Архипастыри первого синодального столетия

С 1721 года Русская православная церковь стала возглавляться коллегиальным органом - Синодом. Наступил новый двухвековой период в ее истории. Императорской России-Синодальная Церковь: в этой формуле было заключено отнюдь не партнерство, равноправное и равночестное. То было начало эпохи государственного управления Церковью.

В Вологде после смерти Гавриила кафедру занимал в течение 1708-1715 гг. архиепископ Иосиф, а затем - в 1715-1725 гг.-архиепископ Павел, вологжанин по рождению, возведенный в архиереи из иеромонахов Александро-Невского монастыря, откуда при Петре черпались руководящие кадры церкви. После него - в 1726- -1735 гг. - епархией управлял епископ Афанасий (Кондоиди). Грек, эмигрировавший в 1711 г. из Молдавии вместе с господарем Дмитрием Кантемиром, он затем настоятельствовал в ряде монастырей. В Вологде Афанасий сыграл большую роль в становлении духовной семинарии и одним из первых забил тревогу в связи с катастрофическим положением монастырей и убылью монашества. Он прямо связывал такое состояние с разрушением монастырского хозяйства и грубым вмешательством государства в дела Церкви. В донесениях в Синод Афанасий предлагал свои меры по оживлению монастырей, но в сложное время начинающейся в стране бироновщины они не были услышаны.

С 1736 по 1740 год вологодским архиереем являлся епископ Амвросий (Юшкевич) - первый здесь архиерей-украинец. Это был известный церковный деятель той поры. Однако пребывание в Вологде он рассматривал лишь как ступень к дальнейшему церковно-административному росту и не ошибся - был переведен на Новгородскую кафедру.

Иная обстановка складывалась в эти годы в Холмогорах: архиереи часто менялись, периоды межархиерейства затягивались на месяцы и даже годы, в роли преосвященных оказывались люди, впервые приезжавшие на Север и плохо знавшие его историю и традиции.

После смерти Афанасия кафедра пустовала фактически три года. Назначенный туда в 1703 году митрополит Парфений, умер в пути. И лишь летом 1705 года в Холмогоры прибыл архиепископ Сильвестр (Крайский), открывший галерею холмогорско-архангельских епископов малороссийского происхождения. Это был человек с богатой биографией, получивший по тому времени редкое для православного архипастыря образование - кроме Киевской духовной академии, он выслушал полные курсы философии и богословия в Римской академии. Много путешествовал по разным странам, любил заниматься математическими, астрономическими и естественными науками. Сохранились его послания десятским священникам, в которых он просто и в то же время емко перечисляет грехи против Бога, Церкви и ближнего, от которых следует остерегать людей. Однако оказать какое-либо серьезное воздействие на церковную жизнь Холмогорской епархии Сильвестр не успел - через полтора года он был вызван в Москву и больше в Ход моторы не вернулся.

В 1708 году ему на смену приехал архиепископ Рафаил (Краснопольский). Он начал энергично знакомиться с епархией, побывал во многих монастырях, съездил на Пинегу, провел публичный диспут с раскольническим наставником, но многого сделать также не успел - в октябре 1711 года скончался.

После 9-месячного межархиерейства холмогорскую кафедру занял архиепископ Варнава (Волостковский), пробывший на ней с 1712 по 1730 год. Варнава многократно обращался к своей пастве с посланиями. Их особенностью было сочетание требовательности с терпимостью, принципиальности со снисходительностью к человеческим слабостям. Он писал о необходимости неукоснительного исполнения церковного благочестия и в то же время рекомендовал не требовать от рядового прихожанина излишних подвигов, дабы "не привести к мысли, что невозможно ему достойно подготовиться к причастию". Особенно большое значение Варнава придавал покаянию: "для покаяния всегда время готово, и рано, и поздно, во дни и в нощи, и за нужду - евши и пивши - и никогда да не затворяются двери святого покаяния и обращения грешника к Богу". После смерти Варнавы осталась большая библиотека - 734 книги и редкое собрание икон-185 образов.

Со смертью Варнавы вновь возникла обстановка неустойчивости. В 1731-1735 годах епархию возглавлял архиепископ Герман (Концевич), а с 1735 по 1738 год -архиепископ Аарон, прибывший, однако, в Холмогоры лишь в марте 1737 года и фактически управлявший делами лишь год с небольшим. Столь же непродолжительное время пребывал здесь и архиепископ Савва (Шпаковский) - с марта 1739 по июнь 1740.

Схожая обстановка складывалась и в Устюге. В 1719-1726 годах епархию возглавлял епископ Боголеп, хиротонисаннный из иеромонахов Александро-Невского монастыря. Получив епархиальные дела в расстроенном состоянии после престарелого Иосифа, он всю свою энергию направил на их поправку, но столкнулся с сильным противодействием консисторского клана, сложившегося здесь ранее. Его преемник прибыл в Устюг лишь через полтора года после смерти Боголепа. Это был епископ Лаврентий (Горка), малоросс, заслуживший репутацию человека "чрезмерно вспыльчивого и горячего". Он продолжил борьбу с чиновно-церковным кланом, фактически правившим епархией, но через три с половиной года без видимого сожаления выехал на место нового послушания. В 1732-1735 годах архиерействовал епископ Сергий, а его преемник - Лука (Кона-шевич) - пробыл и того меньше - 130 дней. Однако даже за столь краткий срок он сумел завести в Устюге славяно-латинское училище, войдя таким образом в историю епархии.

В деятельности архиереев петровского и особенно послепетровского времени есть ряд общих черт. Бросается в глаза частая сменяемость и некоторая небрежность в замещении отдельных кафедр. По многу месяцев и даже лет длились периоды межархиерейства. В прежние столетия архипастырь приезжал к своей пастве навсегда, жил, служил и умирал среди нее. Новое время принесло несвойственные прежде архиерейскому служению бюрократические черты - скорые переводы с места на место, поиск более престижных кафедр и пр. Лишь в Вологде наблюдалась относительная стабильность - за 33 года после Гавриила здесь сменилось лишь четыре архиерея.

Увеличился на Север приток епископов-малороссов (восемь из 15 за указанные годы), что свойственно было тогдашней государственно-церковной политике вообще. Это было свого рода отголоском европеизации в церковной сфере. В глазах власть предержащих они виделись более просвещенными, владевшими тогдашним схоластическим богословием. "Петру казалось, что через этих западных церковников русская церковь перестанет быть ему тормозом в насаждении западного просвещения и западного типа реформ", - писал А. В. Карташев.

Гнетущее воздействие оказала на архиереев политика репрессий времен бироновщины (1730-е годы), когда по стране несколько православных епископов было осуждено за нежелательные режиму политические симпатии. Поводом же для опалы могли стать, например, незначительные отступления от формы "возглашения" императорского титула во время богослужения, отсутствие архиерея в храме в "высокоторжественный день" и пр. В этом усматривалась неблагонадежность архиерея. Почти все опальные высылались на Север. Так, в 1730 годы в Крестном монастыре Холмогорской епархии "за караулом, в келье неисходно" оказался расстрига Лаврентий (бывший архиепископ Воронежский Лев), в Николо-Корельском - "безвыходно" содержался чернец Игнатий (бывший епископ Коломенский), в Спасо-Каменном монастыре Вологодской епархии инок Георгий (бывший епископ Ростовский), в Кирилло-Белозерском монастыре - монах Варлаам (бывший архиепископ Киевский).

В условиях всеобщего доносительства архиереи вынуждены были проявлять максимум осторожности к бдительности - ведь даже за промахи рядовых священников отвечали они.

Архипастыри первого синодального столетия
(продолжение)

Обстановка изменилась лишь с началом царствования Елизаветы Петровны (1741-1761). "Освобождение от кошмара бироновщины... ни одним сектором государственной машины не переливалось с таким торжеством и энтузиазмом, как православным духовенством", - писал один из историков Церкви.

Архангельск. Заметной фигурой елизаветинского царствования на Европейском Севере был архангельский архиепископ Варсонофий (1740-1759). Став монахом Соловецкого монастыря еще 20-летним юношей, он был отобран в любимое детище Петра-Александро-Невский монастырь, в качестве корабельного священника участвовал в первых военно-морских кампаниях русского флота. В 1720-м он возвратился на Соловки, но уже в качестве их настоятеля. Два десятилетия архимандрит Варсонофий управлял Соловецким монастырем. В 1739 году он стал членом Синода, а в июле 1740 года по рекомендации всесильного Остермана и епископа Вологодского Амвросия был возведен в сан архиепископа Архангелогородского и Холмогорского.

Варсонофий перенес архиерейскую резиденцию в Архангельск*. После известного ослабления авторитета архиереев в предыдущие годы Варсонофий посчитал необходимым прежде всего утвердить жесткую дисциплину среди духовенства, а также твердо добиваться почтительного отношения к архиерейскому сану от кого бы то ни было, в том числе и от светских чиновников. Наказания на провинившихся сыпались направо и налево, так что Синод вынужден был адресовать Архангельскому преосвященному совет "с подчиненными своими поступать без всякого гнева, духом кротости".

Полагая, что для такой бедной кафедры, каковой он полагал Архангельскую, не следует иметь большой школы-семинарии, Варсонофий повел дело к сворачиванию ее деятельности, считая усиленное многолетнее занятие латынью пустой тратой времени. Вместо этого он предпринял попытку создать в епархии несколько центров обучения кандидатов в священники - в Холмогорах, на Соловках, в Емце, Кевроле, Лампоженской слободке на Пинеге, в Пустозерске, Шенкурске и Верховажье. Труд обучения и подготовки кадров предполагал возложить на местных наиболее подготовленных священников. В целом такой проект был в известном смысле приближением обучения к практическим нуждам пастырей, хотя и грозил снижением сравнительно неплохой общегуманитарной подготовки священнослужителей, утвердившейся в семинариях. Проект остался лишь на бумаге - ломать семинарское обучение Варсонофию никто не позволил. Но его шаги были первыми попытками прорыва из царства латинской учености и схоластики.

После смерти Варсонофия наступил двухлетний период межархиерейства, завершившийся назначением епископа Иоасафа (Лясинского, 1761-1769). Ему, как всем его собратьям-архипастырям, пришлось определять судьбу монастырей в ходе секуляризации. Иоасафу из 24 мужских и 2 женских монастырей удалось сохранить 10. В одном из упраздненных-Спасо-Прилуцком- он разместил семинарию.

* С этой необходимостью Варсонофий столкнулся в связи с тем, что в архиерейскую резиденцию, построенную еще при Афанасии, по приказу императрицы было поселено свергнутое в ходе дворцового переворота 1741 года браунгшвейское семейство: экс-правительница Анна Леопольдовна, ее муж и дети.
После него некоторое время возглавляли епархию епископы Антоний (Забелин, 1770-1773) и Арсении (Верещагин, 1773-1775).

В 1775 году в Архангельск прибыл епископ Вениамин (Румовский-Краснопевков), которому суждено было пробыть здесь около 23 лет - до 1798 года. Он одним из первых стал совершать регулярные "обозрения" епархии, посещая десятки приходов, лично вникая в нужды и проблемы клира и прохожая. Епископ Вениамин был большим любителем старины, занимался коллекционированием древних летописей и манускриптов. Он предписал всем монастырям и церквам заводить специальные памятные книги и заносить в них все значительное и достойное памяти. Это было, по сути, первое начинание по развертыванию церковно-краеведческих изысканий вширь, в расчете на поддержку и понимание приходского духовенства.

Вологда. Почти одновременно с Варсонофием вступил на вологодскую кафедру епископ Пимен (Савелов). Он также прошел через военную службу, дослужился до капитанского чина. В Вологду он приехал в 1740 году 60-летним старцем и отличался набожностью, любовью к церковным службам, которые продолжались при нем по многу часов. Был строгим постником, уделял большое внимание содержанию богаделен. При нем в епархии воцарилась обстановка спокойствия и стабильности. Скончался Пимен в 1753 году. После него епархию возглавлял епископ Серапион (Лятушевич) - с 1753 по 1761 год.

Во второй половине XVIII века за 35 лет в Вологде сменилось лишь два епископа: Иосиф II (Золотой), правивший с 1761 по 1774 год и Ириней (Братанович), бывший архиереем с 1775 по 1796 год. Иосифу пришлось проводить секуляризационную реформу 1764 года. Он попытался сделать все возможное, чтобы выйти из нее с наименьшими потерями для Церкви. При закрытии монастырей он добивался, чтобы сохранявшаяся сеть православных обителей по возможности продолжала бы равномерно охватывать территорию епархии. Так, если в Кадниковском уезде - обширнейшем по площади - оставалось лишь два штатных монастыря, то Иосиф настоял, чтоб здесь сохранилось еще и 3 заштатных. А в Грязовецком же уезде, где оставалось 3 штатных, но уезд был в два раза меньше, заштатных было решено не оставлять. Важно и то, что в епархий остались наиболее старые и популярные монастыри, ставшие местом массовых паломничеств.

Епископ Ириней, установивший своего рода рекорд по продолжительности пребывания на вологодской кафедре, имел немалый авторитет в местном обществе, и к его мнению прислушивался известный администратор екатерининского времени - Ярославский и Вологодский генерал-губернатор А. П. Мельгунов.

Великий Устюг. Под стать архангельскому Варсонофию был и Устюжский епископ Гавриил (1738-1748), деятельность которого отличается от всех его предшественников энергией, широтой и целеустремленностью. В Устюг он приехал с немалым церковно-административным опытом - 4 года был архиереем в Суздале, столько же - в Казани. Почему его в последние годы бироновщины перевели в далекий Устюг со столь престижных кафедр - сказать трудно. Однако ясно, что приехал он сюда не с упавшим настроением и оставил яркий след в церковной жизни Устюжского края.

Много внимания Гавриил обращал на церковное благочиние: обновил ризницу в соборе, приобрел колокол в 300 пудов, заказал в Москве точную копию образа Благовещения пресвятой Богородицы, "из которого текло миро во времена святаго и праведнаго Прокопия, устюжскаго чудотворца", и перенес его в Устюжский собор в 1747 году. Образу покровителя города была устроена трогательная и торжественная встреча, запомнившаяся нескольким поколениям горожан.

Гавриил вникал и в проблемы приходской жизни. Он решительно поддержал практику выбора священников в Коми крае, из местных черносошных крестьян, знающих два языка, несмотря на то, что рукоположение лиц податных сословий строго запрещалось тогдашним законодательством.

Он продолжал противоборство с консисторским кланом Усовых-Фирсовых, буквально организовав против них многочисленные жалобы и обвинения.

Таким же деятельным был и его преемник епископ Варлаам (Скамницкий, 1748-1761). Суровыми и крутыми мерами он восстановил единовластие в епархии. По отношению к рядовым священникам вел себя как барин, переняв многое из крепостнического духа той России.

Екатерининское время в Устюжской епархии началось с правления епископа Феодосия (Голосницкого) в 1761 -1766 гг. Накануне секуляризации этот архиерей допустил пострижение в монашество значительного количества монастырских крестьян-половников. Возможно, это была попытка создать условия для сохранения как можно большего количества обителей в предстоящей секуляризации.

После него несколько месяцев в 1766 году управлял епархией епископ Пахомий (Симанский), а в 1767 году на кафедру заступил последний епископ самостоятельной Устюжской епархии Иоанн (Никитин), занимавший ее почти 20 лет.

Пройдя через болезненную адаптацию к жесткому государственному контролю времен Петра I и десятилетие бироновщины, когда в архипастыре желали видеть лишь слугу царя земного, православные епископы середины и второй половины XVIII века осуществляли свое служение в условиях относительной стабильности и самостоятельности действий. Но все же предыдущие десятилетия не прошли бесследно - в известном смысле перевоспитание епископата состоялось. Архиереи свыклись с синодальным управлением, научились подчеркнуто-щепетильно относиться к исполнению публичных политических акций, без видимого противодействия перенесли секуляризацию.

Кстати сказать, - последняя внесла существенное изменение и в положение епископов. Дело в том, что прежде каждый архиерей, вступая в управление епархией, одновременно становился и обладателем архиерейской вотчины: земельного владения с крестьянами. На доходы от архиерейской вотчины содержался архиерейский дом, его штат и сам преосвященный владыка. Помимо этого, архиереи собирали окладные и неокладные деньги с духовенства епархий. Со времен Петра государство наложило контроль на доходы архиерейских вотчин, часть доходов перераспределялась в казну, но архиерейские владения все же сохранялись. После секуляризации, лишенные прежних вотчин, епископы полностью переводились на государственное содержание. Совершался еще один шаг по приданию православному архипастырю статуса высокопоставленного государственного чиновника.

Не все епископы выдерживали испытание властью и порой впадали в соблазн - уподоблялись бюрократически-чиновничьей и дворянской элите: перенимали свойственные ей манеры и образ жизни, стиль обращения с подчиненными. Граничили с самодурством и чванством некоторые дела и слова Варсонофия Архангельского и Варлаама Устюжского. Именно о правлении таких архиереев писал дореволюционный историк - при них уповали на власть личности, а не на закон. И все же этот стиль не получил на Севере большого распространения- отсутствие здесь крепостнических традиций, сети дворянских гнезд, преобладание государственного крестьянства гасили эту тенденцию.