II. Сундучок

С рассветом весь Сен‑Сансон был на ногах; сюда уже стекались и жители порта Сен‑Пьер. Воскрешенье из мертвых Дюранды произвело на острове не меньше шума, чем на юге Франции чудеса Салеты. На набережной толпился народ; люди сбежались поглядеть на трубу, высившуюся над лодкой. Каждый хотел рассмотреть ее получше и хотя бы прикоснуться к машине, но торжествующий Летьери, еще раз, уже при дневном свете, осмотрев машину, поставил в лодку двух матросов и велел им никого близко не подпускать. А между тем труба являла собой предмет, достойный созерцания. Все были поражены. Имя Жильята не сходило с уст. Люди толковали о нем и соглашались, что прозвище «Лукавец» к нему подходит; все хвалебные речи оканчивались фразой: «Не очень‑то приятно терпеть на острове людей, способных на подобные дела».

С улицы видно было, что месс Летьери сидит за столом перед окошком и пишет, поглядывая то на бумагу, то на машину. Он так углубился в свое занятие, что лишь раз сделал перерыв, позвав Дус и спросив ее, как чувствует себя Дерюшетта. Дус ответила:

– Барышня встала и вышла.

– Очень хорошо, пусть подышит свежим воздухом, – сказал месс Летьери. – Ей стало дурно ночью от духоты.

Слишком много народу набилось в комнату, а окна были закупорены. К тому же такая неожиданность, такая радость. Да, муженек ей попался завидный!

И он снова принялся писать. Он уже подписал и запечатал два письма, адресованные к самым известным хозяевам верфей в Бремене. Теперь он запечатывал третье.

Шум колес, донесшийся с набережной, заставил его повернуть голову. Он выглянул в окно и увидел, как на повороте дорожки, ведущей к "Дому за околицей", показался мальчик с тачкой. Он направлялся в сторону порта Сен‑Пьер. На тачке лежал обитый желтой кожей сундучок в узорах из медных и оловянных гвоздиков.

Месс Летьери крикнул мальчику:

– Ты куда, мальчуган?

Мальчик остановился и ответил:

– На "Кашмир".

– Зачем?

– Отвезти сундучок.

– Захвати тогда и мои письма.

Месс Летьери, выдвинув ящик стола, вытащил обрывок бечевки, связал крест‑накрест все три только что написанных письма и броспл пакет мальчику, – тот поймал его на лету обеими руками.

– Скажи капитану «Кашмира», что письма от меня и что я прошу его о них позаботиться. Я посылаю их в Германию, в Бремен, через Лондон.

– Мне не придется разговаривать с капитаном, месс Летьери.

– Почему?

– Потому что «Кашмира» нет у набережной.

– Как так?

– Он на рейде.

– А, правильно. На море волнение.

– С корабля пошлют лодку; я могу только со старшиной на шлюпке поговорить.

– Вот и передай ему письма.

– Хорошо, месс Летьери.

– Когда отплывает "Кашмир"?

– В двенадцать.

– В полдень поднимается прилив. Придется идти против волны.

– Зато ветер попутный.

– Видишь это, мальчуган? – спросил месс Летьери, указав пальцем на трубу машины. – Наплевать ей на ветер и прилив.

Мальчик сунул письма в карман и покатил тачку, продолжая свой путь к городу. Месс Летьери позвал:

– Дус, Грае!

Грае приотворила дверь:

– Что вам угодно, месс?

– Войди и подожди.

Месс Летьери взял листок бумаги и стал писать. Если бы Грае, стоявшая за спиной Летьери, пока он писал, была любопытна, то, вытянув шею, она прочла бы через его плечо следующее:

"Я пишу в Бремен насчет леса. Целый день буду возиться с плотниками, которые придут договариваться о работе. Постройка корабля пойдет у нас быстро. А ты ступай к декану за разрешением. Я хотел бы сыграть свадьбу как можно скорее, самое лучшее – сегодня. Я занят Дюрандой, ты займись Дерюшеттой".

Поставив число и подписавшись: «Летьери», старик сложил записку вчетверо и, даже не запечатывая, протянул Грае:

– Отнесешь Жильяту.

– В "Дом за околицей"?

– Да.