Не вполне ясно, как мы будем продолжать свою эволюцию, но наука и технология выглядят безграничными в своей изобретательности, направленной на нарушение правил

Я помню, когда Сеть только появилась. Осенью 1994 года я начал работать как приглашенный научный сотрудник в Массачусетском технологическом институте, в отделении науки о мозге и познании. Однажды я проверял электронную почту в компьютерном зале и услышал, как находившиеся там Зоубин Гхахрамани и Дэниэл Уолперт – два замечательных молодых ученых – восхищались Netscape, одним из первых веб-браузеров, который только что позволил вывести несколько графических файлов на терминал Зоубина. Интернет существовал уже несколько лет, давая возможность академикам и военным обмениваться электронной почтой, но разработка HTML (языка программирования для Интернета) впервые обеспечила возможность обмениваться чем-то помимо текста. Это была моя первая встреча со Всемирной паутиной. Прежде люди только начали посылать кому-то файлы с помощью электронной почты, но теперь каждый мог зайти и посмотреть определенные материалы на удаленном веб-сайте. Это было созданием чего-то стабильного в электронном мире, что другие могут прийти и посмотреть много времени спустя после того, как ты уйдешь. Фактически началась эра теперь уже виртуального знака, нацарапанного на электронной стене для того, чтобы его нашли другие. Будучи помешанными на компьютерах учеными, мы все тогда почувствовали полезность возможности удаленного доступа к информации, но я сомневаюсь, что кто-либо из нас полностью осознал его потенциальную силу.

Последовавший рост и распространение Паутины на жизнь каждого были ошеломительными для тех из нас, кто помнил доинтернетные дни. Мои дочери, например, уже не поймут этого, поскольку они росли вместе со стремительными изменениями ритма жизни и считают, что так было всегда. Я говорю своим собственным детям, что они живут в период важнейших изменений в человеческой цивилизации, что человечество находится в середине очередного великого эволюционного прыжка.

Подобного рода утверждения могут звучать как стремление к сенсационности. Они могут звучать ностальгически, поскольку порой мы тоскуем по прежним временам. Могут звучать даже как брюзгливое ворчание старика, который сокрушается: «Все было по-другому в наши дни». На самом деле каждое поколение, вероятно, думает так. Однако я не преувеличиваю значение сегодняшних перемен. Я думаю, что мы, сами того не осознавая, заходим на неизведанную территорию. И мы не должны этого бояться. Мы живем в очень интересное время.