Русская экономическая мысль на рубеже веков

Последние десятилетия ХГХ — первая четверть XX в. можно i значить как период подъема отечественной экономической нау Трудно объяснить подобное явление единственной причиной, ' сти это связано, безусловно, с достаточно бурным хозяйственным ] питием, прежде всего с ростом промышленности, банковской ры, транспортной системы и т.д. Очевидно, что развитие эконом* стимулировало исследования в области, которую принято пазы! конкретной экономикой, включив в нее наряду с исследования посвященными различным отраслям промышленности, сельского^ зяйства, военно-экономические вопросы, проблемы финансов, кс юнктуры России и зарубежных стран и т.д. Одновременно набль лось усиление интереса русских экономистов к теоретическим воп| сам политэкономии, включая проблемы методологии, экономии кой этики, истории экономических учений, наконец, резко увел! лось число учебников и учебных пособий¹. Можно назвать це плеяду русских экономистов дооктябрьского периода: С.Н. Булга! В.А. Базаров, Н.Х. Бунге, П.В. Воронцов, Н.Ф. Даниельсон, В.К., триев, В.Я. Железнов, А,А. Исаев, И.М Кулишер, И.Н. Миклаш! ский, В.Ф. Левитский, В.И. Ильин, В.В. Саятловский, П.Б. Стру^ М.И, Туган-Барановский, И.И. Янжул. Благодаря этим ученым сийская экономическая наука накопила огромный интеллектуальна

' В 1903 г. в Петербургском политехническом институте был создан и< вый в России экономический факультет, н ведущих университетах страии Московском и Петербургском существовали кафедры политической экопк | мии на юридических факультетах.

потенциал, который проявился в 20-е годы в работах их учеников И.Д. Кондратьева, А.В. Чаянова, Г.А. Фельдмана, Е.Е. Слуцкого и др. Важной чертой российской экономической науки дооктябрьс ко -ю периода была ее своеобразная универсальность. Экономические, и вернее сказать, социально-экономические проблемы рассматрива­лись главным образом в русле проблем философских, социологичес­ких, исторических и религиозных.

Очевидно, что особую роль сыграла и специфика русской обще­ственной мысли в целом, прежде всего ее своеобразный универса-|л1пм. Как писал Булгаков, русская общественная мысль все теорети­ческие учения «воспринимает по преимуществу с практической сто-1р1шы, в связи с вопросами практической этики и общественных про­грамм, превращая таким образом доктрины в общественные «направ-Ш'ния»... «Русские направления» до сих пор отличаются универсаль­ным характером. Они давали вполне определенные воззрения намир, Ipu 1решали религиозные и философские вопросы, вопросы политики |м морали, общественной и личной жизни... Слоном, в них сливались iur-дино как теоретическое, философское мировоззрение, так и по-|jiii i ические и социально-экономические программы»².

Один американский исследователь русской экономической мыс-i желая подчеркнуть ее многоплановость и многогранность, даже (Нил ее с музыкальной фугой. Любопытно, что и на персональ-i уровне можно наблюдать пересечение философии, экономи-)тики, политики. Ярким примером являются С.Н. Булгаков и Франк, оба известные даже в большей степени как философы, жономисты.

Русские экономисты были «погружены» в социальную проблема-v и широком смысле. На Западе экономисты-теоретики, как пра-D, также интересовались социальными вопросами и порой высту-п с достаточно радикальными реформаторскими идеями, но они ■мились четко разграничивать практическую и теоретическую ча-жономической науки (см., например, гл. 13). Русские экономис-ораздо в меньшей степени следовали этому принципу даже в от-илти той части экономической науки, которую принято назы-. теоретической, не говоря уже о ее практической части, которая гнтирована на достижение поставленных перед обществом целей. Если говорить о наиболее влиятельных в русской экономической ке направлениях, то здесь первенство принадлежит, безусловно,

Булгаков С.Н. «Без плана: «Идеализм» и общественные программы // н.1й путь. 1904. № 10. С. 261. ' Normano I.F. The Spirit of Russian Economics. N.Y., 1945. P ГХ.

!■ трия экономически* учений

марксизму, утверждавшему классовый подход (см. гл. 7), и немецко| исторической школе, также стоящей на принципах методологиче кого холизма, но предлагающей рассматривать явления хозяйстве* ной жизни с национально-государственных позиций (см. гл. 8). < дует упомянуть и о либеральном народничестве, которое имеет*.' с| марксизмом и исторической школой сыграло важную роль в разин-тии конкретно-экономических и статистических исследований⁴. Ч ml касается теоретических исследований, то по большей части они былн| связаны с обсуждением и популяризацией идей марксизма.

Неудивительно, что русские экономисты не слишком больше внимание уделяли новым направлениям в экономической наук связанным с теорией предельной полезности и маржинализмои Субъективизм и методологический индивидуализм плохо вписывал^ ся в социальный контекст привычного для русских экономистов дис­курса. Рациональный, максимизирующий свою полезность инди­вид не очень подходил на роль главной организующей конструкции! экономической теории. Новый подход к анализу экономических! явлений, который был связан с маржинализмом, либо игнорирон.1 i ся, либо вызывал неприязненное отношение. В итоге сложился ш- который разрыв между вектором развития западной и российский! науки, что нашло свое отражение в потоке переводов зарубежкмх| экономистов, большую их часть которого составляли работы иси> рико-экономического характера, посвященные социально-экоио мическим проблемам⁵.

Все это дало основание С. Франку написать в 1900 г.: «Все разни-тие теории политической экономии за последние 20-30 лет прошло незамеченным для нас, потому что не укладывалось в раз принятую схему теории Маркса; учения Книса, Менгера, Бём-Баверка, Дас-вонса, Маршалла и многих других остались до сих пор китайской г j>.i мотой для огромнейшей части нашей образованной публики, и a nil имена эти упоминаются в нашей журнальной литературе, но тол1.кц[ для того, чтобы послать по их адресу резкие упреки в «отсталости» i «буржуазности»... Вряд ли нужно прибавлять, что европейская наук очень мало беспокоилась о нашей русской оценке ее и продолж.иЦ быстро продвигаться вперед по раз намеченному пути... в конце кон­цов не европейской науке, а нам самим придется стыдиться нашсЦ

⁴ На пересечении указанных направлений можно «обнаружить» мжн известных русских статистиков, в том числе А.И. Чупрова, Ю.Э Янсоид^ А.А. Чупрова.

⁴ Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к разделу «Библио!;М-| фия», напечатанному в: THESIS. 1993. Зима.

|енки»⁶. Сегодня очевидно, что тенденция к отстранению отечест-шой науки от западной, наметавшаяся еще в XIX в., в XX в. при-рела законченный характер, и последняя фраза оказалась справед-|иой даже в большей степени, чем мог ожидать ее автор.

Однако в самом конце XIX в. и особенно в начале следующего (ка можно найти множество свидетельств того, что русские эконо-4сты осваивали новые идеи западной науки и отчасти их принима-^⁷. Этот процесс происходил на фоне и в связи с усилением у мно-: русских экономистов критического отношения к марксизму. Вме-: с тем можно привести немного примеров, когда принцип маржи-тизма принимается полностью, вытесняя марксизм. Здесь можно звать П, Струве, который пытался вообще отказаться от рассмот-1ия проблемы ценности как самостоятельной по отношению к про-Еме цены⁸. Он, и частности, писал: «То, что принято в современной |тературе трактовать под заголовком «субъективная ценность», есть |ихологический процесс оценки. Когда этот процесс приводит к ме­гому акту, мы имеем перед собой явление цены. Это явление по дествуи интересует экономистов. Рядом с ценой над нею, или под Ю не существует никакого другого реального экономического яв-■Л1Я». Стремление уйти от проблематики ценности можно обнару-h ь и у В, Войтинского⁹. Еще дальше от привычного ракурса рас-[огрения проблемы ценности - цены ушел В.К.Дмитриев, который, ряду с другими разработками (в частности, метода «затраты - вы-:к», анализа монополистической конкуренции), пытался осуще-йить синтез теории предельной полезности и теории издержек про-|водства^ш.

Более заметным было направление, представители которого ви- W в маржинализме прежде всего новую теорию ценности и стре­мись согласовать ее с трудовой теорией стоимости марксизма.

Ы1 i II I

''ФранкС. Теория ценности Маркса и ее значение. СПб., 1900. С. II—Ш. 1Йзкое к этому объяснение причин невнимания со стороны русской эко-|ммческой науки к новой школе — предельной полезности можно найти кс у В. Дмитриева (см.: Дмитриев В.К. Теория ценности. Обзор литрату-[//Критическое обозрение. 1908. II).

' При этом явное предпочтение отдавалось австрийской школе. Так, к
Ifiuy первого десятилетия века были переведены на русский язык основ-
\с работы Бём-Баверка и Ыенгера, а также Джевонса. «Принципы поли-
|Ч1ткои экономии» Маршалла в русском переводе появились лишь в сере-
цо Ш х годов, а работы Вальраса до сих пор ожидают своего часа.
" Струве П. Хозяйство и цена. Ч. {. М., 1913. С. 96.
' Войтинскни В. Рынок и цены. Теория потребления рынка и рыночных
ц. СПб., 1906. _ ' '

'"Дмитриев В. К. Экономические очерки. М., 190С

В этом «объединительном» ключе рассуждал С. Франк, поисками > i м • ко-философской основы объединения трудовой теории стоимоа м и| теории предельной полезности занимался М. Туган-Бараноискии

Что касается других разделов теоретической политэкономии можно отметить следующее. Влияние австрийской школы вме<. традиционным для русской общественной мысли повышенным г манием к философским основам общественных наук выразило. огромном интересе русских ученых к проблеме предмета и мете экономической науки. В конце XIX - начале XX в. появляются раб ты В. Левитского, П. Струве, А. Исаева, М. Тареева, А. Миклаше^ ского, И. Янжула и др., посвященные этой проблеме, выходят в ру ских переводах «Исследования о методе социальных наук» К. Менге)) (1894), «Характер и логический метод политической экономик Дж. Кэрнса (1897), «Основы науки. Трактат о логике и научном меп де» У.С. Джевонса {1881), «Предмет и метод политической экономик Дж.Н. Кейнса(1899)идр.

В исследовании проблем денег, денежного обращения, процеь рынков циклов и кризисов русские экономисты шли в ногу с запа ными коллегами, а в ряде случаен опережали их. Так, конъюнктуры! теория денег М. Туган-Барановского была не только содержательно альтернативой количественной теории, которая приобрела особу популярность на Западе прежде всего благодаря исследования И. Фишера, но и указала на ряд проблем, которые только начина привлекать внимание западных экономистов. Идея Туган-Барано^ ского о том, что изменение общего уровня цен в результате воздейс вия массы денег на экономику происходит во взаимодействии с \ центной ставкой, заставляет вспомнить не только К. Викселля, Дж.М. Кейнса, а утверждение о том, что этот результат зависит от| сматриваемого временного горизонта, наводит на мысль об иссл ваниях современных монетаристов.

Что же касается проблемы рынков, циклов и кризисов, то со in i й| определенностью можно сказать, что, во-первых, эта проблема при надлежала к числу наиболее обсуждавшихся, уже потому, что благ; даря Марксу она оказалась тесно связана с вопросом о перспектив капитализма; во-вторых, в России были приверженцы всех суще вовавших теорий циклов и кризисов, хотя наиболее популярной бь теория недопотребления Сисмонди, которую с различными моди^ кациями отстаивали В. Воронцов, А. Финн-Енотаевский, А. Иса, М. Бунятян и др.; в-третьих, теория циклов Туган-Барановского i ренесла акцент с агрегированного подхода на структурный и тем \ мым оказалась в русле анализа цикла, предпринимаемого

|ьмской школой и отчасти предвосхитила подход Хайека; наконец, Пню русские экономисты первыми сделали шаг от анализа дело-цикла к исследованию долгосрочных циклических колебаний. Продолжая обсуждать проблему взаимоотношения русской и за-1нои экономической науки и конкретизируя утверждение С. Фран-| следует заметить, что и некоторое время после революции взаи-[сйствие между отечественной и мировой наукой продолжалось, I юм что в этот период интересы отечественных экономистов во pi ом определялись специфическими практическими задачами. Но \ ипдачи были настолько обширны, что давали простор и для тео-1ческого анализа. Так, задача разработки планов народного хо-C't'ua способствовала тому, что были поставлены проблемы про­бирования и предвидения и в связи с этим широкий круг методо-ческих вопросов, касающихся задач и возможностей экономи­кой науки, специфики экономического знания, а задача реализа-I идеи централизованного планирования побудила некоторых эко-|| истов (например, Б. Бруцкуса) обратиться к проблемам распро-цпения информации и координации в сложных системах, т.е. за-|цугь проблемы, которые позже стали предметом обсуждения t и чеса и Ф. Хайека; практическая задача индустриализации уси-|и интерес к проблеме сбалансированного роста, инициировав по-Эсние макроэкономических моделей (модель экономического рос-Йсльдмана — см. гл. 31), включая модели с производственными Акциями. К сожалению, развитие экономической науки в после-ябрьский период было прервано, и далеко не все, что российские шс успели сделать, оказалось интегрированным в мировую эко-Ьичсскую науку. Это не означает, что начиная с 30-х годов отечест-|Н:1я наука вообще не развивалась, но идеологическое давление ■цело к тому, что ситуация существования двух враждебно настро-|ых друг к другу течений: «буржуазной» науки и марксистской, была Во щана, причем в гораздо более жестком варианте. В результате, (Штря на имеющиеся достижения, отечественная наука оказалась кшщии, что привело в конечном счете, как и было предсказано, к ^цественному отставанию от западной.

|Мы остановимся на наследии двух выдающихся русских эконо-П'он - М.И. Туган-Барановского и С.Н. Булгакова, в творчестве Эрих нашли отражение специфические черты русской экономи-Koii науки соответствующего периода, прежде всего универсализм. 'Гели выбор Туган-Барановского вряд ли может вызвать удивле-Ihiii шачение этого ученого для русской и мировой науки общеприз-lltniu). хотя мы попытаемся отойти от привычных схем изложения его

взглядов а рассмотреть их под углом зрения эгико-философск принципов, то внимание к Булгакову, и особенно учитывая предлй женный ракурс рассмотрения его идей, может показаться спорны* Но именно необычность подхода Булгакова с точки зрения эконом мической ортодоксии, а также его прозорливость в отношении рядН наиболее болезненных для экономической теории проблем, котор.ш с этой необычностью связана и из нее вытекает, оправдывает интерн«к этому мыслителю в рамках этой книги.

У обоих экономистов можно найти много общих черт: оба отдм'и i должное марксизму, критически переосмыслили его, хотя и с разлпч ных позиций, попытались определить контуры политэкономии, т-посредственно базирующейся на определенном этическом гтринци-j пе. Для М.И, Туган-Барановского таким принципом явилась канти анская идея верховной ценности человеческой личности, дл| С.Н. Булгакова - христианская этика в ее обращенности к проблв мам хозяйства. Наследие этих экономистов весьма обширно и вы\п дит за рамки только этой проблематики, вместе с тем этическая п[>< допределенность обусловила неординарный ракурс рассмотреть! целого ряда проблем, представляющий интерес и сегодня.

2. М.И. Туган-Барановский: этический принцип и экономическая теория

М.И. ТУган-Барановский" соединил в себе ученого-экономиста) социального философа, озабоченного проблемой построения новог общества, которое бы отвечало кантианскому принципу верховна ценности человеческой личности. Как ученый-экономист он стремил) познать объективные законы капиталистической экономики и еде немало в таких областях, как теория ценности, рынков и кризис^ история народного хозяйства и экономической мысли. Вместе с ■

" Михаил Иванович Туган-Барановский (1865—1919) родился в Харьк^ ской губернии в дворянской семье, окончил естественный и юридическ факультеты Харьковского университета, в 1894 г. в Московском унинерси те защитил магистерскую диссертацию, а е 1898 г. — докторскую диссер цию. С 1895 по 1918 г. преподавал в ведущих вузах Санкт-Петербурга и Мо вы. После Октябрьской революции переехал в Киев, непродолжитель время был министром финансов в правительстве Центральной рады, за отошел от активной политической деятельности, преподавал в Kneecii университете, участвовал в кооперативном движении, был одним из оси вателей Украинской академии наук. Умер по дороге в Париж, куда напрлН лялся в составе делегации Директории как советник по экономическим ш просам.

[ не только признавал неизбежность этической обусловленности по-итической экономии, но и руководствовался нравственным крите-чем при разработке важнейших понятий политэкономии.

Для Туган-Барановского единственно приемлемым нравственным?итерием был кантианский принцип верховной ценности, а следо-цтельно, равноценности человеческой личности. Он считал канти-цское учение об этическом идеале огромным достижением общест-виной мысли Нового времени, полагал, что этот принцип является ентральной идеей современного этического сознания и является 5щеобязательным «для всех людей с нормальным нравственным знанием»¹². Именно общепризнанность этического идеала может ружить гарантией объективности (критерий которой, заметим, он 1 формулирует), и в этом случае обе части политэкономии — прак-кческая и теоретическая — оказываются внутренне связанными. По пению Туган-Барановского, только этот принцип и может стать еди-i точкой зрения на хозяйство, позволяющей, как он писал, возвы­сься над противоположностью интересов, в том числе и классовых, избежно отражающихся и на теоретической политэкономии. Гаран-Ьй объективности науки, построенной таким образом, он считал |енно общепризнанность этого этического принципа для данного 1ества в данных исторических условиях. Непосредственным результатом утверждения этого принципа ста-[возможность объединения теории предельной полезности и тру-рой теории стоимости.

Туган-Барановский полагал, что признание труда основой стоимо-h, возможность сравнения всех видов труда и их объединения в по­ре общественного труда и есть признание верховной ценности че-ческой личности. «В процессе производства принимают участие только человек, но и средства производства. Почему же мы рассма-Ьнаем весь продукт как созданный только человеческим трудом? [чему же мы признаем только труд человека активным деятелем про-родства? И почему, с другой стороны, мы приравниваем в этом от-иснии между собой все виды труда без различия? Почему мы счита-|все виды труда человека сравнимыми между собой и соединяем их в \iy общую массу, одно общее понятие общественного труда?

Вез сомнения, потому, что мы молчаливо исходим из руководя-|й этической идеи политэкономии — верховной ценности, и пото-|раиноценности человеческой личности»'¹.

»i.I i

" Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии. 3-е изд. Пп, |S. С. 30. " Там же. С. 63-64.

С другой стороны, именно человек определяет субъектив полезность данного блага, оно становится ценным не само по с а в оценке человека, Важным моментом в рассуждениях уче(было утверждение, что субъективная ценность блага зависит oi количества, а оно в свою очередь для свободно воспроизводи товаров — от объема затраченного труда. Здесь и обнаружива возможность соединения двух моментов: объективного и суб^г тивного.

Туган-Барановский не ограничился констатацией этого фак сформулировал теорему, устанавливающую количественные соо. шения трудовых затрат и ценности при оптимальном распределении ресурсов. «Если производство руководится основным хозяйственны^ принципом — стремлением к достижению с наименьшей затрате наибольшей пользы, — то отношения предельных полезностей снй бодно производимых продуктов и их трудовых стоимостей равны»* Это утверждение было высказано в статье «Учение о предельной i лезности хозяйственных благ как причина их ценности»¹⁵, в ней; приведен пример (в духе тех, которые использовали представите^ австрийской школы), подтверждающий его правильность¹⁶. Но основе этой иллюстрации Туган-Барановский сделал следующий в* вод: «Мы постарались показать, что тпп (теория предельной поле ности. — Ред.) не только не составляет опровержения взглядов Р| кардо или Карла Маркса, но что, напротив, эта теория, правиль^ понятая, составляет неожиданное подтверждение учения о ценное названных экономистов. Менгер и его школа исследовали субъекти ные причины ценности, Рикардо и его последователи - объекти! ные. До работы Менгера можно было думать, что оценка блага по ejj хозяйственной полезности не соответствует оценке того же 6jiaraj трудовой стоимости последнего. Теория предельной полезности!

^и Цит. по: Столяров Н.А. Аналитическое доказательство предложен г. Туган-Барановским политико-экономической формулы: предельные! лезности свободно производимых продуктов пропорциональны их трудо| стоимостям. Киев, 1902. С. 4.

¹⁴ Туган-Барановский М.И. Учение о предельной полезности хозя(венных благ как причина их ценности // Юридический вестник. 1890. [ Кн. 2.

¹⁶ Туган-Барановский рассуждал следующим образом. Пусть есть дп£| вара А и В, трудовые затраты на единицу которых относятся как 1 к. 2. \ лы полезностей этих товаров таковы: 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2 и 4, 3, 2, 1,0. flped ложим, что есть 10 единиц труда. В этом случае максимум полезности [ достигается при производстве 8 единиц/) и 1 единицы В, причем отноше их предельных полезностей равно 2: 4.

к;гзывает, что оба принципа оценки находятся между собой в согла­сии, которое тем больше, чем в большей мере распределение народ­ною труда подчинено хозяйственному принципу»¹⁷. Он делает еще один вывод, важный для его будущих рассуждений о социализме: •Трудовые стоимости продуктов играют решающую роль в установ­лении хозяйственного плана - распределении производства между [ишичньши отраслями»¹⁸.

Иллюстративный характер доказательства тезиса о пропорцио­нальности трудовых затрат и предельных полезностей воспроизво­димых благ, предложенный Туган-Барановским, был в 1902 г. в рабо-Iс экономиста киевской экономической школы (представителей ко­торой, заметим, отличал большой интерес к использованию матема- ■■ тики) Н.А. Столяровадополнен строгим алгебраическим доказатель­ством. Столяров решал стандартную задачу нахождения условного чкегремума, причем целевой функцией была функция общественной полезности или, как он писал, пользы, а ограничением - совокуп­ный объем трудовых ресурсов. При условии, что общественная по­лезность любого блага зависит от количества только этого блага, ча-t'1'ные производные целевой функции совпадают с предельной по-jilmi гостью соответствующих благ, что и позволяет легко получить ис­комое соотношение. Эта небольшая работа оказалась по существу одной из первых математических работ в области общественной функ­ции полезности и предвосхитила идею народнохозяйственного оп-■шмума, которая в виде системы оптимального функционирования экономики (СОФЭ) активно разрабатывалась в нашей стране в 60-е

ОДЫ.

Вклад Туган-Барановского в собственно экономическую теорию ■ nil jaH с разработкой проблем реализации, циклов и кризисов, денег, 11роблеме циклов посвящена его первая крупная работа — «Периоди­ческие промышленные кризисы» (1894), в которой, оп ираясь на статис­тический материал по истории промышленных кризисов в Англии и Критический анализ предшествующих теорий рынка, ученый пред­ложил разрешение проблемы реализации для случая расширенного ■роизводства и объяснение периодичности кризисов и механизма нклов. Он попытался дистанцироваться от двух наиболее влиятель-мх позиций поданной проблеме: идущей от Сэя и отрицающей воз-

' Там же. С. 228.

¹ Туган-Барановский М.И. Австрийская школа // Мир божий. 1901., XГI С. 217.

¹'' Столяров Н.А Указ. соч.

можность общего перепроизводства, и опирающейся на концепцию недопотребления, прежде всего в ее марксистском варианте, и при­дающей перепроизводству характер перманентного явления.

Туга н-Баранове кий предложил собственное решение проблемы рынка, суть которого состоит в том, что «при пропорциональном рас пределении общественного производства (между производствол средств производства и предметов потребления для разных классов. ■ Ред.) никакое сокращение потребительского спроса не в силах вьн звать превышения общего предложения продуктов на рынке сравни­тельно со спросом на последние»²⁰. Ечавным моментом в его аргуме: i тации было признание того, что потребление не является единствен ным и главным фактором, определяющим размеры рынка. Послед ние зависят прежде всего от спроса на средства производства. Здсс i. можно заметить истоки той линии рассуждений относительно глаи ной причины нарушения макроэкономического равновесия, которая сегодня связывается с именем Дж.М. Кейнса. Речь идет, разумеется о признании лидирующей роли инвестиций в развитии циклически го процесса.

Общий смысл рассуждений Туган-Барановского сводился к еле дующему. При увеличении доли прибыли, направляемой на прои < водство, действительно уменьшается потребление капиталистов, по увеличивается спрос на средства производства и на рабочую сич\ Соответствующим образом изменяются и пропорции производи ва: производство средств производства растет более высокими тем пами,чем производство предметов потребления. Очевидно, что п^ добный рост неизбежно должен прекратиться, и его внезапная тановка и есть кризис, во время которого указанные пропорции «f сильственным» образом восстанавливаются. Кризис предстает ситуация общего перепроизводства. Толчок кризису может дать: репроизводство одного товара, затем ситуации перепроизводства! одном рынке через механизм цен и доходов передается на эконол ку в целом. Следовательно, утверждает Туган-Барановский, проС ма заключается в пропорциональном развитии экономики, «п| пропорциональном распределении производства никакое сокра!. ние потребительного спроса не в состоянии вызвать превышеь общего предложения над спросом... И ясно, что никогда не моя быть действительного общего перепроизводства товаров; возмо| но лишь частичное перепроизводство их»²¹.

Туган-Барановский М.И. Периодические промышленные кризис] СПб., 1914. С. 222.

²¹ Кондратьев Н.Д М.И. Туган-Барановский. Основные черты его на)| ного мировоззрения. М., 19.., С. 13.

Важную роль в развитии кризиса, а также в восстановлении про­порций Туган-Барановский отводил кредиту, который придает лю­бым колебаниям характер лавинообразного процесса. Здесь он сле­довал в русле кредитно-денежной теории цикла, которая рассматри-нпсг циклический процесс сквозь призму соответствия между спро­сом на ссудный капитал, определенным потребностями производст-liii, и его предложением со стороны банков. Иными словами, в дан-Ном случае по существу затрагивается хорошо известная благодаря Кейнсу проблема равновесия между сбережениями и инвестициями (причем признается, что в отличие от процесса сбережений, который достаточно стабилен, инвестиции осуществляются импульсами),.1 мкже проблема воздействия инвестиций на производство, т.е. про-Лпема мультипликатора. В фазе подъема, когда инвестиционная ак­тивность велика, инвестиции финансируются не только за счет теку­щих сбережений, но и за счет накопленных ранее, т.е. в фазе депрес­сии, запасов свободных капиталов. Согласно этой теории кризису предшествует финансовая паника, вызнанная исчерпанием резервов i пого капитала, а подъему - восстановление этих резервов. Ту-i Барановский даже сравнивал этот процесс с паровой машиной, в i рой капитал — пар, который, расширясь, двигает поршень — про-мы тленность.

Сегодня можно сказать, что модель Туган- Барановского была пер-noii и самой оригинальной «из целого семейства моделей цикла, в основе которых лежало соотношение между сбережениями и инвес-пшпями, среди приверженцев которых наиболее значительными i i Шпитгоф, Бунятян, Кассель и Кейнс, когда он писал "Трак->'². К этой оценке известных ученых можно добавить, что среди I ких экономистов идеи Туган-Барановского разделяли В.Я. Же-ов, И.М. Кулишер, В.К. Дмитриев. Что же касается теоретичес-i новаций при исследовании цикла, то следует отметить, что Ту-Ьарановский, по существу, попытался соединить макроэкономи­ки (агрегатный) подход со структурным, и значение этой попыт-1Я экономической теории трудно переоценить. Анализ экономической конъюнктуры не может считаться завер-чым без обращения к проблемам денег и их стоимости. При ис-овании циклов и кризисов Туган-Барановский, по существу, Сс-i в стороне этот круг проблем, обратившись к ним в работе «Бу-ные деньги и металл», написанной в 1917 г. В этой работе он вы-ул так называемую конъюнктурную теорию денег, которая про-

' Screpanti E., Zamanti S. An Outline of the History of Economic Thought. >Klord, 1993. P. 220.

тивостояла как товарной теории денег, так и количественной теории С чисто теоретической точки зрения основная проблема, вокруг ко­торой разворачивались в то время споры и сосредоточил свое внима­ние Туган-Барановский, состояла в выяснении механизма взаимовли­яния денежной массы, относительных и абсолютных цен. Сегодня этот механизм принято называть механизмом трансмиссии. Товар­ная теория отводила деньгам пассивную роль, лишая их качествен ного отличия от других товаров, и рассматривала абсолютные цены как в достаточной степени условный показатель. Количественная те­ория, напротив, рассматривала изменение массы денег как абсолют но экзогенное явление, но интересовалась исключительно конечным результатом — влиянием на общий уровень цен, причем сам механизм этого влияния, включая вопрос о скорости реакции различных сег­ментов экономики, т.е. в современной терминологии вопрос о лагах, оставался, по существу, вне поля зрения.

В противоположность этому Туган-Барановский с самого начали исходил из того, что процесс приспособления экономики к измене ниям денежной массы, а в конечном счете их влияние на абсолют ные, или денежные, цены — процесс сложный и длительный, пред­полагающий взаимодействие между массой денег, объемом кредит­ных средств и скоростью их обращения. Очевидно, что при таком под­ходе изменение массы денег и его влияние на экономику нельзя от­делить от процессов на финансовом рынке, т.е. от движения процент­ных ставок и стоимости ценных бумаг. В итоге влияние денег на аб­солютные, или денежные, цены «следует искать в отношениях товар­ного рынка к денежному, в широком смысле слова». С этим выска­зыванием Викселля Туган-Барановский полностью соглашается и делает вывод: «Ценность денег предстает перед нами как нечто объ­ективно заданное всей совокупностью меновых отношений. Деньги сами по себе никогда не определяются нами. Мы их оцениваем лишь как средство приобресть те или иные хозяйственные предметы. Но сколько именно можно получить хозяйственных предметов в обмен на заданную сумму денег, это зависит не от нашей воли, а от объек­тивных условий рынка»", т.е. от общей конъюнктуры рынка. Конъ­юнктурная теория денег позволила сделать вывод о возможности ре­гулирования ценности денег в рыночной экономике. «Ценность то­варов строится на основе сознательных оценок отдельных индиви-_а дов, чем государство управлять не может; напротив, ценность дене(есть бессознательный стихийный продукт социального взаимодей!

Туган-Барановский М.И. Бумажные деньги и металл. Изд. 2-е. Одес|
са, 1919. С. 31. * ■

ствия, вполне допускающего государственное регулирование»²⁴, при тгом Туган-Барановский указывает и на возможный способ регули­рования - через регулирование вексельного курса и курса валюты.

Как и для многих русских экономистов, вопрос о перспектипах капитализма представлял для Туган-Барановского особый интерес. Ошет на этот вопрос он искал в теории циклов и кризисов и в теории еюимости. Что касается теории циклов и кризисов, то, как уже отме­чалось, Туган-Барановский пришел к выводу, что ограниченность по­требления не является непреодолимым препятствием расширенному капиталистическому воспроизводству. Вместе с тем стихийный харак-i ер капиталистического производства проявляется в том, что пропор­циональность производства постоянно нарушается. Прм существую­щем рынке ссудного капитала и банковской системе это ведет к пери­одическим кризисам. Однако в отличие от Маркса, полагавшего, что при капитализме действует долгосрочная тенденция усиления проти­воречий, которая проявляется в углублении циклического падения производства и понижающемся движении нормы прибыли, Туган-Ба-11 и ювекий считал, основываясь на своей теории, что циклические кри­зисы преодолеваются и нет тенденции ихуглубления. В отношении же нормы прибыли он полагал, что на уровне теоретического анализа в нпу множественности разнонаправленных и разновеликих по силе Факторов, влияющих на норму прибыли, нет возможности выявить ка-i vio-либо общую тенденцию движения нормы прибыли. Ошибка Маркса, по его мнению, заключалась в том, что, говоря о тенденции повышения производительности труда и связывая ее с ростом органи­ческого строения капитала, он в действительности рассматривал слу-| чай, когда стоимость произведенной продукции была неизменной. [ О i сюда и был сделан вывод о тенденции снижения нормы прибыли. В | противоположность этому Туган-Барановский полагал, что «развитие [ производительной силы общественного труда имеет тенденцию не по-I нижать, а повышать процент прибыли»²⁵.

Заметим, что критически переосмысливая схему Маркса, Туган-

■фановский придерживался тезиса о том, что труд является основ-

|.ш источником прибыли. Если только предположить, например,

'н:д за И. Кулишером^2(|, что в условиях современного капитализма

фяду с трудом рабочего источником прибыли становятся изобрете-

Там же С. 40.

" Туган-Барановский М.И Крушение капиталистического строя как |учная проблема // Новый путь. 1904. № 10. С. 202

^{2<1 См.: Кулишер И.М Эволюция прибыли с капитала в связи с развити-} i промышленности и торговли п Западной Европе. В 2-х т. Т. 2. СПб, 1908. IV-V,

ния и нововведения (идея впоследствии, как известно, была сформ\ лирована Шумпетером), то сомнения Туган-Барановского относи тельно справедливости одного из основных тезисов марксизма полу чат дополнительное подтверждение.

Таким образом, в противовес Марксовому тезису о внутреннел обреченности капитализма как экономической системы, Туган-Бл рановский пришел к выводу о жизнеспособности капитализма как системы хозяйства. Более того, он считал, что развитие капитализм,i является прогрессивным и неизбежным явлением в таких страна\ как Россия²⁷. Однако это не означает, что Туган-Барановский отка зался от критики капитализма. Он критиковал капитализм с соцн ально-нравственных позиций. Основное противоречие капитализм.! состояло, по мнению Туган-Барановского, «в том, что капитализм, обращая человеческую личность в средство, в раба вещей, в то же Bpi мя ведет к распространению и укреплению общественно-моралы го сознания, признающего личность верховной ценностью общее венной жизни»²". И это позволяло поставить вопрос о переходе к t циализму как о сознательном процессе²⁹.

Поскольку социализм представляет сложную систему и предщ лагает различные сочетания способов организации, отношение,! различным типам социализма определяется исходя из нравстве ного идеала. Беря за основу нравственного императива кантианск| принцип, Туган-Барановский пришел к признанию свободы ну ности, а не равенства, как утверждали в тот период многие соЩ листы, важнейшей социальной ценностью. «Равенство, - пи(он, - само по себе, отнюдь не является положительным блдгом. равенство есть несомненное социальное зло, но устранение зла < лишь первый шаг в направлении к социальному идеалу. Социа

Вопросу о перспективах развития капитализма в различных отрасл хозяйства посвящена его работа «Русская фабрика и прошлом и настояща^ (СПб., 1898), в которой Туган-Барановский показал специфику условий р| пития крупной промышленности в России и пришел к выводу, что, несм{ ря на ряд сдерживающих факторов, страна входит в мировой капиталке ческий рынок и этот процесс сопровождается ускорением технического п|| гресса и укреплением экономической свободы и прана. Вместе с тем кап к лизм не может завоевать господствующие позиции во всех отраслях xo3J| стна: сохраняется мелкое производство, особенно в сельском хозяйс! Впоследствии это обстоятельство в значительной мере побудило Туган-рановского выступить с идеей национализации земли и. передачи ее мели собственникам.

²¹¹ Кондратьев Н.Д. Указ. соч. С. 19.;

²⁹ См., например,: Туган-Барановскай М.И. Круцзение капиталиста^! кого строя к-йк.научная проблема //.Нявый путь. 1904 № 10.

ним же идеалом является не социальное равенство, а социальная снобода»³⁰.

С этой точки зрения Туган-Барановский подошел к оценке раз-имчных в зависимости от степени централизации типов социализма. Кик и многие социалисты того времени, он не видел того, что расши­рение регулирующей функции государства может привести к паде­нию эффективности производства. Напротив, он полагал, что«цент-рдлизация благоприятствует умножению общественного богатства», поскольку позволяет подчинить производство плану. Вместе с тем принципы построения плана, которые выдвигал ученый, напомина­ли идеи сторонников рыночного социализма 1930-40-х годов и ос­новывались на интеграции теории предельной полезности и трудо-ной теории стоимости. С целью достичь максимума общественной полезности он предлагал определять объемы производства товаров»' и 1 условия пропорциональности их предельных полезностей трудо- шм затратам.

Туган-Барановский полагал, что при соответствующей органи-|.|ции учета можно непосредственно определить трудовые затраты. ' 11 о же касается полезности, то о ней можно судить по изменениям ipoca. Причем последние и должны побуждать государство соот-• гствующим образом корректировать цены. Как информационные и гналы цены при социализме и капитализме — одно и то же. Раз-шчия лежат в другой области — в распределении труда между от-iмелями. При социализме, когда затраты труда учитываются непо-редственно (а не через зарплату в составе издержек производства), можно обеспечить оптимальную аллокацию ресурсов, в то время как при капитализме пропорции восстанавливаются во время кризиса. При социализме деньги — лишь единица изменения, условный знак, т- имеющий ничего общего с товаром, а цены — обменные соотно­шения.

Проблема эффективности, по мнению Туган-Барановского, мог-i.i быть решена в условиях государственного социализма, но сущест-щ жала опасность ограничения личной свободы. Именно поэтому он ■ мотрел с надеждой на развитие других форм организации, прежде |":его кооперации³¹. Для него кооперация — не только путь к социа-ипму, но и форма организации, которая открывает простор свобод-

Туган-Барановский М.И. Социализм как положительное учение. М., IW6. С. 365.

³¹ Туган-Барановский является одним из крупнейших русских теорети­ков и практиков кооперации. Среди его работ, специально посвященных этой ■облеме, следует назвать «Социальные основы кооперации» (М., 1914).

Г

ному труду, смягчая принудительный характер государственного со циализма.

Работа «Социализм как положительное учение» была написана, когда российская действительность мало соответствовала предстаи лениям Туган-Барановского о будущем общественном устройстве Можно ли отнести это несоответствие на счет неподготовленности России к социализму, о чем, хотя и не прямо, предупреждал ученый, или это закономерный результат попытки претворения идеи соци;] лизма в любом обществе с той лишь разницей, что в более развитом эксцессы были бы меньше? Можно ли говорить, что социальная ис тория нашего века свидетельствует о движении культурных народои в сторону общества, признающего личность высшей ценностью, л, соответственно, подтверждает точку зрения Туган-Барановского? Эш вопросы и сегодня стоят на повестке дня.