2015-09-06
436§1. Вызов шестидесятников – переход к новой парадигме национальной идеи
Если попытаться охарактеризовать шестидесятые годы девятнадцатого века в России одним словом, то это слово будет "бурные шестидесятые". Открывает десятилетие крестьянская реформа, проведенная по славянофильскому сценарию, который в своей содержательной части совершенно игнорировал наработки декабристов по вопросу о земле и полностью отметал широкие требования лагеря демократов в пользу крестьян. Желание полной воли и свободы было так сильно в крестьянах, что после обнародования Манифеста царя и "Положения 19 февраля 1861" года разочарование крестьян вылилось в стихийные выступления и протесты. Искренне веря в "доброго" царя, крестьяне никак не могли согласиться с тем, что от него исходят законы, по которым они на два года оставались в прежнем подчинении у помещиков, были обязаны исполнять барщину и платить оброки, лишались значительной части земли, а оставшиеся в их пользовании наделы объявлялись собственностью, от которой крестьянин не смел отказаться. Чтобы выкупить надел, крестьянин обязан был тянуть барщину и оброк далее. Размер надела был рассчитан так, чтобы получаемая крестьянином прибыль не позволила ему быстро осуществить выкуп, стать собственником земли и полноценным субъектом экономической деятельности. В 1861 и в 1862 годах Россию сотрясали крестьянские восстания, число которых только за один 1862 год составило более 844. Крупные восстания 1861 года в селах Бездна Казанской губернии и Кандеевка Пензенской губернии, в которых участвовали тысячи крестьян, закончились кровью – сотни крестьян были убиты и ранены.
Вторым потрясением шестидесятых было восстание в Польше в 1863 году. В течение нескольких месяцев шла ожесточенная борьба между польской повстанческой армией и русскими войсками. Было много погибших с обеих сторон и много казней.
Кроме того, в шестидесятые годы были проведены финансовая, судебная реформы, начата военная реформа и реформы в сфере образования и местного самоуправления.
В обществе шла напряженная политическая и идеологическая борьба. Новым фактором открытого сопротивления властям стали прокламации, листовки и воззвания. Обращенные к разным слоям населения, эти документы на одной странице содержали как умеренные требования политических перемен, критику крестьянской реформы, так и призывы к активным революционным выступлениям. Среди прокламаций "Великорусс", прокламаций Шелгунова "К молодому поколению", написанных и напечатанных в лондонской типографии Герцена, большое впечатление на современников произвела прокламация "Молодая Россия", автором которой был московский студент П. Г. Заичневский. В листовке говорилось о неизбежной кровавой революции. Экономической основой будущего общества должны были стать земледельческая община и общественная фабрика, за Польшей и Литвой признавались права на независимость. Свои надежды автор возлагал на молодежь и армию, отводя народу пассивную роль. Появление "Молодой России" совпало с грандиозными пожарами в Петербурге. Обвинив революционеров в поджогах, правительство начало аресты и закрытие журналов. На смену "Молодой России" пришла другая организация "Земля и воля". В 1863 году готовилось большое всероссийское крестьянское восстание. Но, переключившись на польскую революцию, члены "земли и воли" упустили инициативу, и к весне 1864 года организация объявила о роспуске.
Проведение крестьянской реформы правительством вызвало недовольство не только крестьян, но и некоторых либералов, выступающих за отмену сословной структуры общества. Так, в феврале 1862 года тверское дворянское собрание приняло постановление, в котором констатировало несостоятельность правительства и требовало "собрания выборных от всего народа без различия сословий". Тверские либералы высказались за создание независимого суда, преобразование финансовой системы, введение полной гласности в административное управление и заявили о своем отказе от всех сословных привилегий. Представленный адрес правительство отвергло; 13 дворян, мировых посредников были арестованы и посажены в Петропавловскую крепость. По суду Сената их приговорили к двухгодичному тюремному заключению, но вскоре освободили. С апреля 1864 года начинают развиваться земские учреждения, органы местного самоуправления, которые сыграют огромную роль в гражданском развитии России.
В середине шестидесятых годов после разгрома польского восстания политическая жизнь в России не утихает. В 1863 году на базе пензенского землячества в Москве был создан кружок Н. А. Ишутина. По примеру героев романа Чернышевского "Что делать?", участники кружка организовали переплетную и швейную мастерские, ассоциацию извозчиков. Но после того, как член организации Д. В. Каракозов, вопреки мнению товарищей, 4 апреля 1866 года стрелял в Александра II, кружок был разгромлен, а Каракозов казнен.
В 1867 году начинает действовать "Рублевское общество", изучающее социалистическую и марксистскую литературу. В конце шестидесятых появляется зловещая фигура С. Г. Нечаева, сыгравшего трагическую роль в революционном движении России. "Катехизис революционера" становится "библией" террористического движения. Фигура революционера приобретает мистический характер. Новый железный человек, не имеющий имени, семьи, собственности, никаких привязанностей, чувств, дел, интересов, кроме революции, становится действующим лицом истории; организация с железной дисциплиной и централизованной властью провозглашает дозволенными все средства и методы для достижения святой цели – революции. Заканчиваются шестидесятые годы страшным событием, убийством студента И. И. Иванова членами нечаевской "Народной расправы". Таков небольшой список событий, потрясших Россию шестидесятых годов.
Что же происходит в сфере идей, культурной и духовной жизни шестидесятых? Бурный поток событий выплескивается в мощном отрицательном заряде, который заправлен идеями материализма, натурализма, атеизма и социализма. Возмутителями спокойствия становятся демократы, властители дум молодежи – Добролюбов, Писарев и Чернышевский.
"Прекрасное есть жизнь, – громко и уверенно провозглашает Чернышевский. – Действительность не только живее, но и совершеннее фантазии".[1] Наука, а не религия может помочь человеку на пути к свободе. Что есть человек в своей сущности? – спрашивает Чернышевский. И отвечает: "Человек – это прежде всего потребности человеческой природы, где желание счастья и благополучия первейшая из них. Истинные потребности ищут и имеют право находить себе удовлетворение в действительной жизни. Цель всех человеческих стремлений состоит в получении наслаждения".[2] Далее Чернышевский уточняет: "Хорошая жизнь, "жизнь как она должна быть" у простого народа состоит в том, чтобы сытно есть, жить в хорошей избе, спать вдоволь, но, вместе с этим у поселянина в понятии "жизнь" всегда заключается понятие о работе: жить без работы нельзя, да и скучно было бы".[3] Чернышевский провозглашает парадоксальное для общественного мнения своего времени утверждение: труд есть потребность; более того, труд, устроенный разумно, в соответствии с наукой, может стать источником истинного наслаждения.
Еще более определенно высказывается Д. И. Писарев: "Мы уважаем труд, – пишет он, – но этого мало. Надо, чтобы труд был приятен, чтобы результаты его были обильны, чтобы они доставались самому труженику и чтобы физический труд уживался постоянно с обширным умственным развитием. Пока это не будет сделано, всякая цивилизация будет находиться в неустойчивом равновесии перевернутой пирамиды".[4]
Писарев, как и Чернышевский, был революционером, но не фанатиком-нигилистом, отрицающим все и всех, а человеком, который считал революцию необходимой только в крайнем случае. Более того, Д. И. Писарев постоянно подчеркивал необходимость тщательной подготовки общества к новым условиям жизни.
"Мы, – говорил Писарев, – со славянофилами сходимся в их отвращении к цивилизаторам, насильно благодетельствующим человечеству. Мы бы желали, чтобы народ развивался сам по себе, чтобы он собственным ощущением сознавал свои потребности и собственным умом приискал средства для их удовлетворения. Мы в этом случае не восстаем против подражательности, если народ собственным процессом мысли доходит до сознания необходимости позаимствовать у соседей то или другое изобретение или учреждение. Мы не желаем только, чтобы над жизнью народа проделывали те или другие фокусы; если бы теперь в России жили два человека, из которых один захотел бы силою вводить заключение женщины в терема, а другой вздумал бы силою вводить гражданские браки, то меня прежде всего возмутило бы не направление той или иной реформы, а ее насильственность, т. е. способ ее проведения в жизнь".[5]
Не только человек должен быть хозяином своей судьбы, но и народ. Путь к счастью лежит как через свободу личности, так и через свободу народа; самым большим препятствием на этом пути является ложь: условная ложь светской жизни, откровенная ложь помещиков и чиновников, убаюкивающая ложь церкви. Для того, чтобы уничтожить ложь, народ должен проснуться. Осознав себя, свои интересы, подняться на борьбу с мерзостью окружающего мира и помочь ему в этом может только честная интеллигенция, действительно озабоченная нуждами народа.
"Прикосновение критики боится только то, что гнило, – смело заявляет Писарев. – Живая идея, как свежий цветок от дождя, крепнет и разрастается, выдерживая пробу скептицизма... Каждое поколение разрушает миросозерцание предыдущего поколения... Стремление к истине, поступательное движение всегда лучше обладания уже потому, что последнее есть самообольщение, а первое – действительный факт. Что можно разбить, то и нужно разбивать, что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть".[6]
Ниспровержение идеалов, опирающихся на авторитет церкви, православия, на консервативные принципы самодержавия, сопровождало формирование теории разумного эгоизма. Высокие человеческие идеи любви, свободы, счастья рассматривались исключительно с позиции разума, опирающегося на науку. Таким образом, потребности материальной человеческой природы окончательно заявили свои права. Это был вызов и западникам, и славянофилам, и консерваторам. Демократическая мысль совершенно по-новому объяснила и использовала центральную категорию, определяющую национальное самосознание того времени, категорию народ. Кроме того, демократы осуществили синтез идей предшествующего периода. Вслед за славянофилами демократы продолжили разработку категории общины, принцип открытой критики действительности и принцип гласности в обсуждении важнейших вопросов времени. Они плодотворно использовали идеи западничества: веяния позитивизма, ориентацию на науку, естествознание, рационализм и атеизм. У консерваторов демократы перехватили инициативу в осмыслении категории народности.
Русский демократизм, названный нигилизмом, содержал в себе максимализм и аскетизм. Но фанатизм, в чем его постоянно обвиняли, совершенно отсутствовал в его построениях. Демократы провозглашали не разрушение ради разрушения, но разрушение во имя свободы личности и человеческой солидарности. Революция рассматривалась как крайнее средство преобразования действительности, позволительное только в том случае, если нельзя будет использовать мирные средства реформирования. И для Чернышевского, и для Добролюбова, и для Писарева – кровь и насилие отвратительны. "Необыкновенные люди, – говорил Писарев, – то есть самые умные и самые честные люди данного общества, всеми силами стараются о том, чтобы предупредить... кровопролитие и чтобы произвести как можно спокойнее ту перемену, которую требуют обстоятельства и которой необходимость уже чувствуется и даже осознается значительной частью заинтересованной нации. Необыкновенные люди стараются открыть глаза своим соотечественникам и современникам, разъяснить им настоящее положение дел, направить их к мирному и безобидному выходу из затруднительного положения и доказать им необходимость обширных и добровольных уступок тому течению идей, которые называются духом времени и которое порождается – общими причинами и условиями, а никак не выдумками и усилиями каких-нибудь необыкновенных людей...
Общими условиями оказываются в подобных случаях невежество, умственная неподвижность, робкая безгласность и дикие предрассудки массы...
Решаясь проливать кровь во имя идеи, необыкновенные люди изменяют своему естественному назначению, компрометируют свою идею, дискредитируют ее и замедляют ее успехи".[7]
Окончательный вывод Писарева однозначен: " Ни одна необыкновенная личность не имеет разумного основания думать, что ее голова заключает в себе будущность... нации. Ни одна из этих личностей... не имеет разумного основания, во имя будущности или во имя своей гениальности, разрешать себе такие поступки, которые вредят другим людям и вследствие этого считаются непозволительными".[8]
Итак, мировоззрение шестидесятников включало демократическую идею национального бытия России, категория "народ" рассматривается не как категория исключительно политической сферы жизни, а как всеобъемлющая онтологическое понятие, содержащие нравственные, экономические и эстетические параметры. Народ должен стать самостоятельным субъектом исторического бытия, что возможно лишь через приобщение широких народных масс к науке и осознание ими своих коренных, существенных потребностей. Роль интеллигенции исключительно вспомогательная. Необыкновенные личности не только не являются самостоятельными субъектами истории, но и не должны являться ими, поскольку в этом случае они порождают диктатуру и деспотизм, которые, в свою очередь лишь тормозят развитие нации, так как не опираются на свободное творчество народа. Несмотря на то, что идеи социализма, позитивизма и атеизма, безусловно, были заимствованы на Западе, демократическое движение шестидесятников было таким же чисто русским явлением, как и славянофильство.
Бессмертный роман Чернышевского "Что делать?" и его герои – люди необыкновенные, с чистой и светлой игрой чувств любви и преданности, с верой в торжество разума и добра, глубоко трогают сердце русского человека и по сей день. Тепло и свет огня настоящей духовности исходит из этой книги, ставшей евангелием для многих поколений молодежи в России. Новое мышление, новое поколение, новые ценности, поднятые на знамени демократов, бросили вызов всем. Как в свое время Чаадаев, так в 60-е годы демократы явились тем катализатором, который вызвал к жизни новую парадигму национальной идеи.
На наш взгляд, к середине XIX века в России в рамках национального самосознания была закончена работа по идентификации России Западу. Теперь, когда существенные основания национального бытия были найдены, требовалось обоснование самих этих оснований. Такая работа. по нашему мнению, была проведена через развертывание базовых ценностей русской культуры. Основным вопросом национального самосознания уже является не проблема поиска того, что отличает нас от Запада, а вопрос о том, какое же из найденных оснований национального бытия является главным, основополагающим. Фактически, это явилось попыткой доказать тождество России самой себе через сумму существенных свойств ее национального бытия. По этой причине русская национальная идея формируется различными социальными субъектами уже в рамках новой парадигмы, которую мы назвали культурологической. В рамках данной парадигмы вопрос о тождестве России и Запада не является главным, на наш взгляд, он постепенно смещается на периферию содержательного плана национальной идеи.
[1] Чернышевский Н.Г. Собр. соч.: В 5 т. М.: Правда. 1974. –Т. 4. С.116.
[2] Чернышевский Н.Г. Указ. соч. С. 129.
[3] Чернышевский Н.Г. Указ. соч. С. 11.
[4] Писарев Д.И. Очерки по истории труда // Писарев Д.И. Исторические эскизы М.: Правда, 1989. С. 195.
[5] Писарев Д.И. Бедная русская мысль // Указ соч. С. 31.
[6] Володин А.И. И это называется нигилизмом? // Писарев Д.И. Исторические эскизы. М.: Правда, 1989. С.3.
[7] Бессонов б.н. Судьба России: Взгляды русских мыслителей. М.: Изд-во Луч, 1993. С.73.
[8] Бессонов Б.Н. Указ. соч. С.73.
