2017-11-30
214
Последним заданием в этот день было проверить каналы связи между приборами наблюдения за кометой и дисплеями на пультах контролеров. Как Деккер уже, конечно, знал, сенсоры Co-Марс Два непрерывно опрашивали каждую из комет и получали ответы о ее состоянии, передаваемые на дисплеи обеих станций. Затем после того, как компьютеры выдавали свой анализ и разрешение ситуации, инструкции к взрывам контролера проходили обратный путь по тем же цепям к приемникам на самих кометах.
— Самое худшее здесь, — говорил им Джилепси, — возникает при сбое в цепи в теле самой кометы. Пример тому прямо перед вами. Посмотрите на эту маленькую кометку, 67-JY. Вот уже несколько месяцев данные с нее совершенно сумбурны. У контролеров было с ней немало проблем. Завтра мы посмотрим, какие команды вы сможете использовать для установления двусторонней проверки паритета и поискового сканирования систем, что необходимо в следующих случаях. Требуется это тогда, когда вам необходимо попытаться выправить комету, когда все идет к тому, что на самой комете произошел сбой в цепи, а вы не в состоянии выслать команду, чтобы произвести необходимый ремонт. На сегодня все. Выспитесь хорошенько, а я встречусь с вами завтра утром.
Рима Консалво встала, потянулась и зевнула, глядя на то, как Деккер отключает экран. Деккер улыбнулся.
— Начинают возвращаться прошлые знания?
Она озадаченно поглядела на марсианина, потом поняла.
— А, ты имеешь в виду управление кометами. Думаю, да, но я рада, что нас направили на повторение курса. Думаю, мне это необходимо. Де Во? Если я где-то споткнусь, у тебя не найдется времени позаниматься со мной как-нибудь на днях?
— Ну, конечно, — ответил Деккер, ощущая приятное тепло в груди. — Как насчет сегодняшнего вечера?
Рима покачала головой.
— Не сегодня, — с сожалением сказала она, — потому что у меня уже есть планы на вечер. На самом деле, я вижу, что меня уже ждут. Но спасибо, Де Во, и увидимся утром.
— Доброй ночи, — отозвался Деккер ей вслед.
Ему особенно хотелось знать, кем окажется ожидающий ее счастливчик.
Но оказалось, что это не мужчина — еще один сюрприз о этой полной неожиданностей женщины — потому что тот, кто стоя у двери, ждал Риму отнюдь не был студентом. Это была Аннета Бэнкрофт. Что за невезенье, думал марсианин, что все, с кем, судя по всему, интересно проводить время Риме, оказываются именно теми, кого он, Деккер, так старательно избегает.
Одним из тех людей, общения с которыми Деккеру так хотелось избежать, был его сосед по комнате, но придя к себе, он обнаружил, что Торо Танабе уныло смотрит в экран.
Все эти повторения в детстве Клятвы Содействия оставили на марсианине свой нестираемый отпечаток. Он не мог не испытывать симпатии к своему соседу. Быть может, Танабе и вправду обманщик, но так же и друг — более или менее. Во всяком случае, какое право имеет он, Деккер, критиковать другого обманщика?
— Развесились, Танабе, — довольно сердечно сказал Деккер. — У нас были тяжелые времена, но теперь мы вышли на финишную прямую.
Японец бросил на него кислый взгляд.
— Пожалуй, да, — ответил он, — но что с того? Когда мы окончим академию, чего нам ждать?
— Тебя действительно занимает прочистка туалетов, — попытался угадать Деккер.
Танабе покачал головой, и Деккер попытался снова:
— Так ты не угадал в очередной лотерее?
— На самом деле, — с достоинством отозвался Танабе, — я угадал пять номеров на одной карте в прошлый раз. Будь их шесть, я бы получил семь — восемь сотен куэс в качестве утешительного приза, — он помолчал, но потом не выдержал и признался: — Дело не в учебе. Это снова рынок, Де Во. Бумаги упали в цене за последние два месяца почти на пятьсот пунктов.
— Я не обращал внимания, — признал Деккер.
— Нет, конечно, нет. Марсианам нет дела до подобных вещей, так ведь? И все же здесь есть о чем волноваться. Если так будет продолжаться и дальше, положение моего отца станет довольно серьезным. Надвигаются сроки выполнения нескольких десятков контрактов по покупке фьючерсов.
— Ну, — весело сказал Деккер, отнюдь не в настроении еще раз выслушивать объяснения, что такое фьючерсы, — у тебя, по крайней мере, будет постоянная работа на Со-Марс Два, так что ты сможешь поддерживать его в старости, если что-то пойдет наперекосяк. Лично я собираюсь идти обедать.
— Я пойду с тобой, — вставая, сказал Танабе.
По пути в столовую Деккер ломал голову над чем-то новым в поведении Танабе и к концу очереди к раздаточной стойке осознал, что это было. Денежные заботы Танабе, похоже, были вполне основательны. Уже несколько недель тот не позволял себе проводить уик-энды в Денвере и действительно почти все завтраки и обеды ел вместе со всеми в столовой.
Из милосердия Деккер пытался развеять дурное настроение Танабе, и к тому времени, когда они вернулись к себе, тот почти оправился.
— Сдается мне, — почти радостно сказал он, отрываясь от занятий, чтобы приготовить им того безвкусного японского чая, который так ненавидел Деккер, но из вежливости пил, — что ты прав, Де Во, или почти прав. В конце концов, окончательно мой отец не разорится — станет, быть может, чуть беднее, но отнюдь не нищим — и даже если мне придется чинить туалеты, думаю, я смогу это делать. Некоторое время. Но скорее всего я вытяну что-нибудь вроде технического обслуживания электростанции. Это — порядочная работа, и, если ты помнишь, на этом этапе курса дела у меня шли неплохо. И на самом деле, — с ухмылкой добавил он, — всем известно, что с Аугенштейнами никогда ничего не случается. Просто не может; если произойдет серьезная поломка, все просто вымрут.
— Презабавная же ты личность, — улыбнулся Деккер. — Хорошо же, давай тогда еще раз просмотрим программу декодирования.
К третьей неделе Шестой фазы Деккер вычислил, что до приземления матери на орбитальный терминал земного Небесного Крюка остается всего лишь несколько дней, что было само по себе приятной мыслью. Учеба у него шла неплохо, хотя и не блестяще, даже несмотря на партнерство с Римой Консалво. Пару раз они занимались вместе, причем Рима вела себя достаточно дружелюбно, хотя как-то безлично, и ее почти не было видно по окончании практических занятий. На деле, ее поведение немногим отличалось от того, как вела себя Вен Купферфельд в первые недели их знакомства.
Вполне возможно, сказал самому себе Деккер, что это просто обычная манера поведения земных женщин с интересующимся ими мужчиной. Однако у него не было никакого способа это проверить. Конечно, это было не по-марсиански. И все же, напоминал он сам себе, если это так, то все еще повернется так, как ему хочется, поскольку в конце концов его роман с Вен Купферфельд развивался просто стремительно. Все, что от него, вероятно, требуется, это терпение.
А тем временем он узнавал больше, чем это раньше представлялось ему возможным, о том, что может требовать ремонта в таком сложном механизме, как Со-Марс Два. На вопрос Доррис Кларксон давно уже был дан ответ: если вследствие крупномасштабной коллизии произойдет падение давления и одновременно откажет основной источник электроэнергии, станция просто переключится на аварийные источники питания. Все двери загерметизируются сами собой; воздух в отсеки станции, еще не пострадавшие от падения давления, будет продолжать поступать из резервных резервуаров, команде придется жить в герметично закрытых каютах, причем там, где их застала аварийная ситуация. Едва ли это будет комфортабельно, но все же лучше, чем умереть. Так будет продолжаться, пока не будет произведен необходимый ремонт, или не подойдет спасти их служебный корабль с Земли или Марса.
Во всяком случае, подобных масштабов столкновение маловероятно. Служебный корабль или одно из ремонтных суденышек, выполняющих ремонтные работы на внешней обшивке корабля, может врезаться в него при швартовке, но, естественно, не на большой скорости. Бродячая естественная комета или случайный астероид, ударь он в станцию, способен, конечно, причинить гораздо больше вреда. Но такого не случится. Для начала шансы на подобное столкновение крайне не велики. И если каким-то чудом нечто подобное возникнет на курсе столкновения со станцией, она просто использует удерживающие ее на месте двигатели, чтобы уступить ему дорогу.
Гораздо более серьезную опасность представляло солнечное излучение. Вот оно-то было вполне вероятным. Подобные вспышки происходили постоянно, а дождь частиц от Солнца смертелен. Но настроенные на Солнце приборы засекут оптическое излучение задолго до того, как появятся сами частицы, и все просто укроются, чтобы переждать его в защищенной камере в центре станции. Подобными камерами, как помещениями первой необходимости, снабжались все созданные человеком объекты в космосе.
Нет, истинная опасность угрожала станции изнутри. Взрыв на любом Аугенштейне однозначно фатален — хотя, как указал Торо Танабе, маловероятен. Самым страшным однако оставался пожар.
Поначалу это немало удивило Деккера: что может гореть на космической станции? Но в ответ на свой вопрос он услышал: «Все что угодно». Не сама конструкция; станция была спроектирована с таким расчетом, чтобы ни одна из ее частей не содержала воспламеняющихся материалов. А вот люди, населяющие станцию и работающие на ней, — совсем иное дело. Неизбежно члены экипажа привозят с собой свои пожитки и, при определенных условиях, почти все они способны загореться. Сам возникший пожар едва ли будет сколько-нибудь серьезным — едва ли кто-то способен поджариться на костре из рубашек и спортивной обуви — но этого и не требуется. Там, где есть огонь, есть и дым. И в закрытом пространстве станции дым представлял собой вполне реальную угрозу. Дым может убить.
И от этого есть панацея, простая, но жесткая: системы аварийной эвакуации. Эти последние в случае необходимости почти моментально могли высосать воздух из любой части станции — даже из всей станции, за исключением загерметизированных помещений. Дверь каждого отсека и прохода будет закрыта. Огонь тогда уляжется за отсутствием воздуха. Когда все утихнет, станция вновь будет герметизирована путем закрытия вентиляционных шахт, а воздух станет поступать из запасных резервуаров.
После проработки ситуации пожарной тревоги на модели Сяопин Йе подняла руку.
— Это представляется мне опасным. Что если кто-то решит выпустить весь воздух безо всякого пожара?
— Позволь я отвечу тебе следующим образом, Йе, — сказал Джилепси. — Ты готовишь еду?
— Конечно. Иногда.
— И на кухне у тебя есть наточенные ножи для нарезки?
— Естественно.
— Ты когда-нибудь пыталась перерезать себе горло одним из них? Нет, не отвечай. Я знаю, что нет. Опасные инциденты не случаются, если кто-нибудь не позаботиться об этом. Всю нашу жизнь всех нас окружают опасные предметы. Первый же водитель за рулем гидроавтомобиля, которого вы увидите, может повернуть колесо и переехать вас, но не делает этого. Нам просто необходимо научиться жить рядом с вещами, способными убить нас.
Этим вечером, когда группа ожидала начала занятий по снижению враждебности, Йе снова подняла эту тему.
— Я не удовлетворена, Де Во, — сказала она Деккеру. — Я все равно думаю, что это опасно.
— Джилепси говорил, что ничего подобного не происходит, — предложил в утешение Деккер, заметив, что Рима Консалво слушает их разговор.
— Джилепси может ошибаться. Что если кто-то захочет совершить самоубийство и потянуть за собой всю станцию? Он может выпустить воздух, или перекрыть контроль безопасности на Аугенштейнах, или разбить об оболочку один из этих ремонтных кораблей. Что его остановит?
На это у Деккера не нашлось ответа, только общее ощущение того, что инструктор был прав. Вместо него ответила Рима Консалво:
— Это — несущественная проблема, Йе. Он сам остановит себя. Как ты думаешь, для чего все эти психологические тесты? Люди с суицидальными наклонностями просто не попадают на космические станции. Их отсеивают заранее.
— Каждый раз? — с сомнением спросила Йе.
— До сих пор было так, — уверила ее Консалво. — Тебе лучше сегодня побольше поработать, Йе, чтобы избавиться от этих негативный чувств.
Потом, разделавшись таким образом со страхами Йе, Рима повернулась к Деккеру.
— Де Во, у меня такое чувство, что и мне не помешает сегодня разрядка. Не хочешь ли попытаться быть моим партнером сегодня вечером?
Естественно, он хотел. Когда они разделись до тренировочных костюмов, Деккер обнаружил то, что, собственно говоря, и ожидал: сколько бы ей ни было лет, у Римы Консалво была превосходная фигура. Они прошли через серию упражнений и спарринга.
В глубине души Деккер относился к этим «толкай-ворчи»-занятиям, как к очередной глупости землян и пустой трате времени. Никакому марсианину никогда не понадобится такая терапевтическая драка, поскольку каждый марсианин с детства приучается к необходимости терпеливо относиться к ближним, а не скрывать свою нерешимость. Но когда все эти физические упражнения продлеваются с привлекательной женщиной, которую хотелось бы узнать гораздо лучше, это — не такой уж плохой способ провести вечер.
Деккер всегда бы настороже, работая с землянами, даже если это были женщины. И был немало удивлен, насколько мало сложностей у него возникло с Римой Консалво. Ей не удалось вытолкнуть его из круга. И когда она пыталась противостоять его попыткам перевернуть ее на спину, когда они боролись на полу, Рима внезапно вскрикнула от боли и перестала сопротивляться.
— Эй, Де Во! Ты просто руку мне сейчас оторвешь! Немного полегче, ладно? — выдохнула она.
Деккер от удивления выпустил ее. Он опустился на корточки рядом с распростертым на мате телом, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Рима с виноватым видом смотрела на него снизу вверх, потирая ключицу.
— Я знаю, ты — марсианин. Но пожалуйста, помни, я только что вернулась на Землю после четырех лет в Оорте. Мне точно так же, как и тебе, приходится привыкать к гравитации и терпеть инъекции — так что никаких клинчей, ладно?
— Прости, — извинился Деккер.
— Нечего извиняться, — Рима медленно поднялась на ноги, все еще с трудом переводя дыхание. — Ты заставил меня попотеть, — пожаловалась она, — от меня, должно быть, воняет, как от свиньи.
— На мой взгляд, от тебя приятно пахнет, — предложил перемирие Деккер.
Рима бросила на него подозрительный взгляд, а потом рассмеялась.
— Во всяком случае, слава Богу, занятие окончилось. О, смотри, к нам приближается кавалерия.
Деккер оглянулся по сторонам, чтобы увидеть, что все уже собираются уходить, а к ним спешит бывший коллега Консалво, Берт Корман.
— С тобой все в порядке? — спросил он Риму, не отрывая при этом взгляда от Деккера.
— Конечно, я в порядке. Он просто гора мускулов, этот парень, но никакого серьезного ущерба. Кстати, вы знакомы друг с другом? Берт был нашим асом в облаке, Деккер. Мне всегда нравилось работать с его кометами, поскольку все они были плотными, и управлять ими было легко.
Деккер пожал руку Берту.
— Это ты вытащил ту малышку 67-JY? — спросил он, пытаясь посредством дружеской шутки завязать светскую беседу.
Корман не понял юмора, а только нахмурился.
— А зачем тебе это знать?
— Ну же, Берт. Де Во просто болтает, — быстро вмешалась Консалво.
— Да? А почему он помянул именно эту комету?
Деккер решил отвечать за себя сам.
— Без какой бы то ни было особой причины. Просто она очень мала, и у них, похоже, неприятности с поворотом ее на нужный курс.
Деккер, может быть, сказал бы и больше, но его оборвала Консалво:
— Забудь об этом, Берт, — приказала она. — Иди, я тебя нагоню.
Когда пилот довольно мрачно удалился, она обернулась к Деккеру:
— Видишь, ты поставил его в неловкое положение. На самом деле, именно он и вытащил эту комету. Он очень тяжело все это воспринимает.
— О, — сказал Деккер, потеряв всякий интерес к разговору.
Его гораздо больше волновало то, что позднее она собирается встретиться с другим мужчиной, а не, скажем, с ним самим.
— На самом деле, если тебе так уж хочется возложить на кого-то вину, именно я управляла змеей, так что мы оба довольно чувствительны. И все же, — добавила она с улыбкой, — лучше пусть они будут слишком маленькими, чем слишком большими, правда? Тебе ведь не хотелось бы, чтобы на Марс сбрасывали плутоны?
Это замечание несколько ошарашило Деккера.
— Господи, нет!
Каждый знал, что такое плутоны — невероятной тяжести кометы, размером с Плутон, откуда они и получили свое название. Одна из них вполне могла бы сама по себе восполнить атмосферу Марса, но лишь ценой его разрушения. Потом он осознал, что и она, вероятно, шутит.
Деккер сменил тему на ту, что действительно его интересовала.
— Тебе нравится Корман, не так ли?
— Ну, конечно, нравится. Он — хороший человек, — а потом, поизучав несколько секунд его лицо, добавила: — Ты тоже мне нравишься, Деккер. Надеюсь, ты это уже понял.
— Правда?
Рима рассмеялась его скептическому тону.
— Ладно тебе, Деккер. Я знаю, что со мной вроде как непросто общаться. Дело не в том, что ты мне не нравишься. Дело в основном в том, что я делаю, — и пока Деккер пытался разгадать, что она имеет в виду, женщина серьезно продолжила: — Послушай, ты не знаешь, каково это, быть на космической станции, даже на Co-Марс Два. Оказавшись там, ты вынужден проводить много времени с одними и теми же людьми. А это значит, что не стоит слишком быстро стремиться сблизиться с кем-либо, потому что, быть может, потом придется пожалеть об этом. Возможно что-то вроде разрыва, а это означает, что вместе с ним возникают недобрые или просто сложные чувства и отношения — то есть неприятности. А кому хочется способствовать их возникновению, когда совершенно некуда деться от очень небольшой группы людей.
— Закон плота, — кивнул Деккер.
— Ну, я не знаю, что такое Закон плота, но мне кажется, ты меня понял. Если наверху снова не изменят своего решения, мы оба отправимся на Co-Марс Два. А это означает, что мы очень много времени будем проводить вместе, Деккер. А я хочу точно знать, чего хочу, прежде чем увязну слишком глубоко. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Деккер просто светился от радости.
— Конечно, понимаю, — сказал он.
И отбросив всякую предосторожность, он притянул ее за плечи и быстро и импульсивно поцеловал ее, потом повернулся и направился к душевым, в настроении более солнечном, чем то, в каком случалось ему пребывать в последние несколько недель.
Как правило те, кто не участвовал непосредственно в проекте «Оорт» не сознавали, что из двух сотен или чуть более человек экипажа космической станции, такой, как, скажем, Co-Марс Два, только лишь двадцать человек регулярно работают контролерами. Остальные выполняют обязанности поваров, уборщиков, занимаются техническим обслуживанием и прочими делами, которые дают возможность работать самим контролерам.
Вот на что указывал им не раз Марти Джилепси всю последнюю неделю курса.
— Вскоре вы получите свои дополнительные к основным сменам назначения, — сказал он в среду. — Так это называет администрация, как будто вы сразу же броситесь их выполнять, как только у вас выдастся свободная минутка. Не относитесь слишком серьезно к слову «дополнительные». Дело в том, что это станет основной вашей работой. Это будет занимать у вас больше времени, чем работа у пультов, по крайней мере, до тех пор, пока не завезут очередную партию новичков, которые, может быть, сменят вас на этой кухонной работе.
Торо Танабе тут же поднял руку.
— Я не для того прошел через всю эту ужасную подготовку, чтобы становиться мальчиком на побегушках, — пожаловался он.
— Разве? Какая жалость, потому что пройдет еще некоторое время, прежде чем вам удастся воспользоваться этой славной технической подготовкой. О, время от времени вас поставят на вахту, чтобы вы не забыли пройденного и на самом деле научились всему необходимому, поскольку вашим партнером всегда будет профессионал, который станет наблюдать за каждым вашим движением. Затем, если вы раньше или позже поднаберетесь сноровки, станете дипломированным оператором. А до тех пор вам придется делать то, что прикажут, Танабе. Включая ремонт туалетов, если вас это по-прежнему беспокоит.
Джилепси вежливо улыбнулся японцу, вид у которого был возмущенный. Танабе смолчал.
— Хорошо же, — обратился Джилепси уже ко всему классу, — впрочем, вы научитесь не только чинить санитарные установки. Сейчас вы узнаете, как пользоваться вспомогательными и учебными программами в базе данных станции; они станут вас обучать, не я. Начнем.
Он остановился, пробежал пальцами по клавиатуре своего дисплея и поднял глаза на студентов.
— Только что я смоделировал поломанный туалет. Теперь вы начинаете работу. Помните, прежде всего — диагностика поломки. И посмотрим, какая команда справится первой.
Класс принялся за работу. Первыми пришли вовсе не Деккер и Рима Консалво, хотя оба они знали процедуру — у тех, кто когда-либо жил на Марсе или в Оорте, достаточно навыков в подобных вещах. Опоздали они из-за Деккера, поскольку тестеромоны возбуждали его чувства каждый раз, когда он касался локтем своей соседки или их пальцы соприкасались на клавиатуре — и что чудеснее всего, Консалво, казалось, тоже не оставалась равнодушной к его присутствию.
Тем их соприкосновение и ограничивалось. И никаких больше поцелуев, хотя время от времени Рима с шутливой нежностью клала ему руку на локоть или касалась его щеки, прежде чем упорхнуть на те, какие бы они ни были, дела или встречи, которые занимали ее вечера. В тех редких случаях, когда Деккер случайно видел ее болтающую с другими людьми, небольшая группка всегда включала Вен Купферфельд, или Аннету, а иногда Джей-Джона Бельстера или другого бывшего питомца Оорта, Берта Кормана.
Когда Деккеру удалось в достаточной степени выйти за рамки хороших манер и свой собственный здравый смысл, чтобы спросить, что они делают вместе, Консалво просто пожала плечами. Деккер не настаивал. Ему не хотелось выяснить вдруг, что Консалво, быть может, беседует с другими кандидатами на более значительные отношения, которые могут возникнуть в космосе, и что одним из них может оказаться Джей-Джон Бельстер.
Вечером за день до выпуска некоторые наиболее нетерпеливые студенты их курса предложили устроить вечеринку. У них же есть что праздновать. Ко всеобщему удивлению, Шестую фазу благополучно прошли все, и слух уже стал свершившимся фактом: весь курс отправляется на Co-Марс Два.
Деккер решил, что это будет обычная земная вечеринка, вероятно, с пением и громкими дискуссиями — таких вещей он не любил. И все же, нет сомнения, что Рима Консалво там будет. Деккер решил пойти, но особенно спешить не стал. По пути он остановился посмотреть не пришло ли уже формальное его назначение, равно как и распоряжение о дополнительных обязанностях.
Не пришли, зато в интеркоме оказалось аудиопослание от матери.
— Здравствуй, Деккер. Я в авиалайнере где-то в районе Панамы. По крайней мере, мне так кажется, хотя все что видно из окна, это вода. Это означает, что я благополучно приземлилась и уже в пути. В Денвер я прибуду завтра рано утром. Встречать меня в аэропорту не надо; мне предоставят машину и водителя. Меня решили поместить в апартаменты корпорации для особо важных лиц, что выглядело бы очень мило, если бы не такое ощущение, что меня откармливают на убой. Во всяком случае, утром я тебе позвоню — и, в конце концов, мне удастся поприсутствовать на твоем выпуске!
Таким образом, на празднование Деккер попал поздно, хотя, судя по всему, это не имело особого значения. Оказалось, что настроение на вечеринке царит почему-то подавленное, да и народу тут было немного. Присутствовала только половина их курса, и даже эти немногие тихонько сидели за столами в зале отдыха, разговаривая вполголоса. Из тех, кто больше всего интересовал бы Деккера, здесь не было почти никого — просто никого, если правильно посчитать, поскольку единственной, кого ему хотелось бы повидать, была Рима Консалво. А она, как информировала его Сяопин Йе, ушла рано вместе с Вен Купферфельд. Торо Танабе тоже ушел, а еще несколько человек вообще не показывались.
В каком-то отношении — хотя не самом важном — это принесло Деккеру некоторое облегчение. Деккеру совсем не хотелось шума и пьяных разговоров. Обменявшись ради приличия парой слов с несколькими знакомыми, Деккер подсел к Сяопин Йе и выпил полстакана пива. Без Римы Консалво, которая осветила бы ему комнату, вечеринка казалась бессмысленной потерей времени, а потому, когда Йе сказала, что она, пожалуй, пойдет паковать вещи, Деккер тоже ушел.
Он ожидал найти Торо Танабе в их комнатах, причем японец, без сомнения, должен был паковать вещи, мучительно размышляя, что из своих сокровищ ему придется оставить, чтобы уложиться в лимитированный вес багажа. Все оказалось несколько иначе, чем он ожидал. Танабе был там и упаковывал вещи, но при этом в ярости кидал все, что ни попадалось под руку, в сумки, тихо ругаясь себе под нос. Остановившись в дверях, Деккер с удивлением смотрел на проносящийся по комнате смерч.
— Тебе разве не придется что-то из этого оставить? — спросил он.
— Да я все оставлю, — гневно бросил Танабе. — Ничего не возьму, даже себя самого, потому что я не еду на Со-Марс Два! Знаешь, что назначили мне в качестве «дополнительных обязанностей»? Это даже не починка туалетов! Они ожидают, что Торо Танабе, сын Уоши Танабе, будет работать поваром!
— Черт, — сказал Деккер.
Он знал, чтобы ни говорил Марти Джилепси, Танабе надеялся на один из миллиона шанс, что он попадет прямо в контрольный пункт. Человек, когда-то игравший в лотерею, остается игроком до конца жизни, подумалось Деккеру.
— Это просто постыдно, — попытался он утешить японца, — особенно, если учесть, насколько высокими все это время были твои оценки. Они были гораздо выше моих.
Танабе покачал головой.
— Естественно. И конечно, им следовало бы дать мне более порядочную работу вместо того, что мы оставляет хейнанским крестьянам. Но дело не только в отметках. Ничто не забывается, — страдальчески добавил он. — Помнишь, у меня были проблемы с дисциплиной?
— То, что ты поздно возвращался домой пьяный? — спросил Деккер, стараясь помочь.
Танабе было нахмурился, потом пожал плечами.
— Да, вроде того. Все эти глупости занесли в мое дело, так что им наплевать на мои отметки.
— Да, — кивнул Деккер, — отметки, которые ты получил за ответы, купленные у Аннеты Бэнкрофт.
Танабе был одновременно смущен и ошарашен.
— Бэнкрофт? Так это она предоставляла ответы? Я не знал. Я получал их от твоей любимой подруги, Вен Купферфельд, а она никогда не говорила, откуда они у нее. Это для меня сюрприз. А я считал Бэнкрофт честным человеком.
Деккер тоже был удивлен, но теперь все обретало свой смысл. Танабе, понизив голос, продолжал:
— Мне жаль, что ты это про меня знаешь, Деккер.
Марсианин пожал плечами, он чувствовал себя неловко.
— А впрочем, какое это теперь имеет значение, кто знает, кто нет? Они не могут больше меня исключить. Я поприсутствую на выпускном собрании, а потом сообщу, что разрываю контракт, и полечу домой в Токио сообщить отцу, что я наконец одумался.
— И все же это очень грустно, — предложил в утешение Деккер.
— Спасибо. Но может быть и нет: думаю, я отцу сейчас, возможно, понадоблюсь. В последнем письме он сообщал, что ходят слухи о каких-то событиях, которые так или иначе окажут свое влияние на рынок. Он говорил, что дожидается прибытия делегации на высоком уровне с Марса. Это случайно не…
— Да, — кивнул Деккер. — Моя мать. Во всяком случае входит в делегацию.
— Вот как, — мягко сказал Танабе и сменил тему. — Ну, мне нужно упаковываться. А кстати, Де Во, неужто тебе не любопытно? Пришло и твое назначение. Я взял на себя смелость прочесть и его. По-моему, не такое уж плохое назначение. Специалист по контролю за повреждениями.
Ночью шел снег, и взбираясь вверх по склону к зданию, где остановилась его мать, Деккер дрожал от холода. Прибыв туда, Деккер поначалу было решил, что ошибся. Он знал, что никогда не бывал в апартаментах для особо важных персон раньше, но забавным было то, что когда он, оставляя за собой быстро тающие комья снега на ковре, вошел в вестибюль здания, все вокруг показалось ему знакомым. Обстановка была знакомой, а когда кто-то окликнул его по имени и он обернулся, чтобы увидеть, как из гостиной с чашкой кофе в руке выходит удивленная Аннета Бэнкрофт, осознал, почему… он пришел в бывший курортный отель, где располагалась ее крохотная комнатка.
Аннета смотрела на него довольно враждебно.
— Что ты тут делаешь, Де Во? Ты меня ищешь? — потребовала она ответа.
— Нет. Предполагается, что моя мать где-то здесь, если здесь апартаменты для особо важных лиц.
— Да, верно, — сказала она, несколько оттаяв. — Это в башне. Тебе нужно воспользоваться теми лифтами в конце холла.
Когда Деккер кивнул и повернулся уходить, Аннета его остановила.
— Послушай. Давай поговорим. Знаешь, я ведь еду с вашим курсом. Мы, возможно, и не друзья, но можем, по крайней мере, делать вид.
Деккер кивнул, ему не терпелось уйти, но то, что она говорила было вполне логично.
— Ладно.
— Тогда все в порядке. Ты уже получил свое дополнительное назначение?
Казалось, решение делать вид, что они друзья, имело мгновенный эффект, так что Деккер последовал ее примеру.
— Я вытянул контроль за повреждениями, — сказал Деккер, подумав, что они напоминают просто двух коллег, сравнивающий записи. — Полагаю, могло бы быть и хуже.
