Школы индийской философии 17 страница

4. Находит ли И. Пригожин в тысячелетнем культурном опыте человечества образцы, которые могут быть использованы в создании новой картины мира?

5. Какое место в самоорганизующемся мире отводит И. Пригожин человеку? Какие положительные и отрицательные последствия для человека будет иметь это новое мировидение?

6. Выскажите свою точку зрения: подтверждает ли синергетическая теория И. Пригожина традиционную установку всей европейской культуры на «познание и преобразование мира», или же наоборот предлагает новую модель взаимоотношения человека и мира.

Наше видение природы претерпевает радикальные изменения в сторону множественности, темпоральности [временности. – Авт. ] и сложности <…>.

Мы искали общие, всеобъемлющие схемы, которые допускали бы описание на языке вечных законов, но обнаружили время, события, частицы, претерпевающие различные превращения. Занимаясь поиском симметрии, мы с удивлением обнаружили на всех уровнях – от элементарных частиц до биологии и экологии – процессы, сопровождавшиеся нарушением симметрии <…>.

Долгое время в западной науке доминировала механистическая картина мироздания. Ныне мы сознаем, что жи­вем в плюралистическом мире…

Ясно, что, помимо детерминированных процессов, некоторые фундаментальные явления, такие, например, как биологическая эволюция или эволюция человеческих культур, должны содержать некий вероятностный момент. Даже ученый, глубоко убежденный в правильности детерминистских описаний, вряд ли осмелится утверждать, что в мо­мент Большого взрыва, т. е. возникновения известной нам Вселенной, дата выхода в свет нашей книги была начертана на скрижалях законов природы… Мы все глубже осо­знаем, что на всех уровнях – от элементарных частиц до космологии – случайность и необратимость играют важную роль, значение которой возрастает по мере расширения наших знаний <…>.

На наших глазах возникает новое единство: необратимость есть источник порядка на всех уровнях. Необра­тимость есть тот механизм, который создает порядок из ­хаоса <…>. Материя – более не пассивная субстанция, опи­сываемая в рамках механистической картины мира, ей также свойственна спонтанная активность <…>. Отличие нового взгляда на мир от традиционного столь глубоко, что… мы можем с полным основанием говорить о новом диалоге человека с природой <…>.

Мы считаем, что находимся на пути к новому синтезу, новой концепции природы. Возможно, когда-нибудь нам удастся слить воедино западную традицию, придающую первостепенное значение экспериментированию и количественным формулировкам, и такую традицию, как китайская, с ее представлениями о спонтанно изменяющемся самоорганизующемся мире. Каждый великий период в ис­тории естествознания приводит к своей модели природы. Для классической науки такой моделью были часы, для ХІХ в. – периода промышленной революции – паровой двигатель. Что станет символом для нас? Наш идеал, по-видимому, наиболее полно выражает скульптура – от искусства Древней Индии или Центральной Америки доколумбовой эпохи до современного искусства. В некоторых наиболее совершенных образцах скульптуры, например в фигуре пляшущего Шивы или в миниатюрных моделях храмов Герреро, отчетливо ощутим поиск трудноуловимого перехода от покоя к движению, от времени остановившегося к времени текущему. Мы убеждены в том, что именно эта конфронтация определяет неповторимое своеобразие нашего времени <…>.

Идеи, которым мы уделили в книге достаточно много внимания, – идеи о нестабильности флуктуаций – начинают проникать и в социальные науки. Ныне мы знаем, что человеческое общество представляет собой необычайно сложную систему, способную претерпевать огромное число бифуркаций, что подтверждается множеством культур, сло­жившихся на протяжении сравнительно короткого периода в истории человечества… Это вселяет в нас одновременно надежду и тревогу: надежду на то, что даже малые флуктуации могут усиливаться и изменять всю их структуру (это означает, в частности, что индивидуальная активность вовсе не обречена на бессмысленность); тревогу – потому что наш мир, по-видимому, навсегда лишился гарантий стабильных, непреходящих законов.

Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. – М., 1986. – С. 34–35, 50, 65–66, 363, 386.

Раздел 13

ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

Сферу философии можно подвести под следующие вопросы:
Что я могу знать?
Что я должен делать?
На что я могу надеяться?
Что такое человек?

На первый вопрос отвечает метафизика, на второй – мораль, на третий – религия, и на четвертый – антропология. Но в сущности все это можно было бы свести к антропологии, ибо три первых вопроса относятся к последнему.

Кант И. Логика.
Пособие к лекциям.

Решить, стоит ли жизнь того, что­бы ее прожить, значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное – име­ет ли мир три измерения, ру­ководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями – второстепенно.

Камю А.
Эссе об абсурде.

План

1. Историко-философский аспект проблемы человека.

2. Учение о человеке в марксизме.

3. Эволюционно-космический подход к человеку (М. Шелер,
В. Вернадский).

4. Экзистенциальный подход к человеку.

Теоретический итог:

– укажите на основные образы человека в истории западной философии;

– определите содержание марксистского, экзистенциального и философско-антропологического подходов к человеку и сравните их;

– дайте собственный ответ на вопрос: «Что такое человек?»

Философский словарь: В. Вернадский, макрокосм и микрокосм, ноосфера, отчуждение, философская антропология.

13.1 ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ
ПРОБЛЕМЫ ЧЕЛОВЕКА

Для изучения историко-философского аспекта проблемы че­ловека прежде всего представляется необходимым вернуться к разграничению западного и восточного типов взаимоотношения­ человека и мира. Весьма наглядно это различие показывается в анализе авторитетного восточного мыслителя Д. Т. Судзуки, специалиста в области дзэн-буддизма, и западного неофрейдиста Э. Фромма двух приведенных ниже стихов, написанных соответственно западным и восточным поэтами:

Возросший средь руин цветок,

Тебя из трещин древних извлекаю,

Ты перед мною весь – вот корень, стебелек,

з десь, на моей ладони.

Ты мал, цветок, но если бы я понял,

Что есть твой корень, стебелек,

и в чем вся суть твоя, цветок,

Тогда я Бога суть и человека суть познал бы.