Глава 1. Фаустовский дар. (Часть 1)

- У него есть эта сила и харизма, - говорит драматург Стивен Дэвис, один из старейших друзей Рикмана. Алан, Рима и иногда их друг Руби Уэкс проводят выходные с семьей Стивена в Глостершире, графстве, где, по словам Дэвиса, британская классовая система находится на последнем издыхании. В «Крепком орешке» и «Робин Гуде: Принце воров», он завораживал своей нереальной игрой с экрана, и Голливуд открыл для него тысячи дорог.

Всё дело в актёрах, в том, что они оказывают огромное влияние на людей: это в частности делает Алан. Он производит исключительный эффект, о котором он знает, но который не всегда является спланированным. У него огромная сексуальная харизма, но в реальной жизни он не стремится к этому. Именно это делает его личность такой сложной. Немного фаустовской, противоречиво двоякой.

Когда вы говорите с ним, вы чувствуете, что у него в голове всё продумано наперед. Вы никогда не застанете его врасплох. Он всегда знает всё то, что скажет. Это совершенно актерское качество. Это всё равно, что иметь черты некоторых персонажей, которых он играет.

- Он загадочный. И не в последнюю очередь со своими друзьями. Действительно, я должен написать про него пьесу. Он является важной фигурой в жизни всех его друзей, но можно обойтись и без «звёздного» статуса. Было бы хорошо, если бы о нем меньше писали. Когда близкие друзья становятся звездами… Всё это отражается на том внимании, которое мы привыкли получать. А Алан может быть противоречивым, капризным.

- Когда у него проблемы, он тяготиться думами. Однажды он сделал необыкновенно много мелких, повседневных дел в моём садике, копал и так далее, и всё это время он глубоко думал о чём-то. Если бы у меня было что-то на уме, я бы рассказал об этом всем в округе. Но он всё переваривает внутри себя, демонстрируя невозмутимое самообладание. Яну Ричардсону отчасти тоже присуще это качество.

"Алан безраздельно властвует в репетиционных залах и постановках: он очень критичен, и он очень усердно размышляет, таким образом, преобразуя бурную стихию в поглощенность самим собой, и это становится очень важным. Трудно работать с успешными людьми. Алан не обязательно тот, с кем бы я хотел работать, потому что он отстаивает роль актёра. Актеры имеют весьма призрачную власть в обществе, но они никому ничего не предписывают. Они всего лишь говорящие марионетки.

Мне действительно непонятна вся эта импульсивность действа. Вы обращаетесь в другую личность, растворяясь в ней, и всё же раскрываете сами себя. Таким образом, актеров на самом деле не существует.

- Тем самым, я не имею в виду, что Алану присуща неестественность, - поспешно добавляет Дэвис. – В его натуре самая что ни есть сильная и позитивная душевность, искренность, которую я когда-либо встречал. Но он на самом деле не сопереживает людям, которые не находят внутреннего баланса, неуравновешенны – это как будто не вписывается в его сценарий.

"Сценарий" Алана Рикмана начался в 1946 году с насыщенного событиями Нового года в скромном пригороде Лондона Актон, а затем в графстве Мидлсекс. 12 февраля местная газета сообщила, что женщина повесилась с помощью шнура вентилятора. Также у населения началось изъятие оружия времен войны: нелицензированные пистолеты, привезенные домой в качестве сувениров сотрудниками Вооруженных Сил, должны были сдаваться в полицейский участок Актона до 31 марта во избежание судебного преследования. Единственным прямым напоминанием о недавнем общемировом конфликте стал леденящий душу репортаж в номере "Иглинг и Актон Газель" от 1 марта: это был рассказ девушки, пережившей концентрационный лагерь, его она поведала Клубу профессионально занятых женщин Актона. «Ты не узнаешь человека до тех пор, пока ему не будет дана абсолютная власть над тобой – тихо рассказывала эта «тень прошлого» благовоспитанным дамам в деловых костюмах, перекроенных из старой военной формы. - Если он обладает абсолютной властью и добр, тогда он настоящий человек».

Пары танцевали под мелодии, исполняемые “ Blue Room” Оркестром Кэрролла Гиббонса [1], были и те, кто оставался ворчать дома на то, что уголь был по талонам по 34 центнера на двенадцать месяцев. Воры, ворвавшись в дом адвоката, украли три иска и копию уголовного обвинения по делу Арчибальда; двум строителям было предъявлено обвинение в вооруженном ограблении двух мальтийских моряков.

В кинотеатре «Савой», в районе восточного Актона, шла мелодрама «Завтра – это навсегда». Орсон Уэллс из всех людей, кто входил в число убитых на войне, вернулся домой с «новым лицом», чтобы найти свою "вдову", Клодет Колберт, и женился на ней снова. И дело не в том, что вкусы романтиков среди любителей кино не были учтены полностью в программе на неделю вперед, начавшуюся 18 февраля. Рой Роджерс и Триггер[2] - лошадь, которая могла бы сделать все, кроме, разве что, не обрядиться в костюм ковбоя, - заняли верхние строчки популярности и ловкой приманкой[3] в "Не удерживайте меня"[4].

Газеты распространяют сообщения о повышенной смертности на дорогах, публикуют ужасающие предупреждения о автомобильных авариях, создавая впечатление, что западный Лондон кишит «автомобильными хамами».

И вот 21 февраля Алан Сидни Патрик Рикман родился на Линтон-роуд, 24, районе Актона... Он был вторым сыном художника и декоратора Бернарда Рикмана и его жены Маргарет Дорин Роуз, урожденной Бартлетт. Их первый мальчик, Дэвид Бернард Джон, родился в последний год войны, когда его отец работал инженером, обслуживающим самолеты. Семья арендовала квартиру в величественном эдвардианском доме из красного кирпича в центральной части предместья Актон, расположенного всего в одной улице от железнодорожной линии. Отец Алана - ирландец и мать-валлийка принадлежали к тому слою, который когда-то с гордостью было принято называть респектабельным рабочим классом, зажиточными рабочими с низкими запросами среднего класса. Дом под номером 24 был многоквартирным: другие помещения в нём арендовались пожилой дамой Хестер Мессенбёрд и супружеской парой – Рубеном и Виолеттой Оливер. Рикманы всегда были убежденными лейбористами, которые вывешивали «красные» плакаты в окно, как только объявлялось начало предвыборной гонки.

С ранних лет Алан всегда находился под влиянием радикально настроенного Рикмана: друг Томаса Пейна[5] и биограф Томас «Клио» Рикман (1761-1834)[6], который был книготорговцем и реформатором. Он был сыном квакеров [7] и обучался у дяди-врача, постигая основы медицинской профессии. В семнадцать лет он встретился со свободолюбивым Томасом Пейном, который работал акцизным чиновником на родине Рикманов - Льюисе, Сассекс. Они оба присоединились к клубу Headstrong [8], расположенном в Вайт Харте. Скороспелый вкус Рикмана к поэзии и истории снискал ему прозвище 'Клио', которое стало одним из его псевдонимов. Отвергнутый друзьями из Сассекса из-за своей дружбы с Пейном и из-за раннего брака с девушкой, которая не принадлежала к квакерам, он покинул Льюис и стал книжным продавцом в Лондоне: сначала на Лиденхолл-стрит, а позже на Верхней Мэрилебон-стрит.

Пейн завершил вторую часть "Прав человека", находясь в доме Рикмана. Два друга сформировали круг реформаторов с такими выдающимися именами, как Мэри Воллстоункрафт и Хоум Тук. Рикман обрисовал их всех в биографии «Жизнь Пейна», опубликованной в 1819 году. Зачастую вынужденный скрываться из-за продажи крамольных книг Пейна, он несколько раз сбегал в Париж. Друзья, наконец, расстались в Гавре 1 сентября 1802 года, когда Пейн отплыл в Америку.

Поскольку он был сатириком с пятнадцати лет и сочинителем республиканских песен, произведения Рикмана часто появлялись в таких еженедельных журналах, как «Черный гном», название которого было возрождено контр-культурой 60-х годов. Томас «Клио» Рикман умер 15 февраля 1834 года и был погребён по обряду квакеров на кладбище Банхилл-Филдс. Нет никаких доказательств того, что семья Алана является его прямыми потомками, но репутация Томаса Рикмана 'подавляла рассудочностью' (любимое выражение Алана) годами, и Алан был ищущим, начитанным ребенком, хорошо осведомленным о радикальных взглядах повсюду. Никто никогда не сможет претендовать на "Актон навсегда" как, на своего рода, эпитафию.

Он был детищем рабочего класса, но именно правящий класс в корне изменил Алана Рикмана. Он мелодраматически рассказал своему старому другу Питеру Барнсу, что первая его роль в фильме, снятом позже, в 1972 году, с Питером О'Тулом, была ролью сумасбродного аристократа и изменила его жизнь.

Правящий класс был выведен на театральные подмостки в Ноттингеме в 1968 году и быстро появился в Вест-Энде, представленный зрителям в лондонском театре Пикадилли. Это была одна из тех дрянных национальных, государственных пьес, которая оказалась неосознанно пророческой, с мелкопоместным пэром, который случайно сам себя убивает, автоматически эротично удушаясь в первой сцене. Совершая большие логические скачки, это яркое нападение на британскую классовую систему было также чрезвычайно амбициозно и интересно. Питер стремился создать "комический театр"... противоположностей, где всё одновременно трагично и смешно. И он, и Том Стоппард, оба начали писать пьесы примерно в одно и то же время, поэтому, кто на кого повлиял – вопрос спорный. Оба замечательные шоумены, водевильные актеры, если, конечно, говорить серьёзно.

Почти три десятилетия спустя, депутат от «тори» Стивен Миллиган был найден мертвым при аналогичных обстоятельствах. Только тогда ошеломленной широкой публике в прессе разъяснили, что это было результатом странной и опасной сексуальной игры, затеянной для удовольствия. В 1968 году, когда немногие осмеливались признать тот факт, что от удушения некоторые мужчины испытывают возбуждение, дерзость Барнса произвела глубокое впечатление на молодого Рикмана.

Ведь прошло всего три года с тех пор, как смертная казнь за убийство была отменена: хотя смертная казнь через повешение осталась в своде законов за пиратство и в качестве укора бывшему любовнику покойной принцессы Дианы. Джеймс Хьюитт любит указывать на эту измену.

У Бернарда и Маргарет Рикман в последствии появилось еще двоих детей. Младший брат Алана, Майкл Кит, появился на свет через 21 месяц после Алана, 21 ноября 1947 года. Единственная дочь Шейла родилась 15 февраля 1950 года.

Алан позже описывал себя как 'мечтательного' ребенка, замкнутого в своем собственном маленьком мире, что-то постоянно рисующим и набрасывающим. У Давида и Майкла тоже были творческие наклонности, они имели такой же красивый почерк. 'Алан - очень талантливый рисовальщик акварелей. У него такая элегантная, текучая, безукоризненная каллиграфия", - говорит Стивен Дэвис.

Он был умным, единственным баловнем в семье, ребенком, который в будущем получит школьную стипендию, хотя в 1998 году Алан подчеркнёт справедливости ради в интервью «Guardian» Сьюзи Маккензи, что его родители не считали его самым любимым и относились ко всем одинаково. Его медлительная манера речи означала, что он должен был получать больше внимания: его родители должны были внимательно слушать каждое его слово. Алан особенно любил отца Бернарда. Игнатий Лойола, основатель иезуитов, здорово выразился: «Приведите ко мне мальчика в возрасте семи лет, и я верну вам мужчину». Уверенная мужественность Алана и сдержанность духа были обусловлены той ранней близостью с чистым душой Бернардом.

Когда Алану было всего восемь, а младшей сестре Шейле было всего четыре, их отец умер от рака. Алан впоследствии говорили о «сокрушительном чувстве горя в семье»; на семейном совете они решили переехать в район Западного Актона и поселиться близ тюрьмы Вормунт Скрабт, там его мать старалась воспитывать четырех детей в одиночку, работая на почте.

Она снова вышла замуж, но ненадолго, брак продлился всего три года. Очевидно, Бернард был любовью всей её жизни, хотя Алан вспоминал, что отношения между его методичной матерью-валлийкой и его отцом, католиком-ирландцем, часто были нестабильными: столкновение культур иногда заканчивалось звуками хлопающей двери и плача за ней. Но, несмотря на нехватку денег и тесноту, маленькая семья из шести человек была счастлива.

Все изменилось со смертью отца. "Его смерть стала огромным событием, которое только может случиться с четырьмя детьми в возрасте до десяти лет, - говорил Алан, вспоминая, как директор его школы зашел в его класс и заговорил с учителем полушёпотом в сторонке. И как они оба повернулись, чтобы посмотреть на Алана, который уже знал, что они собираются сказать. Его отпустили домой, где ему сообщили, что его смертельно больной отец умер. Считалось, что детям лучше не ходить на похороны. Но потом они были потрясены видом своей матери, которая всегда любила носить яркую одежду, а теперь впервые была одета в черное.

В 2001 году, преимущественно мысленно возвращаясь в прошлое и вспоминая то ужасное время, он сказал интервьюеру Тиму Себастьяну на BBC News 24, что он уже давно пришел к следующему выводу: “Моя мать была настолько расстроена, что она не могла справиться с тем, что её дети были тут. Странным образом казалось, что вот он – не там. Тебе этого не объяснили”, - сказал он, добавив, что в те дни все безоговорочно верили в "этику", что "детей надо видеть, но не слышать".

Алан никогда не забывал о том чувстве утраты, которое наступает после смерти людей, о той «пустынности» бытия, которую оставляет после себя умерший родитель. Это смесь горя и обиды со стороны человека, оставленного на земле, чтобы оплакивать усопшего; ребенок, в частности, не может понять ужас фатальности смертельной болезни и недоумевает от ее исхода. Не предлагая Риме заключить брак, несмотря на их долгосрочные отношения, Алан инстинктивно защищает себя от возможной потери или предательства. То же самое касается и его позиции в качестве "гуру" для многочисленных друзей. Это обеспечивает ему возможность выглядеть как тот, кто не нуждается в обычной поддержке, который щедро дает, но не требует ничего взамен. Это стало силой, привилегией, которой он никогда не обладал в детстве. Он редко позволяет людям приблизиться слишком близко, иначе начнется паника.

Несвоевременным уходом Бернард также подтолкнул семью к обитанию в иной среде. С детства Алан ненавидел то клеймо, с которым он рос, и которое воспринималось им как метка «выходца из рабочего гетто», особенно, когда он выиграл свою стипендию; однообразные строения, выделенные местным самоуправлением, мгновенно распознавались как дешевое государственное жилье для широких масс.

Здесь же, в частной арендованной квартире в Линтон-роуд, было гораздо больше анонимности, и, следовательно, больше возможностей для амбициозного детского воображения, здесь вы всегда могли притворяться, что вы владеете домом целиком. Годы шли. Алан с трепетом рассказывает друзьям о том страхе перед тем, где он рос - и дерзким шепотком добавляет – в микрорайоне, застроенном муниципальными домами. Это странный вид снобизма, возможно, свойственный Британии из-за своей одержимой устремленности к домовладению. Я помню то же самое чувство, когда мы с мамой, наконец, получили холодную, но пригодную для жилья квартиру в спартанском микрорайоне после того, как мы счастливо прожили двенадцать лет в доме моей тети и дяди без ванны, в викторианском доме с террасой, уютной трущобе под любым другим именем. Там было гораздо больше качеств последнего, несмотря на отсутствие удобств. Но проживание в микрорайонах, застроенных муниципальными домами, казалось, ставит на тебе метку неудачника. Они не предусматривают чувства богатства для рабочего класса; считалось достаточно, чтобы его жизнь уже улучшалась за счет наличия ванной комнаты и уборной внутри помещения.

© Морин Пэтон. "Алан Рикман. Неофициальная биография", 2003.

Перевод – Е. Н.

 

 

[1] Кэрролл Ричард Гиббонс (4 января 1903 года - 10 мая 1954 года) был американским пианистом, популярным композитором, который сделал свою карьеру преимущественно в Англии на поприще британской танцевальной музыки 20-30 гг. ХХ века – прим. Е. Н.

[2] Рой Роджерс - американский актёр, ковбой и певец, снимающийся в американских вестернах вместе со своей знаменитой лошадью по прозвищу Триггер. Лошади масти «паломино» были очень популярны в кино 40-60-х годов. Триггера называли «самой умной лошадью за всю историю кино». – прим. Е. Н.

[3] В оригинале: nosebag - буквально «кормушка, приманка».

[4] «Don't Fence Me In» - название популярной американской песни 1934 года, исполненной Роем Роджерсом.

[5] Томас Пейн (1737- 1809) - англо-американский писатель, философ, публицист, прозванный «крёстным отцом США».

[6] Томас «Клио» Рикман (1761-1834) - сын пивовара Джона Рикмана и Элизабет Рикман (урожд. Питерс). Публиковал острые политические памфлеты, поэтические вирши в периодике того времени. Написал книгу «Жизнь Томаса Пейна», опубликованную в 1819 году.

[7] Квакеры - члены изначально протестантского христианского движения, возникшего в годы революции (середина XVII века) в Англии и Уэльсе, члены «Религиозного общества Друзей».

[8] Клуб Headstrong – дискуссионное общество 18 века в Льюисе.