В можайске тяжело с патронами

Рядовой в/ч 63354 Алеша Кленин ушел в армию осе­нью 99-го и оказался среди тех, кого первыми и необ­стрелянными, в октябре уже, отправляли прямиком в бой — в Дагестан и Чечню.

Алеша успел написать оттуда домой всего несколько строчек, а потом был «забыт» отцами-командирами на глухой горной дороге рядом с поломанной бронемаши­ной — и с абсолютно предсказуемым результатом. С фе­враля 2000 года никто не видел солдата Кленина — он пропал без вести, исчез...

Передо мной — свидетельство о смерти № 1151 на имя Кленина Алексея Владимировича. Дата выдачи — 10 сентября 2001 года. Спустя 19 месяцев, как Алешин дедушка, житель подмосковного Можайска Владимир Алексеевич Шурупов, начал свой мученический путь по отечественному бюрократическому аду, желая лишь од­ного — ответа на простой вопрос: где же внук? Тот, ко­торого он отдал живым и здоровым в систему, именуе­мую армией.

Эти 19 месяцев вместили все, что можно себе вообра­зить в родном Отечестве. Тонны отправленных писем и жалоб — во все военные и гражданские прокуратуры, включая две главные (Генеральную и Главную военную), во все мыслимые государственные организации, вплоть до администрации президента.

Ответом был издевательский маразм. Оказалось, ни­кто на всем свете не хватился пропавшего солдата, кро­ме его дедушки. Несколько месяцев воинская часть ис­правно получала довольствие и обмундирование на него, рядовой продолжал числиться в списках, и все было так, будто он стоит в общем строю на ежеутренней и ежеве­черней поверках...

Только после дедушкиных обращений, подкреплен­ных проверками Главной военной прокуратуры и адми­нистрации президента, военно-бюрократическая маши­на страны хоть как-то, со скрипом, недовольством и зло­пыхательством — но сдвинулась с мертвой точки.

Похороны останков, присланных Владимиру Алексе­евичу Шурупову как косточки внука, состоялись 11 сен­тября — в день американских взрывов. Труп был не тот, который уже однажды показывали дедушке в 124-й во­енной судмедлаборатории в Ростове-на-Дону, на опо­знании... Тогда в черепе было одно пулевое отверстие, теперь дедушка обнаружил два...

- И что вы решили? Требовать повторной экспертизы?

- Нет, — ответил. — Что уж требовать... Не могу. Не хочу. Похоронил как Алешку.

И заплакал — тихо, беззвучно, без надежд.

- Вот и все, — добавил. — Я смирился. Больше не могу.

Очень часто приходится встречаться с родными тех, кто погиб на нынешней кавказской войне, — чеченцев, русских, украинцев; солдат, офицеров; детей, взрослых. Целая армия осиротевших — и это только те, кого видела я. У них у всех одинаковые глаза, как сейчас у Владимира Алексеевича — убитые не просто безысходностью, что близкий человек никогда не вернется домой, но и абсо­лютным неверием, что государство, в котором они живут, способно на что-то доброе в отношении своих граждан...

Дедушка продолжает:

- Конечно, поймите... Я думал, что все будет по-во­енному, красиво. Военкомат оркестр пришлет, роту по­четного караула, салют дадут над свежей могилой... Ни­чего не оказалось. Мне объяснили, что патроны полага­ются только погибшим офицерам, оркестр — тоже. Сол­датам — нет.

Не люди мы. Пока. Не 21-й век у нас на дворе. Пока. Как только хватит нам не только орденов для генералов, но и холостых патронов с оркестрами на каждого без исключения погибшего солдатика — тогда и прорвемся в цивилизованные.