиров, которые готовятся к избранию или уже из­браны членами секции. Можно возразить, что затраты на Академию невелики. Это правда, но пусть даже невеликие затраты не будут осуществлены на подъем «величия» отдельных представителей, а пойдут на финансирование домов престарелых и ветеранов, которые вклад осуществили не сомнительный — они защитили страну и будущую жизнь ее народов.

Когда атрибуты и борьба за «предфамильные приставки», облагороженная высоким пафосом раз­говоров о перспективах науки, становится главным императивом поведения исследователей, их работы, докладов, когда почти никто из тех, от кого зависит оценка, не читает крупных работ претендентов, а воспринимает большую часть информации на слух или по рекомендации своего коллеги (внутри кор­порации), то научная сфера обречена на неэффек­тивность и необъективность. Сейчас складывается ситуация, когда можно обесценить любой тезис, какой бы логической силы он ни был. Если исследователь задевает интересы «научной бюрократии» или «ака­демического шоу-бизнеса», то он будет отторгаться системой — никто не скажет: «да, этот исследователь честен и прав». В этом и состоит основная проблема нынешнего этапа российской экономической науки, людей, ее представляющих.

Существует еще масса проблем развития эконо­мической науки — это покупка диссертаций, работа диссертационных советов, кафедр, институтов, бюд­жетного финансирования, заказа на экономические исследования и т. д. Но все они вытекают и являются производными от сложившейся системы правил и психологических установок, которые действуют на зависимое и интеллектуально недостойное и жалкое ее существование.

Перспектива экономической науки России со­стоит в том, чтобы она прекратила себя унижать и как следствие этого самоунижения — уничтожать. А противостоять самоунижению можно активной работой, оригинальными идеями и аргументирован­ными предложениями, честностью и искренностью позиции и даже совершаемых ошибок, которые имманентны процедуре научного поиска, а также смелостью идти в противоположном фарватере власти и всесильной бюрократии, представляющей и российскую науку.