Элли в удивительной стране жевунов

Волшебник Изумрудного города

Ураган

Среди обширной канзасской степи жила девочка Элли. Ее отец фермер Джон, целый день работал в поле, мать Анна хлопотала по хозяйству.

Жили они в небольшом фургоне, снятом с колёс и поставленном на землю.

Обстановка домика была бедна: железная печка, шкаф, стол, три стула и две кровати. Рядом с домом, у самой двери, был выкопан «ураганный погреб». В погребе семья отсиживалась во время бурь.

Степные ураганы не раз уже опрокидывали легонькое жилище фермера Джона. Но Джон не унывал: когда утихал ветер, он поднимал домик, печка и кровати ставились на места, Элли собирала с пола оловянные тарелки и кружки - и всё было в порядке до нового урагана.

Вокруг до самого горизонта расстилалась ровная, как скатерть, степь. Кое где виднелись такие же бедные домики, как и домик Джона.

Вокруг них были пашни, где фермеры сеяли пшеницу и кукурузу.

Элли хорошо знала всех соседей на три мили кругом. На западе проживал дядя Роберт с сыновьями Бобом и Диком. В домике на севере жил старый Рольф. Он делал детям чудесные ветряные мельницы.

Широкая степь не казалась Элли унылой: ведь это была её родина. Элли не знала никаких других мест. Горы и леса она видела только на картинках, и они не манили её, быть может, потому, что в дешевых Эллиных книжках были нарисованы плохо.

Когда Элли становилось скучно, она звала весёлого пёсика Тотошку и отправлялась навестить Дика и Боба или шла к дедушке Рольфу, от которого никогда не возвращалась без самодельной игрушки.

Тотошка с лаем прыгал по степи, гонялся за воронами и был бесконечно доволен собой и своей маленькой хозяйкой. У Тотошки была чёрная шерсть, остренькие ушки и маленькие забавно блестящие глазки. Тотошка никогда не скучал и мог играть с девочкой целый день.

У Элли было много забот. Она помогала матери по хозяйству, а отец учил её читать, писать и считать, потому что школа находилась далеко, а девочка была ещё слишком мала, чтобы ходить туда каждый день.

Однажды летним вечером Элли сидела на крыльце и читала вслух сказку. Анна стирала бельё.

«И тогда сильный, могучий богатырь Арнаульф увидел волшебника ростом с башню, - нараспев читала Элли, водя пальцем по строкам. - Изо рта и ноздрей волшебника вылетал огонь…»

- Мамочка, - спросила Элли, отрываясь от книги. - А теперь волшебники есть?

- Нет, моя дорогая. Жили волшебники в прежние времена, а потом перевелись. Да и к чему они? И без них хлопот довольно…

Элли смешно наморщила нос.

- А всё-таки без волшебников скучно. Если бы я вдруг сделалась королевой, то обязательно приказала бы, чтобы в каждом городе и в каждой деревне был волшебник. И чтобы он совершал для детей всякие чудеса…

- Какие же, например? - улыбаясь, спросила мать.

- Ну, какие… Вот, чтобы каждая девочка и каждый мальчик, просыпаясь утром, находили под подушкой большой сладкий пряник… Или… - Элли с укором посмотрела на свои грубые поношенные башмаки. - Или чтобы у всех детей были хорошенькие легкие туфельки.

- Туфельки ты и без волшебника получишь, - возразила Анна. - Поедешь с папой на ярмарку, он и купит…

Пока девочка разговаривала с матерью, погода начала портиться.

Как раз в это самое время в далекой стране за высокими горами колдовала в угрюмой глубокой пещере злая волшебница Гингема.

Страшно было в пещере Гингемы. Там под потолком висело чучело огромного крокодила. На высоких шестах сидели большие филины, с потолка свешивались связки сушёных мышей, привязанных к верёвочкам за хвостики, как луковки. Длинная толстая змея обвилась вокруг столба и равномерно качала плоской головой. И много ещё всяких странных и жутких вещей было в обширной пещере Гингемы.

В большом закопчённом котле Гингема варила волшебное зелье. Она бросала в котёл мышей, отрывая одну за другой от связки.

- Куда это подевались змеиные головы? - злобно ворчала Гингема, - не все же я съела за завтраком?.. А, вот они, в зеленом горшке! Ну, теперь зелье выйдет на славу!.. Достанется же этим проклятым людям! Ненавижу я их! Расселились по свету! Осушили болота! Вырубили чащи! Всех лягушек вывели! Змей уничтожили! Ничего вкусного на земле не осталось! Разве только червячком да паучком полакомишься!

Гингема погрозила в пространство костлявым иссохшим кулаком и стала бросать в котёл змеиные головы.

- Ух, ненавистные люди! Вот и готово моё зелье на погибель вам! Окроплю леса и поля, и поднимется буря, какой ещё на свете не бывало!

Гингема подхватила котёл за ушки и с усилием вытащила его из пещеры. Она опустила в котёл большое помело и стала расплескивать вокруг свое варево.

- Разразись, ураган! Лети по свету, как бешеный зверь! Рви, ломай, круши! Опрокидывай дома, поднимай на воздух! Сусака, масака, лэма, рэма, гэма!.. Буридо, фуридо, сэма, пэма, фэма!..

Она выкрикивала волшебные слова и брызгала вокруг растрёпанным помелом, и небо омрачалось, собирались тучи, начинал свистеть ветер. Вдали блестели молнии…

- Круши, рви, ломай! - дико вопила колдунья. - Сусака, масака, буридо, фуридо! Уничтожай, ураган, людей, животных, птиц! Только лягушек, мышек, змеек, паучков не трогай, ураган! Пусть они по всему свету размножатся на радость мне, могучей волшебнице Гингеме! Буридо, фуридо, сусака, масака!

И вихрь завывал всё сильней и сильней, сверкали молнии, оглушительно грохотал гром.

Гингема в диком восторге кружилась на месте, и ветер развевал полы её длинной мантии…

Вызванный волшебством Гингемы ураган донёсся до Канзаса и с каждой минутой приближался к домику Джона. Вдали, у горизонта, сгущались тучи, поблескивали молнии.

Тотошка беспокойно бегал, задрав голову, и задорно лаял на тучи, которые быстро мчались по небу.

- Ой, Тотошка, какой ты смешной, - сказала Элли. - Пугаешь тучи, а ведь сам трусишь!

Пёсик и в самом деле очень боялся гроз. Он их уже немало видел за свою недолгую жизнь.

Анна забеспокоилась.

- Заболталась я с тобой, дочка, а ведь, смотри-ка, надвигается самый настоящий ураган…

Вот уже ясно стал слышен грозный гул ветра. Пшеница на поле прилегла к земле, и по ней, как по реке, покатились волны.

Прибежал с поля взволнованный фермер Джон.

- Буря, идет страшная буря! - закричал он. - Прячьтесь скорее в погреб, а я побегу загоню скот в сарай!

Анна бросилась к погребу, откинула крышку.

- Элли, Элли! Скорее сюда! - кричала она.

Но Тотошка, перепуганный рёвом бури и беспрестанными раскатами грома, убежал в домик и спрятался там под кровать, в самый дальний угол.

Элли не захотела оставить своего любимца одного и бросилась за ним в фургон.

И в это время случилась удивительная вещь.

Домик повернулся два или три раза, как карусель. Он оказался в самой середине урагана. Вихрь закружил его, поднял вверх и понёс по воздуху.

В дверях фургона показалась испуганная Элли с Тотошкой на руках. Что делать? Спрыгнуть на землю? Но было уже поздно: домик летел высоко над землёй…

Ветер трепал волосы Анны. Она стояла возле погреба, протягивала вверх руки и отчаянно кричала. Прибежал из сарая фермер Джон и бросился к тому месту, где стоял фургон. Осиротевшие отец и мать долго смотрели в тёмное небо, поминутно освещаемое блеском молний…

Ураган все бушевал, и домик, покачиваясь, нёсся по воздуху. Тотошка, потрясённый тем, что творилось вокруг, бегал по тёмной комнате с испуганным лаем. Элли, растерянная, сидела на полу, схватившись руками за голову. Она чувствовала себя очень одинокой. Ветер гудел так, что оглушал её. Ей казалось что домик вот-вот упадет и разобьётся. Но время шло, а домик всё ещё летел. Элли вскарабкалась на кровать и легла, прижав к себе Тотошку. Под гул ветра, плавно качавшего домик, Элли крепко заснула.

Элли в удивительной стране жевунов

Элли проснулась оттого, что пёсик лизал её лицо горячим мокрым язычком и скулил. Сначала ей показалось, что она видела удивительный сон, и Элли уже собиралась рассказать о нём матери. Но, увидев опрокинутые стулья, валявшуюся на полу печку, Элли поняла, что всё было наяву.

Девочка спрыгнула с постели. Домик не двигался. Солнце ярко светило в окно.

Элли подбежала к двери, распахнула её и вскрикнула от удивления.

Ураган занёс домик в страну необычайной красоты: вокруг расстилалась зелёная лужайка; по краям её росли деревья со спелыми, сочными плодами; на полянках виднелись клумбы красивых розовых, белых и голубых цветов. В воздухе порхали крошечные птицы, сверкавшие своим ярким оперением. На ветках деревьев сидели золотисто зелёные и красногрудые попугаи и кричали высокими странными голосами. Невдалеке журчал прозрачный поток, в воде резвились серебристые рыбки.

Пока девочка нерешительно стояла на пороге, из за деревьев появились самые забавные и милые человечки, каких только можно вообразить. Мужчины, одетые в голубые бархатные кафтаны и узкие панталоны, ростом были не выше Элли; на ногах у них блестели голубые ботфорты с отворотами. Но больше всего Элли понравились остроконечные шляпы: их верхушки украшали хрустальные шарики, а под широкими полями нежно звенели маленькие бубенчики.

Старая женщина в белой мантии важно ступала впереди трех мужчин; на остроконечной шляпе её и на мантии сверкали крошечные звездочки. Седые волосы старушки падали ей на плечи.

Вдали, за плодовыми деревьями, виднелась целая толпа маленьких мужчин и женщин; они стояли перешептываясь и переглядываясь, но не решались подойти поближе.

Подойдя к девочке, эти робкие маленькие люди приветливо и несколько боязливо улыбнулись Элли, но старушка смотрела на Элли с явным недоумением. Трое мужчин дружно двинулись вперед и разом сняли шляпы. «Дзинь дзинь дзинь!» - прозвенели бубенчики. Элли заметила, что челюсти маленьких мужчин беспрестанно двигались, как будто что-то пережевывая.

Старушка обратилась к Элли:

- Скажи мне, как ты очутилась в стране Жевунов, милое дитя?

- Меня принёс сюда ураган в этом домике, - робко ответила Элли.

- Странно, очень странно! - покачала головой старушка. - Сейчас ты поймёшь моё недоумение. Дело было так. Я узнала, что злая волшебница Гингема выжила из ума и захотела погубить человеческий род и населить землю крысами и змеями. И мне пришлось употребить всё моё волшебное искусство…

- Как, сударыня! - со страхом воскликнула Элли. - Вы волшебница? А как же мама говорила мне, что теперь нет волшебников?

- Где живёт твоя мама?

- В Канзасе.

- Никогда не слыхала такого названия, - сказала волшебница, поджав губы. - Но, что бы ни говорила твоя мама, в этой стране живут волшебники и мудрецы. Нас здесь было четыре волшебницы. Две из нас - волшебница Жёлтой страны (это я - Виллина!) и волшебница Розовой страны Стелла - добрые. А волшебница Голубой страны Гингема и волшебница Фиолетовой страны Бастинда - очень злые. Твой домик раздавил Гингему, и теперь осталась только одна злая волшебница в нашей стране.

Элли была изумлена. Как могла уничтожить злую волшебницу она, маленькая девочка, не убившая в своей жизни даже воробья?!

Элли сказала:

- Вы, конечно, ошибаетесь: я никого не убивала.

- Я тебя в этом не виню, - спокойно возразила волшебница Виллина. - Ведь это я, чтобы спасти людей от беды, лишила ураган разрушительной силы и позволила ему захватить только один домик, чтобы сбросить его на голову коварной Гингемы, потому что вычитала в моей волшебной книге, что он всегда пустует в бурю…

Элли смущенно ответила:

- Это правда, сударыня, во время ураганов мы прячемся в погреб, но я побежала в домик за моей собачкой…

- Такого безрассудного поступка моя волшебная книга никак не могла предвидеть! - огорчилась волшебница Виллина. - Значит, во всем виноват этот маленький зверь…

- Тотошка, ав ав, с вашего позволения, сударыня! - неожиданно вмешался в разговор пёсик. - Да, с грустью признаюсь, это я во всём виноват…

- Как, ты заговорил, Тотошка!? - с удивлением вскрикнула Элли.

- Не знаю, как это получается, Элли, но, ав ав, из моего рта невольно вылетают человеческие слова…

- Видишь ли, Элли, - объяснила Виллина, - в этой чудесной стране разговаривают не только люди, но и все животные и даже птицы. Посмотри вокруг, нравится тебе наша страна?

- Она недурна, сударыня, - ответила Элли, - но у нас дома лучше. Посмотрели бы вы на наш скотный двор! Посмотрели бы вы на нашу Пестрянку, сударыня! Нет, я хочу вернуться на родину, к папе и маме…

- Вряд ли это возможно, - сказала волшебница. - Наша страна отделена от всего света пустыней и огромными горами, через которые не проходил ни один человек. Боюсь, моя крошка, что тебе придется остаться с нами.

Глаза Элли наполнились слезами. Добрые Жевуны очень огорчились и тоже заплакали, утирая слёзы голубыми носовыми платочками. Жевуны сняли шляпы и поставили их на землю, чтобы бубенчики своим звоном не мешали им рыдать.

- А вы совсем-совсем не поможете мне? - грустно спросила Элли.

- Ах да, - спохватилась Виллина, - я совсем забыла, что моя волшебная книга при мне. Надо посмотреть в неё: может быть, я там что-нибудь вычитаю полезное для тебя…

Виллина вынула из складок одежды крошечную книжечку величиной с напёрсток. Волшебница подула на неё, и на глазах удивленной и немного испуганной Элли книга начала расти, расти и превратилась в громадный том. Он был так тяжёл, что старушка положила его на большой камень. Виллина смотрела на листы книги, и они переворачивались под её взглядом.

- Нашла, нашла! - воскликнула вдруг волшебница и начала медленно читать: - «Бамбара, чуфара, скорики, морики, турабо, фурабо, лорики, ёрики… Великий волшебник Гудвин вернет домой маленькую девочку, занесённую в его страну ураганом, если она поможет трём существам добиться исполнения их самых заветных желаний, пикапу, трикапу, ботало, мотало…»

- Пикапу, трикапу, ботало, мотало… - в священном ужасе повторили Жевуны.

- А кто такой Гудвин? - спросила Элли.

- О, это - самый великий мудрец нашей страны, - прошептала старушка. - Он могущественнее всех нас и живёт в Изумрудном городе.

- А он злой или добрый?

- Этого никто не знает. Но ты не бойся, разыщи три существа, исполни их заветные желания, и волшебник Изумрудного города поможет тебе вернуться в твою страну!

- Где Изумрудный город? - спросила Элли.

- Он в центре страны. Великий мудрец и волшебник Гудвин сам построил его и управляет им. Но он окружил себя необычайной таинственностью, и никто не видел его после постройки города, а она закончилась много-много лет назад.

- Как же я дойду до Изумрудного города?

- Дорога далека. Не везде страна хороша, как здесь. Есть тёмные леса со страшными зверями, есть быстрые реки - переправа через них опасна…

- Не пойдете ли вы со мной? - спросила девочка.

- Нет, дитя моё, - ответила Виллина. - Я не могу надолго покидать Жёлтую страну. Ты должна идти одна. Дорога в Изумрудный город вымощена жёлтым кирпичом, и ты не заблудишься. Когда придёшь к Гудвину, проси у него помощи…

- А долго мне придется здесь прожить, сударыня? - спросила Элли, опустив голову.

- Не знаю, - ответила Виллина. - Об этом ничего не сказано в моей волшебной книге. Иди, ищи, борись! Я буду время от времени заглядывать в волшебную книгу, чтобы знать, как идут твои дела… Прощай, моя дорогая!

Виллина наклонилась к огромной книге, и та тотчас сжалась до размеров напёрстка и исчезла в складках мантии. Налетел вихрь, стало темно, и когда мрак рассеялся, Виллины уже не было: волшебница исчезла. Элли и Жевуны задрожали от страха, и бубенчики на шляпах маленьких людей зазвенели сами собой.

Когда все немного успокоились, самый смелый из Жевунов, их старшина, обратился к Элли:

- Могущественная фея! Приветствуем тебя в Голубой стране! Ты убила злую Гингему и освободила Жевунов!

Элли сказала:

- Вы очень любезны, но тут ошибка: я не фея. И ведь вы же слышали, что мой домик упал на Гингему по приказу волшебницы Виллины…

- Мы этому не верим, - упрямо возразил старшина Жевунов. - Мы слышали твой разговор с доброй волшебницей, ботало, мотало, но мы думаем, что и ты - могущественная фея. Ведь только феи могут разъезжать по воздуху в своих домиках, и только фея могла освободить нас от Гингемы, злой волшебницы Голубой страны. Гингема много лет правила нами и заставляла нас работать день и ночь…

- Она заставляла работать нас день и ночь! - хором сказали Жевуны.

- Она приказывала нам ловить пауков и летучих мышей, собирать лягушек и пиявок по канавам. Это были её любимые кушанья…

- А мы, - заплакали Жевуны, - мы очень боимся пауков и пиявок!

- О чем же вы плачете? - спросила Элли. - Ведь всё это прошло!

- Правда, правда! - Жевуны дружно рассмеялись, и бубенчики на их шляпах весело зазвенели.

- Могущественная госпожа Элли! - заговорил старшина. - Хочешь стать нашей повелительницей вместо Гингемы? Мы уверены, что ты очень добра и не слишком часто станешь нас наказывать!..

- Нет, - возразила Элли, - я только маленькая девочка и не гожусь в правительницы страны. Если вы хотите помочь мне, дайте возможность исполнить ваши самые заветные желания!

- У нас было единственное желание избавиться от злой Гингемы, пикапу, трикапу! Но твой домик - крак! крак! - раздавил её, и у нас больше нет желаний!.. - сказал старшина.

- Тогда мне нечего здесь делать. Я пойду искать тех, у кого есть желания. Только вот башмаки у меня уж очень старые и рваные, они не выдержат долгого пути. Правда, Тотошка? - обратилась Элли к пёсику.

- Конечно, не выдержат, - согласился Тотошка. - Но ты не горюй, Элли, я тут неподалеку видел кое-что и помогу тебе!

- Ты? - удивилась девочка.

- Да, я! - с гордостью ответил Тотошка и исчез за деревьями. Через минуту он вернулся с красивым серебряным башмачком в зубах и торжественно положил его у ног Элли. На башмачке блестела золотая пряжка.

- Откуда ты его взял? - изумилась Элли.

- Сейчас расскажу! - отвечал запыхавшийся пёсик, скрылся и вновь вернулся с другим башмачком.

- Какая прелесть! - восхищенно сказала Элли и примерила башмачки: они как раз пришлись ей по ноге, точно были на нее сшиты.

- Когда я бегал на разведку, - важно начал Тотошка, - я увидел за деревьями большое чёрное отверстие в горе…

- Ай-ай-ай! - в ужасе закричали Жевуны. - Ведь это вход в пещеру злой волшебницы Гингемы! И ты осмелился туда войти?..

- А что тут страшного? Ведь Гингема-то умерла! - возразил Тотошка.

- Ты, должно быть, тоже волшебник! - со страхом молвил старшина; все другие Жевуны согласно закивали головами, и бубенчики под шляпами дружно зазвенели.

- Вот там-то, войдя в эту, как вы её называете, пещеру, я увидел много смешных и странных вещей, но больше всего мне понравились стоящие у входа башмачки. Какие-то большие птицы со страшными жёлтыми глазами пытались помешать мне взять башмачки, но разве Тотошка испугается чего-нибудь, когда он хочет услужить своей Элли?

- Ах, ты мой милый смельчак! - воскликнула Элли и нежно прижала пёсика к груди. - В этих башмачках я пройду без устали сколько угодно…

- Это очень хорошо, что ты получила башмачки злой Гингемы, - перебил ее старший Жевун. - Кажется, в них заключена волшебная сила, потому что Гингема надевала их только в самых важных случаях. Но какая это сила, мы не знаем… И ты всё-таки уходишь от нас, милостивая госпожа Элли? - со вздохом спросил старшина. - Тогда мы принесем тебе что-нибудь поесть на дорогу…

Жевуны ушли, и Элли осталась одна. Она нашла в домике кусок хлеба и съела его на берегу ручья, запивая прозрачной холодной водой. Затем она стала собираться в далекий путь, а Тотошка бегал под деревом и старался схватить сидящего на нижней ветке крикливого пёстрого попугая, который все время дразнил его.

Элли вышла из фургона, заботливо закрыла дверь и написала на ней мелом: «Меня нет дома».

Тем временем вернулись Жевуны. Они натащили столько еды, что Элли хватило бы её на несколько лет. Здесь были бараны, жареные гуси и утки, корзины с фруктами…

Элли со смехом сказала:

- Ну, куда мне столько, друзья мои?

Она положила в корзину немного хлеба и фруктов, попрощалась с Жевунами и смело отправилась в дальний путь с веселым Тотошкой.

Неподалеку от домика было перепутье: здесь расходились несколько дорог. Элли выбрала дорогу, вымощенную жёлтым кирпичом, и бодро зашагала по ней. Солнце сияло, птички пели, и маленькая девочка, заброшенная в удивительную чужую страну, чувствовала себя совсем неплохо.

Дорога была огорожена с обеих сторон красивыми голубыми изгородями, за ними начинались возделанные поля. Кое-где виднелись круглые домики. Крыши их были похожи на остроконечные шляпы Жевунов. На крышах сверкали хрустальные шарики. Домики были выкрашены в голубой цвет.

На полях работали маленькие мужчины и женщины: они снимали шляпы и приветливо кланялись Элли. Ведь теперь каждый Жевун знал, что девочка в серебряных башмачках освободила их страну от злой волшебницы, опустив свой домик - крак! крак! - прямо ей на голову. Все Жевуны, которых встречала Элли на пути, с боязливым удивлением смотрели на Тотошку и, слыша его лай, затыкали уши. Когда же весёлый пёсик подбегал к кому-нибудь из Жевунов, тот удирал от него во весь дух: в стране Гудвина совсем не было собак.

К вечеру, когда Элли проголодалась и подумывала, где провести ночь, она увидела у дороги большой дом. На лужайке перед домом плясали маленькие мужчины и женщины. Музыканты усердно играли на маленьких скрипках и флейтах. Тут же резвились дети, такие крошечные, что Элли глаза раскрыла от изумления: они походили на кукол. На террасе были расставлены длинные столы с вазами, полными фруктов, орехов, конфет, вкусных пирогов и больших тортов.

Завидев Элли, из толпы танцующих вышел красивый высокий старик (он был на целый палец выше Элли!) и с поклоном сказал:

- Я и мои друзья празднуем сегодня освобождение нашей страны от злой волшебницы. Осмелюсь ли просить могущественную фею Убивающего Домика принять участие в нашем пире?

- Почему вы думаете, что я фея? - спросила Элли.

- Ты раздавила злую волшебницу Гингему - крак! крак! - как пустую яичную скорлупу; на тебе её волшебные башмаки; с тобой удивительный зверь, какого мы никогда не видели, и, по рассказам наших друзей, он тоже одарён волшебной силой…

На это Элли не сумела ничего возразить и пошла за стариком, которого звали Прем Кокус. Её встретили как королеву, и бубенчики непрестанно звенели, и были бесконечные танцы, и было съедено великое множество пирожных и выпито бесчисленное количество прохладительного, и весь вечер прошел так весело и приятно, что Элли вспомнила о папе и маме, только засыпая в постели.

Утром после сытного завтрака, она спросила Кокуса:

- Далеко ли отсюда до Изумрудного города?

- Не знаю, - задумчиво ответил старик. - Я никогда не бывал там. Лучше держаться подальше от Великого Гудвина, особенно если не имеешь к нему важного дела. Да и дорога до Изумрудного города длинная и трудная. Тебе придётся переходить через тёмные леса и переправляться через быстрые глубокие реки.

Элли немного огорчилась, но она знала, что только Великий Гудвин вернет её в Канзас, и поэтому распрощалась с друзьями и снова отправилась в путь по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом.

Страшила

 

Элли шла уже несколько часов и устала. Она присела отдохнуть у голубой изгороди, за которой расстилалось поле спелой пшеницы.

Около изгороди стоял длинный шест, на нём торчало соломенное чучело - отгонять птиц. Голова чучела была сделана из мешочка, набитого соломой, с нарисованными на нём глазами и ртом, так что получалось смешное человеческое лицо. Чучело было одето в поношенный голубой кафтан; кое-где из прорех кафтана торчала солома. На голове была старая, потёртая шляпа, с которой были срезаны бубенчики, на ногах - старые голубые ботфорты, какие носили мужчины в этой стране.

Чучело имело забавный и вместе с тем добродушный вид.

Элли внимательно разглядывала смешное разрисованное лицо чучела и удивилась, увидев, что оно вдруг подмигнуло ей правым глазом. Она решила, что ей почудилось: ведь чучела никогда не мигают в Канзасе. Но фигура закивала головой с самым дружеским видом.

Элли испугалась, а храбрый Тотошка с лаем набросился на изгородь, за которой был шест с чучелом.

- Спокойной ночи! - сказало чучело немного хриплым голосом.

- Ты умеешь говорить? - удивилась Элли.

- Не очень хорошо, - призналось чучело. - Ещё путаю некоторые слова, ведь меня так недавно сделали. Как ты поживаешь?

- Спасибо, хорошо! Скажи, нет ли у тебя заветного желания?

- У меня? О, у меня целая куча желаний! - И чучело скороговоркой начало перечислять: - Во-первых, мне нужны серебряные бубенчики на шляпу, во-вторых, мне нужны новые сапоги, в третьих…

- О, хватит, хватит! - перебила Элли. - Какое из них самое заветное?

- Самое-самое? - Чучело задумалось. - Чтобы меня посадили на кол!

- Да ты и так сидишь на колу, - рассмеялась Элли.

- А ведь и в самом деле, - согласилось чучело. - Видишь, какой я путник… то есть, нет, путаник. Значит, меня нужно снять. Очень скучно торчать здесь день и ночь и пугать противных ворон, которые, кстати сказать, совсем меня не боятся.

Элли наклонила кол и, вцепившись обеими руками в чучело, стащила его.

- Чрезвычайно сознателен… то есть признателен, - пропыхтело чучело, очутившись на земле. - Я чувствую себя прямо новым человеком. Если бы ещё получить серебряные бубенчики на шляпу да новые сапоги!

Чучело заботливо расправило кафтан, стряхнуло с себя соломинки и, шаркнув ножкой по земле, представилось девочке:

- Страшила!

- Что ты говоришь? - не поняла Элли.

- Я говорю: Страшила. Это так меня назвали: ведь я должен пугать ворон. А тебя как зовут?

- Элли.

- Красивое имя! - сказал Страшила.

Элли смотрела на него с удивлением. Она не могла понять, как, чучело, набитое соломой и с нарисованным лицом, ходит и говорит.

Но тут возмутился Тотошка и с негодованием воскликнул:

- А почему ты со мной не здороваешься?

- Ах, виноват, виноват, - извинился Страшила и крепко пожал пёсику лапу. - Честь имею представиться: Страшила!

- Очень приятно! А я Тото! Но близким друзьям позволительно звать меня Тотошкой!

- Ах, Страшила, как я рада, что исполнила самое заветное твое желание! - сказала Элли.

- Извини, Элли, - Страшила снова шаркнул ножкой, - но я, оказывается, ошибся. Моё самое заветное желание - получить мозги!

- Мозги?

- Ну да, мозги. Очень хорошо… простите, неприятно, когда голова у тебя набита соломой…

- Как же тебе не стыдно обманывать? - с упрёком спросила Элли.

- А что значит - обманывать? Меня сделали только вчера, и я ничего не знаю…

- Откуда же ты узнал, что у тебя в голове солома, а у людей - мозги?

- Это мне сказала одна ворона, когда я с ней ссорился. Дело, видишь ли, Элли, было так. Сегодня утром поблизости от меня летала большая взъерошенная ворона и не столько клевала пшеницу, сколько выбивала из неё на землю зёрна. Потом она нахально уселась на моё плечо и клюнула меня в щеку. «Кагги-карр! - насмешливо прокричала ворона. - Вот так чучело! Толку-то от него ничуть! Какой это чудак фермер думал, что мы, вороны, будем его бояться?»

Ты понимаешь, Элли, я страшно рассмеялся… то есть рассердился, и изо всех сил пытался заговорить. И какова была моя радость, когда это мне удалось. Но, понятно, у меня сначала выходило не очень складно.

«Пш… пш… пшла прочь, гадкая! - закричал я. - Нс… нс… Не смей клевать меня! Я прт… шрт… я страшный!» Я даже сумел ловко сбросить ворону с плеча, схватив её за крыло рукой.

Ворона, впрочем, ничуть не смутилась и принялась нагло клевать колосья прямо передо мной.

«Эка, удивил! - сказала она. - Точно я не знаю, что в стране Гудвина и чучело сможет заговорить, если сильно захочет! А всё равно я тебя не боюсь! С шеста ведь ты не слезешь!»

«Пшш… пшш… Пшла! Ах я, несчастный, - чуть не захохотал… простите, зарыдал я. - И правда, куда я годен? Даже поля от ворон уберечь не могу! И слова всё время говорю не те, что нужно».

- При всём своем нахальстве та ворона была, по-видимому, добрая птица, - продолжал Страшила. - Ей стало меня жаль.

«А ты не печалься так! - хрипло сказала она мне. - Если бы у тебя были мозги в голове, ты был бы как все люди! Мозги - единственная стoящая вещь у вороны… И у человека!»

Вот так-то я и узнал, что у людей бывают мозги, а у меня их нет. Я грустно… то есть весело, закричал: «Эй-гей-гей-го! Да здравствуют мозги! Я себе обязательно их раздобуду!..» Но ворона очень капризная птица, и она сразу охладила мою радость.

«Кагги карр!… - захохотала она. - Коли нет мозгов, так и не будет! Карр карр!..» - И она улетела, а вскоре пришли вы с Тотошкой, - закончил Страшила свой рассказ. - Вот теперь, Элли, скажи: сможешь ты дать мне мозги?

- Нет, что ты! Это может сделать разве только Гудвин в Изумрудном городе. Я как раз сама иду к нему просить, чтобы он вернул меня в Канзас, к папе и маме.

- А где Изумрудный город, и кто такой Гудвин?

- Разве ты не знаешь?

- Нет, - печально ответил Страшила. - Я ничего не знаю. Ты же видишь, я набит соломой, и у меня совсем нет мозгов.

- Ох, как мне тебя жалко! - вздохнула девочка.

- Спасибо! А если я пойду с тобой в Изумрудный город, Гудвин обязательно даст мне мозги?

- Не знаю. Но если великий Гудвин и не даст тебе мозгов, хуже не будет, чем теперь.

- Это верно, - сказал Страшила. - Видишь ли, - доверчиво продолжал он, - меня нельзя ранить, так как я набит соломой. Ты можешь насквозь проткнуть меня иглой, и мне не будет больно. Но я не хочу, чтобы люди называли меня глупцом, а разве без мозгов чему-нибудь научишься?

- Бедный! - сказала Элли. - Пойдем с нами! Я попрошу Гудвина помочь тебе.

- Здравствуйте! Ох, спасибо! - поправился Страшила и снова раскланялся.

Право, для чучела, прожившего на свете один только день, он был удивительно вежлив.

Девочка помогла Страшиле сделать первые два шага, и они вместе пошли в Изумрудный город по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом.

Сначала Тотошке не нравился новый спутник. Он бегал вокруг чучела и обнюхивал его, считая, что в соломе внутри кафтана есть мышиное гнездо.

Он недружелюбно лаял на Страшилу и делал вид, что хочет его укусить.

- Не бойся Тотошки, - сказала Элли. - Он не укусит.

- Да я и не боюсь! Разве можно укусить солому? Дай я понесу твою корзинку. Мне это нетрудно - я ведь не могу уставать. Скажу тебе по секрету, - прошептал он на ухо девочке своим хрипловатым голосом, - есть только одна вещь на свете, которой я боюсь.

- О! - воскликнула Элли. - Что же это такое? Мышь?

- Нет! Горящая спичка!

Через несколько часов дорога стала неровной; Страшила часто спотыкался. Попадались ямы. Тотошка перепрыгивал через них, а Элли обходила кругом. Но Страшила шёл прямо, падал и растягивался во всю длину. Он не ушибался. Элли брала его за руку, поднимала, и Страшила шагал дальше, смеясь над своей неловкостью.

Потом Элли подобрала у края дороги толстую ветку и предложила её Страшиле вместо трости. Тогда дело пошло лучше, и походка Страшилы стала тверже.

Домики попадались всё реже, плодовые деревья совсем исчезли. Страна становилась безлюдной и угрюмой.

Путники уселись у ручейка. Элли достала хлеб и предложила кусочек Страшиле, но он вежливо отказался.

- Я никогда не хочу есть. И это очень удобно для меня.

Элли не настаивала и отдала кусок Тотошке; пёсик жадно проглотил его и стал на задние лапки, прося ещё.

- Расскажи мне о себе, Элли, о своей стране, - попросил Страшила.

Элли долго рассказывала о широкой канзасской степи, где летом всё так серо и пыльно и всё совершенно не такое, как в этой удивительной стране Гудвина.

Страшила слушал внимательно.

- Я не понимаю, почему ты хочешь вернуться в свой сухой и пыльный Канзас.

- Ты потому не понимаешь, что у тебя нет мозгов, - горячо ответила девочка. - Дома всегда лучше!

Страшила лукаво улыбнулся.

- Солома, которой я набит, выросла в поле, кафтан сделал портной, сапоги сшил сапожник. Где же мой дом? На поле, у портного или у сапожника?

Элли растерялась и не знала, что ответить.

Несколько минут сидели молча.

- Может быть, теперь ты мне расскажешь что-нибудь? - спросила девочка.

Страшила взглянул на неё с упреком.

- Моя жизнь так коротка, что я ничего не знаю. Ведь меня сделали только вчера, и я понятия не имею, что было раньше на свете. К счастью, когда хозяин делал меня, он прежде всего нарисовал мне уши, и я мог слышать, что делается вокруг. У хозяина гостил другой Жевун, и первое, что я услышал, были его слова: «А ведь уши то велики!»

«Ничего! В самый раз!» - ответил хозяин и нарисовал мне правый глаз.

И я с любопытством начал разглядывать всё, что делается вокруг, так как - ты понимаешь - ведь я в первый раз смотрел на мир.

«Подходящий глазок! - сказал гость. - Не пожалел голубой краски!»

«Мне кажется, другой вышел немного больше», - сказал хозяин, кончив рисовать мой второй глаз.

Потом он сделал мне из заплатки нос и нарисовал рот, но я не умел ещё говорить, потому что не знал, зачем у меня рот. Хозяин надел на меня свой старый костюм и шляпу, с которой ребятишки срезали бубенчики. Я был страшно горд. Мне казалось, что я выгляжу, как настоящий человек.

«Этот парень будет чудесно пугать ворон», - сказал фермер.

«Знаешь что? Назови его Страшилой!» - посоветовал гость, и хозяин согласился.

Дети фермера весело закричали: «Страшила! Страшила! Пугай ворон!»

Меня отнесли на поле, проткнули шестом и оставили одного. Было скучно висеть, но слезть я не мог. Вчера птицы ещё боялись меня, но сегодня уже привыкли. Тут я и познакомился с доброй вороной, которая рассказала мне про мозги. Вот было бы хорошо, если бы Гудвин дал их мне…

- Я думаю, он тебе поможет, - подбодрила его Элли.

- Да, да! Неудобно чувствовать себя глупцом, когда даже вороны смеются над тобой.

- Идем! - сказала Элли, встала и подала Страшиле корзинку.

К вечеру путники вошли в большой лес. Ветви деревьев низко спускались и загораживали дорогу, вымощенную жёлтым кирпичом. Солнце зашло, и стало совсем темно.

- Если увидишь домик, где можно переночевать, скажи мне, - попросила Элли сонным голосом. - Очень неудобно и страшно идти в темноте.

Скоро Страшила остановился.

- Я вижу справа маленькую хижину. Пойдем туда?

- Да, да! - ответила Элли. - Я так устала!..

Они свернули с дороги и скоро дошли до хижины. Элли нашла в углу постель из мха и сухой травы и сейчас же уснула, обняв Тотошку. А Страшила сидел на пороге, оберегая покой обитателей хижины.

Оказалось, что Страшила караулил не напрасно. Ночью какой-то зверь с белыми полосками на спине и на чёрной свиной мордочке попытался проникнуть в хижину. Скорее всего, его привлек запах съестного из Эллиной корзинки, но Страшиле показалось, что Элли угрожает большая опасность. Он, затаившись, подпустил врага к самой двери (врагом этим был молодой барсук, о чём Страшила, конечно, не знал). И когда барсучишка уже просунул в дверь свой любопытный нос, принюхиваясь к соблазнительному запаху, Страшила стегнул его прутиком по жирной спине. Барсучишка взвыл, кинулся в чащу леса, и долго ещё слышался из-за деревьев его обиженный визг…

Остаток ночи прошел спокойно: лесные звери поняли, что у хижины есть надежный защитник. А Страшила, который никогда не уставал и никогда не хотел спать, сидел на пороге, пялил глаза в темноту и терпеливо дожидался утра.