Основные модели государственно-церковных отношений и их воплощение на русской почве

А. Николин[1], например, рассматривает следующие три типа взаимоотношений государства и церкви:

- первый предполагает, что государственная власть присваивает себе функции церковной (что характерно для Великобритании);

- второй – предполагает подчинение государства интересам церкви (Ватикан);

- третий тип соответствует союзу церкви и государства (которому РПЦ нашло красивое название «симфония» властей).

По мнению И.А. Куницина, вопрос взаимоотношений государства и Церкви следует рассматривать с точки зрения правового статуса. Исходя из этого, он также выделяет три типа взаимоотношения государства и церкви[2]:

- первый – моноконфессиональный, который имеет место быть в государстве с одной религией (Ватикан);

- второй – дифференцированный - присутствует в государстве, в котором религиозные обьединения имеют разный статус в обществе. В свою очередь, положение религиозного объединения может быть государственным, когда церковь освобождена от налогов (так, например, англиканская в Великобритании); может быть договорным, когда объем прав и обязанностей зависит от условий, которые ставит государство (так, например, католическая церковь в Италии и Испании); так же и традиционным, когда правовые нормы религии закреплены в законодательстве (Православная церковь в Болгарии).

- третий - это универсальный, который предполагает равные права между всеми конфессиями, как например, это проявляется в США, Японии, Франции.

С. Шутов тип модели взаимоотношений государства и Церкви рассматривает в зависимости от дифференциации политических и религиозных институтов, от степени, численности последователей религиозного объединения, от национального состава государства, от степени организованности религиозных объединений, а также - от целей и задач государственною управления[3].

Подводя итог вышесказанному, модели государственно-церковных отношений можно определить следующим образом:

- первая модель характеризуется слиянием церковной и государственной власти;

- вторая – предполагает наличие государственной церкви;

- третья - характеризуется отделением церкви от государства;

- четвертая - частичным отделением церкви от государства;

- пятая - наличием церкви в квази-светском государстве.

Первая модель, характеризующаяся слиянием церковной и государственной власти, представляет теократическое государство, где церковная власть включает в себя светскую, а функции государственного аппарата выполняет церковная иерархия (например, в Иране).

При второй модели, характеризующейся наличием государственной церкви, определенная религия официально закреплена как государственная (Великобритания, Швеция). Государственная церковь является частью правительственного аппарата, выполняет ряд светских функций в обществе, обладает различными привилегиями в сфере экономических, правовых и политических отношений.

При третьей модели, когда церковь отделена oт государства, конфессии отделены от государства и являются равными перед законом (США, Франция). Ни одна конфессия не имеет предпочтение перед другой. Между государством и церковью осуществляется принцип невмешательства во внутренние дела, как церкви, так и государства.

При четвертой модели, когда отмечается частичное отделение церкви oт государства (Испания, Польша) официально все конфессии признаются государством равными перед законом. Однако одна из церквей имеет преимущественное положение.

По мнению историка религии В.И. Гаражды также существует модель квази-светского государства,[4] которую мы выделяем в качестве пятой модели, когда церковь лишается статуса юридического лица и фактически находится под запретом. Государство экспроприирует ее собственность, осуществляет тотальный контроль над любыми проявлениями деятельности религиозных общин. Как нам известно, это было характерно для СССР. На наш взгляд, стоит отметить то, что в России на протяжении XX столетия последовательно было реализовано большинство отмеченных моделей. Из этого числа выпадает, на наш взгляд, первая модель взаимоотношений государства и церкви. Так сложилось исторически, что РПЦ была главной духовной опорой российского государства и поэтому отношения, которые складывались между ними, были стержнем государственной и церковной политики. Опираясь на историческую данность, акты российского права отражают влияние византийской правовой традиции. Византийская же правовая традиция нашла свое отражение в византийских сборниках церковных правил - номоканонах (nomos - светские законы, canon- церковные законы).