Ореол успеха; преклонение перед героями и желание им подражать

 

 

Сам я - страстный почитатель героев; мои великие идеалы - Клод Бернар,

Луи Пастер, Роберт Кох, Пауль Эрлих и Уолтер Кеннон{4}. Но более всего я

обязан д-ру Кеннону, которого знал лично. Это был настоящий человек и

истинный ученый. Он оказал на меня огромное влияние, и на всю свою жизнь я

сохранил к нему большую привязанность. Моя работа по стрессу была в

значительной степени написана под влиянием его открытия реакций экстренного

выброса адреналина. Даже эти записки несут на себе отпечаток этого влияния.

Очевидно, я связан с д-ром Кенноном какими-то неразрывными связями. Надеюсь,

он ничего не имел бы против подобных заявлений, будь он жив. Ведь говорил же

он: "Я сын Боудича, который ввел меня в физиологические исследования. Боудич

в свою очередь был сыном Карла Людвига, в лаборатории которого в Лейпциге он

контактировал с другими людьми из многих стран. Через моего деда Людвига я

связан со многими его последователями, среди них - итальянский физиолог

Моссо, английский фармаколог Бринтон и русский физиолог Павлов. Я имею детей

и внуков - молодых докторов, которые вернулись из Гарвардской

физиологической лаборатории в свои страны, чтобы продолжить исследования".

Как много идей Кеннона я воспринял! Ничего не могу с этим поделать,

могу испытывать только благодарность за это. Ведь сыновья не могут не

походить на своих отцов, а со стороны потомства было бы непочтительным

стараться быть иными только ради того, чтобы избежать обвинения в

подражании. Кроме того, переданные по наследству характеристики в

последующих поколениях видоизменяются. Ни один ученый не появляется

спонтанно, без предшественников, но в отличие от сына по крови сын по разуму

может по крайней мере выбрать себе родителя.

Достижению подлинного совершенства мышления и гениальности в огромной

степени препятствует неправильное понимание лозунга "все люди равны", с

которым Линкольн обратился к своему народу после битвы под Геттисбергом. В

буквальном смысле слова это утверждение явно неверно: одни люди маленького

роста, другие высокого; одни толстые, другие худые; одни умные, другие

глупые. Линкольн имел в виду только то, что все люди обладают равными

правами развивать те качества, которыми наделены от рождения.

Однако на практике даже и это невозможно, поэтому нам советуют

поступать наилучшим образом и относиться к каждому с точки зрения

большинства. Поскольку мы не в состоянии приспособить процесс обучения к

каждому ученику, постольку будет "демократично" подогнать ученика под

средний уровень процесса обучения.

В нынешних условиях вполне разумно решать основные общественные

проблемы голосованием, но при решении научных, художественных и иных

культурных проблем должны быть справедливы слова Генри Торо{5}: "Всякий

человек, который более прав, чем его соседи, составляет большинство в один

голос"{5a}.

 

 

Боязнь скуки

 

 

Сколько было написано о мотивах, которыми руководствуется творческий

человек на пути к славе, но как мало я слышал о скуке - одном из

наимощнейших мотивов, который действует, беспощадно отсекая все пути к

отступлению!

Все живые существа должны или действовать, или погибнуть. Мышь должна

находиться в постоянном движении, птица летать, рыба плавать и даже растение

должно расти.

Минимальные требования к активности меняются от вида к виду, от

индивида к индивиду, от времени к времени. Они опускаются до весьма низкого

уровня, когда жизнь замедляется во время сна или зимней спячки, в старости и

при серьезном заболевании, и поднимаются весьма высоко в период молодости,

когда тело и разум интенсивно развиваются.

Нужда в физических упражнениях имеет тенденцию с возрастом уменьшаться

быстрее, чем потребность в умственной деятельности. Тело обычно стареет

быстрее разума. Но если мы не находим выхода своей энергии, она начинает

устремляться внутрь организма, уничтожая свои истоки, которые становятся

жертвами болезненного саморазрушения. Вынужденное бездействие - будь оно

следствием лени или отстранения от дел не по своей воле - порождает чувство

неуверенности в себе, депрессию, ипохондрическую озабоченность состоянием

своего тела и разума. Занятый человек не имеет времени решать даже самые

серьезные проблемы, а бездействующий - изводит себя, чтобы как-то убить

время.

Творческие люди заняты интенсивным поиском "духовных отдушин", и если

они уже приобрели вкус к серьезным умственным упражнениям, все другое в

сравнении с этим представляется им не стоящим внимания. Мало кто из ученых

увлекается чем-то еще, кроме науки, и я думаю, что именно ужасная боязнь

скуки с такой же силой не дает им заняться "мирскими" делами, с какой

страсть к науке влечет их к исследованиям.

 

 

*2. КТО ДОЛЖЕН ЗАНИМАТЬСЯ НАУКОЙ?*

 

Если пытаться перечислить характеристики, представляющиеся мне наиболее

важными для научной деятельности - любознательность, основанную на

воображении проницательность, способность к критическим оценкам, абсолютную

честность, хорошую память, терпение, доброе здоровье, щедрость и прочее,- не

следует взвешивать их относительную ценность. В любом случае это весьма

затруднительно.

У. Кеннон

 

Если говорить коротко, то можно сказать, что при создании гипотезы

ученым требуется столько же смелости, сколько щепетильности они вкладывают в

экспериментирование.

Ш. Рише

 

 

Из всех вопросов, затрагиваемых мною в этих заметках, чаще всего

приходится слышать следующий: "Считаете ли вы, что я обладаю качествами,

необходимыми для научной работы?" Что это за качества? Вопрос принципиально

важный. Когда человек решается заняться наукой или когда его привлекают к

исследовательской работе, то это совершается в уверенности, что человек

обладает соответствующими способностями. Даже сложившийся исследователь

порой должен спрашивать себя, какие черты в себе ему следует развивать, а

какие подавлять. Я обсуждал этот вопрос с очень многими людьми (учеными,

педагогами, психологами, служащими), и мнения их чрезвычайно разнятся.

Интеллект, воображение, любознательность, настойчивость, дар наблюдения или

абстрактного мышления, инициативность, технические навыки и множество других

качеств были выделены как особенно важные. Уместны ли здесь обобщения?

Морфолог нуждается в способности к визуальному наблюдению значительно

больше, чем биостатистик; хирург-экспериментатор или создатель новых

медицинских инструментов гораздо сильнее зависит от технических навыков,

нежели историк медицины.

Я не настолько компетентен, чтобы обсуждать качества необходимые для

всех типов исследовании, поэтому я займусь тем, что мне ближе. Например, я

ощущаю настоятельную необходимость в сведении воедино огромного количества

данных, публикуемых в настоящее время в медицинских журналах; но, чем больше

публикаций, тем меньше людей, желающих заниматься такой интеграцией данных.

А ведь сущность науки заключается в упорядоченном сравнении и классификации

знаний, а не в простой регистрации фактов. Непрерывный поиск все новых

деталей будет и должен продолжаться наряду с совершенствованием методов

разработки, но этот тип деятельности требует скорее специальных навыков,

нежели подлинно научного таланта.

В любом случае, насколько это возможно, я предпочитаю говорить о вещах,

известных мне по собственному опыту, а не из отвлеченных спекуляций. Для

этого в качестве примеров я буду использовать открытия, сделанные нашей

группой, даже если в литературе можно найти и более важные. Из опыта

проведения наших семинаров я знаю, как порой бывает трудно восстановить цепь

рассуждений, приведшую к какой-либо находке. Ретроспективный взгляд всегда

склонен к идеализации, и при попытке реконструировать путь, по которому шли

к своим открытиям другие исследователи, "ретуширование" может достигать

чудовищных размеров. Всякого рода критики, выступавшие в медицинской

литературе с анализом одного сделанного нами открытия, приписывали нам как

необычайное предвидение, так и полное отсутствие такового. Возможность

подобного непонимания увеличивается еще более, когда речь идет о наших

предшественниках, творивших в прошлые столетия,- ведь нам практически

неизвестны ни особенности личности этих ученых, ни их коллеги, ни условия их

работы.

Анализ природы научного таланта ничего не дает тем, у кого его просто

нет. Гений же не нуждается в поучениях. И все же если говорить об

исследователях вообще - от самого посредственного до гения,- то, имея

объективное представление об их способностях, каждый может извлечь

что-нибудь приемлемое для себя.

Как следует строить такой анализ? При изучении болезни принято сначала

рассматривать ее синдромы в целом, а затем расчленять их на составные части.

Мы должны, к примеру, для начала научиться различать такие заболевания,

как туберкулез, тиф или рак, прежде чем сможем определить индивидуальные

проявления этих заболеваний в пораженных ими органах.

Почему бы и в нашем случае - анализе научного склада ума - не поступить

точно так же? Для начала сделаем наброски нескольких наиболее характерных

личностных типов, встречающихся в стенах лаборатории, а затем рассмотрим их

основные индивидуальные способности (так же как и неспособности).