Восстание 1547 Г. В москве (по царственной книге)

<...> О великом пожаре. Того же месяца (июня) 21, во вторник, в 10 час дни, третией недели Петрова поста, загореся храм Воздвижение честнаго креста за Неглимною на Арбатской улице на Острове. И бысть буря велика, и потече огнь, якоже молния, и пожар силен промче во един час Занеглимение огнь и до восполия Неглимною, и Чертория погоре до Семчиньского селца, возле реку Москву, и до Феодора святаго на Арбатской улици. <…>

О убиении князя Юрья Глиньскаго. И после пожару на 2 день приехал царь и великий князь навещати Макария митрополита на Новое и бояре с ним. <…> И того же месяца 26 день, в неделю, на (н) пятый день после великого пожару, бояре приехаша к Пречистой к соборной на площадь и собрата черных людей и начаша въпрашати: (чт) хто зажигал Москву? Они же начаша глаголати, яко княгини Анна Глинская з своими детми и с людми вълхвовала: вымала сердца человеческия да клала в воду да тою водою ездячи По Москве да кропила, и оттого Москва выгорела. <…> А князь Юрьи Глинской тогда приеха(ш) туто ж и как услыша про матерь и про себя такие неподобные речи, и пошел в це ковь в Пречистую. Бояре же по своей (к не) к Глинским недружбе наустиш черни; они же взяша князя Юрия в церкви и убиша его в церкви, извлекоша передними дверми на площадь и за город и положиша перед Торгом, идеже казнят. <…> Много же и детей боярских незнакомых побиша из Северы, называючи их Глинского людми. А после того (на) убийства на третей день приходиша многая люди чернь скопом ко государю в Воробьево, глаголюще нелепая, что буд (им гсдрь) то государь хоронит у себя княгиню Анну и князя Михаила и он бы их выдал им. Царь же и великий князь повеле тех людей имати и казнити; они же мнози разбегошася по иным градом, видяще свою вину, яко безумием своим сие сотвориша.