Как способ убеждения

Идея о том, что общество формулирует перед экономистами за­дачи, которые те решают, - важный тезис сторонников позитивной науки. Однако возникает вопрос, насколько процесс формулирова­ния задач отделен от процесса решения, насколько люди, определя­ющие задачи, независимы от представлений тех, кто призван их ре­шать.

Здесь мы вновь обращаемся к Дж.М. Кейнсу, который фактичес­ки вступал в полемику со своим отцом по поводу функций экономи­ста и политика. Вспомним, какими словами Кейнс завершил «Об­щую теорию»: «Люди-практики, которые считают себя совершенно неподверженньши интеллектуальным влияниям, обычно являются рабами какого-либо экономиста прошлого. Безумцы, стоящие у вла­сти, которые слышат голоса с неба, извлекают свои сумасбродные идеи из творений какого-нибудь академического писаки, сочиняв­шего несколько лет назад»²⁰.

Но даже если обратиться к «чистому» теоретику, пытающемуся непредвзято смотреть на мир экономики, становится очевидным, что ему приходится сталкиваться не с упорядоченным набором проблем, а «с бесформенной массой нзаимопереплетающихся и сползающих друг на друга вопросов». В этом хаосе жизни этико-философская по­зиция ученого выполняет эпистемологическую функцию упорядоче­ния, когда ученый из массы проблем выбирает ту, которая представ­ляется ему наиболее важной, когда он ее формулирует и уже одним

^мКеинсДж.М.Общаятеория занятости, процента и денег М., 1978. С 458

этим как бы указывает на возможное решение. И в этом процессе ценностные установки ученого играют далеко не последнюю роль. Причем они проникают в теорию не только на стадии формулирова­ния проблемы, а также с языком, которым та теория излагается.

Как утверждают сегодня многие лингвисты, сам по себе язык на­кладывает определенную структуру на реальность. И «экономичес­кая лингвистика» не является исключением. Используя такие поня­тия, как эволюционный процесс, конкурентный отбор, функции предпринимателя, равновесное состояние, оптимальное распределе­ние и т.д., экономисты не только определяют аналитический инстру­ментарий, но и задают способ видения реальности и отношение к ней. Лингвистика «работает» и на степень убедительности приводимых доводов. Закономерно, что в прошлом веке экономисты активно за­имствовали термины из естественных наук, успехи которых таким образом как бы переносились и на экономику.

Многие важные экономические термины несут двойную нагруз­ку: «что есть» и «что должно быть». Причем две эти стороны, как пра­вило, трудно поддаются разграничению, часто происходит незамет­ное «соскальзывание» с позитивной на нормативную плоскость. При­мерами подобного «соскальзывания» можно считать термины «совер­шенная конкуренция» и «равновесие», которые неявно привносят положительную оценку соответствующих явлений. Например, фор­мальный смысл понятия равновесия как оптимального в определен­ном смысле состояния часто уступает место представлению о нем как о хорошем, желательном состоянии вообще. Соответственно, равно­весные цены приобретают «свойства» правильных, хороших цен.

Отдельного упоминания заслуживают термины, включающие прилагательное «естественный». Само использование подобных тер­минов свидетельствует о том, что экономическая наука исходно была тесно связана с философией естественного закона, в которой норма воспринималась как основанная на природе вещей. Сегодня проис­ходит нечто обратное. Мы встречаемся со словом «естественный» в смысле «неизбежный» и «желательный», причем часто одновремен­но. Таков смысл терминов «естественная норма безработицы» или «естественный уровень инфляции». Когда этот термин употребляет­ся, мало кто помнит как о предпосылках модели, в рамках которой это понятие было формально введено, а именно что это тот уровень безработицы, снижение ниже которого методами стимулирования агрегированного спроса приводит к ускорению инфляции. «Естест­венная» безработица воспринимается как неизбежная, но не в моде­ли, а в реальной жизни.

25 История экономических учений 753

Г. Мюрдаль писал, что сила слова формирует мысль. Подтверж­дая и развивая эту точку зрения, Д. Макклоски заявляет, что эконо­мическая наука — это прежде всего риторика, т.е. наука убеждать²¹.

В экономической науке существует немало важных терминов, которые вообще скорее могут быть отнесены к разряду убеждающих метафор, чем к строгим понятиям. Возможно, как раз именно этой выразительностью и расплывчатостью и объясняется их долгая жизнь. Важнейшая из таких метафор, возникшая вместе с самой экономи­ческой наукой, - знаменитая «невидимая рука» А. Смита. Существу­ет множество смыслов, в которых употребляется это выражение, что само по себе открывает огромный простор для различного рода ин­терпретаций и толкований. Эти толкования менялись и меняются в зависимости оттого, кто, когда и в каком контексте использовал это выражение. Возможно, особое отношение многих поколений эконо­мистов к этой метафоре объясняется ее поэтичностью.

«Мировоззренческой» метафорой является и «свободный рынок», некоторый метафорический смысл приобретают и исходно вполне конкретные и строгие понятия, например «оптимальный». В том же ряду находится и популярное сегодня выражение «переходный пери­од», часто подразумевающее, что та или иная сложная ситуация при­знается приемлемой уже в силу ее временного характера.

Выбирая проблемы для рассмотрения, формируя язык анализа и давая интерпретацию происходящему, экономическая теория неиз­бежно формирует базис селективного одобрения и критики, тем са­мым активно включается в процесс социального конструирования.

В работах, в которых экономическая политика обсуждается п практических терминах, мы обычно сталкиваемся с тем, что элемен­ты специфических политических доктрин вводятся как простые пред­положения без каких-либо доказательств, которые заинтересованные авторы могут, как они думают, представить по первому требованию. И ничего другого и нельзя было предположить. Доктрины использу­ются как формулы, которые раз и навсегда доказаны. Трудно увидеть доктринальные элементы за практическими рекомендациями. Они как бы вошли в ткань логики рассуждений и стали интегральной ча­стью экономического мышления. Результатом экономического ана­лиза часто являются законы как нормы, а не как утверждения о регу­лярных взаимосвязях, на что претендуют сторонники позитивной науки.

Независимо от того, какова позиция экономиста по вопросу о методологии экономической науки, т.е. придерживался ли он прин-

McCloskey D The Rhetoric of Economics. Madison, 1985.

ципа этической нейтральности или признавал неизбежность ее нор­мативного содержания, аналитическая деятельность являлась в той или иной степени одновременно и пропагандой определенного об­щественного идеала, который определяется целым рядом обстоя­тельств, начиная с конкретной экономической ситуации и кончая философскими и религиозными взглядами ее автора.

Для А. Смита таким идеалом был капитализм свободной конку­ренции, отвечающий его представлению о справедливом устройстве мира вообще и хозяйства в частности, для Дж.Ст. Милля — просве­щенный капитализм, для Дж.М. Кейнса - общество, обеспечиваю­щее всем гражданам материальный достаток как условие реализации позитивно понимаемой свободы, для Хайека — общество, в полной мере принявшее и оценившее значение «расширенного рыночного порядка» и не поддающееся искушению заняться исправлением по­следнего, а для религиозного мыслителя С.Н. Булгакова — христиан­ский социализм. Причем представления о правильном социально-экономической устройстве были тесно связаны с идеей справедли­вости в ее специфической для данного времени и общества, а также для каждого автора трактовке.

Рекомендуемая литература

Блауг М. Экономическая мысль в репроспективе. М., 1995. Гл. 17. Фридмен М. Методология позитивной экономической науки //

THESIS. 1994. Вып. 4. Блауг М. Несложный урок экономической методологии // THESIS.

1994. Вып. 4. Хаусман Д. Экономическая методология в двух словах // Мировая

экономика и международные отношения. 1994. № 2, 3, КейнсДж.Н. Предмет и метод политической экономии (1891): Русск.

пер. М„ 1899. Менгер К. Основания политической экономии (1871): Русск. пер,

Одесса, 1903; Исследования о методах социальных наук (1883):

Русск. пер. СПб., 1894. Милль Дж.Ст. Автобиография. СПб., 1874. Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Пргресс, 1983,