Совместная операция

В обычное пространство «Ргабвар» вынырнул в точке, согласно ее координатам, расположенной далеко за пределами Галактики. Самым ярким объектом здесь было ближайшее солнце, холодно светившее посреди черного неба, слегка припудренного звездами. Однако пустынность здешнего космоса оказалась мнимой. Конвей находился на пульте управления и смотрел в обзорный иллюминатор, когда и радар, и датчики дальнего поиска зафиксировали два сигнала. Источники этих сигналов находились поблизости друг от друга и на расстоянии чуть меньше двух тысяч километров от корабля. На несколько минут о Конвее все забыли.

– Говорит отсек управления, — торопливо, по?деловому проговорил капитан Флетчер. — Энергетической отсек, через пять минут выдайте мне максимальную скорость. Астронавигатор, проложите курс к источникам сигналов.

Лейтенанты Чен и Доддс, первый из которых находился на несколько палуб ниже, а второй — всего в нескольких футах от Флетчера, ответили, что распоряжения поняли. Затем в переговоры вступил связист, лейтенант Хэслэм.

– Сэр, — сказал он, не отрывая взгляда от дисплеев, — судя по показаниям датчиков, более крупный источник сигналов по массе, конфигурации и типу радиофикации представляет собой разведывательный корабль, находящийся в районе поиска. Что представляет собой второй источник сигналов, пока сказать трудно, но если судить по их положению относительно друг друга, то можно предположить, что недавно эти объекты столкнулись между собой.

– Понятно, — изрек капитан, нажал клавишу на интеркоме и медленно, членораздельно произнес: — Говорит корабль неотложной медицинской помощи «Ргабвар», приписанный к Главному Госпиталю Двенадцатого Сектора. Отвечаем на ваш сигнал бедствия, полученный шесть часов назад. Будем рядом с вами через…

– Пятьдесят три минуты, — подсказал Доддс.

– Если можете выйти на связь, пожалуйста, назовите себя, объясните, что с вами произошло, и перечислите число пострадавших и вид, к которому они принадлежат.

Конвей, сидевший в кресле запасного пилота, склонился к пульту — словно разница в несколько сантиметров могла помочь ему лучше расслышать ответ. Но когда послышался ответ, интонация была скорее извиняющейся, нежели испуганной.

– Говорит разведывательный корабль Корпуса Мониторов «Тирель». На связи командир корабля майор Нельсон. Сигнал бедствия подали мы, но у нас на борту все в порядке. Мы обнаружили потерпевший аварию корабль. Он находится рядом с нами. Наш корабельный медик не очень уверен — его медицинский опыт ограничивается только тремя видами существ, — но он подозревает, что на борту этого корабля есть уцелевшие члены экипажа.

– Доктор, — искоса глянул на Конвея капитан, но больше ничего сказать не успел. Вмешался Хэслэм.

– Сэр! — воскликнул он. — Еще один… нет, еще два объекта. По массе и конфигурации напоминают пострадавший корабль. Кроме того, наблюдается множество мелких обломков, разбросанных на большом расстоянии.

– И это — еще одна причина, по которой мы подали сигнал бедствия, — пояснил майор Нельсон с борта «Тиреля». — У нас нет аппаратуры для дальнего сканирования космоса, как у вас, только фотооптические приборы и компьютеры, предназначенные для обзорной съемки, но здесь все просто битком набито обломками, и хотя я не согласен с нашим медиком в том, что тут можно разыскать живых существ, но все же такая возможность не исключена, и…

– Вы совершенно правильно поступили, что позвали нас на помощь, капитан Нельсон, — прервал его Конвей. — Лучше ответить на десяток ложных сигналов бедствия, чем рискнуть пропустить хотя бы один истинный. Космические катастрофы таковы, что помощь всегда в любом случае приходит поздно Однако, капитан, нам срочно необходимо выяснить, к какому типу физиологический классификации могут принадлежать уцелевшие члены экипажа пострадавших звездолетов, насколько сильны их травмы, чтобы мы смогли начать приготовления к спасательной операции и их лечению.

Я — Старший врач Конвей, — запоздало представился он. — Могу я поговорить с вашим медиком?

Затем в динамике переговорного устройства довольно долго слышалось негромкое шипение. Во время этой паузы Хэслэм сообщил об обнаружении еще нескольких объектов и сказал, что хотя данные пока далеко не полные, но обломки разбросаны так. что он почти уверен в том, что в этом районе потерпел крушение очень крупный звездолет, от взрыва разлетевшийся на куски одинаковой величины. По мнению Хэслэма, те сравнительно небольшие объекты, что наблюдали члены экипажа «Тиреля» неподалеку от своего корабля и приняли за обломки, на самом деле являлись спасательными катерами. Судя по картине распространения обломков, катастрофа случилась довольно давно.

Затем переговорное устройство снова ожило, послышался лишенный при переводе всяких эмоций голос, пропущенный через транслятор:

– Говорит хирург?лейтенант Крах?Юл, доктор Конвей. Мои познания в многовидовой физиологии невелики. До сих пор мне приходилось иметь дело только с землянами, нидианами и моими сородичами, орлигианами. Все эти существа, как вам. конечно, известно, относятся к типу физиологической классификации ДБДГ, то есть являются теплокровными кислорододышащими.

Слушая медика, Конвей исподволь размышлял о том, каковы причуды системы четырехбуквенного кодирования, принятого в физиологической классификации. Для этой системы не имели никакого значения такие факты, что нидиане, орлигиане и земляне значительно отличались друг от друга по размерам, и даже то, что нидиане и орлигиане были покрыты густой шерстью. Между тем в свое время весьма незначительные разногласия между землянами и орлигианами привели к началу войны между Землей и Орлигией. Это была самая первая межзвездная война — на счастье, краткая.

Теперь отношения между землянами и орлигианами были более чем дружеские. Они усердно старались во всем помогать друг другу, и Конвею было очень жаль, что Крах?Юл не слишком опытен для того, чтобы от него можно было ждать квалифицированной помощи. Ему оставалось надеяться на то, что орлигианин проявит здравый смысл и не станет совать свой дружелюбный косматый нос в ситуацию, которая лежит далеко за пределами его опыта.

– Мы не пытались обследовать обломки, — продолжал Крах?Юл, — поскольку члены нашего экипажа не являются специалистами по инопланетной технике. Скорее они бы еще сильнее все усложнили, нежели помогли решить проблему. Я думал о том, что можно было бы пробуравить обшивку и взять пробу воздуха изнутри спасательного катера. Если бы уцелевшие члены экипажа оказались теплокровными кислорододышащими, как мы с вами, можно было подкачать им воздуха. Однако от этой меры я отказался, подумав о том, что привычная для этих существ атмосфера может оказаться какой?нибудь экзотической газовой смесью, и тогда мы и пострадавшим не помогли бы, да еще и за счет откачки части воздуха понизили бы давление внутри отсека, в котором они находятся.

В том, что внутри одного из обломков, который, согласно утверждению вашего специалиста, является спасательной капсулой, находится живое существо, мы не уверены, — продолжал орлигианин. — Наши датчики показывают, что внутри катера присутствует давление, имеется небольшой источник энергии. Кроме того, наши датчики выявляют наличие чего?то вроде единой крупной массы органического материала, которая частично видна и через иллюминаторы. Но мы не знаем, жива ли эта… масса.

Конвей вздохнул. Пусть Крах?Юл и не был подкован в многовидовой физиологии и медицине, но уж в сообразительности ему никак нельзя было отказать. Конвей легко мог представить себе этапы карьеры орлигианина. Сначала тот должен был окончить медицинское учебное заведение на родной планете, затем он, по всей вероятности, перебрался на соседнюю планету, Индию, затем поступил в Корпус Мониторов, где набрался опыта в работе с представителями разных видов. А потом он несколько лет подряд лечил всякие мелкие болячки и недомогания у землян, членов экипажа корабля?разведчика, и все время надеялся на то, что в его жизни произойдет нечто подобное тому, что произошло сейчас. И наверное, сейчас орлигианин просто сгорал от любопытства, желая узнать, что же представляет собой та органическая масса, что находилась внутри потерпевшего аварию чужого звездолета, но при этом понимал, что его профессионального уровня тут маловато. Конвею начинал нравится медик?орлигианин, хотя он его еще в глаза не видел.

– Хорошо, доктор, — с теплотой проговорил Конвей. — Но у меня к вам просьба. Наверняка у вас на корабле имеется переносная шлюзовая камера. Не могли бы вы, для того чтобы мы сумели сберечь время…

– Камера уже задействована, доктор, — перебил его орлигианин, — и присоединена к обшивке пострадавшего корабля в районе самого большого люка, который мы смогли найти. То есть мы только предполагаем, что это входной люк, но это может быть и панель доступа к каким?нибудь устройствам. Открывать этот люк мы не пробовали. Пострадавший звездолет. когда мы его обнаружили, вращался вдоль продольной оси. С помощью фиксирующих гравилучей мы остановили его вращение, но в остальном судно пребывает в том же состоянии, в каком мы его нашли.

Конвей поблагодарил медика, отстегнул ремни и встал с кресла. На дисплее радара появились новые объекты, но гораздо больше сейчас его интересовала картина, вырисовывавшаяся в обзорном иллюминаторе. Там был виден «Тирель» и крупный обломок пострадавшего звездолета.

– Какие у вас планы, доктор? — поинтересовался капитан.

Указав на пострадавший корабль, Конвей ответил:

– Похоже, корабль не слишком сильно пострадал. Я не вижу, чтобы где?нибудь торчали острые куски металла, поэтому в целях ускорения спасательной операции мои сотрудники облачатся в легкие скафандры. Я возьму с собой патофизиолога Мерчисон и доктора Приликлу. Старшая медсестра Нэйдрад останется в шлюзовой камере медицинской палубы с носилками и будет ждать сведений о составе воздуха, необходимого для дыхания пострадавших. Эти сведения Мерчисон сразу же передаст ей, как только проанализирует воздух на борту пострадавшего корабля. А вы, сэр, не могли бы подвести «Ргабвар» к шлюзовой камере, которая присоединена к люку пострадавшего корабля?

«Ргабвар» был первым кораблем в своем роде. В свое время он был переоборудован в судно для оказания неотложной медицинской помощи в космосе из легкого крейсера — крупнейшего звездолета в Галактической Федерации, способного к аэродинамическому маневрированию в атмосфере планет. Пробираясь на медицинскую палубу по центральной шахте, где царила невесомость, Конвей представлял себе сверкающий белый корпус «Ргабвара», его дельта?крылья, на которых красовались Солнце, Коричневый Лист и Красный Крест, и еще множество других символов, которыми обозначали первую медицинскую помощь на всех планетах Федерации.

«Ргабвар» был построен на Тралте и оборудован по последнему слову техники. «Ргабваром» он был назван в честь одного из светил тралтанской медицины. Корабль был предназначен для экипажа, целиком состоящего из землян, чьи каюты располагались сразу же под отсеком управления, на второй палубе. Медики размещались в точно таких же каютах на третьей палубе, только в каюте Старшей сестры Нэйдрад, кельгианки, стояла другая мебель, а в каюте эмпата?цинрусскийца царила пониженная гравитация.

Четвертая палуба была поделена на две половины. Здесь находилась общая кают?компания и комната отдыха, где по идее должны были бы развлекаться в свободное от работы время все члены экипажа. Но на самом деле, когда тут собирались все, места едва хватило бы даже для того, чтобы сыграть партию в шахматы.

Вся пятая палуба представляла собой кухню. Здесь не только готовили еду по вкусам шестерых землян, кельгианки и цинрусскийца — то бишь для ДБДГ, ДБЛФ и ГНЛО соответственно. Здесь можно было синтезировать атмосферу, пригодную для дыхания существ всех видов, которые только обитали в Галактической Федерации.

Шестая и седьмая палубы, куда держал путь Конвей, были царством медиков. На шестой располагались приемный покой и палаты, а на седьмой — лаборатория и операционная. Здесь можно было создать условия обитания любых пострадавших. На восьмой палубе находился энергетический отсек, вотчина лейтенанта Чена, который заведовал корабельными генераторами гипердрайва и двигателями, предназначенными для полета в обычном пространстве. Кроме того, отсюда производилось регулирование системы искусственной гравитации, управление гравилучами, датчиками и всеми прочими системами, предназначенными для обеспечения жизни на корабле.

Думая о миниатюрном Чене и о тех могущественных силах, которые повиновались мановению пальцев лейтенанта, Конвей добрался до медицинской палубы. Рассказывать ему ничего не пришлось, поскольку его переговоры с капитаном судна транслировались, как и все наиболее интересные сведения, запечатленные на дисплеях отсека управления. Делать ему было положительно нечего, кроме того, чтобы облачиться в легкий скафандр — у Конвея была превосходная бригада, его сотрудники были всегда готовы к выполнению спасательной операции, и от этого на него, их начальника, периодически нападал комплекс неполноценности.

Мерчисон приседала и выпрямлялась, удостовериваясь в целостности скафандра, а Нэйдрад находилась внутри шлюзовой камеры, она проверяла, как работает оборудование герметичных носилок. Серебристая шерсть гусеницеподобной кельгианки ходила медленными волнами. Невероятно хрупкий Приликла, помахивая прозрачными радужными крылышками, парил у потолка, дабы избежать случайного столкновения с более массивными коллегами. Его восемь тоненьких лапок едва заметно подрагивали — это был верный признак того, что эмпат окружен благоприятными эмоциями.

Мерчисон перевела взгляд с Приликлы на Конвея и сказала:

– Прекрати.

Конвей понимал, что в поведении Приликлы, пускай и косвенно, повинны они с Мерчисон. Приликла, как всякий другой представитель разумной и чрезвычайно чувствительной расы цинрусскийцев, обладал органом, позволявшим ему ощущать чужие эмоции. Он улавливал любые, самые мельчайшие изменения в чувствах тех, кто его окружал. Патофизиолог Мерчисон обладала таким набором физических атрибутов, что всякому землянину — ДБДГ крайне трудно было смотреть на нее с чисто клинической точки зрения. Тем более трудно было так на нее смотреть, когда она была облачена в облегающий легкий скафандр.

– Прошу прощения, — рассмеявшись, проговорил Конвей и стал натягивать свой скафандр.

Потерпевший аварию звездолет с виду напоминал металлический ствол дерева, от которого в разные стороны торчало несколько коротких корявых веток. Такое впечатление он произвел на Конвея, когда они отправились от «Ргабвара» к чужому кораблю. Но похоже, только эти торчащие в разные стороны куски металла и нарушали целостность корабля. Конвей видел два небольших иллюминатора, отражавших огни «Ргабвара», и из?за этого ставших похожими на два маленьких солнышка. Один из входных люков был расположен примерно в двух метрах от носа, второй — примерно на таком же расстоянии от кормы. Правда, определить точно, где нос, а где корма, было трудновато. Впоследствии Конвей узнал о том, что на боку корабля, которого не было видно, расположены два точно таких же иллюминатора.

Еще Конвей видел мягкие складки прозрачной переносной шлюзовой камеры «Тиреля», похожей на присосавшуюся к обшивке чужого звездолета сморщенную пиявку. Рядом с камерой виднелась крошечная фигурка. Это, конечно, был медик?орлигианин, Крах?Юл.

Флетчер, Мерчисон и Конвей добрались до орлигианина. Все молчали и старались даже не думать, чтобы не мешать Приликле. Цинрусскиец медленно облетал вокруг пострадавшего корабля, пытаясь определить, есть ли внутри него живые существа. Если они там были, эмпат бы непременно это почувствовал.

– Очень странно, друг Конвей, — проговорил Приликла по истечении пятнадцати минут, когда все уже излучали нетерпение помимо собственной воли.

– На борту есть кто?то живой, это одно?единственное существо, но его эмоциональное излучение настолько слабо, что я едва сумел его ощутить. Точно определить местонахождение этого существа я не могу. Как ни странно, это существо не излучает отчаяния.

– А не может ли это существо быть ребенком? — спросил Крах?Юл. — Может быть, его оставили в безопасном месте родители, а потом погибли? Может быть, это существо слишком мало для того, чтобы осознавать опасность?

Приликла, который никогда не высказывал ни с кем несогласия, дабы не спровоцировать вспышек отрицательных эмоций со стороны собеседников, ответил уклончиво:

– Такую возможность нельзя исключить, друг Крах?Юл.

– А может быть, это эмбрион, — предположила Мерчисон, — который уцелел внутри погибшего родителя?

– И такую возможность также нельзя исключить, друг Мерчисон, — отозвался Приликла.

– Что означает, — смеясь, сказала патофизиолог, — что ты невысокого мнения как о первом предположении, так и о втором.

– Но кто?то живой там есть, — нетерпеливо проговорил капитан, — поэтому давайте?ка проникнем в корабль и посмотрим.

Флетчер открыл наружный люк переносной шлюзовой камеры, протиснулся туда и стал пробираться между складками прозрачного пластика. В надутом состоянии камера должна была приобрести объем, которого хватило для того, чтобы там разместились все участники спасательной операции и смогли провести эвакуацию спасаемого, и даже, если бы это потребовалось, оказать ему первую помощь. Тем временем Мерчисон и Конвей припали к иллюминаторам, но те были так глубоко вдавлены в корпус, что в свете фонариков на шлемах медиков были видны только участки гладкого кожного покрова существа, находившегося внутри корабля.

Когда они забрались в шлюзовую камеру и добрались до Флетчера, тот глубокомысленно изрек:

– Существует несколько вариантов открывания дверей. Дверь может открываться внутрь и наружу, будучи подвешенной на петлях, крышка люка (если это люк) может отвинчиваться по часовой стрелке и против нее, может скользить в сторону или раздвигаться. Здесь же мы видим перед собой нечто вроде обычного вдавленного рычага, который… Ой!

Большая металлическая панель, подвешенная на петлях, открылась нараспашку. Конвей приготовился к тому, что сейчас из отверстия люка хлынет воздух, его волна ударит по скафандру, и этим воздухом наполнится шлюзовая камера. Однако ничего подобного не произошло. Капитан обеими руками ухватился за верхний край проема, отсоединил ножные магниты от обшивки и просунул голову в проем.

– Это не входной люк, — заявил он, — а просто крышка приборной панели, обеспечивающая доступ к механизмам и системам, расположенным между наружной и внутренней обшивками корабля. Вижу линии кабелей, трубы и еще нечто, похожее на…

– Мне нужна проба воздуха, — решительно проговорила Мерчисон. — Срочно.

– Прошу прощения, мэм, — отозвался Флетчер. Он отпустил одну руку, осторожно указал ею внутрь и сказал: — Совершенно очевидно, что только внутренняя обшивка воздухонепроницаема. Вы вполне могли бы воспользоваться дрелью и пробуравить отверстие между вот этой скобой и пучком кабелей. Не знаю, какая уж тут у них теплоизоляция, но кабель слишком тонок для того, чтобы проводить ток высокого напряжения. Судя по цветовым значкам, диапазон зрения у них вроде бы такой, как у нас. Что скажете?

– Скажу «да», — ответила Мерчисон.

Конвей поспешно проговорил:

– Если ты возьмешь сверло номер пять, диаметра отверстия будет достаточно для того, чтобы просунуть за обшивку оптический зонд.

– Именно это я и собиралась сделать, — сухо отозвалась Мерчисон.

Дрель издала негромкое жужжание, и в анализатор по трубочке поступила проба воздуха внутри корабля.

– Давление воздуха несколько ниже нормального по нашим стандартам, — сообщила Мерчисон немного погодя, — а вот для уцелевшего члена экипажа это может быть как вполне нормально, так и чудовищно меньше нормы. Судя по составу воздуха и процентному соотношению кислорода и инертных газов, внутри находится теплокровное кислорододышащее существо. Сейчас я введу оптический зонд.

Конвей наблюдал за Мерчисон. Та отсоединила от анализатора дрель, и сделала это настолько ловко, что в результате потеряла только несколько кубических сантиметров взятого воздуха. Затем Мерчисон подсоединила к анализатору оптический зонд, осторожно ввела тоненькую трубочку, содержащую линзы, источник света и видеокамеру внутрь дрели, прикрепила к трубочке видоискатель, чтобы можно было работать, не снимая шлема.

Примерно десять минут, которые показались Конвею целым часом, Мерчисон настраивала резкость и увеличивала яркость источника света, не произнося при этом ни слова. Наконец она выбралась из проема и предложила Конвею и всем остальным посмотреть в глазок видоискателя.

– Он большой. — Этими двумя словами она передала свое впечатление о существе, находившемся внутри корабля.

Внутреннее помещение корабля представляло собой полый цилиндр, начисто лишенный переборок и перегородок. В полу (Конвей решил, что это пол, поскольку увидел плоскую поверхность, лежавшую вдоль всей длины корабля) было проделано два ряда круглых отверстий диаметром в три?четыре дюйма, на близком расстояния друг от друга. Семь или восемь пар ног обитателя корабля были просунуты в эти отверстия — скорее всего отверстия представляли собой систему для фиксации при перегрузках, вкупе с широкими ремнями безопасности. Ремни были порваны, их обрывки болтались вокруг тела странного существа.

Объектив оптического зонда находился ближе к полу, и Конвей смог рассмотреть ноги, просунутые в круглые дырки, и бок существа. Дальше были видны другие ноги, которые, судя по всему, при сотрясении выбросило из отверстий в полу. Ноги были короткие, заканчивались десятью пальцами. Конвею удалось рассмотреть светло?серый живот. В противоположном направлении — трудно было сказать, ближе к голове или ближе к хвосту — была видна часть верхней поверхности тела существа и цепочка боковых щупальцеподобных выростов. В длинном, цилиндрической формы отсеке существу было практически невозможно развернуться, и разглядеть его целиком было тоже невозможно, но на самом краю поля зрения Конвей рассмотрел три тоненькие трубочки — прозрачные и, по всей вероятности, гибкие, которые тянулись от баллона, прикрепленного к стене, и исчезали в теле существа.

Невзирая на множество конечностей, коими был снабжен обитатель странного корабля, делать ему этими конечностями было положительно нечего. Кроме многочисленных ящичков, укрепленных на стенах, в отсеке не было ничего и смутно напоминающего пульт управления и устройства индикации, благодаря которым можно было управлять кораблем. Оставалось предположить, что все это располагается на крошечном участке палубы, который был скрыт от глаз телом существа.

Видимо, Конвей начал рассуждать вслух, поскольку капитан Флетчер, только что закончивший наружный осмотр корабля, совершенно серьезно проговорил:

– Этому существу на самом деле совершенно нечего там делать, доктор. Внутри корабля нет ничего, кроме примитивного источника энергии, который в данный момент не функционирует. Нет двигателя, нет устройств для изменения высоты полета, нет наружных датчиков, устройств связи, нет даже люка для входа и выхода экипажа. У меня закрадывается подозрение о том, что перед нами — нечто вроде спасательной капсулы. Если это так, то становится понятно, почему у этого судна такая странная конфигурация, то есть правильный цилиндр с ровными плоскостями с обоих концов. Однако, когда я обследовал обшивку в надежде обнаружить какие?либо выступы, где могло бы располагаться оборудование системы датчиков, я заметил, что цилиндр немного изогнут относительно продольной оси. Это позволяет сделать предположение о том, что…

– А как насчет того, что источники энергии и оборудование для связи могли быть смонтированы на наружной обшивке? — поинтересовался Конвей, боясь, что объяснения капитана плавно перейдут в лекцию о принципах конструирования космической техники. — Ведь в свое время мы пришли к идее монтажа генераторов гипердрайва на концах крыльев. Может быть, эти существа самостоятельно додумались до этого же.

– Нет, доктор, — проговорил Флетчер холодно и формально — на такой тон он всегда переходил, когда ему казалось, что кто?то сует нос в его дела. — Я осмотрел остатки оборванных при аварии выступов на корпусе. Трудно сказать, какие структуры были в этих местах смонтированы, но к ним подходят слишком тонкие провода для того, чтобы можно было заподозрить наличие генераторов гипердрайва. На самом деле я сильно сомневаюсь в том, что эти существа владели как техникой гипердрайва, так и искусственной гравитацией. Общий уровень их техники вообще на редкость примитивен для расы, доросшей до космических полетов. И потом, что означает отсутствие шлюзовой камеры? Шлюзовая камера для этой зверюги должна быть длиной чуть ли не с весь цилиндр.

– Существует несколько видов существ, которые владеют техникой для космических перелетов и при этом не пользуются шлюзовыми камерами, — возразил Конвей. — По ряду чисто физиологических причин они не занимаются никакой деятельностью за бортом корабля и пользуются люками только перед стартом и после посадки.

– А что, — сказала Мерчисон, — если этот цилиндр представляет собой скафандр?

– Занятная мысль, мэм, но это не так, — отозвался Флетчер. — Помимо четырех иллюминаторов, обзор из которых невелик в связи с их малыми размерами и расстоянием от наружной обшивки до внутренней, у этого цилиндра напрочь отсутствуют какие?либо сенсорные системы, с которыми я был бы знаком, а самое главное — нет никаких наружных манипуляторов. Тем не менее для этого создания должен существовать какой?то очень простой способ входа и выхода из цилиндра — независимо от того, что это такое — корабль, спасательная капсула или что?то еще.

Последовала долгая пауза. Наконец Конвей изрек:

– Простите, капитан. Несколько минут назад, перед тем как я прервал вас, вы хотели сказать о еще каком?то предположении.

– Собирался, — произнес Флетчер тоном человека, который благосклонно принял извинения. — Но прошу вас понять, доктор, что предположение мое основано пока только на результатах поверхностного обследования и не подкреплено точными измерениями. Тем не менее, как я уже говорил, этот объект представляет собой не идеальный цилиндр, а слегка выгнутый вдоль продольной оси.

Если бы произошел взрыв или столкновение, — продолжал Флетчер, — в результате которого цилиндр утратил бы свою истинную форму, то на его обшивке остались бы пятна от обугливания, вмятины в обшивке или еще какие?то свидетельства катастрофы. Здесь же мы ничего подобного не наблюдаем. Следовательно, если продольная ось этого объекта представляет собой не прямую линию, а дугу, получается, что это сделано намеренно изначально. Тогда становится понятным и то, что так слаб источник энергии, и то, что мы не обнаруживаем устройств для управления и поддержания искусственной гравитации. Это связано с тем, что…

– Ну конечно! — не выдержал Конвей. — Обшивка под плоской палубой — это наружная поверхность, она лишена каких?либо выступов. Это означает, что создатели этой техники получали гравитацию старинным способом, а именно за счет…

– Может быть, кто?то из вас, — проворчала Мерчисон, — будет так любезен и втолкует мне, о чем вы ведете речь?

– Конечно, — кивнул Конвей. — Капитан только что убедил меня в том, что данный объект не является ни кораблем, ни спасательной капсулой, а является отсеком космической станции устаревшей конструкции. Такие станции представляли собой колеса огромного диаметра. По всей вероятности, именно такая станция и пережила аварию.

– Космическая станция? Здесь? — недоверчиво проговорила Мерчисон, но подумав, с чувством добавила: — Если так, то нам предстоит уйма работы.

– Может быть, и нет, мэм, — покачал головой Флетчер. — Безусловно, высока вероятность того, что нам удастся обнаружить еще множество отсеков этой станции, но вот уцелевших ее обитателей может оказаться мало. — Неожиданно в его тоне появилась строгость. — О транспортировании этого существа на нашу медицинскую палубу не может быть и речи. Я предлагаю присоединить этот цилиндр к «Ргабвару», соответствующим образом увеличить объем гиперпространственной оболочки и направиться к Главному Госпиталю Сектора, где есть шлюзовые камеры такого диаметра, что можно будет без проблем извлечь из цилиндра вашего пациента. Конечно, я не специалист в многовидовой медицине, но полагаю, что сделать это нам надо немедленно, а «Тирель» останется здесь, и его экипаж займется поиском других пострадавших. Мы же вернемся за ними в самое ближайшее время.

– Нет, — решительно сказал Конвей.

– Я вас не понимаю, доктор, — удивился Флетчер. Его лицо под пластиковым шлемом покраснело.

Конвей ему отвечать не стал, а заговорил с Мерчисон и Приликлой, который подлетел поближе, невзирая на то что эмоциональная атмосфера накалилась.

– Пострадавший, как мы видим, подсоединен к некоей системе жизнеобеспечения тремя отдельными системами трубок. Он без сознания, однако никаких физических повреждений у него не наблюдается. Кроме того, нельзя отвернуться от того факта, что в цилиндре имеется источник энергии, на данный момент не функционирующий. Согласны ли вы со мной в том, что наблюдаемая картина эмоционального излучения и очевидное отсутствие травм говорят о том, что это существо пребывает в состоянии анабиоза?

Не дав своим коллегам ответить, Конвей добавил:

– Поскольку мы не обнаружили на этом судне сложных систем охлаждения, потребляющих большое количество энергии и обычно необходимых для создания условий анабиоза, а видим только три отдельные системы трубок, подсоединенных к телу существа, могут ли быть сомнения в том, что перед нами — создание, способное впадать в естественный анабиоз?

Последовала небольшая пауза, затем Мерчисон сказала:

– Идея длительного анабиоза, применяемого в практике межзвездных перелетов, для нас не нова. Когда только с его помощью и можно было осуществлять длительные перелеты, спящим в условиях низкой температуры космонавтам были не нужны ни воздух, ни питание. Если говорить о существах, способных периодически впадать в состояние анабиоза естественным путем в зависимости от каких?то обстоятельств в ходе космических полетов, то им необходим самый минимальный запас воздуха и продуктов. Вполне возможно, что естественный процесс анабиоза может быть искусственно стимулирован, продлен, а затем прекращен с помощью инъекции особых медикаментов и внутривенного введения питательных веществ. Видимо, именно такую картину мы сейчас и наблюдаем.

– Друг Конвей, — проговорил Приликла, — эмоциональное излучение пациента целиком и полностью согласуется с гипотезой об анабиозе.

Капитан Флетчер быстро переориентировался.

– Хорошо, доктор, — сказал он. — Это существо пребывает в таком состоянии уже довольно длительное время, следовательно, особой срочности в перевозке его и других его собратьев в госпиталь нет. Но что вы намерены предпринять в ближайшее время?

Конвей кожей почувствовал, как все вокруг него, и даже на палубах «Ргабвара» и «Тиреля», затаили дыхание. Он кашлянул и ответил:

– Мы обследуем этот отсек космической станции как можно более тщательно, не проникая внутрь него. Одновременно мы постараемся произвести более внимательный осмотр существа, находящегося внутри, с помощью оптического зонда. А потом мы все постараемся хорошенько подумать.

У Конвея было большое опасение, что спасательная операция будет не из легких. Насколько сильны были его опасения, он мог видеть по тому, как жалобно задрожали лапки Приликлы.

Чуть больше трех часов — то есть все то время, что можно было пробыть за бортом в легких скафандрах — все только тем и занимались, что непрерывно думали, обследуя обшивку и осматривая ту малую часть обитателя цилиндра, которая была предоставлена для осмотра. Медленно, по крупинке накапливались сведения, которые могли как иметь какое?то значение, так и не иметь его вовсе. Однако все это время все размышляли поодиночке и только потом, собравшись в кают?компании «Ргабвара», начали думать все вместе. Правда, все вместе они все равно были обескуражены — как до того поодиночке.

Экипаж «Тиреля» был представлен капитаном майором Нельсоном и хирургом?лейтенантом Крах?Юлом. Представительство военных со стороны «Ргабвара» было уравновешено майором Флетчером и астронавигатором лейтенантом Доддсом. Кроме них, присутствовали медики — лица гражданские. Конвей, Мерчисон и Нэйдрад сидели, а Приликла, по обыкновению, парил под потолком.

Приликла первым взял слово, понимая, что больше ни у кого нет рациональных соображений.

– Чувствую, — проговорил он, издавая мелодичные трели и пощелкивания, которые трансляторы безукоризненно переводили в звуки человеческой, кельгианской и орлигианской речи, — мы все согласны с тем, что пострадавший пребывает в состоянии анабиоза, и с тем, что перед нами не пациент, а существо, уцелевшее в результате космической катастрофы и нуждающееся в транспортировке на родину, как только его родная планета будет обнаружена. Ясно и то, что в срочности транспортировки необходимости нет.

Лейтенант Доддс взглянул на Флетчера, как бы прося разрешения высказаться, и сказал:

– Все зависит от того, что вы понимаете под срочностью, доктор. Я проверил векторные скорости этого объекта и других обнаруженных нами обломков в пределах охвата нашей детекторной системы. Эти обломки некоей единой космической конструкции находятся в данном участке космоса уже около восьмидесяти семи лет. Судя по всему, именно такое время назад и произошла катастрофа. Если это был корабль, то я не думаю, что он направлялся в сторону ближайшего солнца, поскольку у этого солнца нет планетарной системы. Между тем вся масса обломков либо должна упасть на это солнце, либо пролететь в такой близости от него, что это уже не будет иметь значения для уцелевших существ, находящихся в состоянии анабиоза. Это должно произойти, по моим подсчетам, чуть больше чем через одиннадцать недель.

Последовала минутная пауза. Затем слово взял капитан «Тиреля»:

– Я по?прежнему не согласен с тем, что в этом регионе космоса возможно пребывание космической станции, в особенности станции, которая работала в такой плоскости эклиптики, что ее обломки теперь могут свалиться на солнце через одиннадцать недель. Гораздо более вероятным мне представляется другой вариант: я думаю, что все?таки мы имеем дело со спасательной капсулой, в которой имеется система поддержания условий, необходимых для длительного анабиоза.

Флетчер зыркнул на Нельсона, но заметил, как при этом задрожал Приликла. Взяв себя в руки, он сказал:

– Майор Нельсон, это не невозможно, хотя и маловероятно. Давайте предположим, что та раса, к которой принадлежит пострадавший, доросла до уровня межпланетных полетов и стала осуществлять эксперименты по выработке гиперпространственных скоростей на базе космической станции. Возможно, работавшим на станции исследователям удалось совершить пробный прыжок в гиперпространство, в результате чего они оказались очень далеко от дома, а затем они ввели себя в состояние анабиоза, о котором упоминают наши врачи. В пору первых экспериментов с путешествиями через гиперпространство такие случаи были нередки. В любом случае, на мой взгляд, мы делаем слишком много выводов из осмотра объекта, который является в конце концов всего лишь малой частицей колоссальной конструкции.

Конвей решил вмешаться в беседу, пока этот жаркий обмен мнениями из области техники не перерос в ссору. Он спросил:

– Но к каким выводам, пусть немногочисленным и предварительным, мы можем прийти на основании обследованного вами объекта, капитан? И какой, хотя бы смутно, вам представляется эта былая конструкция целиком?

– Сейчас отвечу, — кивнул Флетчер.

Он проворно вставил видеокассету, отснятую им в процессе осмотра цилиндра, в видеоустройство и принялся комментировать материалы съемки. На его взгляд, объект все же представлял собой не самостоятельное судно, а обычный герметичный контейнер. Объект являл собой цилиндр более двадцати метров длиной и около трех метров в диаметре с ровными плоскими торцами, на которых были видны восемь выступов. Выступы эти, по всей вероятности, служили для стыковки таких же цилиндров между собой.

Элементы стыковки были сконструированы таким образом, чтобы при любой угрозе для целостности отсека он мог отстыковаться от остальных. Если размеры других контейнеров — предполагаемых отсеков космической станции — оказались бы одинаковыми и если бы оказалась одинаковой их кривизна относительно продольной оси, то число таких секций должно было бы составить около восьмидесяти, чтобы из них образовалось кольцо чуть меньше пятисот метров в диаметре.

Флетчер сделал паузу в своих объяснениях, но все молчали. Майор Нельсон сидел, плотно сжав губы, да и все остальные, понимая, что капитан ждет от них реакции на свои соображения, помалкивали.

Флетчер возобновил пояснения. Он сказал о том, что отсек имеет двойную обшивку, но искусственно созданное давление поддерживается только во внутреннем корпусе. При этом отсек лишен систем управления, навигации и энергетического обеспечения, и наличествует в нем только система жизнеобеспечения находящегося внутри существа. Такой технический уровень, на взгляд Флетчера, свидетельствовал о достижении скорее межпланетного этапа космических перелетов, нежели этапа межзвездного, поэтому космическая станция, по большому счету, могла находиться где угодно на просторах космоса. Но самым загадочным в устройстве отсека этой станции Флетчеру представлялся способ входа в него и выхода из него.

Все, кто побывал около отсека, убедились в том, что в обшивке нет отверстий такого размера, через которые в него мог бы проникнуть ее обитатель. Следовательно, проникать внутрь отсека и выходить из него это существо могло только через основания цилиндра. По мнению Флетчера, оно проникало в цилиндр с одного конца и выходило из другого, поскольку места для разворота при такой массе тела внутри цилиндра ему не хватило бы. Между тем ничего напоминающего дверь или люк в основаниях цилиндра не обнаруживалось — там располагались плоские ровные металлические диски, вставленные в прочные толстые ободы, на которых были смонтированы стыковочные выступы.

– Пока я не обнаружил механизма, с помощью которого эти торцевые диски могли бы открываться, — сказал Флетчер. В голосе его появились извиняющиеся нотки. — Существует целый ряд способов открывания и закрывания дверей, и дверь, ведущая внутрь этой штуковины, непременно должна существовать, но я не могу ее найти. Я даже думал о взрывных болтах, благодаря которым это существо могло бы быть герметично запечатано внутри этой капсулы. Эти болты могли бы взрываться на месте посадки или в том случае, если бы капсулу обнаружили спасатели. При взрыве слетали бы элементы крепежа крышки, и тогда обитатель капсулы мог бы выбраться наружу. Но никаких элементов крепежа мы не видим, да и конструкция обода вокруг основания цилиндра такова, что ни о каком взрывном механизме не может быть и речи. Не может крышка и вдавливаться внутрь, поскольку диаметр внутренней обшивки намного меньше диаметра обшивки наружной.

Флетчер сокрушенно покачал головой и закончил:

– Мне очень жаль, доктор. Сейчас я не представляю иного способа для вас добраться до вашего пациента, кроме разрезания обшивки. Для того чтобы что?то понять, мне нужен еще один кусок этой головоломки — желательно разломанный отсек. Тогда я смог бы понять, каким образом соединялись между собой части станции, и сообразить, как она была устроена.

Несколько секунд все молчали. Приликла сочувственно подрагивал, разделяя разочарованность капитана. Затем слово взяла Мерчисон.

– Мне бы тоже хотелось исследовать разломанный отсек, — сказала она негромко. — А еще больше мне хотелось бы заполучить такой отсек, внутри которого находился бы мертвый представитель этого же вида. Тогда мне стало бы понятно, как устроен живой.

Конвей посмотрел на Доддса.

– Много ли, по вашим сведениям, поврежденных отсеков?

– Есть несколько, — кивнул астронавигатор. — Судя по показаниям датчиков, большинство отсеков выглядит примерно так же, как этот. То есть датчики показывают наличие объектов такой же массы, внутри которых присутствует искусственно созданное давление и имеется небольшой источник энергии. Все отсеки, включая и те, целостность которых нарушена, находятся на значительном расстоянии от того места, где сейчас находимся мы. На обычной скорости туда добираться долго, но если бы мы совершили гиперпространственный прыжок, то могли бы проскочить дальше, чем нужно.

– И сколько всего отсеков? — поинтересовался Нельсон.

– Пока обнаружено двадцать три крупных объекта, — ответил Доддс, — и еще множество мелких обломков. Кроме того, наблюдается крупный объект, негерметичный и характеризующийся высоким уровнем радиации. Скорее всего это часть ядерного реактора.

Приликла, порхая под потолком, проговорил:

– Если мне позволено будет внести предложение… Если бы майор Нельсон согласился прервать свой поисковый полет…

Нельсон неожиданно рассмеялся. Остальные офицеры Корпуса Мониторов улыбнулись.

– Скажу откровенно, — с чувством проговорил Нельсон, — во всей Галактике не отыщется экипажа поискового корабля, который находился бы в рейсе и не мечтал бы о чем?то подобном, о чем?то другом! Вам надо только попросить и для проформы немножечко поубеждать меня, доктор.

– Благодарю вас, друг Нельсон, — отозвался эмпат и довольно пошевелил лапками. — Мое предложение таково, чтобы «Ргабвар» и «Тирель» занялись независимым поиском других уцелевших существ и доставкой их в этот район с помощью гравилучей или гипепространственных оболочек. Мой эмпатический дар позволит мне установить, в каких отсеках находятся живые существа. Их масса велика, поэтому в лечении мне должны будут помочь Старшая сестра Нэйдрад и доктор Крах?Юл. Патофизиолог Мерчисон и ты, друг Конвей, вполне могли бы выявить живых пострадавших более традиционными методами, если система датчиков не будет давать уверенных сведений.

Тем самым мы сократим вдвое время поисков уцелевших, — резюмировал Приликла, — хотя все равно поиск получится долгий.

Тут впервые подал голос корабельный медик «Тиреля». Транслятор перевел его лающую речь так:

– Я всегда предполагал, что осуществление спасательной операции экипажем корабля неотложной помощи должно быть скорым, решительным и рискованным. Но эта спасательная операция явно будет очень медленной.

– Согласен с вами, доктор, — кивнул Конвей. — И для того чтобы эта операция не затянулась на несколько месяцев, нам потребуется помощь, чтобы мы завершили ее за несколько дней. Тут нужен не один поисковый корабль, а целая флотилия, а еще лучше — целая эскадра, чтобы быстро обшарить большое пространство…

Капитан Нельсон рассмеялся было, но тут же утих, заметив, что Конвей и не думал шутить.

– Доктор, — сказал он, — я всего лишь майор Корпуса Мониторов, так же как и капитан Флетчер. Нашего ранга недостаточно для того, чтобы мы свистнули, и на наш свист слетелась флотилия кораблей?разведчиков, невзирая на то, как бы они вам ни были нужны. Мы можем только изложить ситуацию и робко попросить.

Флетчер глянул на Нельсона и открыл рот, собираясь что?то сказать, да передумал.

Конвей улыбнулся и сказал:

– Капитан, я — лицо гражданское, и рангов у меня нет никаких. Говоря иначе, я, как специалист, находящийся на службе у общества, обладаю неограниченной властью над людьми вроде вас, также состоящими на службе у общества…

Громко кашлянув, Флетчер изрек:

– Пожалуйста, избавьте нас от политических философствований, доктор. Вы желаете, чтобы я послал сигнал через подпространство на базу Сектора с просьбой о мошной поддержке в связи с наличием большого числа возможных уцелевших представителей вида, доселе нам неизвестного?

– Именно так, — ответил Конвей. — И не могли бы вы также взять на себя распределение заданий для поисковых кораблей, когда они прибудут на место? Тем временем мы займемся работой по плану, предложенному Приликлой, вот только мы с Мерчисон будем работать на борту «Тиреля», если вы, капитан, не возражаете.

– Почту за честь, — отозвался Нельсон и выразительно посмотрел на Мерчисон.

– На «Тиреле» будем работать мы, потому что ваш экипаж непривычен к сосуществованию с нашим хрупким другом, который привык держаться ближе к потолку — мало ли что может случиться, — продолжал Конвей. — Но сейчас нам понадобится помощь в доставке части нашего переносного оборудования на ваш корабль.

Пока шла транспортировка на «Тирель» медицинского оборудования, пока Конвей всеми силами старался уговорить Мерчисон не забирать с «Ргабвара» весь диагностический и лечебный инструментарий, переносную шлюзовую камеру «Тиреля» отсоединили от цилиндрического отсека станции и забрали на борт — на тот случай, если бы она потребовалась для обследования другого отсека. Несколько раз в процессе работы на «Ргабваре» мигал свет и менялась гравитация — сие означало, что происходит отправка сигнала через подпространство.

Конвей знал, что Флетчер старается передать как можно более короткое сообщение, поскольку отправка мощнейшего сигнала через подпространство с относительно небольшого по размерам корабля, каковым являлся «Ргабвар», это большой удар для лейтенанта Чена. Наверняка тот сейчас кусал ногти от отчаяния, глядя на то, какая на это тратится уйма энергии. При всем том сигнал терял мощность из?за контакта с межзвездным статическим электричеством, ионизированным газом, самими звездами и квазизвездными объектами. Поэтому сигнал передавался с колоссальной скоростью и несколько раз повторялся для того, чтобы те, кто его получит, могли составить нечто вразумительное из той абракадабры, которая до них доходила.

А вот каков мог быть ответ на этот сигнал — этого Конвей не знал и потому очень волновался. Несмотря на то, что он вел себя весьма самоуверенно, такой запрос он посылал впервые в жизни.

Нельсон пригласил Мерчисон и Конвея в отсек управления, дабы они могли наблюдать за приближением «Тиреля» ко второму отсеку разбитой космической станции, который им предстояло обследовать, и дабы члены экипажа «Тиреля» могли понаблюдать за красоткой?патофизиологом. После передачи подпространственного сигнала прошло шесть часов, и с этого момента капитан Нельсон вел себя с Конвеем так, что было видно: он его немного побаивается, и завидует ему, и еще окончательно не решил для себя, то ли этот доктор — жуткий зазнайка, то ли действительно очень важная персона.

Те сообщения, которые вскоре буквально посыпались из динамика переговорного устройства в отсеке управления с интервалами в несколько минут и слышались в течение целого часа, с одной стороны, развеяли сомнения капитана, но с другой стороны, еще сильнее смутили его.

– Поисковый корабль «Тедлин» — «Ргабвару». Просим инструкций.

– Поисковый корабль «Тенельфи» — «Ргабвару». Просим разъяснительных инструкций.

– Поисковый корабль «Торранс», флагман флотилии. При нас семь кораблей и еще восемнадцать на подходе. У вас есть для нас работа, «Ргабвар»?

В конце концов Нельсон убавил громкость. Стал слышен голос капитана Флетчера, который начал передавать каждому из кораблей задания по проведению поиска секций космической станции в определенных районах и доставке их в зону местонахождения «Ргабвара». Капитан решил, что при такой массированной поддержке самому «Ргабвару» нет нужды принимать участие в поисках, а лучше остаться неподалеку от первого отсека и заняться координацией операции и оказанием медицинской помощи. Убедившись в том, что ситуация под контролем, Конвей успокоился и обернулся к капитану Нельсону. Тот излучал просто?таки осязаемое любопытство.

– Вы… вы на самом деле… просто доктор, доктор? — спросил он.

– Именно так, капитан, — ответила за Конвея Мерчисон, рассмеялась и добавила: — И не смотрите на него так, а не то он впадет в манию величия.

– Мои коллеги постоянно начеку — следят за тем, чтобы такого не произошло, — сухо проговорил Конвей. — Но патофизиолог Мерчисон права. Я вовсе не важная персона, как и все прочие члены экипажа «Ргабвара» — медики и офицеры. А вот наша работа достаточно важна для того, чтобы мы могли вызвать на помощь несколько флотилий поисковых кораблей.

– Но для этого нужен приказ как минимум заместителя командующего флотом, — начал Нельсон, но умолк, когда Конвей покачал головой.

– Для того чтобы все объяснить, капитан, мне придется вас для начала немного просветить, — сказал он. — Кое?что из того, о чем я скажу, известно широким массам, но не все. Не все, потому что соответствующие решения Совета Федерации и вытекающие из этих решений приоритетные инструкции для кораблей Корпуса Мониторов приняты совсем недавно. Видимо, до вас просто еще не дошли циркуляры. Надеюсь, вы меня извините, если мои пояснения покажутся вам банальными, ведь в конце концов вы — капитан поискового корабля…

Землянами и шестьюдесятью с лишним другими видами существ — обитателями Галактической Федерации пока была исследована лишь малая часть Галактики. Поэтому существа, населявшие разные планетарные системы, находились в весьма забавном положении: они были подобны тем людям, которые имеют друзей в далеких странах, но при этом не знают тех, кто живет на соседней улице. Происходило так потому, что путешественники встречались между собой чаще, чем те, кто посиживал дома, — особенно если путешественники обменивались адресами и регулярно навещали друг друга. Навещать друг друга было относительно легко. При том условии, что на пути не возникало никаких серьезных искажений пространства и были точно известны координаты места назначения, через гиперпространство было так же легко добраться до края Галактики, как до соседней планеты. Но сначала следовало обнаружить звездную систему с планетой, где обитали бы разумные существа, зарегистрировать ее координаты, а поиск новых, заселенных разумными существами планет оказался задачей не из простых.

Медленно, очень медленно были обследованы и изучены несколько «белых пятен» на звездных картах, но успех поиска оказался невелик. Крайне редко поисковым кораблям типа «Тиреля» удавалось обнаружить звезду, окруженную планетами, и еще реже удавалось обнаружить планету, где обитали бы живые существа. Ну а если кто?то из этих существ оказывался разумным, то в Федерации праздновали торжество, к которому, правда, примешивалась забота: не станет ли ново?обнаруженный вид угрозой для мира в Федерации. Тут в работу включались специалисты по установлению контактов из состава Корпуса Мониторов — их работа была сложной, длительной и зачастую опасной.

Специалисты по установлению контактов составляли элиту Корпуса Мониторов. Это была когорта экспертов в таких областях, как системы связи, философия и психология. Число этих специалистов было невелико, но они, увы, не жаловались на то, что им приходится гореть на работе.

– За последние двадцать лет, — продолжал Конвей свой экскурс в историю, — к процедуре установления первого контакта прибегали трижды, и все процедуры оказались успешными. Все новообнаруженные виды выразили желание вступить в Федерацию. Мне нет необходимости докучать вам подробностями о том, какое немыслимое число кораблей и персонала участвует в таких миссиях, сколько на это тратится ресурсов и денег. Я упомянул об этих трех удачах только для того, чтобы заострить ваше внимание на том факте, что за этот же период Главный Госпиталь Двенадцатого Сектора, наш первый многовидовой медицинский центр, заработал на полную мощность, и нам удалось установить первые контакты с семью новыми видами, и все они также вступили в Федерацию. Это произошло, — продолжал Конвей, — не за счет медленного, терпеливого строительства и расширения отношений, доведения их до такой стадии, на которой стал бы возможен обмен сложными философскими и социальными понятиями, а всего лишь за счет оказания медицинской помощи больным, представителям этих видов.

Конвей сам признал, что излагает события упрощенно. При лечении существ, относящихся к доселе неведомым видам, всегда возникали большие терапевтические и хирургические проблемы. К услугам врачей были компьютер?переводчик Главного Госпиталя Сектора, помощь специалистов по связи из Корпуса Мониторов, которые работали на базе госпиталя. Именно Корпус Мониторов прежде всего помогал медикам в спасении и доставке в госпиталь многих пострадавших в космосе представителей новых видов. И все же факт оставался фактом: госпиталь, оказывая медицинскую помощь, демонстрировал добрую волю Федерации всем и каждому гораздо более наглядно и непосредственно, чем это могло бы быть сделано в ходе долгих и нудных переговоров.

В связи с тем, что до отправления все корабли Федерации обязаны были предоставить сведения в компьютерную систему о всем курсе, экипаже и пассажирах, сигнал бедствия чаще всего четко указывал на то, с каким кораблем случилась беда, а следовательно, какова физиологическая классификация существ, находящихся на его борту. В таких случаях из Главного Госпиталя Сектора или с родной планеты пострадавших к месту трагедии стартовал корабль неотложной помощи с соответствующим экипажем на борту и оборудованием для поддержки жизнеобеспечения. Но бывали случаи (и происходило такое гораздо чаще, чем кто?либо предполагал), когда в беду попадали существа, до того в Федерации неизвестные, и этим существам требовалась срочная помощь, а спасатели не могли ее оказать.

Только в тех случаях, когда корабль?спасатель обладал возможностью увеличить свою гиперпространственную оболочку и объять ею пострадавшее судно, или тогда, когда уцелевших можно было легко извлечь из аварийного корабля и создать для них подходящую среду на борту корабля Федерации, их можно было транспортировать в Главный Госпиталь Сектора для лечения. В итоге многие существа, принадлежащие к неизвестным ранее видам, существа, отличавшиеся богатым интеллектом и обладавшие высокоразвитой техникой, попадали в госпиталь всего лишь в виде материала для патологоанатомов.

Но эту проблему пытались решить и, к счастью, решили.

– Было решено построить и оснастить специализированный корабль неотложной помощи, — продолжал Конвей, — который бы вылетал в направлении сигналов бедствия, поданных кораблями, чье местоположение не совпадает с курсами зарегистрированных судов Федерации. Специалисты по первым контактам считают «Ргабвар» почти совершенным средством для установления связей с цивилизациями, освоившими межзвездные полеты, с существами, которых, по сути, не должна испугать встреча с инопланетянами и которые, попадая в беду, не должны проявить ксенофобических реакций в отношении тех, кто придет им на помощь. Еще одна причина, по которой специалисты по установлению контактов предпочитают знакомство с существами, освоившими межзвездные полеты, встречам с существами, никогда не покидавшими родных планет, — это то, что при общении со вторыми эксперты никогда не могут быть до конца уверены в том, помогают ли они представителям новообнаруженной цивилизации или, наоборот, тормозят ее развитие, прививая этим существам сильнейший комплекс неполноценности.

– Как бы то ни было, — сказал Конвей и, улыбнувшись, указал на главный дисплей, где было видно, как один за другим к месту сбора подлетают поисковые корабли, — теперь вы понимаете, что самая важная персона в данном случае — «Ргабвар», а не кто?то из членов его команды.

Изумления у Нельсона не убавилось, но сказать он ничего не успел. Друг за другом с «Ргабваром» вышли на связь капитаны двух поисковых кораблей. Оба судна вынырнули из гиперпространства вблизи от секций космической станции и теперь возвращались «с уловом» — с помощью гравилучей дальнего действия они тащили за собой обнаруженные отсеки. В обоих случаях датчики показывали, что внутри отсеков находятся живые существа.

– Между тем новости не самые веселые, — заметил Нельсон и указал на дисплей, куда было передано увеличенное изображение секции, к которой он направил «Тирель». — Этот отсек сильно пострадал. Трудно представить, чтобы внутри него кто?то выжил.

Глядя на экран, Конвей кивнул. Отсек медленно развернулся, продемонстрировав свой торец. Мерчисон проговорила:

– Можно не сомневаться.

В обшивке отсека зияло множество пробоин. Видимо, он не раз столкнулся с обломками соединительных конструкций станции, которые в большом количестве болтались неподалеку. Посреди этих обломков находился и круглый торцевой диск отсека, а из обнаженного торца свисала часть туловища ее обитателя, напоминавшего гигантскую гусеницу.

– Можете передать изображение на «Ргабвар»? — спросил Конвей.

– Если мне удастся вставить словечко, — отозвался Нельсон и бросил недобрый взгляд на динамик, откуда слышались безостановочные приглушенные переговоры Флетчера с капитанами поисковых кораблей.

Мерчисон не спускала глаз с дисплея. Неожиданно она сказала:

– Исследование трупа в таких условиях — пустая трата времени. Не могли бы вы захватить отсек своим гравилучом, капитан, и доставить нас на «Ргабвар»?

– Сам отсек нам также понадобится для изучения, — добавил Конвей. — Исследование системы жизнеобеспечения и создания условий для анабиоза даст нам важные сведения о физиологии этих существ, и…

– Прошу прощения, доктор, — прервал его Нельсон. На несколько секунд в переговорах возникла пауза, и капитан «Тиреля» воспользовался ею, чтобы сказать свое слово. — «Тирель» на связи, — сказал он. — Примите картинку, «Ргабвар». Доктор Конвей считает, что это важно.

– Передавайте, «Тирель», — послышался голос Флетчера. — Всем остальным ждать.

Последовала долгая пауза. Капитан «Ргабвара» изучал изображение медленно вращающегося полуразбитого отсека и находящегося внутри нее трупа. Секция совершила три полных оборота, и только тогда Флетчер подал голос. И его тон, и те слова, которые он употребил, оказались настолько нехарактерными, что медики с трудом поверили, что говорит их капитан.

– Какой же я идиот, какой непроходимый тупица, как я мог этого не заметить!

Очевидный вопрос сорвался с уст Мерчисон.

– Как я мог не понять, каким образом открывается торцевой диск! — объяснил Флетчер, сделал еще несколько нелестных замечаний по своему адресу и только потом продолжал: — Он просто?напросто вываливается, отпадает или существует какой?то пружинный механизм, который выталкивает его за паз, который вы теперь видите за фиксирующим обшлагом. Наверняка существует датчик наружного давления воздуха, соединенный с пружинным механизмом и препятствующий случайному срабатыванию этого механизма, когда отсек отсоединен от других отсеков или тогда, когда в соседнем отсеке нет воздуха. Вам обязательно нужен весь отсек или только труп?

По тону вопроса было ясно, что если намерения доктора не таковы, то последует целая серия сильнейших аргументов, направленных на то, чтобы его переубедить.

– И то, и другое, и как можно скорее, — сухо ответил Конвей. — Патофизиологу Мерчисон точно так же не терпится взглянуть на существо, находящееся в этом отсеке, как вам — заглянуть внутрь него. Пожалуйста, попросите Нэйдрад подойти к шлюзовой камере для приема пострадавших.

– Будет сделано, — отозвался Флетчер, помедлил пару мгновений и заговорил серьезно: — Понимаете ли вы, доктор, что способ, благодаря которому открываются эти цилиндры, означает, что существа, находящиеся внутри них, были погружены в длительный анабиоз и запечатаны наглухо во время пребывания в атмосферных условиях — скорее всего на поверхности их родной планеты, и цилиндры не должны были открыться до тех пор, пока не окажутся на месте назначения. Эти существа — члены экспедиции, целью которой была попытка колонизации другой планеты.

– Понимаю, — рассеянно ответил Конвей. Он гадал, как в госпитале отнесутся к получению партии гигантских инопланетян, пребывающих в спячке, которые, строго говоря, не являлись пострадавшими, а были участниками неудачной попытки колонизации другой планеты. Главный Госпиталь Сектора был больницей, а не лагерем для беженцев. Там будут настаивать — и вполне резонно — на том, чтобы колонистов транспортировали либо на их родную планету, либо туда, куда они изначально направлялись. Поскольку уцелевшим колонистам никакая опасность в ближайшем времени не грозила, в принципе не было нужды вообще привлекать к этому делу госпиталь и даже корабль неотложной помощи — ну разве что на уровне консультаций.

– Нам понадобится дополнительная помощь, — резюмировал итог своих раздумий Конвей.

– Что верно, то верно, — с большим чувством изрек Флетчер. Видимо, ход его мыслей был параллелен ходу мыслей Конвея. — Конец связи.

К тому времени, когда «Тирель» вернулся к месту сбора, там уже было, скажем так, тесновато. Двадцать восемь анабиотических камер, в которых, согласно заключению Приликлы, находились живые существа, зависли в космическом мраке подобно гигантской трехмерной картинке, иллюстрирующей процесс агглютинации штамма палочковидных бактерий. На каждый отсек был нанесен порядковый номер для последующей идентификации и исследования. Других поисковых кораблей вблизи не было — все они отбыли на поиск новых отсеков.

Даже при том, что на медицинской палубе отключили искусственную гравитацию, и при том, что в доставке трупа на борт «Ргабвара» им помогали гравилучами, Мерчисон, Нэйдрад и Конвею потребовалось больше часа для того, чтобы извлечь мертвого колосса из поврежденного отсека и переместить на «Ргабвар». Затем пришлось подставлять под безжизненное тело все, что только находилось на палубе: лабораторный стол, кровати, каталки с инструментами.

Через несколько часов к медикам наведался Флетчер, чтобы увидеть инопланетянина вблизи, но момент для визита он избрал как раз тот самый, когда Мерчисон собиралась начать вскрытие, и потому капитан поспешил ретироваться. Уходя, он сказал:

– Когда вы тут освободитесь, доктор, не смогли бы вы зайти в отсек управления?

Конвей кивнул, не отрывая взгляда от экрана сканера, которым обследовал труп. Через несколько минут он выпрямился и объявил:

– Не могу понять, где у этой штуковины хвост, а где голова.

– Это вполне понятно, доктор, — сказала Нэйдрад, принадлежавшая к виду, представители которого отличались исключительной прямолинейностью, — у него нет ни того, ни другого.

Мерчисон оторвалась от микроскопа, с помощью которого рассматривала отрезок нервного ствола, и протерла глаза.

– Нэйдрад совершенно права, — сказала она. — У этого существа напрочь отсутствуют головной и хвостовой отделы. Быть может, они были удалены хирургическим путем, но пока я в этом не до конца уверена, хотя на одной конечности явно была произведена небольшая операция. Единственное, что пока ясно наверняка, так это то, что перед нами — теплокровное кислорододышащее существо, скорее всего взрослая особь. Я говорю «скорее всего» потому, что та особь, которую мы наблюдали внутри неповрежденной секции, несколько крупнее. Чаще всего размеры свидетельствуют о степени зрелости у большинства видов, но пока я не могу с точностью сказать, подросток перед нами или ребенок. В одном я уверена: Торннастор получит огромное удовольствие от работы с этим материалом.

– И вы тоже, — уточнил Конвей.

Мерчисон устало улыбнулась и продолжала:

– Не хочу сказать, что вы мне совсем не помогаете, доктор. Помогаете. Но у меня большое подозрение, что капитан просто?напросто проявил большую вежливость, а на самом деле ему надо срочно поговорить с вами.

Приликла, которой отдыхал под потолком после очередного визита к новодоставленным спящим гигантам, у которых он оценивал эмоциональное излучение, издал мелодичную трель, которую транслятор перевел так:

– Ты не эмпат, друг Мерчисон, но твои чувства тебя не обманули.

Когда через несколько минут Конвей вошел в отсек управления, он обнаружил там Флетчера и Нельсона. Оба явно порадовались его появлению. Первым заговорил Нельсон.

– Доктор, — торопливо проговорил он, — у меня такое впечатление, что спасательная операция выходит из?под контроля. Собрано уже тридцать восемь отсеков, и датчики показывают, что во всех них, за исключением двух, находятся живые существа. Каждые несколько минут поступают сообщения об обнаружении новых отсеков. Все они одинакового размера, и судя по всему, для формирования кольцеобразной станции их должно быть еще немало.

– Если по техническим или физиологическим соображениям их корабль должен был иметь форму кольца, — задумчиво проговорил Конвей, — то он мог быть построен, к