Июня 1891 года, 5 часов 04 минуты

Если верить записям, найденным на заброшенном складе близ западного побережья, в некотором веке там существовал город, простиравшийся от тридцатой параллели до пятидесятой. Записи не датированы. Вообще от «города Тихоокеании», как он назван в документах, осталось очень немногое.

Вересса Метль. Культурное землеописание Пустошей

Город Нохтланд на много миль раскинулся по дну широкой долины. Под защитой высоких стен столица казалась не поселением, а островом. И не только потому, что ее в разных направлениях пересекали водные пути, но еще и оттого, что горожане редко высовывались наружу. Между Нохтландом и Веракрусом челноками сновали торговцы, ученые ехали на юг, в университеты Кселы, искатели приключений отправлялись на север, в дикие земли тихоокеанского побережья. Остальные жители в общей массе предпочитали оставаться в пределах стен, да еще и заявляли во всеуслышание: мол, в лабиринтах столичных улочек и на просторах зеленых садов точно найдется все, что душе угодно.

Город в самом деле был богатый. Валютами в нем служили какао, банкноты и серебряные монеты королевской чеканки. Кроме того, в Нохтланде жили представители многих наций, поскольку он на весь мир славился своей красотой; соответственно, сюда съехались люди из самых разных эпох да так здесь и остались. Ну и наконец, столица славилась щедростью. Особенно к тем, кто был отмечен Знаком лозы.

Казалось, этот знак присущ самому городу. Внешние стены были сплошь увиты ваточником, ипомеями, бугенвиллеей. Все это обильно цвело, и тогда стены казались живой пестрой змеей, свернувшейся в кольцо.

Будь ее воля, принцесса Юста Кануто, прозванная Зеленовласой, вообще изгнала бы из города столь презренную материю, как металл. К сожалению, без него город существовать просто не мог. Поэтому строго ограниченное пользование металлом все-таки дозволялось. Для этого требовались особые разрешения, о выдаче коих горожане ежедневно и хлопотали. Людям как-никак требовались разные винтики-шпунтики, ключики-замочки, гвозди, пряжки, крючки… Нохтландские поверенные знай себе богатели, проводя по инстанциям соответствующие прошения.

Естественно, королевской семьи ограничения не касались. Иные горестно жаловались, что им пришлось года два дожидаться разрешения пользоваться вышивальной иглой, сработанной из стальной проволоки, тогда как столичные стены замыкались воротами, целиком выкованными из железа! Створки их густо оплетала лоза, но суть от этого не менялась…

Путники были вынуждены всю ночь ждать под дождем. К тому времени, когда они очутились перед воротами Нохтланда, София крепко спала. Накануне она допоздна сидела без сна, невидящим взглядом уставившись в завесу дождя. В ушах у нее все звучали последние слова Тео, щека по-прежнему чувствовала прикосновение его губ… У нее застыло все тело, а следом словно окаменел и разум. В конце концов она заснула, привалившись к плечу доброго шоколадника.

Ненадолго открыв глаза посреди ночи, София увидела темное небо. Привратники – рослые тени в плащах с надвинутыми капюшонами – обыскивали фургон Мазапана. Равнодушно посмотрев на них, девочка опять задремала и окончательно пробудилась, лишь когда Мазапан ласково тряхнул ее за плечо:

– София, приехали! Просыпайся! Полюбуйся городом на рассвете, рано утром он особенно хорош!

София сонно приподнялась и стала оглядываться. По мере того как прояснялось в голове, она все отчетливее ощущала холод. Каликста и Барр держались в нескольких шагах впереди повозки. Они только что миновали ворота. Мысль о Тео мелькнула на задворках сознания, точно серебристая рыбка в ледяной темной воде. Блеснула – и тотчас исчезла. София впервые увидела перед собой Нохтланд. С каким предвкушением она ждала прибытия сюда! А теперь, когда это сбылось, не чувствовала ровным счетом никакого восторга.

Дождь прекратился. О ненастье напоминали только рваные облака, окаймленные пепельным сиянием рассвета. Мощеные улицы блестели. И повсюду переговаривались колокольцы, словно занятые нескончаемой беседой. Упряжные лошади неторопливым шагом двигались по широкой улице. С листьев падали дождевые капли, наполняя утренний воздух запахом лимонного цвета. За стволами виднелись каменные стены, над которыми возвышались кроны еще более высоких деревьев, красовавшихся в многочисленных садах. Иные древесные гиганты, невероятно мощные и развесистые, казалось, грозили выжить дома. София увидела винтовую лестницу, окружавшую ствол одного из таких исполинов. Она вела вверх, в замысловатый домишко, притулившийся на ветвях.

И повсюду журчала вода. По правую руку встроенный в стену фонтан извергал звонкую струю, бравшую начало в пасти каменной рыбы. Со сливов, устроенных на выступах высоких стен, на мостовую сбегали дождевые потоки. Фургон проехал через мост, пересекавший длинный канал; он тянулся в обе стороны в окружении приземистых оград и узких садиков. София успела заметить по берегам множество домов под красными черепичными крышами. Потом улица сузилась. В каменной кладке появились низенькие двери и окна, закрытые деревянными ставнями. В домиках на деревьях царила тишина, шторы были задернуты. Весь Нохтланд еще спал…

Хотя нет, не весь. София обратила внимание на детское личико, выглянувшее из-за гардины в одном из окошек. Их взгляды встретились, и Софию что-то кольнуло. Ребенок смотрел удивленно и как-то потерянно. Поспешно сунув руки в карманы, София схватилась за часы и за серебряную катушку. Они, как всегда, помогли ей успокоиться: время шло своим чередом, Судьбы казались благосклонными…

Может, Судьбы и забрали у нее Тео, но остались Каликста, Барр, Мазапан. А значит, был у небожительниц в отношении ее некий план, и, похоже, они были на ее стороне…

Фургон свернул за угол и неожиданно выехал на широкий зеленый проспект.

– Эта улица ведет к воротам дворца, – сказал Мазапан.

– Ваш магазин где-то поблизости? – спросила София.

– Совсем рядом, – ответил шоколадник. – Но туда мы не поедем. Я оставлю вас с Каликстой и Барром во дворце. Там и отдохнете.

София не сразу уловила смысл услышанного. А затем растерянно переспросила:

– Во дворце?..

Мазапан улыбнулся:

– Тебе, деточка, здорово повезло с попутчиками. Бартон водит дружбу с придворным ботаником. Так что вас устроят со всеми мыслимыми удобствами, какие только может предложить Нохтланд! – Он подмигнул. – Это тебе не мой скромный домишко… Глянь! Вон за тем забором уже начинаются королевские парки!

Вдоль южной стороны улицы тянулся высокий забор из кованого железа. За ним виднелась живая изгородь из густо посаженного можжевельника, а чуть подальше возвышались рослые деревья. Казалось, парк простирался до самого горизонта.

– Отсюда не очень хорошо видно, но иногда, если повезет, удается и дворец разглядеть, – сказал Мазапан. – Выстроен он в основном из стекла, так что под солнцем переливается, словно зеркальная шкатулка!

Каликста и Барр, выехавшие немного вперед, встали у крупного фонтана посреди мостовой. В центре большой плоской чаши вверх била струя высотой с пальму.

– Мы почти у ворот, – останавливая упряжку, объявил Мазапан.

Каликста спрыгнула с седла и подошла к ним.

– Бедняжка! – сказала она Софии. – Всю ночь в мокрой одежде спала!

В ее голосе звучала жалость.

– Да все в порядке, спасибо, – кое-как выдавила девочка.

Барр подошел к ним, ведя коня в поводу.

– Мы в двух шагах от завтрака и теплого одеяла, обещаю, – произнес он. И обратился к шоколаднику: – Мазапан, друг мой, прямо не знаю, как тебя благодарить!

– Не за что! – отозвался тот, крепко пожимая ему руку. – Как разделаетесь с делами, жду в гости!

София между тем выбралась из фургона. Мазапан подмигнул ей:

– И ты приходи, шоколадом угощу.

– Спасибо вам, Мазапан, – вымучив улыбку, ответила девочка. – Всенепременно приду!

Повозка обогнула фонтан и укатила туда, где проспект смыкался с узкими улочками Нохтланда.

– Полезай в седло, а я коня поведу, – предложил Барр.

– Хорошо, – согласилась София.

Пират помог ей сесть на лошадь и провел ее мимо фонтана. У внушительных ворот выстроился целый ряд стражников. Кованые створки вздымались на высоту в пять нохтландских копий.

Как и городские привратники, которых София увидела ночью сквозь полусон, эти стражники были облачены в длинные плащи с капюшонами и маски, целиком сделанные из перьев. В прорезях виднелись ничего не выражающие глаза. Над головами колебались высокие плюмажи. Обнаженные руки, сплошь в раскраске, извивах татуировок и кожаных перевязках, сжимали длинные копья с обсидиановыми наконечниками. София невольно вспомнила наряд, в котором Тео выставили в цирковой клетке. Похоже, Эрлах пытался создать некое подобие облачения дворцовой стражи.

Вид у охранников был страшноватый, но Барр тут же принялся болтать с ними так непринужденно, словно встретил пиратов с «Лебедя».

– Привет, ребята! – сказал он. – Нам бы, как всегда, королевского ботаника повидать!

– А он знает, что вы приехали? – отозвался ближайший из молодцов.

– В этот раз – нет, – ответил Барр.

– Тогда пошлем с вами провожатого, – решил стражник, и один человек выступил из шеренги. – Что за девочка с вами?

– Новая служанка.

Каликста выслала лошадь вперед.

– Вся в меня, – широко улыбнулась пиратка. – Такая же нетерпеливая!

Стражник только головой покачал. Похоже, он очень хорошо знал брата и сестру Моррисов. Не добавив более ни слова, он раскрыл перед ними ворота и только рукой махнул – проезжайте, мол.

Лошади ступили на галечную дорожку, что вела через сады ко дворцу. Узор, выложенный разноцветными камешками, превращал тропинки в ковры. Дорога миновала настоящий тоннель, образованный рослыми склонившимися можжевельниками. Когда путники выехали из него, открылся неожиданный вид на дворцовые парки.

Такой красоты София никогда раньше не видела. Прямо перед ней блестело зеркало пруда, усыпанного водяными лилиями. По другую сторону росли две гардении, сплошь в белом цвету. Рядом с ними были полукруглые высадки лимонных деревьев. Аллеи ветвились, петляли и вились, убегая во всех направлениях, огибая каменные фонтаны. По берегам пруда и вдоль дорожек красовались статуи предков, отмеченных Знаком лозы. Лица, высеченные из белого мрамора, лиственные крылья и ветвистые руки сияли на фоне свежей зелени парка.

Возле пруда с лилиями и находился дворец. Это было длинное прямоугольное здание, увенчанное многочисленными куполами. Мазапан ничуть не преувеличивал: стены, почти сплошь из стекла, переливались в утренних лучах перламутром. Ко дворцу примыкали две оранжереи из бледно-зеленых стеклянных панелей – вотчина ботаника. Стражник повел гостей мимо водоема. София посмотрела вниз, в неглубокую зеленоватую воду. Там среди водяных лилий сновали яркие рыбки. Воздух наполняли запахи цветущих гардений и лимонных деревьев, в ветвях порхали шустрые птицы…

Их путь лежал не туда, где высились каменные ступени главного входа и стояли охранники в плащах с капюшонами. Они направлялись прямо в теплицы. Указав на низенькую дверь, их провожатый удалился и увел лошадей.

Пока длилось ожидание, София стояла очень тихо, слушая далекое журчание фонтанов и перекличку птиц…

Наконец дверь теплицы открылась, и наружу выскочил невысокий худой человек.

– Бартон! – воскликнул он радостно. – Каликста!

Он схватил в охапку Барра и крепко сжал. Потом попытался проделать то же с Каликстой, стараясь не помять при этом ее широкополую шляпу. На ботанике были необычные очки со множеством сменных линз; они переливались на солнце, окружая глаза наподобие лепестков. Вот эти глаза, неестественно увеличенные стеклами, обратились на Софию.

– А это кто с вами?

– Мартин, – сказал ему Барр, – это София, она с Нового Запада. София, познакомься с моим другом, королевским ботаником.

Жилистой рукой Мартин снял очки. Лицо сразу стало обычным: глубокие морщины, выдававшие в нем любителя посмеяться, непокорная копна белых волос. Длинный нос, напоминавший гномон солнечных часов, был сбит чуть налево. Ботаник обозрел Софию большими карими глазами, взял руку девочки и коротко поклонился.

– Рад встрече, София, – улыбнулся он. И вновь повернулся к Бартону и Каликсте. – А уж вам-то до чего рад! Право, какой сюрприз!.. Да не стойте же здесь, входите, входите!

Он быстро повел их по дорожке вперед. София обратила внимание, что Мартин слегка прихрамывает, впрочем, на его проворство это никак не влияло.

Отвечая на вопросы ботаника и стараясь от него не отстать, София едва замечала по сторонам посадки какао, горки с разными папоротниками и хрупкие, бледные цветки орхидей, обрамлявших дорожку. Зеленью пахло так, что воздух казался густым.

– Вы просто в ворота въехали? – спросил Мартин через плечо.

– Да, всю ночь в очереди под дождем мокли, – ответил Барр.

– Бедные вы мои! До затмения всего трое суток – представляю, сколько сейчас там народа! Ты поспала хоть, София?

– Немножко, – прибавляя шагу, пропыхтела она.

– Яйца любишь? – обернулся ботаник.

София чуть не налетела на него.

– Люблю…

– Чудесно! – обрадовался Мартин, возобновляя бег с препятствиями через теплицу. – Будем есть яйца, пить горячий шоколад и закусывать грибным хлебом! – И что-то добавил, но что именно, София не разобрала. – Я вам даже дам поспать часик-другой, – продолжал ботаник. – А потом – за работу!

София сразу задумалась о том, какого рода могла быть упомянутая им работа, однако спрашивать не стала. Еще несколько шагов – и Мартин распахнул дверь в дальнем конце теплицы.

– Покои королевского ботаника! – возвестил он, впуская гостей внутрь. – Прошу вас, будьте как дома!