Звено сила механизм машина

человек человек человек орудие труда

человек орудие труда орудие труда орудие труда

АСУ орудие труда орудие труда орудие труда

На данной схеме показана четырехзвенная структура производст­ва на трех этапах социальной эволюции. Первый этап (после неоли­тической революции) характеризуется полным задействованием че­ловека в процессе производства, когда он выполняет все функции — и думает, и совершает физические действия, и служит сам себе источником энергии для производимой работы. Он уже использует орудия труда, но лишь на завершающем этапе действия. Такой производственный цикл характеризует стадию развития человечест­ва, которая получила название «ручной труд».

Следующий этап наступает после изобретения первых машин и механизмов. На этом этапе и по сей день находится большинство народов земного шара. Здесь человек уже высвобождается из процес­са производства, предоставляя функции движущей его силы и пере­даточных механизмов новым орудиям труда. Он уже умеет использо­вать энергию пара, электричество. Атомную энергию, новые средства связи и т. п. Но человек, несмотря на то что физически ему стало легче, не может еще оставить свои машины и механизмы без при­смотра. Он должен составлять программы своей деятельности и на этой основе следить за работой орудий труда, управляя ими.

Настоящее освобождение человека как личности наступает только на стадии автоматизированного производства, когда функции управ­ляющего звена берут на себя автоматизированные системы управле­ния. Деятельность человека сводится к выработке идей и составле­нию программ уже не для себя, а для компьютера. Таким образом, эпоха научно-технической революции выводит человека за рамки производства, возвращая ему его изначальное предназначение — духовного творца культуры. Это не значит, что полностью исчезают элементы ручного труда или машинного производства, но не они определяют характер человеческой деятельности. Человек свободен для интеллектуального труда, художественного творчества, личной жизни.

Технологические скачки — это ступени социогенсза. Каждая новая ступень — это не просто новая цивилизация, новые производ­ственные и общественные отношения. Это — новые люди, более свободные, более богатые, более независимые от породившей их

природы.

Но не является ли независимость от природы концом человеческой цивили зации УЗцесъ действительно кроется известная опасность. Че­ловек не может быть независим от природы. Потому что он часть ее. А чтобы создать новую цивилизацию, требуется задействовать каж­дый раз все больше и больше природных ресурсов. Поэтому справед­ливо возникает вопрос — не является ли постоянное «совершенство­вание» второй природы гибельным для биосферы? Мы уже касались этого вопроса в предыдущих темах. Поэтому остановимся сейчас лишь на одном вопросе.

Речь идет об антропогенных последствиях научно-технической ре­волюции. В этом вопросе существуют две крайности: техницисты считают, что человек вымрет без техники, антисциентисты полагают, что наука и техника обрекают человека на табель. Глобальный характер проблемы предполагает решение ее в категориях философии.

Основной вопрос здесь не в исчерпаемости природных ресурсов, не в загрязнении окружающей среды и т. п. Все это лежит на поверхности. Принципиальным является вопрос о соотношении тем­пов биологической и социальной эволюции. То, что вторая протекает гораздо быстрее первой, — очевидно. Именно несовпадение темпов изменений, происходящих в природе и социуме, создает видимость нарушения равновесия. Чтобы избавиться от этого заблуждения, надо исходить из того, что является инвариантом обоих типов эволюции, — из человека. Он выступает носителем и биологических, и социальных изменений. Как видим, они в нем сосуществуют достаточно стабильно.

То, как биологическая эволюция принимает социальные формы в наши дни, молено видеть на примере так называемых болезней цивили­зации. Новые технологии порождают и новые болезни. Глобальная компьютеризация породила рост нервно-психических заболеваний, свя­занных с взаимодействием человека и машины. Загрязнение окружающей среды и использование в быту материалов с заранее заданными свойст­вами увеличили количество аллергических заболеваний. В то же время количество людей на Земле продолжает расти. Одним помогает меди­цина, другие выживают сами. Те, кто выживает, приспосабливаются к результатам собственной деятельности. Это жестоко признавать, но естественный отбор продолжается. Только в период господства биологического типа эволюции речь шла о выживании в естественной среде, а теперь речь идет о выживании в искусственно созданной среде. Но как там, так и здесь есть те, кто может выжить, и те, кто обречен.

 

 

 

Медицина, хочет она этого или нет, выступает селективным механизмом: либо повышает адаптивную способность, либо усугубляет неспособность адаптироваться.

Кроме того, человек служит своеобразным «пробным камнем» технической эволюции. Закрепляются в цивилизации только те тех­нические достижения, которые отвечают способностям и возможнос­тям людей. Одновременно вдет и отбор тех индивидов, которые способны к сосуществованию с новыми техническими феноменами. Если новинки техники диссонируют с возможностями человека, он либо отказывается от них, либо совершенствует их.

Вывод человека за рамки производства в результате научно-тех­нической революции позволяет ему тратить значительно больше сил и времени и использовать более совершенные средства для гармони­зации своих отношений со средой.

Сравним показатели «качества жизни» в США и в России. Эти материалы известны из курса социальной гигиены и истории медицины, поэтому можно не приводить их подробно. Скажем только, что более высокие показатели здоровья населения в США можно объяснить как раз тем, что эта страна уже перешагнула пик научно-технической революции, тогда как мы на него еще только поднимаемся. Они могут позволить себе использовать новые научные достижения для сохранения здоровья людей, мы еще пока не можем позволить себе даже сами эти научные достижения...

Может создаться впечатление, что создание культуры сводится к взаимоотношению человека и природы. Это было бы ошибкой. Главное в этом процессе — то, что люди действуют совместно, создание культуры — это и производство, и воспроизводство челове­ческих отношений. Естественно, раз основой существования социу­ма является производственная деятельность человека, то и производ­ственные отношения являются во многом (но не абсолютно!) опре­деляющими для всех других человеческих отношений.

Что же такое производственные отношения? В процессе произ­водства возникают самые разные отношения между людьми — друж­ба и ненависть, взаимопомощь, товарообмен, господство и подчине­ние, любовь и т. д. Но лишь два блока этих разнообразных взаимов­лияний являются определяющими именно для удовлетворения по­требностей самовоспроизводства и самосохранения. Это отношения собственности и отношения распределения. Все другие формы отно­шений выступают определяющими в других социальных институтах. При рассмотрении отношений собственности и распределения нужно избегать укоренившейся в нашей литературе проэкономичес-кой точки зрения, согласно которой существует частная собствен­ность, коллективная, личная и т. д. Такая позиция рассматривает не людей, а внешние, отчужденные функции. Мы уже договорились, что вся структура социума строится человеком, для человека и через

человека. И поэтому в данном случае важно, как он задействован в этих отношениях.

Формы собственности следует различать в философском смыс­ле по тому, какая из них является основным источником сущест­вования для людей на данном этапе развития их производительных сил. Очевидно, что и в сфере распределения приоритет будет при­надлежать тому, кто имеет отношение к ведущей форме собствен­ности.

Очевидно, что, перейдя от собирательства к производству, чело­век основные блага своего существования получал от земли (земле­делие, скотоводство). Следовательно, первой в истории формой собственности была собственность на землю. А поскольку в это время человечество переживало технологическую стадию своего развития, связанную с ручным трудом, то собственность на землю сочеталась с полной или частичной собственностью на людей как на основную производительную силу.

В истории этот этап характеризуется как рабство и феодализм. Разделение между ними чисто количественное, так как у всех народов всегда присутствовала и полная, и частичная собственность на людей, но в разном объеме. Так что деление здесь условное.

На стадии машинного производства основной формой собствен­ности является собственность на капитал, который свободно разме­щается в средствах производства. В этих условиях такая рабочая сила, как люди, должна быть свободна, чтобы ее можно было использовать в разных областях многофункционального производства.

Следует отметить, что наемные работники во всех цивилизациях составляют основную массу населения. У нас долгое время считали, что продавать свою рабочую силу вроде как унизительно. На этой идее преодоления унижения была построена теория социалистической рево­люции.

Чтобы преодолеть это заблуждение, следует исходить в анализе положения человека в обществе прежде всего из уровня развития той культуры, которую он сам создает. Если для ее развития наиболее прогрессивной является купля-продажа рабочей силы, то как можно освободить его от этого? Ведь до других способов создания культуры он еще не дозрел, нет у него для этого возможностей! Поэтому идея социализма как гуманного общественного строя на практике не сработала. Просто люди стали продавать свой труд государству. Степень их зависимости от уровня производства не изменилась. Это не значит, что саму идею следует отрицать. Видимо, условия для ее реализации могут быть созданы на более высоких уровнях техноло­гических взаимодействий.

Для того, чтобы реально освободить человека как творца, нужны не социальные революции, а технологические скачки. Очередным таким скачком явилась научно-техническая революция. В результате

 

7 Зак. 200

ос формируется в качестве основной новая форма собственности — интеллектуальная собственность. Ее расцвет еще впереди. Пока еще 11 нтеллект продают и покупают так же, как физическую рабочую силу. Но уже в недалеком будущем мы достигнем такой степени свободы от непосредственного участия в процессе производства, когда каж­дый, кто обладает интеллектуальной собственностью, сможет само­стоятельно распорядиться ею.

Но ведь останутся такие, кто не будет иметь интеллектуальную собственность. Они по-прежнему будут обслуживать не культуру, как таковую, а других людей. Борьба за интеллект уже идет, но важно понять, что выигрыш в ней обеспечен тому, кто постоянно развивает свой интеллект.

Сейчас у нас ориентация на интеллектуальные ценности не в моде, так как она пока не обеспечивает сиюминутного благополучия. Формируется поколение проигравших, ведь когда интеллектуальная собственность закрепится как основная, им нечего будет предста­вить, их личная свобода ничем не будет гарантирована.

К сожалению, фундаментальные отношения сферы производства, которые, собственно, и определяют благополучие человека в лоне второй природы, не являются очевидными. Они скрыты надстроеч­ным уровнем человеческих отношений — отношениями социальных групп, профессиональных объединений, государств, партий и т. д. Положение человека в социуме чаще всего воспринимается через призму этих отношений.

Что "же представляет из себя социальная структура общества? Совершенно очевидно, что культура — результат коллективного труда. В одиночку выжить невозможно. Поэтому для создания второй природы люди объединяются в группы.

Дифференциация групп может производиться по разным критериям. Это могут быть компании друзей (воспроизводство отношений непо­средственного общения), рабочие коллективы (воспроизводство товаров и услуг), «президентские команды» (воспроизводство властных функ­ций) и т. п.

Решающими для создания культуры являются такие объединения, деятельность которых изменяет жизнь других людей.

Анализ социально-политической структуры надо начинать так, как мы начинали изучение каждой темы данного курса, — с человека. У каждого из нас есть свои обязанности, права, причем разные по отношению к разным людям.

По сути дела, создание культуры — это обмен деятельностью. Прав был К. Маркс, когда говорил: «Обслуживая другого, человек обслуживает самого себя». В повседневной жизни мы выступаем для других людей не сами по себе, а в виде тех социальных ролей, которые выполняем, то есть в виде функций по обслуживанию других членов общества.

Так сидя на лекциях, вы выполняете роль студентов, придя до-_и01) __ социальную роль сына, дочери, заходя в троллейбус — социальную по ть пассажира и т. д. Вам не придет в голову вести себя дома так, как предположим, в магазине, или общаться с экзаменатором так, как вы общаетесь с любимым человеком!

Часто бывает так, что люди не способны играть выбранную ими социальную роль, отсюда — различные межличностные и социальные конфликты. Например, человек, не способный играть роль мужа, обречен на постоянные разводы. Глава государства, не способный к этой роли, обречен на бунт подданных. В этом плане интересно разобрать случай, когда врач вынужден играть роль пациента. Обречен ли он на выздоров­ление? Подробнее все эти моменты будут рассматриваться в курсе

социологии.

Кооперация с другими людьми возможна именно потому, что в общении с ними человек как бы отодвигает себя на второй план, выделяя только функционально значимые в данной обстановке, в данное время, для достижения данной цели свои качества и способ­ности.

Несколько социальных ролей образуют социальный статус, то есть

реальное положение человека в обществе.

Когда мы представляем незнакомого человека, мы всегда выделяем его статус. Например: «Это гражданин Иванов, он врач» или «Это госпожа Смирнова, она жена Ивана Ивановича». В первом случае главное положение человека в обществе определяется его профессией, во втором — семейным полоэ/сением.

Размышления над собственными социальными ролями показы­вают, что человек играет разные социальные роли в зависимости от того, в каких группах он задействован. Семья, учебный или произ­водственный коллектив, жильцы дома, компании друзей — это наиболее очевидные примеры социальных групп. Каждая из них имеет свои задачи, правила поведения, знаки отличия от других групп, своего лидера. В зависимости от выполняемых функций социальные группы могут быть большими и малыми, временными и постоянными, случайными и специально организованными.

Интересна в этом смысле такая социальная группа, как коллектив медицинского учреждения. На самом деле, хотя у этой группы общие задачи и общий лидер, она неоднородна и сама состоит из нескольких малых групп — администрация, врачи, средний медперсонал, младший медперсонал, технический персонал. Неоднородность группы может породить и часто порождает конфликты, которые препятствуют ее деятельности. Поэтому главное здесь — строгое разделение функций (социальных ролей). Медсестры не должны ставить диагнозы (хотя могут), врачи не должны мыть полы в палатах (хотя тоже могут), а нянечки не вправе разглашать врачебную тайну (хотя и не давали клятву Гиппократа).

т

Более крупные, чем группы, образования в социальной структуре являются и более стабильными, консервативными. Речь идет о клас­сах и социальных слоях общества.

Здесь нужно сделать одну оговорку. Теория классов, прекрасно разработанная Марксом, Дарендорфом и их последователями, опре­деляет классы как большие совокупности социальных групп, объеди­ненные по отношению собственности и распределения. Для эпохи ручного труда и машинного производства то определение вполне подходило. Был класс тех, кто владел землей, класс тех, кто трудился на земле, были классы тех, кто продавал свой труд, и тех, кто покупал его. Внутри и между этими классами существовали слои. Например, среди рабочих существовал слой квалифицированных рабочих. Среди владельцев капитала существовал слой владельцев финансового ка­питала, промышленного капитала и т. п. Когда появляется интелли­генция (после промышленной революции), она формировалась как социальный слой, обслуживающий другие классы и слои. Такую же обслуживающую функцию выполняет армия, духовенство. Подроб­нее эти вопросы разбираются в курсах социологии и политологии.

Но при переходе к автоматизированному производству деление общества на классы теряет свою актуальность. Чем больше на первое место выступает интеллектуальная собственность, тем более диф­ференцируется общество. Крупных классов, как таковых, уже нет. К анализу такого общества больше применима теория стратов, со­гласно которой общество напоминает многослойный пирог, каждый слой которого отличается от другого либо престижем составляющих его членов, либо доходом, либо образованием, либо профессией (ее необходимостью обществу).

Например, те люди, которых принято называть «новые русские», образуют определенный страт. Чем он характеризуется? На первый взгляд, к этому страту принадлежат люди, у которых есть деньги и денег этих много. Но много денег может быть у кого угодно — и у старых русских тоже. Второй отличительный признак этого страта — быстрое и сравнительно легкое обогащение. Это уже ближе к истине. Но главное — это форма распоряжения богатством. Внешняя атрибу­тика новых русских такова, что только на основании ее окружающие причисляют своих сограждан к этому страту. Что касается его социальных параметров, то он, без сомнения, является переходным. К чему? Поживем — увидим.

Некоторая неопределенность критериев выделения стратов свя­зана с тем, что общество становится многообразней, сам человек приобретает все новые и новые социальные роли, которые способ­ствуют его адаптации в том или ином страте. Здесь важно понять одно — интеллектуальная собственность, в принципе, может быть у каждого человека. От того, приобретет ли он ее, как он ею распоря­дится, и будет зависеть, к какому страту он примкнет, где будет

чувствовать себя уверение]!, где найдет взаимопонимание, где, нако­нец, его труд будет лучше вознагражден.

Таким образом, мы видим, что социальная структура общества имеет своим элементарным звеном человека, который, будучи связан _с другими людьми своими социальными ролями, является членом определенных социальных групп. Социальные группы, кооперируясь по принципу обмена деятельностью, образуют классы, социальные спои, страты. Совокупность всех социальных групп, классов, слоев, стратов есть общество. Чаще всего его представляют в виде государ­ства. Но представления о нем уже относятся к политической системе

Общества.

Что же такое государство как составная часть политической системы общества?'Согласно определениям, наиболее часто встреча­ющимся в нашей литературе, государство — это совокупность учреж­дений, организаций, осуществляющих координацию и управление деятельностью людей на определенной, исторически сложившейся территории. Чаще всего границы государства совпадают с историчес­ки сложившимися границами расселения коренного этноса. Там, где этот принцип нарушается, пока что всегда возможны межгосударст­венные конфликты.

Люди сами создают государства как важный элемент культуры, оно организует их жизнь — экономическую, политическую, духов­ную. Но непременным атрибутом такой организации является функ­ция подавления. Энгельс назвал государство аппаратом насилия — и был прав. Хайдеггер назвал его тюрьмой для личности — и тоже был прав. В государстве человек должен следовать определенным стан­дартам, а это ограничивает оригинальные личностные проявления. По сравнению с личностью государство консервативно, оно стремит­ся закрепить устоявшееся, известное, а человек живет только творя новое. Вероятно, будущие формы цивилизации не будут связаны с государством, но пока уровень культуры таков, что она не в состоя­нии развиваться без этого инструмента.

Люди относятся к государству не непосредственно, а через свои объединения. Они бывают двух видов: политические партии и обще­ственные организации. Политические партии представляют интересы различных групп и слоев. Общественные организации представляют интересы людей, которые могут принадлежать к различным группам, но преследовать одни цели (экологическое движение, пацифистские организации и т. п.)

Основная функция партий, общественных организаций, государ­ственных структур — регулировать жизнь людей в обществе. Пред­ставляя интересы различных групп, они объективируют их, позволяя Другим социальным группам учитывать их в своей деятельности, согласовывать се с деятельностью других социальных субъектов, обеспечивая стабильность в обществе и, следовательно, стабильность

 

личной жизни граждан. Государство выступает при этом как бы верховным судьей и координатором.

Это очевидно, когда мы посмотрим на те периоды жизни людей когда менялись формы государственного управления. Такой период пере­живает нынешнее поколение российских граждан. Переход верховной власти от компартии, которая не являлась в чистом виде политической партией, а представляла собой государственную структуру, к прези­дентской республике через промежуточные формы (охлократию, псев­додемократию), — этот переход еще не закончен, но сколько же неразберихи пережил каждый из нас! Самое главное — в этот период снизились гарантии безопасного проживания, которое обеспечивает нормально функционирующее государство. Это сказалось в отсутствии «внешней» безопасности (рост преступности, коррупции), в отсутст­вии внутренней безопасности (рост числа самоубийств, нервно-психи­ческих расстройств, соматических заболеваний). Благодаря статисти­ке перечисленных деформаций ясно видно, что деятельность государст­ва непосредственно связана с важнейшими функциями всех социальных институтов — обеспечением самосохранения и самовоспроизводства. С самовоспроизводством в этот период тоже стало плохо — наруши­лась система регуляции производства людей, продуктов, услуг...

В связи с этим нужно выяснить один принципиальный момент, который постоянно поддается неправильной интерпретации. Приня­то считать, что благополучие людей во многом определяется формой государства. Хорошо живут люди в демократических государствах, плохо — в диктаторских. Это в принципе не верно.

Действительно, формы государства бывают разными. Они зависят от

—формы государственного устройства (унитарное или федератив­ное государство);

—форм правления (монархия или республика);

—форм власти (диктатура или демократия).

Основной интерес представляет форма власти, так как ее влияние на жизнь и общества, и человека достаточно очевидно. При этом и диктатура, и демократия могут в равной мере обеспечить благополу­чие индивида и развитие культуры. Но только тогда, когда данная форма находится в расцвете. При зарождении или упадке как то, так и другое неблагоприятны для отдельной личности.

Возьмем, к примеру, гитлеровскую Германию конца 30-х годов. Жесткая диктатура обеспечила такой экономический взлет, при ко­тором «сытость» была полностью обеспечена. Или начало нашего родного «периода застоя». С какой тоской вспоминает об этом времени сейчас старшее поколение! Потом, когда диктатуры стали изживать себя, появились очереди и талоны. А почему они стали изживать себя? Да потому, что материальное благополучие — это еще не предел желаний. Человеку еще, чтобы жить, нужна свобода.

Однако нынешняя наша свобода не подкреплена материальным бла­гополучием. Это происходит потому, что демократическая система ^только зародилась, до расцвета еще далеко.

Вес это говорит о том, что адекватность развития культуры индивидуальному бытию человека зависит не от формы государства (она обычно такая, до которой созрело данное общество технологи­чески). Она зависит от взаимного соответствия всех структур социу­ма, их способности удовлетворять потребности людей.

Но поскольку государственные структуры всегда стремятся к закреплению какого-то определенного порядка, а потребности людей постоянно развиваются, то общественные системы, появившиеся, чтобы удовлетворить эти новые потребности, неизбежно переживают период становления, расцвета и упадка, после чего им на смену приходят новые. Повторим еще раз: в периоды расцвета и при диктатуре, и при демократии люди живут хорошо, в периоды станов­ления и упадка — плохо. Поэтому-то они так стремятся изменить что-то в общественной системе, в государстве, включаются в поли­тическую борьбу, в социальные движения.

Создается иллюзия, что, изменив общественный строй, мы решим все проблемы. Но мы решаем только одну — стабилизируем взаимо­отношения структур социума. Все остатьное — любовь и ненависть, трусость и геройство, жадность и альтруизм, рождение и смерть, наконец, остаются с нами. Потому что константой всех человеческих отношений является не отношение человека и государства, не отно­шения самих государств, не отношения политических партий или экономических структур, а отношения человека и человека.

Из этого и следует исходить при определении своего места в жизни. Здесь правомерен вопрос:

Какова роль врача в политической системе общества? Если вы выбрали социальную роль врача как главную в жизни, то участие в политике, государственные должности и т. п. не должны мешать ее выполнению. Независимость от социально-политической ориентации, препятствующей выполнению данной социальной роли, обеспечивается в системе отношений врача и пациента. Если вы не соответствуете требованиям этих отношений, то социально-полити­ческие события, так же как утилитарные интересы, всегда будут отвлекать ваше внимание. Представление о карьере, доходах, благо­получии будет связываться не непосредственно с профессиональной Деятельностью, а с «дополнениями» к ней. Будет ли хорошо лечить врач-администратор, врач-политик? В социологии существует пра­вило: нельзя смешивать социальные роли, иначе неизбежны кон­фликты.

Но возникает вопрос: неужели врач не должен бороться с соци­альной несправедливостью, политической безнравственностью, эко­логическим варварством, короче, со всем, что наносит вред здоровью

его пациентов? Эту проблему каждый решает для себя сам. Однако исходя из логики наших предыдущих рассуждений можно предполо­жить, что самым действенным средством облегчения страданий па­циента для врача является не участие в политической борьбе, а соучастие в человеке, любовь и понимание. Возможностей проявить себя в этом у врача больше, чем у остальных людей, и грех не использовать это.

Подводя итог рассмотрению этого вопроса, надо отметить, что самостоятельность и автономия социальных институтов по отно­шению к индивиду является не их собственной характерной чер­той. Она выводится из природы человека, как, впрочем, и все составляющие культуры. Духовная активность человека с необхо­димостью связана с опорой на стабильное, традиционное в куль­туре. Его способность к созданию отвлеченных, независимых форм деятельности связана со способностью к преодолению природных влечений, но эту сферу надо регулировать, для чего и существуют социальные институты. Это относится и к духовной жизни людей в социуме.

Что.же представляет собой духовная сфера.жизни общества?

На первый взгляд кажется, что об институциональном структури­ровании духовной жизни не может быть и речи. Ведь она, эта духовная жизнь, есть область проявления высшей творческой актив­ности! Но человек един во всех своих проявлениях. Его природа обусловливает свободу духа так же, как дух обусловливает сохранение его биологической природы. Поэтому и существуют такие социаль­ные институты, как Мораль, Право, Политика, Философия, Наука, Религия, Искусство. Именно они составляют институциональную структуру духовной жизни общества. Констатация этого факта может вызвать удивление у тех, кто достаточно глубоко познакомился с концепцией духа в философской антропологии. Действительно, Гелен писал: «Дух есть единственное бытие, которое само не может стать предметом... его бытие состоит лишь в свободном волеизъяв­лении его актов». При чем же здесь институты?

Но здесь опять полезно напомнить основной принцип антропо­логии: «точкой отсчета» при рассмотрении всех проблем выступает человек. И чтобы понять природу духовной жизни общества в ее институциональном выражении, надо посмотреть на нее «через че­ловека».

Институты являются результатом и необходимым условием дея­тельности человека. Институты в сфере духовной жизни, следова­тельно, связаны с деятельным центром человеческого духа. В фило­софской антропологии таким деятельным центром считается лич­ность, о которой мы будем говорить в следующей теме. Пока же отметим одно — личность как деятельный центр духа является причиной и связующим звеном всех социальных институтов как в

сфере материальной, так и в духовной. Именно поэтому и граница этих сфер определена условно, чисто теоретически. Источником ценностей материальных всегда является человеческий дух, сами же духовные ценности имеют причину своего появления в практике Личность, таким образом, не является ни предметом, ни веществен­ным бытием, но есть лишь постоянно самоосуществляющееся в себе самом упорядоченное строение актов.

Сущность этого упорядоченного строения актов — в приобщении к уже имеющимся ценностям и в создании новых ценностей. Человек и.мире духовных ценностей при этом всегда выступает творцом — как при их присвоении, так и в процессе их создания. Это положение достаточно сложно и нуждается в интерпретации.

Для разъяснения обратимся к медицине, чьи законы, правила и постулаты, безусловно, можно рассматривать как сложившуюся сис­тему ценностей. Но ведь в каждом конкретном случае, с которым сталкивается врач, эта система действует по-разному. Случаев «как в учебнике» практически не бывает. Использовать имеющиеся ценности можно только отнесясь к ним творчески, добавив что-то свое, переос­мыслив каждый по-новому. Вот в этом и заключается активность духа в системе ценностей. Даже потребляя, человек творит. На то он и

человек.

Духовные ценности, будь то ценности морали, искусства или религии, науки или политики, в большей степени, чем материаль­ные, способны стать самоцелью. Они более подвижны, больше зависят от индивидуального восприятия человека. Особенно на­глядно это видно на примере ценностей литературы и искусства. Произведения, созданные для многих людей, по существу, явля­ются индивидуально воспринимаемыми. При обращении к произ­ведениям музыки, живописи, литературы создается впечатление, что они адресованы персонально тебе. Психология восприятия общеизвестных произведений содержит интимность отождествле­ния сюжета и героя с личной ситуацией. Возникает диалог между автором и читателем, зрителем, слушателем. И каждый раз в восприятии нового человека уже известное тоже становится чем-то новым. Это захватывающее ощущение вызывает желание все время воспроизводить наслаждение от свободного полета духа, когда каждое произведение искусства — лишь остановка на этом фан­тастическом пути как для автора, так и для воспринимающего субъекта. Это совместное путешествие, так как оба они являются

творцами.

Аналогичная ситуация складывается и в религии, и в философии, и даже в политике. Ситуация индивидуализации идей и образов, создаваемых для всех, необходима для того, чтобы существовало такое явление, как общественное сознание (см. тему «Природа и цивилизация»). С одной стороны, все феномены духовной жизни

 

иоспрннимаются людьми как лично им адресованные. Но это возможно потому, что они адресованы всем и могут восприни­маться всеми, потому что через них люди могут общаться друг с другом, — значит, в них есть общезначимое содержание, то, что разделяется всеми. В этом суть общественного сознания.

Поскольку духовная жизнь общества, обеспечивающаяся взаимо­действием индивидуальных и общественного сознаний, представляет наибольшие возможности для фантазии, свободного самоосущест­вления духа, его творения часто превращаются в самоцель. Актив­ность духа приобретает самостоятельность по отношению к индиви­дам. Эта опасность существует всегда, и ее надо учитывать. Почему опасность? Да потому, что в этой ситуации разрушается целостность самого человека, разрушается связь между первой и второй природой. В философской антропологии наслаждение прежде всего творчест­вом, ради самого наслаждения, считается признаком старения духа. Ценность творческого акта подменяет ценность другого бытия, дру­гой личности. Со случаями абсолютизации творчества как самоцели можно познакомиться в курсе психиатрии и психотерапии.

В медицине, как нигде, ясно видно, насколько важна и необходима связь высших ценностей культуры и феноменов первой природы. В ка­честве «ключа» к решению этого вопроса можно порекомендовать про­делать простую операцию определить «моменты соприкосновения» и степень влияния на характер врачебной деятельности и ее содержание философии, религии, искусства, морали, права, политики, науки. Здесь открываются богатейшие возможности для интерпретаций. Но как только мы начинаем заниматься подробным анализом, становится ясно, что влияние этих форм духовной жизни на профессиональную деятель­ность строго индивидуализировано. Оно определяется, в конечном счете, активностью самого субъекта, его способностью к творчеству, степенью связанности с другими людьми, способностью к сопережи­ванию, любви. Чем выше активность человека в этих его проявлениях, тем успешнее профессиональная деятельность.

Таким образом, индивидуальная творческая активность — через систему общественного сознания (с прямой и обратной связью) — оказывается регламентированной особыми социальными института­ми, функционирующими в сфере духовной жизни общества. Такая регламентация, как мы видели, необходима. С другой стороны, она не является «тюрьмой» для индивидуальных сознаний, потому что генетическая связь между ними и общественным сознанием изменяет сами институты духовной жизни. Но для того, чтобы этот процесс был гармоничным и осознанным, человек должен участвовать в нем как личность. Об этом — в следующей теме.

ТЕМА 6

ЧЕЛОВЕК КАК ЛИЧНОСТЬ

Amove ergo sum

Представления о человеке никогда не бывают законченными. Всегда остается то, что мы не знаем, не видим. Но если они не бывают полными, то могут все же иметь целостный характер (см. тему 1). Так вот, чтобы все сказанное нами о человеке приобрело целостный характер, необходимо найти системообразующий признак всех тех черт, свойств, особенностей, который делает человека человеком, то есть принципиально отличным от всего живого существом. Такая система человеческого в человеке называется личностью.