Миллионеры и диверсанты 3 страница

Левая оппозиция хотела превратить русскую революцию в резервуар "мировой революции", в мировой центр для развязывания революции в других странах. Очищенные от "ультра-революционной фразеологии", подлинные планы левой оппозиции сводились, как неоднократно указывали Ленин и Сталин, к яростной борьбе за власть, к анархистскому разброду, а внутри России - к установлению военной диктатуры военного комиссара Троцкого и его сообщников.

Этот вопрос был главным на Съезде Советов в декабре 1920 г. Год этот был самым холодным, голодным и, пожалуй, самым критическим годом революции. Съезд собрался в Колонном зале в Москве. В занесенном снегом городе царили холод и голод, свирепствовали эпидемические болезни. В большом, нетопленном зале делегаты Съезда Советов сидели в овчинных полушубках, дрожа от сильного декабрьского холода.

Ленин, все еще бледный и истощенный от последствий ранения отравленными пулями Фанни Каплан, едва не оборвавшего его жизнь в 1918 г., поднялся на трибуну, чтобы ответить левой оппозиции. Он описал тяжелое положение в стране. Он призвал к национальному единству для борьбы с "невероятными трудностями", связанными с реорганизацией экономической и общественной жизни. Он провозгласил новую экономическую политику, отменявшую жесткий "военный коммунизм", восстанавливавшую в известной мере частную собственность и капитализм в России и открывавшую путь к началу восстановительного периода⁶. "Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперед", - говорил позднее Ленин.

Когда Ленин объявил о "временном отступлении" в связи с новой экономической политикой, Троцкий воскликнул: "Кукушка прокуковала конец советского правительства".

Ленин, однако, считал, что работа советского правительства только начинается. Он сказал Съезду:

Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупной промышленности, только тогда мы победим окончательно.

Рядом с трибуной висела большая карта России. По знаку Ленина карта внезапно осветилась. Она показала, как Ленин мыслит будущее своей страны. Электрические огоньки засверкали в различных местах карты, показывая замерзшим, голодным делегатам съезда местоположение будущих электростанций, плотин и других грандиозных сооружений, из которых побегут потоки электрической энергии и превратят старую Россию в современную индустриализированную социалистическую страну. Шепот возбуждения, одобрения и неверия пронесся по битком набитому холодному залу.

Друг Троцкого Карл Радек, глядя на эту пророческую картину сквозь толстые стекла очков, пожал плечами и пробормотал: "Электрофикция!" Острота Радека стала троцкистским лозунгом. Бухарин говорил, что Ленин пытается одурачить крестьян и рабочих "утопической болтовней" об электричестве.

За пределами Советской России международные друзья и сторонники Троцкого в социалистических и лево-коммунистических кругах считали, что режим Ленина обречен. Были и другие наблюдатели, также полагавшие, что Троцкий и левая оппозиция стоят у порога власти. Американский корреспондент Исаак Ф.Маркусон писал, что Троцкий "имеет за собой комсомол и большинство командиров и рядовых Красной армии". Но внешний мир, подобно самому Троцкому, переоценивал его силу и популярность.

Стараясь собрать вокруг себя массы, Троцкий объезжал страну, устраивал эффектные выходы на митингах, произносил страстные речи, обвиняя "старых" большевиков в "перерождении" и призывая "молодежь" поддержать его движение. Но русские солдаты, рабочие и крестьяне, только что расправившиеся с претендентами в "белые Наполеоны", вовсе не были расположены терпеть у себя "красного Наполеона". Сэр Бернард Пэйрс в своей "Истории России" писал о Троцком того периода:

Проницательный критик, близко наблюдавший его, правильно подметил, что по своей природе и по своим методам Троцкий принадлежит к дореволюционным элементам. Демагоги выходили из моды.

На X Съезде большевистской партии в марте 1921 г. была принята резолюция, запрещавшая всякие фракционные группировки в партии, как угрожающие единству партии. Отныне все партийные руководители обязаны были подчиняться решениям большинства под угрозой исключения из партии. Центральный Комитет особо предупреждал "товарища Троцкого" насчет его "фракционной деятельности" и указывал, что "враги государства", пользуясь сумятицей, вызванной его раскольническими действиями, проникают в партию и называют себя "троцкистами". Видные троцкисты и другие левые оппозиционеры были сняты с занимаемых ими постов. Главный помощник Троцкого по военным делам Николай Муралов был смещен с должности командующего стратегически важным Московским военным округом. Позднее на этот пост был назначен старый большевик К.Ворошилов.

В апреле следующего, 1922 года Иосиф Сталин был избран генеральным секретарем ЦК партии, и ему было поручено выполнение планов Ленина. После прямого предупреждения со стороны партии и снятия с руководящих постов последователей Троцкого ряды его сторонников стали таять. Престиж его поколебался, избрание Сталина нанесло сокрушительный удар троцкистской фракции в рядах партии.

3. Путь к измене

С самого начала левая оппозиция действовала двумя путями: открыто, с публичной трибуны, в своих газетах и аудиториях оппозиционеры несли свою пропаганду в народ. За сценой же подпольные совещания Троцкого, Бухарина, Зиновьева, Радека, Пятакова и др. вырабатывали свои стратегические планы и договаривались о тактике оппозиции.

На базе этого оппозиционного движения Троцкий создал в России тайную организацию заговорщиков, построенную по "системе пятерок", которую в свое время ввел Рейли и которая применялась эсерами и другими антисоветскими заговорщиками.

К 1923 г. подпольный аппарат Троцкого уже представлял собой широко разветвленную организацию. Троцким и его приверженцами были разработаны для нелегальной связи специальные коды, шифры и пароли. По всей стране были организованы подпольные типографии. Троцкистские ячейки были созданы в армии, дипломатическом корпусе, в государственных и партийных учреждениях.

Много лет спустя Троцкий сообщил, что сын его Лев Седов был в это время вовлечен в троцкистский заговор, который давно уже не представлял политической оппозиции в большевистской партии, а был на грани слияния с тайной войной против советского строя.

"В 1923 году, - писал Троцкий в 1938 г. в своей брошюре "Лев Седов: сын, друг, борец", - Лев с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство заговорщической деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и распространения оппозиционных документов. В скором времени в комсомоле выросли собственные кадры руководителей оппозиции".

Но Троцкий не ограничился организацией заговоров внутри Советской России...

Зимой 1921-1922 гг. один из руководящих троцкистов - Николай Крестинский, бывший адвокат, смуглый брюнет с уклончивым взглядом бегающих глаз - был назначен советским послом в Германии. В Берлине Крестинский явился с официальным визитом к генералу Гансу фон Секту, командующему рейхсвером. Из донесений своей разведки Сект знал, что Крестинский - троцкист. Немецкий генерал дал понять Крестинскому, что рейхсвер сочувствует целям русской оппозиции, возглавляемой военным комиссаром Троцким.

Несколько месяцев спустя, в Москве, Крестинский сообщил Троцкому об этих словах генерала Секта. Троцкий отчаянно нуждался в средствах для финансирования своей растущей подпольной организации. Он сказал Крестинскому, что оппозиция в России нуждается в союзниках за рубежом и что она должна быть готова к заключению союзов с дружественными державами. Германия, добавил Троцкий, не является врагом России; ввиду наличия в Германии реваншистских настроений в отношении Франции и Англии, столкновение ее с Советской Россией на ближайшее время исключено. Оппозиционные политики в Советской России должны быть готовы к тому, чтобы воспользоваться этой ситуацией...

В 1922 г. Крестинский вернулся в Берлин с тайной инструкцией. Троцкий поручил ему, "воспользовавшись встречей с Сектом при официальных переговорах, предложить ему, Секту, чтобы он оказывал систематическую денежную субсидию для разворачивания нелегальной троцкистской работы". Вот что произошло, по рассказу Крестинского:

...Я поставил этот вопрос перед Сектом, назвал сумму 250 тысяч марок золотом... Генерал Сект, поговоривши со своим заместителем, начальником штаба, дал принципиальное согласие и поставил в виде контртребования, чтобы Троцкий в Москве или через меня передавал ему... некоторые секретные и серьезные сведения военного характера. Кроме того, чтобы ему оказывалось содействие в выдаче виз некоторым нужным им людям, которых бы они посылали на территорию Советского Союза в качестве разведчиков. Это контртребование генерала Секта было принято и, начиная с 1923 года, этот договор стал приводиться в исполнение⁷.

21 января 1924 г. умер создатель и вождь большевистской партии - Владимир Ильич Ленин.

Троцкий тогда отдыхал на Кавказе, после легкого приступа инфлуэнцы. Он не поехал а Москву на похороны Ленина и продолжал оставаться в Сухуми, на приморском курорте.

"В Сухуми, - писал Троцкий в "Моей жизни", - я проводил целые дни, лежа на балконе, выходившем на море. Хотя уже стоял январь, солнце было ярким и теплым... Вдыхая морской воздух, я всем существом ощущал уверенность в своей исторической правоте..."

4. Борьба за власть

Тотчас же после смерти Ленина Троцкий стал заявлять о своих притязаниях на власть. На тринадцатом партийном съезде, в мае 1924 г., Троцкий потребовал, чтобы его платформа была поставлена на голосование. Семьсот сорок восемь большевистских делегатов съезда единодушно голосовали против платформы Троцкого и осудили его борьбу за личную власть. Всенародное осуждение Троцкого было столь очевидным, что даже Бухарин, Зиновьев и Каменев были вынуждены публично присоединиться к большинству и голосовать против него. Троцкий яростно обрушился на них за "измену". Но несколько месяцев спустя Троцкий и Зиновьев снова объединили свои силы и образовали "новую оппозицию".

"Новая оппозиция" пошла дальше, чем все предшествовавшие фракции этого рода. Она открыто призывала к "обновлению руководства" в Советской России и, развернув во всей стране пропаганду и политическую борьбу против советского правительства, собрала вокруг себя все недовольные и враждебные элементы. Сам Троцкий писал впоследствии: "В охвостье этого авангарда плелись всякого рода недовольные, непристроенные и обозленные карьеристы". Шпионы, вредители из Торгпрома, белогвардейцы, террористы устремились в тайные ячейки "новой оппозиции". Эти ячейки стали собирать оружие. На советской территории начала формироваться тайная троцкистская армия.

"У нас должна быть политика дальнего прицела, - говорил Троцкий Зиновьеву и Каменеву (он вспоминает об этом в "Моей жизни"), - мы должны готовиться к длительной и серьезной борьбе".

Находившийся за пределами России капитан Сидней Джордж Рейли из английской Интеллидженс сервис решил, что настал момент для нанесения удара. Претендент на пост русского диктатора Борис Савинков - марионетка англичан - был послан в Россию летом 1924 года для подготовки ожидавшегося контрреволюционного мятежа⁸.

По словам Уинстона Черчилля, который и сам был причастен к этому заговору, Савинков тайно поддерживал общение с Троцким. В своей книге "Великие современники" Черчилль пишет: "В июне 1924 г. Каменев и Троцкий совершенно ясно предложили ему (Савинкову) вернуться".

В том же году близкий сторонник Троцкого Христиан Раковский был назначен советским послом в Англии. Вскоре после его прибытия в Лондон к Раковскому (о котором Троцкий в 1937 г. писал: "это мой настоящий старый друг") явились в его служебный кабинет два офицера Интеллидженс сервис - капитан Армстронг и капитан Локкарт. Английское правительство сначала отказывалось принять советского представителя в Лондоне. Явившись к Раковскому, офицеры английской разведки, по его словам, обратились к нему с вопросом:

Знаете ли вы, каким образом вы получили агреман в Англии?.. Мы осведомились относительно вас у господина Истмена и узнали о вашей принадлежности к течению мистера Троцкого, о вашей близости с ним. И только вследствие этого обстоятельства Интеллидженс сервис дало агреман на назначение вас полпредом в эту страну⁹.

Несколько месяцев спустя Раковский вернулся в Москву. Он рассказал Троцкому о том, что произошло в Лондоне. Английская разведка, как и германская, желала завязать сношения с оппозицией.

"Это такое дело, над которым следует задуматься", - сказал Троцкий.

По прошествии нескольких дней в разговоре с Раковским Троцкий выразил согласие "войти в связь с английской разведкой"¹⁰.

Капитан Рейли, подготовляя свою последнюю авантюру в России, писал жене: "В России происходит нечто совершенно новое, значительное и достойное внимания". Один из агентов Рейли, сотрудник английского консульства капитан И., сообщил ему об установлении контакта с оппозиционным движением в Советской России...

Но осенью этого года Рейли, отправившийся в Советскую Россию для тайной встречи с лидерами оппозиции, был убит советским пограничником.

Спустя несколько месяцев после смерти Рейли у Троцкого, как он впоследствии писал в "Моей жизни", появилась "загадочная температура", происхождение которой "московские врачи никак не могли объяснить", Троцкий решил, что ему необходимо поехать в Германию.

В Германии, по его собственной версии, Троцкий остановился в "частной клинике в Берлине", где его навестил Николай Крестинский, исполнявший роль связиста между Троцким и германской военной разведкой. В то время как Троцкий и Крестинский совещались в клинике, к ним в комнату, по словам Троцкого, неожиданно вошел немецкий "полицейский инспектор" и объявил, что тайная немецкая полиция принимает чрезвычайные меры для охраны Троцкого ввиду раскрытого ею заговора против его жизни.

Этот испытанный прием разведки позволил Троцкому и Крестинскому провести немало часов за закрытой дверью в обществе представителя германской тайной полиции...

Летом того же года между Троцким и германской разведкой было достигнуто соглашение. Впоследствии Крестинский следующим образом охарактеризовал условия этого соглашения:

Мы в это время уже привыкли к поступлению регулярных сумм, твердой валюты... Эти деньги шли на развивавшуюся за границей, в разных странах, троцкистскую работу, на издательство и прочее...

В 1926 году, в разгар борьбы троцкистских групп за границей с партийным руководством как в Москве, так и у братских партий... Сект... выдвинул предложение, что та шпионская информация, которая давалась ему несистематически, от случая к случаю, должна принять более постоянный характер, и, кроме того, чтобы троцкистская организация дала обязательство, что, в случае прихода ее к власти во время возможной новой мировой войны, эта троцкистская власть учтет справедливые требования германской буржуазии, то есть, главным образом, требования концессий и заключения другого рода договоров. После запроса Троцкого и получения от него согласия я дал генералу Секту положительный ответ, и наша информация начала носить систематический характер, а не спорадический, как это было раньше. В устном порядке были даны обещания насчет будущего послевоенного соглашения...

...Деньги продолжали поступать. Начиная с 1923 года по 1930 год, мы получали каждый год по 250 тысяч германских марок золотой валютой.

Вернувшись в Москву из поездки а Германию, Троцкий повел решительную кампанию против советского руководства. "В течение 1926 года, - пишет Троцкий в "Моей жизни", - партийная борьба развивалась с нарастающей интенсивностью. Осенью оппозиция произвела открытую вылазку на партийных собраниях". Эта тактика провалилась и вызвала повсеместное осуждение среди рабочих, гневно заклеймивших попытку троцкистов внести разложение в ряды партии. "Оппозиция, - писал Троцкий, - была вынуждена отступить..."

Когда летом 1927 г. над Россией нависла угроза войны, Троцкий возобновил свои атаки против советского правительства. В Москве Троцкий открыто заявил:

"Мы должны восстановить тактику Клемансо, который, как известно, выступил против французского правительства в то время, когда немцы находились в восьмидесяти километрах от Парижа".

Сталин заклеймил это заявление Троцкого как изменническое. "Создается, - сказал Сталин, - нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого"¹¹.

Снова было проведено голосование по вопросу о Троцком и его оппозиции. На общепартийной дискуссии подавляющее большинство в семьсот двадцать четыре тысячи против четырех тысяч отвергло платформу троцкистской оппозиции и высказалось за руководство Сталина¹².

В "Моей жизни" Троцкий описывает ту лихорадочную заговорщическую деятельность, которая развернулась после его ошеломляющего поражения в результате общепартийной дискуссии. "В различных районах Москвы и Ленинграда были созваны тайные собрания при участии рабочих и студентов обоего пола, приходивших группами от двадцати до ста и двухсот человек послушать того или иного из представителей оппозиции. В течение дня мне приходилось бывать на двух, трех, а иногда и четырех таких собраниях...

"Оппозиция умело подготовила большое собрание в помещении Московского высшего технического училища, которое было занято изнутри... Попытки администрации прекратить собрание оказались тщетными. Каменев и я говорили около двух часов".

Троцкий лихорадочно готовился к предстоящему открытому выступлению. В конце октября его планы созрели. 7 ноября, в день десятой годовщины большевистской революции, должен был произойти путч. Возглавить его предстояло наиболее решительным приверженцам Троцкого из его бывшей лейб-гвардии. Специальные отряды были выделены для захвата стратегических пунктов в стране. Сигналом к путчу должна была явиться политическая демонстрация против советского правительства во время массового парада рабочих в Москве, утром 7 ноября. Впоследствии Троцкий писал в "Моей жизни":

Руководящая верхушка оппозиции шла навстречу финалу с открытыми глазами. Мы достаточно ясно понимали, что сделать наши идеи общим достоянием нового поколения мы можем не путем дипломатии и уклонения от действий, а лишь в открытой борьбе, не останавливаясь ни перед какими практическими последствиями.

Путч Троцкого провалился уже в самом начале. С утра 7 ноября, когда рабочие демонстрации шли по улицам Москвы, на них посыпались с высоких зданий троцкистские листовки, возвещавшие "приход нового руководства". Небольшие группы мятежников с троцкистскими лозунгами и плакатами внезапно появились на улицах. Они были сметены разгневанными рабочими.

Советские власти приняли энергичные меры. Муралов, Смирнов, Мрачковский и другие бывшие участники военной гвардии Троцкого были немедленно арестованы. Каменев и Пятаков были арестованы в Москве. Правительственные агенты произвели обыски в тайных троцкистских типографиях и в складах оружия. Зиновьева и Радека арестовали в Ленинграде, куда они направились для организации путча одновременно с московским. Один из сторонников Троцкого, дипломат Иоффе, бывший послом в Японии, покончил самоубийством. Кое-где троцкисты были арестованы в обществе бывших белых офицеров, эсеровских террористов и иностранных агентов...

Троцкий был исключен из большевистской партии и сослан.

5. Алма-Ата

Троцкий был сослан в Алма-Ату, столицу Казахской советской республики в Средней Азии, вблизи китайской границы. Ему и его жене Наталье и сыну, Седову, был отведен дом. Советское правительство еще не представляло себе подлинного масштаба и значения его заговора. Ему разрешили сохранить при себе несколько личных телохранителей, в том числе бывшего офицера Красной армии Эфраима Дрейцера. Ему позволили получать и отправлять личные письма, иметь свою библиотеку и секретный "архив" и время от времени принимать друзей и почитателей.

Однако Троцкий и в ссылке не прекратил своей заговорщической деятельности...

27 ноября 1927 г. самый изворотливый из всех троцкистских стратегов, немецкий агент, дипломат Николай Крестинский написал Троцкому секретное письмо, в котором излагался стратегический план, усвоенный троцкистскими заговорщиками на будущее время. "Со стороны троцкистской оппозиции, - писал Крестинский, - нелепо пытаться продолжать открытую агитацию против советского правительства. Вместо этого троцкисты должны постараться вернуться в партию, занять ответственные посты в советском правительстве и продолжать борьбу за власть в самом правительственном аппарате". Характеризуя стоящую перед троцкистами задачу, Крестинский писал: "...медленно, постепенно, упорной работой внутри партии и в советском аппарате можно восстановить, вновь заработать доверие масс и влияние на них".

Тактический план Крестинского понравился Троцкому. Вскоре, как впоследствии признал Крестинский, Троцкий обратился к своим арестованным и сосланным последователям с инструкцией "вернуться обманным путем в партию", "законспирироваться" и "занять более или менее самостоятельные ответственные посты". Пятаков, Радек, Зиновьев, Каменев и другие сосланные оппозиционеры начали отмежевываться от Троцкого, объявили свою прошлую оппозицию "трагической ошибкой" и подали заявления о восстановлении в партии.

Дом Троцкого в Алма-Ате стал центром активных антисоветских интриг. "Идеологическая жизнь оппозиции в то время кипела как в котле", - писал впоследствии Троцкий в своей брошюре "Лев Седов". Из Алма-Аты Троцкий руководил тайной кампанией пропаганды и подрывной деятельности, направленной против советского режима¹³.

Сыну Троцкого Льву Седову было поручено руководство системой тайной связи, при посредстве которой Троцкий общался со своими сторонниками и другими оппозиционерами в стране. В двадцать с небольшим лет Седов, наделенный преизбытком энергии и уже приобретший опыт прожженного конспиратора, сочетал фанатичную преданность целям оппозиции с чувством горечи и озлобления, которое в нем вызывало эгоистически самовластное поведение его отца. В своей брошюре "Лев Седов" Троцкий описывает ту важную роль, которую играл Седов, руководя из Алма-Аты системой связи заговорщиков. Троцкий писал:

Зимой 1927 года... Льву исполнилось двадцать два года... Его работа в Алма-Ате в течение этого года была поистине беспримерной. Мы называли его нашим министром иностранных дел, министром полиции и министром связи. Выполняя все эти функции, он должен был опираться на нелегальный аппарат.

Через Седова поддерживалась связь с секретными курьерами, доставлявшими сообщения в Алма-Ату и увозившими директивы Троцкого.

Иногда из Москвы приезжали специальные курьеры. Встречаться с ними было делом непростым... Внешние сношения поддерживались исключительно Львом. Порой он уходил из дому дождливой ночью или в сильный снегопад, или же, обманывая бдительность соглядатаев, укрывался на целый день в читальне, чтобы потом встретиться с курьером в общественной бане или в густом кустарнике где-нибудь на окраине, или на по-восточному людном городском базаре, где толпы казахов шныряли среди лошадей, ослов и наваленных грудами товаров. И каждый раз он возвращался с ценной добычей, спрятанной под одеждой.

Через руки Седова проходило в неделю не менее "ста документов секретного характера". В дополнение к этому Троцкий рассылал из Алма-Аты большое количество пропагандистских материалов и личных писем. Многие из этих писем содержали "директивы" для его приверженцев и антисоветскую пропаганду. "Между апрелем и октябрем (1928 г.), - хвастал Троцкий, - мы получили приблизительно тысячу писем и документов и около семисот телеграмм. За этот же период мы отправили пятьсот телеграмм и не менее восьмисот политических писем..."

В декабре 1928 г. к Троцкому в Алма-Ату был направлен представитель советского правительства. Судя по записи в "Моей жизни", он сказал Троцкому следующее: "Деятельность ваших политических единомышленников в стране приняла в последнее время явно контрреволюционный характер. Условия, в которые вы поставлены в Алма-Ате, дают вам возможность руководить этой деятельностью..." Советское правительство требует от Троцкого обещания прекратить эту подрывную деятельность. В противном случае правительство будет вынуждено принять против него энергичные меры как против изменника. Троцкий отказался внять этому предостережению. Его дело было рассмотрено в Москве Особым совещанием при ОГПУ.

В сорок первом номере газеты "Правда" от 19 февраля 1929 г. было опубликовано следующее сообщение ТАСС:

"Л.Д.Троцкий за антисоветскую деятельность выслан из пределов СССР постановлением Особого совещания при ОГПУ. С ним, согласно его желанию, выехала его семья".

Троцкий был выслан из Советского Союза. Это было началом самого необыкновенного этапа в его карьере.

"Изгнание обычно означает уход со сцены; в случае с Троцким произошло обратное, - писал впоследствии Исаак Маркусон в своей книге "Бурные годы". - Пока Троцкий находился в пределах СССР, его можно было уподобить жалящему шершню, но и на расстоянии многих тысяч миль его жало не утратило своей остроты. Действуя издалека, он стал заклятым врагом России... Мастер демагогии, он жил в фантастической атмосфере национальных и международных заговоров, подобно герою детективного романа Е.Филипса Оппенгейма".

Примечания

1. Ниже приводятся некоторые другие характеристики, в разное время дававшиеся Лениным Троцкому и его деятельности в русской революционном движении:

1911 г. "Троцкий... был в 1903 г. меньшевиком; отошел от меньшевизма в 1904 г., вернулся к меньшевикам в 1905 г., щеголяя лишь ультра-революционной фразой; в 1906 г. опять отошел... Троцкий совершает плагиат сегодня из идейного багажа одной фракции, завтра - другой, и поэтому объявляет себя стоящим выше обеих фракций... мне приходится заявить, что Троцкий представляет лишь свою фракцию".

1911 г. "Люди, подобные Троцкому с его надутыми фразами... являются ныне "болезнью времени"... Всякий, кто поддерживает группку Троцкого, поддерживает политику лжи и обмана рабочих... Задача Троцкого в том и состоит, чтобы прикрывать ликвидаторство, бросая песок в глаза рабочим... С Троцким нельзя спорить по существу, ибо у него нет никаких взглядов... его разоблачают, как... дипломата самой мелкой пробы".

1912 г. "Блок ликвидаторов. Троцкого, впередовцев... был построен на беспринципности, лицемерии и пустой фразе... Троцкий... прикрывает их ррреволюционной фразой, которая ему ничего не стоит, а их ничем не связывает".

1914 г. "Старые участники марксистского движения в России хорошо знают фигуру Троцкого, и для них не стоит говорить о ней. Но молодое рабочее поколение не знает ее, и говорить приходится... Такие типы характерны, как обломки вчерашних исторических образований и формаций, когда массовое рабочее движение в России еще спало..."

1914 г. "Никогда еще, ни по одному серьезному вопросу марксизма Троцкий не имел прочных мнений, всегда "пролезая в щель" тех или иных разногласий и перебегая от одной стороны к другой".

1915 г. "Троцкий... как и всегда, ни в чем принципиально не согласен с национал-шовинистами, но во всем практически согласен с ними". (Примеч. авторов)

2. Троцкий прибыл в США за два месяца до свержения царя, после того, как поздней осенью 1916 г. он был выслан из Франции. Бухарин незадолго до этого приехал в США из Австрии. (Примеч. авторов)

3. В своей книге "Английский агент" Брюс Локкарт указывал на то, что английское правительство с самого начала совершило серьезную ошибку в своей отношении к Троцкому. Локкарт писал: "Что касается Троцкого, мы поступили неразумно. Во время первой революции он жил в эмиграции, в Америке. Он не был тогда ни меньшевиком, ни большевиком. Он был тем, что Ленин называл троцкистом, т.е. индивидуалистом и оппортунистом... Он никогда не был и не мог быть хорошим членом партии. Его поведение до первой революции вызвало резкое осуждение Ленина...

Весной 1917 г. Керенский обратился к английскому правительству с просьбой облегчить Троцкому возвращение а Россию... Как это бывало всегда в наших отношениях с Россией, мы и тут применили роковую политику полумер. С Троцким мы обошлись как с преступником. В Галифаксе... он был интернирован в лагере для заключенных... Возбудив в нем ожесточенную ненависть, мы затем разрешили ему вернуться в Россию". (Примеч. авторов)

4. Об оппозиционной деятельности Троцкого на посту комиссара по иностранным делам, в связи с заключением Брестского мира, см. стр.25.

После снятия с поста комиссара по иностранным делам Троцкий публично признал ошибочность своей позиции в Брест-Литовске и снова предложил Ленину свое безоговорочное сотрудничество. Троцкому был предоставлен новый пост. Он был назначен комиссаром по военным делам. Военная стратегия и практическое руководство Красной армией были сосредоточены, главным образом, в руках Сталина, Фрунзе, Ворошилова, Кирова, Щорса и Буденного. Полагаясь на советы группы бывших царских "специалистов" из его окружения, комиссар по военным делам Троцкий неоднократно шел против решений ЦК по военным вопросам и творил произвол и самоуправство. Во многих случаях только прямое вмешательство Центрального Комитета удержало Троцкого от расстрела руководящих большевистских военных представителей на фронте, возражавших против его распоряжений.