Е издание, дополненное

Неопубликованное издание. Рукопись

Геннадий Бурматов

Тайна родного слова

е издание, дополненное

Томск — 2013

«На каких языках и с кем говорить пристойно?»

Когда речь заходит о красоте русского языка, наверняка все вспоминают слова императора Карла, приведенные в свое время Ломоносовым, о том, что «ишпанским языком с Богом, французским с друзьями, немецким с неприятелями, итальянским с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, — продолжает Ломоносов, — то, конечно, к тому присовокупил бы, что ИМ со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того... краткость греческого и латинского языка».

Так какие же языки считал император, а за ним и наш Ломоносов, благозвучными? На которых с Богом и женщиной говорить пристойно? Оказывается, по мнению Ломоносова, южнороманские языки считаются таковыми. С друзьями допустимо говорить фривольно, так сказать, сюсюкать и гнусавить на французском: привычные окончания романских слов французы лениво и небрежно «съедают», произнося вслух фактически лишь первые один-два слога. Се ля ви! Чего не бывает по-пьянке!

А уж лающие, зверски картавящие (словно кость в зубах зацепилась) звуки германских языков (куда отнести можно и английский) пригодны, действительно, для брани с неприятелем.

Латынь классическая, «мама» всех романских языков, а также древнегреческий в разряд благозвучных императором не отнесены: ведь они же... «мертвые». К тому же огромная масса слов, оканчивающихся на «С», создает некоторую «шероховатость». Не верите? Живым тому, примером можно назвать ныне здравствующий латышский язык, называемый лингвистами молодым в том смысле, что в течение двух тысячелетий он как бы консервировался в гуще народа и за отсутствием письменности не развивался, оставаясь на стадии своих индоевропейских собратьев — латыни и греческого.

Кстати, о неблагозвучии языка при избытке слов, оканчивающихся на «С». В Латвии ежегодно проходят массовые праздники песни, где хор порой состоит из десятков тысяч певцов. Красота пения их известна всему миру. Но вышеуказанная фонетическая особенность латышского языка, к сожалению, вносит некоторый диссонанс: в конце каждой музыкальной фразы далеко не вокальный звук «С» напоминает шорох старой иглы на такой же старой пластинке!

Из названных «благозвучных» итальянский и испанский являются южнороманскими языками, к которым и император, и Ломоносов забыли отнести еще румынско-молдавский. Все эти три языка образовались исторически как «вульгарная» латынь. Вульгарная — в смысле «народная», от слова ВУЛЬРУС (ФОЛЬК) — «народ». В отличие от классической латыни, эти народные языки параллельно развивались и достигли музыкально-фонетической гармонии. В именах существительных: этих языков давно уже исчезли неблагозвучные «С» на конце: ФЛОС — «цветок» звучит теперь мягко и нежно ФЛОРЯ; ДУС — «вождь» — ДУЧЕ; ДИНС — «зуб» — ДИНТЭ; МАНУС — «рука» — МАНА.

Как видим на примере развития романских языков, благозвучными они стали благодаря появлению гласного звука в конце слова и исчезновению «С», не поддающемуся тональности. Кроме того, слова певуче разбиваются на простейшие слоги, где очень большая редкость — наличие двух смежных согласных (не говоря уж о трех!), нет и дифтонгов: КАСА, МАСА, ВЕНТАНА. Нет в южно-романских языках таких неблагозвучных фонем, как картавого «Р», присущего германским, нет шепелявых «ТС» и «ТЗ», имеющихся в английском, нет гнусавого «Ё», существующего во всех трёх «основных» языках Европы. В многосложных словах южно-романских языков ударение никогда не приходится на последний слог, что также способствует благозвучию.