как они неуловимы, быстрокрылы и легки!
чтобы лучше рассмотреть их, зажигаю я огонь
и протягиваю руку, подставляя им ладонь
а вокруг меня пространство без подробностей, примет
как бы сумма ощущений, то, чему названья нет
Картина (ремейк стишка 89)
Картина мастера. Теперь на раз-два-три
представь, что ты находишься внутри
картины этой: праздник урожая
иль свадьба деревенская идёт
веселье, шум; и сыт, и пьян народ
твоё воображенье поражая
избытком жизни грубой и простой
не бойся, не спеши уйти, постой
хоть век 16-ый с чумой, войной и гладом
тебе, возможно, показался б адом
когда бы в самом деле ты попал
на этот невозможный карнавал.
Играют музыканты. Пары кружат.
свинья большая отдыхает в луже.
С ней рядом мужичок сидит в обнимку
её целует, с нею точит лясы
но вскоре он на дыбу вздёрнет свинку
пойдёт она, любимая, на мясо
на окорок, жаркое, колбасу
а кости – псу
Свиная голова лежит на блюде
немой вопрос в глазах: «за что вы, люди
так вероломно кончили меня
предав пучине адского огня?»
Она своих простила палачей
пока в ведро стекала кровь густая
веселье прибывает, нарастая
и музыка всё громче и бойчей.
|
|
Играйте музыканты так, чтоб враз
восставши, мертвецы пустились в пляс
за шумом различаю диалог
двух пьяных мужиков, двух грязных пугал
забившихся в далёкий тёмный угол
что жадно пьют, едят, как будто впрок
Один другому: «я недавно влип
В такую переделку! Много братьев
замучены. Надеюсь, что заплатят
Не к ночи будь помянутый Филипп
и Альба-пёс, и остальная свора
что год за годом так терзает нас
когда на Страшный Суд наступит час
им всем идти. И это будет скоро!
- Молчи, дурак! – шипит ему сосед -
тут у испанцев есть глаза и уши
ужо вот схватят – точно вынут душу
а всем нам за тебя держать ответ
резону нет»
Парнишка шепчет на ухо девице:
папаша пьян твой – долго не проспится
давай, дружок. исчезнем на часок.
Девица бы исчезнуть тоже рада
однако, мать строга и вечно рядом
но в сердце льстец отыщет уголок
и сладкий шепот достигает цели
вздымается всё чаще грудь и вот
уже на всё согласие даёт
красотка Нэлли!
под сенью дуба старого солдат
что на войне последней изувечен
всё, что он съел и выпил в этот вечер
спешит вернуть родной земле назад
жена его бранит и бьёт нещадно
он философски терпит, как Сократ
семейный быт, уже привычный ад
мол, жив – и ладно!
….на горизонте:
вдали чернеет тонкий острый шпиль
собора, ветер к морю гонит тучи
пора и в путь, со мной идёт попутчик
"как звать тебя?» - спрошу – ответит: «Тиль...»
Закат багровым вспыхнул и потух
сгустились сумерки, луна взошла над лесом
с почти уже угасшим интересом
обрывок разговора ловит слух:
|
|
«На днях сожгли очередную ведьму
- Эх, жаль, не знал… пойти бы посмотреть бы!
- ещё, ужо, успеешь посмотреть..."
Жизнь бьёт ключом и рядом бродит Смерть
Юнкер Йорг
Зимний вечер. Ветер лютый
Воет, словно волк.
В замке Вартбург - Мартин Лютер,
Или - юнкер Йорг
Пишет что-то и бормочет,
И глядит окрест,
А из-под покрова ночи
Выползает бес
Вон – забился в дальний угол
Гад и паразит
Вон – глаза горят, как угли,
Серою разит.
«Что ж ты сделал, Мартин, Мартин,
Милый Мартин мой?
Порезвились, может, хватит?
Смута и разбой –
Вот итог твоих сомнений,
Слов твоих итог.
Пасть пред Папой на колени
Да поможет Бог!
Ну, как Бога вы забыли?
Бога вы в себе убили,
Вам дорога - в ад.
Бесноват и брат твой Цвиллинг,
Бесноват - Карлштадт.
Заварил, ты, Мартин, кашу.
Думаешь, что прав?
День грядёт, от злобы страшен,
Тёмен и кровав.
Скоро, скоро, скоро, скоро
вспыхнет всё Войной,
диким Гладом, буйным Мором -
а не ты ль виной?
Не твоей ли, Мартин, речи
огненный свинец?
Чьи вы, милые, предтечи?
Кто же ваш Отец?
«Прочь изыди! – отвечает
Мартин Сатане.
Я не сдамся, не отчаюсь,
испытанья мне –
Подтвержденье, что дорога
Всё-таки верна.
Торжество и силу Бога
Чует Сатана
Вот и лезет вон из кожи
И сомненья шлёт.
Прочь, собака, изничтожу!
Получай расчет!»
И чернильница литая
Чёрту по лбу – хлоп!
Ночь проходит. Сумрак тает,
Как весной сугроб.
***
Шум за окном на время, словно стих
и странною походкой входит стих
насвистывая, иль напевая что-то
куря небрежно, прямо на ходу
в его мозгу - не то что бы работа
но противоположное труду
и правда, если вдуматься, то тут
скорей, игра какая-то, чем труд -
как в океане без конца и края
ловить волну, слова перебирая
***
Накатывает ритм, его волну
ловлю я, оказавшийся в плену
волны – плыву, барахтаюсь в волне
она меня несёт куда-то, не
давая вырваться. На камни, или на
песчаный берег вынесет волна? -
И весело, и страшно - ух как! – мне
нестись, нестись в стремительной волне
****
Подстрочнички мои, черновики -
все семь томов моих любовных книжек
казалось, я забыл давно вас – вы же
тут, на помине как всегда легки.
Вы, как наушнички, мне шепчете слова
напоминаете картину за картиной
и снова предъявляете права
на части моей жизни буратинной.
***
- Что ж ты, гад, жизни не рад?
- Радость, наверно, украли.
Жизнь - есть агрегат
по производству печали
- Вот уж дурак, так дурак!
видишь ты жизнь в чёрном свете!
Как же ты, как же ты так
всё проморгал, не заметил
синих небес и чудес
города, речки и леса?
- Что ты мне в душу полез
хуже какого-то беса?
Спорили два дурака
и каждый раз - всё сначала.
по небу шли облака
солнце за ними сияло
***
Сыплет, сыплет мартовский снежок