Попытка классификации

Можно построить простую классификацию методов плацебо-терапии, основанную на самых обобщенных вариантах исцеления вообще. Минимальное количество вариаций исце-ения — три:

— самовосстановление здоровья;

— очистка организма, духа, мысли;

— восполнение дефицита вещества, мысли, духа, условий и пр.

Плацебо-терапия так или иначе должна запустить один из этих (или все) процессов. Человек и без специального лечения, собственно, все это делает, сохраняя здоровье: не мешает естественным процессам жизни протекать интенсивно, гармонично, циклично и пр. Очищать свое тело, ум, чувства, дух регулярно — это и есть в самой своей сути гигиена, "мать чистоты". И постоянно восполнять возникающий при активной жизни дефицит — веществ, активности, образов (образование!), мыслей, логических схем и пр.

Таким образом, плацебо-терапия всего лишь имитирует нормальную жизнедеятельность Человека как единого целого. Имитация — это повторение в ином, то есть повторение этих взаимосвязанных процессов жизни в искусственно созданной "модельной ситуации", в "терапевтическом контексте". Лечение — это "информационный повод" обра-

тить внимание на процессы жизнедеятельности и ценность жизни вообще. Отсюда и три соответствующих вида плацебо-терапии:

— нулевое плацебо (невмешательство);

— негативное плацебо (очистка);

— позитивное плацебо (восполнение).

НУЛЕВОЕ ПЛАЦЕБО

Неделание

Неделание — это очень мужественная и мудрая позиция. Это совсем не бездействие или попустительство. Речь идет о том, чего не нужно делать, от чего надо уметь отказываться, чтобы никак, никакими, даже "сублими-нальными", едва заметными намеками, не поддерживать болезненное состояние клиента. Большая часть болезней — особенно психосоматические заболевания, неврозы и психические расстройства — это форма поведения, целенаправленного и совсем не бессмысленного. Это способ "символический коммуникации" или даже способ "силового давления" или контроля других. Поэтому неосмотрительно начатое лечение, специфическое или неспецифическое, будет обязательно включено в это поведение и станет "частью проблемы". "Неподдающиеся лечению" потому и не поддаются, что у них нет причины выздоравливать, то есть менять форму поведения и способы коммуникации, а не потому, что для них нет адекватного лечения. Много раз практика убеждала меня в истине — если есть смысл и причина выздороветь, человек выздоравливает хоть от чего или вообще ни от чего, без всякого лечения — "само проходит".

Неделание эффективно в том случае, если у человека имеется, хотя бы глубоко внутри, не на поверхности, смысл быть здоровым, но в явном виде есть и смысл и причины болеть, выгоды от болезни: первичная выгода — трансфор-

мация морального конфликта, например, в безопасный для личности симптом, или замена тревоги, этого токсического состояния, на какой-нибудь "небольной" физический симптом; вторичная выгода — заметное влияние болезненного состояния на окружающих людей, непосредственная выгода от роли больного, например, получение внимания, дополнительной любви и заботы, удержание партнера и другие "дивиденды". Неделание в этом случае — это не давать этих самых "дивидендов", никак не реагировать на символическую коммуникацию, на сообщения симптомов-компаньонов, не поддерживать смысл болеть. А это очень и очень непросто!

Томас Хора, психиатр-экзистенциалист, приводит такой рассказ. Как-то раз американский профессор отправился в Японию изучать дзэн. Его представили мастеру дзэн, и тот пригласил профессора на чай. Оба сидели за столом, мастер азливал чай. Он продолжал лить чай даже после того, как ашка была наполнена, и чай полился через край. "Вы переливаете чай", — сказал профессор. А мастер ответил: "Вот вам первый урок дзэн. Чтобы изучать дзэн, ваш ум должен быть пустым. В нем не должно быть предварительных мнений; иначе не останется пространства, куда могло бы что-то войти". (Хора Т., 1998, с. 205).

Поведение пациентов, их жалобы и страдания могут напоминать чем-то ситуацию переливания через край. У врача, конечно же, рука, ум, душа могут "дернуться" в попытке остановить "разливание", пустую трату сил, прекратить нелепости в жизни пациента. Но тогда он осуществит "вторжение", "интервенцию" в организованную по-своему и отлаженную (в соответствии с главным смыслом жизни) форму поведения и существования. А если вторгнется, то станет сам частью болезни, проявит "созависимость", а если он станет зависимым от пациента, то КТО будет лечить? Поэтому первым требованием к врачу, особенно психотерапевту, следует определить свободу от желания лечить, не быть навязчивым, не помогать больным людям болеть, не помогать им "болеть грамотно", со знанием дела.

 

Приятие

Т. Хора расшифровывает термин "приятие" как умение быть ненавязчивым (форма любви и уважения), но не допускать поведения пренебрежительно равнодушного — невмешательство. Приятие есть такая форма отношения к больному человеку, когда мы и не принимаем, и не отвергаем; "мы существуем для того, чтобы понять все, что скрывается от мгновения к мгновению; и мы доступны тем, кому интересны пояснения по этому поводу" (там же, с. 211). Приятие пациента — это спокойная восприимчивость к тому, что есть, что существует, а не ожидание того, чего нет, но что должно быть. В таком состоянии находится сам пациент, в состоянии, как говорила Карен Хорни, "тирании долженствования". Эта тирания требует от пациента ожидать повторение болезненных атак, ухудшения состояния, требует невозможности измениться к лучшему. И если врач также "заразиться" этой тиранией долженствования, то он не сможет быть открытым и доступным для своего пациента, не поможет ему выяснить все, что нужно для исцеления.

Исцеляет же истина, а не лекарства, не знания сами по себе, не врач. Никто ничего не делает на самом деле, пациент ничего не делает, врач ничего не делает; терапия не производится, она разворачивается спонтанно, как кровообращение, как рассвет. А что истинно? Истинно подлинное бытие человека, его жизнь. А неистинно то, как именно живет человек, в какие "психологические одежды" и "ролевые маски" он наряжается, какими симптомами прикрывает свою уязвимую душу. Приятие и есть способ смотреть прямо на то, что неистинно и неподлинно, не отводить взгляда в смущении (и в знак согласия "якобы подлинности") от какого-то проявления неподлинной жизни человека. Например, многим неудобно или даже больно и неловко смотреть на неутешное горе, которым приходит поделиться пациент. Для него, может быть, это единственный способ повлиять на другого с целью волевого контроля, заставить слушать бесконечные повторы рассказа об утрате (и слушаться). Если не прерывать это поведение, а наоборот, потворствовать

 

ему, отводя взгляд в сторону, подавать другие признаки ПРИНЯТИЯ этой невротической формы поведения, то исцеления не произойдет. Но если спокойно смотреть на "слезы и сопли", не отводя взгляда и протягивая салфетки ("дергание"), то может появиться шанс разглядеть истинное лицо и намерения этого "плакальщика" и помочь ему понять себя.