Ну а если благодаря случайному стечению обстоятельств формулы избежали искажения до неузнаваемости? Ведь читатель, если ему известно, что означает каждый символ, разберётся в них. Тут‑то и проходит передовая линия вашей обороны: сделайте так, чтобы он этого никогда не узнал. Например, вы можете чёрным по белому напечатать в примечании на странице 35, что V 1 — полный объём фазы 1, а на странице 873 спокойно ввести его в уравнение. И ваша совесть будет абсолютно чиста — ведь вы же в конце концов сказали, что значит этот символ. Введя тайком все буквы латинского, греческого и готического алфавитов, вы можете заставить любознательного читателя, интересующегося каким‑нибудь параграфом, прочитать всю книгу в обратном порядке, чтобы выяснить смысл обозначений. Наибольшее впечатление производят книги, которые читаются от конца к началу ничуть не хуже, чем от начала к концу.
Когда чтение задом наперёд войдёт у читателя в привычку и именно этот способ он будет считать нормальным, запутайте следы. Вставьте, например, «мю» в равенство на странице 66, а с определением его подождите до страницы 86…
|
|
Но вот настал момент, когда читатель думает, что знает уже все буквы. Самое время использовать этот факт, чтобы осадить его немного. Каждый школьник знает, что такое «пи», и это поможет вам снова оторваться от противника. Бедняга‑читатель будет долго автоматически умножать всё на 3,1416, прежде чем поймёт, что «пи» — это осмотическое давлении. Если вы будете осторожны и не проговоритесь раньше времени, это обойдётся ему часа в полтора. Тот же принцип можно, конечно, применять к любой букве. Так, вы можете на странице 141 абсолютно честно написать, что F — свободная энергия, и если проницательный читатель привык к тому, что F — свободная энергия в определении Гельмгольца, то он потратит массу собственной свободной энергии на расшифровку ваших уравнений, прежде чем поймёт, что вы всё время имели в виду свободную энергию Гиббса, про которую читатель думает, что она G. Вообще F — прекрасная буква, ею можно обозначать не только любую свободную энергию, но и фтор, силу, фараду, а также функцию произвольного числа вещественных и комплексных переменных, тем самым существенно увеличивая степень хаотизации dS (S, как известно, обозначает энтропию и… серу).
Звёздочки и цифровые индексы, которыми обозначаются примечания внизу страницы, тоже можно использовать для военных хитростей. Обозначьте, не говоря худого слова, какое‑нибудь давление через Р*, чтобы ничего не подозревающий читатель поискал примечание, которого на этой странице, само собой разумеется, вообще нет. А когда искатель истины прочтёт, что S составляет 10^14 кал, он подумает: «Ого, какая чёртова пропасть калорий!» — и будет продолжать так думать, пока не прочтёт страницу до конца, наткнётся там на примечание номер 14 и скажет: «А‑а‑а…»
|
|
«Следовательно»
Но наибольший успех достигается с помощью такого приёма: из готовой рукописи вы вырываете две страницы выкладок, а вместо них вставляете слово «следовательно» и двоеточие. Гарантирую, что читатель добрых два дня будет гадать, откуда взялось это «следствие». Ещё лучше написать «очевидно» вместо «следовательно», поскольку не существует читателя, который отважился бы спросить у кого‑нибудь объяснение очевидной вещи. Этим вы не только сбиваете читателя с толку, но и прививаете ему комплекс неполноценности, а это одна из главных целей.
Всё сказанное, конечно, элементарно и общеизвестно. Автор заканчивает сейчас двухтомный труд по математизации, включающий примеры и задачи для самостоятельных упражнений. Засекреченных обозначений, загадок, опечаток и ниоткуда не вытекающих следствий в нём будет столько, что этот труд никто не будет в состоянии прочесть.[47]