Глава шестая
Обе луны ярко сияли над головой. В лесу лежал толстый слой снега. Вокруг были узловатые древние деревья, склонившиеся над дорогой. Адольфус сделал глубокий вдох. Наконец–то они здесь. У воздуха был иной привкус — резкий, с ощутимой примесью крови, чёрной магии и древних тайн. Кригер понял, что он дома. Ни в одном месте в мире не пахло так, как в Сильвании.
Разумеется, он родился не здесь, однако провёл тут многие столетия своего существования в виде нежити. Здесь пристанище для его сородичей. Страна, которая столетиями управлялась бессмертными графами, в которой крестьянство и низшая так называемая аристократия давно осознали своё реальное место в великом плане мироздания, склонили головы и стали служить Восставшим. Он ещё увидит, как снова вернутся те деньки. Наступило Время крови. Совет и те, кто ему подчиняется, должны будут измениться или отправятся в преисподнюю. Он лично об этом позаботится.
Сопровождаемый волками, бредущими за ним следом, словно стая верных псов, Кригер шагал за каретой. Даже в глубоком снегу ему было несложно от неё не отставать. Для таких, как он, сие не являлось препятствием. Холод его не замедлял, а от таких человеческих слабостей, как обморожение, он уже давно избавился. В эту ночь, ночь своего возвращения, Кригер желал находиться на воздухе, бродить в ночи, подобно вынюхивающему жертву хищнику, добывая кровь древним способом. Здесь, как нигде больше, подобное было возможно без страха и возмездия. И он желал быть один, наслаждаясь моментом, вдали от мелочности свиты и равнодушного наблюдения Роча.
В сей древней твердыне вампирической силы скот прекрасно понимал, что означает подняться против своих хозяев. Даже в тёмные времена, когда войска так называемого императора загнали Восставших в подземные убежища, в Сильвании их боялись и уважали. Смертные понимали, что не имеет значения, кто объявил себя властелином этой страны, настоящими правителями здесь всегда останутся те же. Тут власть людей мимолётна. А власть Восставших возродится вновь. Смертные и их хозяева пришли к компромиссу, который, как было известно Адольфусу, удовлетворял глубинным потребностям обеих сторон. Разве для грубых крестьян с их скоротечной жизнью может быть кто–то лучше, чем сочетающий в себе все черты феодального владельца и бессмертного бога? Подобным людям всегда необходимо помнить своё место в мире, и Восставшие об этом позаботились. По–своему скот даже был рад ощутить на себе твёрдое правление. Они более счастливы, когда знают своё место, когда за них принимают решения.
Адольфус знал, что однажды таким станет весь мир. Сильвания — образец того, что последует. Теперь, когда талисман у него в руках, Кригер скоро будет обладать необходимым могуществом для осуществления чего–то подобного. Кригер никогда не был наиболее искусным из чародеев — его таланты всегда находились в иной плоскости — но добравшись до Дракенхофа и воспользовавшись находящимся там древним источником силы, он подчинит Глаз себе.
Он улыбнулся. Потрачены десятилетия на исследования и годы на изучение непонятных книг и пророчеств, но теперь он обладает ключом к абсолютной власти. Он держит в своих руках артефакт Великого некроманта, созданный тем на пике своих сил, предмет, который некогда сжимал сам могучий лич, придавший ему часть собственной безграничной силы. Нагаш был коварен и безжалостен в своей ненависти ко всему, что могло бросить ему вызов. Он создал талисман, когда стало очевидным, что древние вампирские царицы Ламии и их последователи со временем могут восстать против него. Имея под боком столь могущественных бессмертных колдуний, Нагаш рисковать не собирался и принял предосторожности, создав Глаз Кхемри, чтобы тех уничтожить.
Глаз содержит руны, которые при правильной активации подчиняют Восставших воле владельца талисмана. Так он создал Псов Нагаша, что преданно служили ему, находясь под действием чар. Прочие Восставшие бежали и схоронились в дальних уголках мира. Разумеется, Нагаш никогда не предполагал, что расстанется с Глазом. При всём своём могуществе он не смог предвидеть собственное поражение сперва от руки героя–царя Алкадизаара, а затем от человека–бога Сигмара. История умалчивает, что случилось с Глазом после гибели Нагаша, и тот переходил от одного неизвестного владельца к другому, пока не оказался на шее Влада фон Карштайна. Даже ближайшее окружение Влада не знало, что такое сей талисман, находясь под его контролем. Временами Адольфуса одолевали сомнения, а догадывался ли в действительности первый и величайший из графов—вампиров, чем он обладает? Теперь Влад сгинул навечно, и Адольфус сожалел, что не сможет спросить его лично. Глаз переходил из рук в руки между наследниками графа, не подозревавшими о его истинной силе, пока, в конце концов, не был утерян в битве при Хел Фенн. Лишь годы спустя, внимательно перечитывая главы одной из трёх сохранившихся копий ужасной „Либер Оккультус“, имевшие отношение к истории древней Неехары, Кригер выяснил, чем являлся Глаз. Так начались его долгие поиски.
Теперь талисман в его руках, и он почти настроил его на свою волю. С ним он способен стать бесспорным правителем Восставших. Может объединить вокруг себя всю Сильванию и создать непобедимую армию. Разумеется, потребуется время и терпение. Восставшие могут считать себя тайными властелинами мира, однако основной проблемой, препятствующей этому, является, в действительности, их разобщённость. Они больше времени тратят на заговоры друг против друга, вместо того, чтобы распространять власть собственного вида.
Адольфус положит этому конец. Он организует Восставших и будет править железной рукой, заменив нерешительный Совет. Он станет их королём, но позаботится о том, чтобы создать чёткую иерархию, как в любой империи, чтобы каждый знал своё место и имел собственные, чётко определённые вотчины. Кригер поездил по свету. Место найдётся для всех, как и достаточно крупное стадо человеческого скота, чтобы вечно их поддерживать. Сейчас Кригер был взволнован. Видения того, что случится, горели перед его мысленным взором, и он обнаружил, что желает ими поделиться.
Оставив волков, он вернулся к своим последователям и скрылся в карете. Девушка уставилась на него. Он заметил, что сопротивление понемногу покидает её вместе с кровью. Теперь к её гневу примешана жажда и да, даже потребность. Так действует на них экстаз тёмного поцелуя, и не имеет значения, сколь долго они сие отрицают. Она по–прежнему держится за свой кинжал, всё ещё собирается устроить шоу, сражаясь с ним. Адольфус, походя, наклонился к ней и забрал кинжал, словно игрушку у ребенка. Сегодняшним вечером он был не в настроении играть в подобные игры. Он хотел поговорить, с ней ли, с Рочем или волками. Адольфус почему–то чувствовал, что сообщить ей будет правильным поступком.
— Скоро я собираюсь править этой страной, — произнёс он.
— Ты безумец, — ответила она.
От слабости её голос стал вялым и хриплым. Адольфус ощутил, как в нём снова пробуждается острое желание отведать её крови. Он подавил желание. Кригер хотел поведать ей свой план, заставить взглянуть на события его глазами, чтобы она осознала, кем он был и кем будет.
— Нет, — сказал он. — Не безумец. Я в состоянии сделать так, как заявляю.
Она недоверчиво покачала головой, но он заметил, что она заинтересовалась.
— Восставших много и их свиты довольно влиятельны в мире. Ты бы удивилась, узнав сколь много богатых и могущественных тайно состоят в них.
— И что?
Адольфусу нравилось то, как она воинственно задирала свой подбородок при разговоре, несмотря на слабость, несмотря на головокружение, вызванное поцелуем. Так намного интереснее.
— Я собираюсь править Восставшими.
— Как?
— Не будь угрюмой, Ульрика. Тебе это не идёт. Я собираюсь воспользоваться этим талисманом, который ты и твои друзья так храбро защищали. Он обладает значительной силой. Талисман создан Великим некромантом Нагашем, и позволил ему много столетий назад подчинить себе мой вид. Сила по–прежнему скрыта в нём. Я буду править Восставшими, а через них стану править этой страной.
— Императору это может не понравиться. У тебя могут быть деньги и влияние, но они не смогут победить армию.
— Ульрика, Ульрика, иногда я думаю, что ты намеренно прикидываешься тупой, чтобы я стал тебя недооценивать. Можно собрать солдат, имея влияние и деньги, и мы оба знаем, что многие обладающие ими люди уже располагают наёмными солдатами. Что существенно, Нагаш был Великим некромантом. Я могу воспользоваться силой этого талисмана, чтобы при необходимости поднять армию из любого кладбища и захоронения. И многие из Восставших также являются могущественными некромантами. Вместе мы можем создать такую громадную армию, против которой не выстоит ни одна армия смертных.
— Армию ходячих трупов.
— Уверен, они не станут возражать. В конце концов, они уже мертвы. Вечны лишь боги и Восставшие.
Адольфус ненадолго замолчал, позволив ей осмыслить эти слова. Рано или поздно большинство смертных соблазнялись такой силой. Даже если он никогда не предлагал сделать кого–то из них Восставшим, те начинали задумываться об этом. Они начинали рассматривать возможности и те приятности, что могли из того последовать. Не нужно бояться старения, не нужно бояться могилы. Нет нужды бояться покинуть этот мир. Это обещание больше, чем что–либо, заставляло их добровольно служить ему. Такой монетой могли заплатить лишь собратья Адольфуса. Ему показалось, что он углядел посетившее её искушение, и по выражению лица мог сказать, что Ульрика искушение отвергла. Он не беспокоился. Многие смертные так сперва поступали, прежде чем им выпадало время как следует над этим поразмыслить. Так некогда поступил и он…
— Силы Хаоса точно будут возражать. Они, похоже, одержимы тем, чтобы захватить мир для себя.
Она указала в окно, на рябое лицо Моррслиба, ярко светившее в небес.
— Как и прежде, они будут отброшены. Объединившись, Восставшие будут обладать достаточными для того силами. Возможно, они единственные, кто на такое способен. Ты думаешь, что у загнивающих королевств человеческой расы есть сила?
— У них достаточно сил, чтобы остановить тебя. Как фон Карштайна, что был остановлен при Хел Фенн.
Кригер улыбнулся, обнажив все свои зубы. Ульрика вздрогнула. Немного от страха, но он был уверен, что и от желания тоже.
— Хел Фенн? Я отлично помню. Фон Карштайну не следовало давать там сражение. Скверное место для битвы. Некуда отступать, кроме как в болота. Он был уверен, что отступать ему не придётся. Глупо…
— Ты был при Хел Фенн?
Он заметил проблеск понимания в её глазах. Она начала осознавать, кем он является и что способен предложить. Теперь до неё дошло, что он принимал участие в сражении, состоявшемся два столетия назад.
— Я всё ещё здесь, — ответил он. — Сколькие из тех так называемых победителей могут похвастать тем же?
Она не ответила. Не осталось никого.
— Наконец–то мы приближаемся к зверолюдам, — заметил Марек.
Феликс посмотрел на следопыта сквозь сгущающиеся сумерки. Его обветренное лицо было напряжено от подавляемого волнения. Все всадники–кислевиты выглядели готовыми к бою. Макс вытянул руки, и Феликсу на мгновение показалось, что он заметил слабый ореол света, заигравший вокруг согнутых пальцев волшебника.
— Я слышу впереди звуки сражения, — сказал Готрек.
Феликс ничего не слышал, но удивлён не был. Слух у Истребителя острее, хотя он и видит лучше гнома при свете дня.
— Кто сражается? — спросил Феликс.
— Люди, звери, воины Хаоса. Выкрикивают имя Кхорна, но мы скоро положим этому конец.
Хотел бы и Феликс чувствовать такую уверенность. Иван Петрович кивнул. Его всадники перешли на рысь. Феликс щёлкнул поводьями, побуждая пони ускориться. Вскоре и он услышал звуки сражения.
Кровь покрывала снег. Группа людей в доспехах имперских рыцарей отчаянно оборонялась в центре поляны. Они пытались защитить карету. Вооружённые люди мёртвыми лежали в сугробах, выронив копья из безжизненных пальцев. Топча павших своими раздвоенными копытами, их окружали зверолюды — рогатые страшилища, полулюди–полукозлы с оружием в уродливых руках. Их красные кровожадные глаза горели. Из пастей выступала пена.
На глазах Феликса лошадь заржала в ужасе. Ярко раскрашенный в красные и золотые цвета всадник вылетел из седла. Мощный зверолюд, сжимающий знамя с изображением раздутого голодного лунообразного лица, оканчивающее навершием из человеческого черепа, выступил вперёд и с неприятным хлюпающим звуком вонзил обитое металлом древко знамени в грудь мужчины. Издав булькающий звук, мужчина умер.
Зверолюд обернулся, привлечённый топотом разбрасывающих снег копыт. Иван прокричал приказ своим людям, и двадцать копий встали в боевую позицию. Лошади кислевитов понеслись вперёд и обрушились на ряды не ожидавших нападения зверолюдов. Те с криками валились наземь, пронзаемые копьями и растаптываемые подкованными копытами. А тут подоспели Готрек и Снорри с оружием в руках, неудержимые, как удар молнии. Макс нараспев произнёс заклинание, и на поляне стало светло, как днём.
Над головой волшебника возник сияющий солнечный диск, а затем по команде мага вперёд устремились стрелы обжигающего света, подпаливая шкуры зверолюдов и наполняя воздух запахом горящей плоти.
Феликс едва успел выхватить меч из ножен и слезть с саней, как всё закончилось. Дикие зверолюды, не готовые к такой бойне, дрогнули и бросились спасаться в лесу. Большинству это не удалось. Они были настигнуты всадниками или повержены магическими стрелами Макса. Готрек и Снорри с крайне недовольным видом прикончили раненых.
— Разве это правильный бой? — бурчал Готрек.
— Зверолюды нынче не те, что были в юности Снорри, — заметил Снорри. — Им следовало с нами биться.
Феликс был рад, что те не стали. Медлительный из–за болезни и измученный холодом, Ягер гадал, смог бы он пережить столкновение со зверолюдом. Лучше о таком не думать. Он направился к карете, которую так старались защитить рыцари. Прежде чем он дошёл до экипажа, путь ему преградил здоровяк с гривой золотистых волос. Он поднял свой клинок, явно показывая Феликсу, чтобы тот держался подальше. Феликс пожал плечами и остановился.
— Мы не желаем вам зла, — произнёс он.
Подошли Готрек со Снорри, встав рядом с Феликсом. Они и близко не выглядели такими безобидными, как хотелось Феликсу. Гномам явно хотелось в бой, и этот рыцарь, вполне возможно, мог им сие устроить. Тот выглядел так, словно просчитывал подобную возможность. Феликс решил, что лучше что–нибудь сказать, пока ситуация не вышла из–под контроля.
— Во имя Сигмара, опустите своё оружие. Мы только что спасли ваши жизни.
Четыре выживших рыцаря обступили мужчину с золотистыми волосами. Судя по тому, что они ожидали его реакции, Феликс предположил, что тот является их предводителем.
— Мы отлично справлялись и сами, — в конце концов ответил тот низким командным голосом, выражающим абсолютную уверенность. Похоже, он сам верил в то, что говорил.
«Только очередного высокородного идиота мне и не хватало», — подумал Феликс. Было нечто необычное в акценте мужчины, не свойственное ни имперцу, ни кислевиту. Нечто, напомнившее Феликсу манеру общения персонажей из старых книг.
— Стало быть, то, как твои люди бросались на зверолюдские копья, было частью твоей стратегии? — с сарказмом поинтересовался Готрек. — Замечательный план.
Феликсу показалось, что рыцарь собирается поднять меч на Готрека. Позволить ему это было искушением. «Если этот идиот желает покончить с жизнью, сражаясь с Истребителем, то зачем мне вмешиваться?» — снисходительно подумал Феликс. Он вытер нос краем плаща и стал ждать.
— Что здесь происходит, Родрик? — осведомился женский голос из кареты. — Почему бы тебе не поблагодарить добрых незнакомцев за помощь против тех злодеев?
— Миледи, у них дерзкие манеры и недостаток вежливости. Вам не стоит оскорблять свой слух выслушиванием их речей.
Готрек и Феликс обменялись взглядами. Если бы Феликс не знал Истребителя хорошо, то мог бы предположить, что тому весело.
— Я думаю, это тебе не хватает рыцарских приличий, Родрик. Истинный рыцарь в подобных обстоятельствах высказал бы благодарность, а не искал оправданий.
Рыцарь выглядел удручённым, и, вернувшись взглядом к Истребителям, он исполнил превосходный придворный поклон.
— Простите мои манеры, — произнёс он. — Мне служит извинением лишь то, что я позволил взять верх беспокойству за безопасность прекрасной дамы. Молю о прощении.
Готрек сплюнул на землю у его ног. Он был не из тех, кто благосклонно принимает извинения. К чести Родрика, тот даже глазом не повёл. Хромая, подошёл Макс. Он выглядел ещё более усталым и истощённым, чем обычно. Применение магии против зверолюдов дорого ему обошлось.
— Довольно необычно для людей путешествовать в такую погоду по столь опасной территории, — заметил он.
Рыцарь посмотрел на него с подозрением. Феликс столь долго находился в обществе волшебника, что успел позабыть, насколько обычные люди недолюбливают чародеев.
— Могу заметить тоже самое о вас, — парировал Родрик.
Такой ответ оказался куда разумнее, чем ожидал от рыцаря Феликс. Возможно, тот не столь туп, как кажется.
— У нас миссия, — вежливо пояснил Макс, хотя в его взгляде промелькнул отголосок боли. — Можно сказать, поиски.
Реакция оказалась ожидаемой. Феликс заметил, что Родрик заинтригован. Поиски были как раз той темой, что понятна рыцарям, в особенности таким, как Родрик, который, похоже, думает, что живёт в каком–то рыцарском романе. Феликс слышал, что такие ещё встречаются, но никогда в подобное не верил до сего дня. Он полагал, что подобным образом ведут себя лишь бретонцы.
— И что же это может быть?
— Наша знакомая, прекрасная молодая дама, была похищена злым чародеем. Мы намерены её спасти или отомстить за неё.
Использованные слова могли бы прозвучать нелепо, но то, как Макс их произнёс, придали каждому слову вес и убедительность. Феликс заметил, что Родрик впечатлён.
Занавески на окне кареты раздвинулись, и показалось бледное прекрасное лицо в чёрном капюшоне, частично скрытое под тонкой сеткой вуали.
— Если это не очень отвлечёт вас от вашей миссии, мы могли бы предложить вам ночлег. Неподалёку находится замок, где нас ожидают. Самое меньшее, что мы можем предложить за вашу помощь, это жаркий огонь и подогретое вино со специями.
Против такого не стали возражать даже Истребители.
Родрик и его люди поскакали перед каретой. Разведчики Ивана Петровича скакали впереди них. Сани пристроились позади.
— Я заметил, что о себе они нам не рассказали, — произнёс Феликс.
— Вне всякого сомнения, скоро мы всё узнаем, человечий отпрыск, — успокоил его Истребитель.
— Похоже на замок с привидениями из мелодрамы Детлефа Зирка, — пробормотал Феликс.
Истребитель поглядел на него. Феликс гадал, знает ли тот вообще, кто такие драматурги?
— И мне это не нравится.
Замок цеплялся за вершину холма, как ястреб за насест. Было в нём нечто хищное. У Феликса возникли мысли о баронах–разбойниках, бандитах и прочих менее приятных вещах из старых сказок. Обстановка почему–то казалась зловеще знакомой. Феликс твердил себе, что не стоит давать волю воображению. Он болен и замёрз, а в этой ледяной стране любое место выглядит зловеще. Замок выглядел внушительно, стены были толстыми. Орудийные башни внутреннего двора замка строились так, чтобы выдержать осаду, и всё же было тут нечто, что наводило на иные мысли. Феликсу представились камеры пыток, призраки в позвякивающих цепях и злобные старые бароны, угрожающие героине участью куда куда худшей, чем смерть.
— Это замок, человечий отпрыск, и хорошо укреплённый. Неплохо сработано для людей.
Феликс мог догадаться, что гном будет рассматривать вещи в наиболее практичном смысле. «Явно не самые наделённые воображением существа», — подумал Феликс, хотя в настоящий момент и он желал бы обладать такой способностью. Это место почему–то обостряло его нервозность.
— Он заставляет меня нервничать, — признался Феликс. — Нечто такое во внешнем виде зданий, что…
Пока он произносил эти слова, его осенило. Он вспомнил, где ранее видел нечто похожее на этот замок. В прочитанной в детстве книге ужасных историй, действие которых происходило на землях Сильвании. Это место было почти точным подобием одного из замков в книге. Возможно, оно и послужило моделью для картинки. Феликс надеялся, что лишь его память делает замок столь зловещим.
Город под замком был, по большей части, разрушен. Феликс заметил, что разрушения были давними. Большинство зданий обвалилось десятилетия назад. Город, по внешнему виду построенный для пятитысячного населения, сейчас был заселён лишь одной десятой от этого количества. Даже в центре города на главной улице, что вела к замку, заселённым казался лишь один из каждых трёх домов, да и те выглядели полуразрушенными. Люди были более грубыми и угрюмыми, чем когда–либо встречались Феликсу. Они равнодушно, без всякого смысла, слонялись по почти пустынным улицам. Воздух вонял гнилью и человеческими экскрементами.
И это Вальденхоф, по местным стандартам крупный и процветающий город. Феликс решил, что жить здесь ему бы не понравилось.
Дорога вела по крутому склону холма к раззявленной пасти въездных ворот. Даже вблизи ворота напоминали Феликсу пасть огромного чудища, клыками которого была подъёмная решётка. По спине у него пробежал холодок.
«Лихорадка», — подумал Феликс, не совсем этому веря.
— Добро пожаловать в Вальденшлосс, — произнёс человек, ожидавший их во внутреннем дворе.
Это был высокий напыщенный аристократ, одетый несколько старомодно. Гульфик и подбойка на плечах его накидки в Империи вышли из моды полвека назад. Нечто подобное Феликс выдел лишь на старых портретах. Прочие люди вокруг были одеты похожим образом. Что вполне подходило к их слегка старомодной манере разговора.
— Мы благодарны вам за услуги, оказанные моей невестке, графине Габриелле, и моему сыну Родрику. Похоже, что без вашего вмешательства сейчас мы вряд ли имели бы удовольствие встречи с ней. Ничто не сможет выразить, насколько мы благодарны за вашу доброту, но мы сделаем всё, что в наших скромных силах. Я Рудгар, граф Вальденхофа, и вы мои самые уважаемые гости. Надеюсь, что до своего отъезда вы узнаете, каким бывает настоящее сильванское гостеприимство.
От потрясения мысли Феликса немного спутались. Они забрались дальше, чем он полагал, и, несомненно, имел желание, если уж пересекли границу печально известной провинции Сильвания. Не то это было место, посетить которое он испытывал бы острое желание, даже в разгар лета и без заполнявших леса зверолюдов. Очень уж недобрая у неё репутация.
Последовали прочие представления, но голова Феликса по–прежнему кружилась от лихорадки, и он их не запомнил. Он припомнил, что заметил взгляд графини Габриеллы, брошенный на него, и, несмотря на свою вдовью вуаль, Феликс увидел, что она очень красива.
— Ваше здоровье, — произнёс граф Рудгар, поднимая бокал.
Пот выступил на его плешивой голове. Кончики длинных усов свисали в его вино. Он поднёс бокал и осушил его целиком одним большим глотком. Молчаливый слуга проскользнул вперёд и почти автоматически наполнил бокал снова.
Феликс вынужден был признать, что сейчас чувствует себя намного лучше, просидев несколько часов за обеденным столом в большом зале, возле горящего очага, и набив желудок говядиной, жареным картофелем и каплуном в подливе. Полбутылки лучшего графского вина сотворили чудо, также несколько изменив к лучшему его отношение к окружению. Он заметил, что большинство остальных вполне разделяют такое отношение.
Лишь Готрек подозрительно смотрел по сторонам своим единственным уцелевшим глазом, словно каждую секунду ожидая нападения вооружённого противника. В этом не было ничего необычного. То, что для гнома было нормальным явлением, стало для Феликса нежелательным напоминанием, что ему тоже не помешало бы быть начеку. Макс не пил, и хотя волшебник довольно любезно общался с сильванскими аристократами, Феликс заметил, что и тот не совсем спокоен. Уловив взгляд Феликса, Макс кивнул ему, словно говоря, что и он разделяет подозрения своего товарища в отношении сего места.
Кислевитские всадники и Снорри Носокус энергично осваивались, поглощая пищу и вино так, словно это был их последний обед. Если подумать, то так и может случиться. Иван Петрович сидел за их столом. Его люди расположились за другим столом в глубине зала, вместе со свободными от несения службы солдатами замка и прочими воинами.
Феликс был удивлён, обнаружив, что отряд графини не единственные тут гости. Похоже, Вальденшлосс посетили многие сильванские аристократы, хоть Феликс и не понимал, зачем это понадобилось им посреди зимы. Слишком уж много он прочитал рассказов и повидал пьес, в которых на пирах в замках Сильвании происходили ужасные события, чтобы чувствовать себя спокойно. И хотя вызванная вином теплота разливалась по его желудку, Феликс почти ожидал услышать отданный приказ, по которому спрятавшиеся воины набросятся на гостей, и начнётся резня. Подобные вещи случались в рассказах сплошь и рядом.
Он посмотрел по сторонам, стараясь снова сопоставить имена и лица. На сей раз он был уверен, что всё сделал правильно. Болезненного вида старик справа от него, худой, как скелет, и полностью седой, был Петром, графом Сварцхафена. Он выглядел довольно приятным, мягким и обходительным, но было что–то в его глазах, какая–то особенность, подсказывающая Феликсу, что перед ним человек, который повидал то, что выпадает немногим смертным. Напротив Феликса, с другой стороны стола сидел высокий мужчина в расцвете сил. Кристоф, барон Лейхебурга, был обладателем безупречных чёрных волос и надменной физиономии, на которой выделялись горящие чёрные глаза. Справа от него сидел Йохан Рихтер, привлекательный молодой человек, манерами немного напоминающий графа Сварцхафенского. Насколько Феликс узнал, в этой части мира все они были важными аристократами, но если приглядеться внимательнее, все они были напуганы. Все присутствующие, за исключением Готрека, подняли свои бокалы для тоста. Почувствовав на себе взгляд, Феликс посмотрел налево и заметил, что на него своими удивительно чистыми голубыми глазами над вуалью оценивающе смотрит графиня Габриелла.
— За здоровье наших весьма неожиданных и крайне желанных гостей, — произнёс Рудгар. — Я благодарен им за спасение жизни моего сына и моей уважаемой невестки.
Родрик был немного смущён, однако держал рот на замке. Вне всяких сомнений, он не желал выслушивать очередные лекции о благодарности от отца или графини. Слова графа были поддержаны одобрительным шумом из–за столов. «Что бы там не говорили о сильванских аристократах, — подумал Феликс, — они явно учтивы, с изысканными старомодными манерами».
— Теперь, когда мы перекусили, можно перейти к делу, как я полагаю, — заметил барон Лейхебургский. У него был глубокий и звучный голос, такой, что мог бы заполнить театр или помещение, или без усилий разноситься над полем боя. Феликс ему позавидовал. — Я бы не проделал весь этот путь посреди наихудшей зимы за последние два столетия лишь ради глотка твоего вина, старый друг, хотя твой винный погреб превосходен.
Граф грациозно склонил голову, отвечая на комплимент, и тут же произнёс:
— Да, есть сложность. Это худшая зима за последние два столетия, и не только из–за снега. В лесах расплодились волки, зверолюды перекрыли Императорский тракт и в движение снова пришли прочие, куда худшие силы.
Феликс не был уверен, что ему понравился тон графского голоса. От него волосы на загривке Ягера встали дыбом. Граф Сварцхафенский поднёс кулак ко рту и сухо прокашлялся.
— Ты говоришь, что древнее проклятие вернулось, чтобы снова нас потревожить?
Феликс бросил взгляд на Готрека. Истребитель сидел напряжённо, словно собака, натянувшая поводок, почуяв запах жертвы. Без сомнения, он полагает, что здесь для него найдётся работа. «Замечательно, — подумал Феликс, — мало нам того, что нужно вытаскивать Ульрику из когтей чёрного мага, так ещё и собираемся связаться с каким–то древним злом. Только этого мне не хватало».
— Ты сомневаешься? — спросил Рихтер.
Он наклонился вперёд и бережно поставил свой бокал на стол, однако его глаза горели с почти безумным выражением. Феликс не был уверен, что желает узнать, что могло вызвать у человека подобный взгляд.
— Налицо все признаки. Две недели назад купец видел на Чёрных топях ведьмины огни. На Старой дороге в Красное аббатство были замечены чёрные кареты. Нечто разворошило могилы на кладбище в Эссене. По пути сюда я побывал на погосте Микалсдорфа, и обнаружил его пустым. Там поработали грабители могил.
— Звучит скверно, — мягко заметил граф Сварцхафенский.
Сие заявление вызвало безрадостный смех остальных аристократов, а также вынудило воинов за другим столом примолкнуть и поглядеть на своих господ. Правда, лишь на несколько мгновений, затем разговор продолжился.
Барон Лейхебугский окинул всех взглядом и продолжил:
— В Мрачном лесу снова начали пропадать девицы, а крестьяне стали вывешивать над своими дверями пучки ведьмогона и кровавых корней. Обычно я бы над этим даже не задумывался. Достаточной причиной для их предосторожности может являться суровая зима и многочисленная хаоситская погань, однако видели и одетых в чёрное мужчин с бледными лицами.
— Я не думаю, что могут остаться какие–либо сомнения, — поддержал Рудгар. — Неумирающие возвратились.
Что–то в голосе мужчины заставило Феликса вздрогнуть.
— Неумирающие? — переспросил он.
Феликс полагал, что понял, о ком идёт речь, но желал удостовериться.
— Последователи фон Карштайна, кровососы, — произнёс Йохан, обратив на Ягера свой горящий взгляд.
— Вампиры, — сказал Макс Шрейбер. — Ты говоришь о вампирах.
Рудгар горько усмехнулся без тени радости, едва сверкнув зубами.
— Это Сильвания, — заметил он. — Земля графов–вампиров.
Снова повисла тишина. Не двигались даже слуги. Словно кто–то расхохотался на похоронах или озвучил известную каждому ужасную правду, которую, тем не менее, пока никто не отваживался высказать.
«Чудесно, — подумал Феликс, — злобные чародеи, нашествие Хаоса, а теперь ещё и возвращение графов–вампиров. Как я впутался во всё это?»
— Кому–нибудь ещё вина? — поинтересовался граф Рудгар, прерывая молчание.
Казалось, что его усы обвисли ещё сильнее. Он выглядел, как человек, которому только что сообщили, что семья его заболела чумой и у него неплохие шансы тоже её подхватить. Феликс достоверно знал, каково оно бывает.
Макс топил взгляд в своём по–прежнему полном бокале, словно мог там увидеть тайны грядущего. Готрек едва ли не радостно потирал свои здоровенные руки. Иван Петрович излучал даже более суровую решимость отыскать свою дочь. Феликс едва удержался, чтобы не застонать.
— У нас ещё будет время обсудить всё это позднее, — мелодичным, спокойным и игривым голосом произнесла графиня Габриелла. — Возможно, наши гости захотят рассказать нам, что их привело в наши края в это опасное время.
Макс посмотрел на Феликса, словно спрашивая, кто из них будет рассказчиком. Феликс жестом предложил говорить Максу. Без сомнения, маг сможет рассказать их историю лучше него. Макс поведал о похищении Ульрики и их погоне через замёрзшие земли. По ходу повествования он был вынужден рассказать и про осаду Праага, и про вторжение Хаоса.
Сильванские аристократы сохраняли молчание, пока Макс не закончил рассказ, а затем переглянулись между собой. Их лица по большей части были спокойны, но Феликс был убеждён, что разглядел страх в их глазах, а до сего момента он был уверен, что этих людей не так–то просто напугать.
— Похоже на конец света, — в конце концов произнёс граф Сварцхафенский.
— Несомненно, мы живём в зловещие времена, — согласился барон Лейхебургский. — Куда более зловещие, чем я себе представлял.
— Император созовёт свои армии, — сказал Макс. — Я уверен, что будущей весной он двинется на врага.
— Будь что будет, — сказал Рудгар. — Никто из нас с ним не отправится.
Феликс почувствовал смутное негодование. Аристократы постоянно заявляют о своих правах и привилегиях. Но, насколько помнилось Феликсу, у них имеются и кое–какие обязанности, одна из которых — защищать Империю, когда их призовут. Похоже, что из всех присутствующих лишь Родрик заметил выражение лица Феликса и смутился.
— Не то чтобы мы этого не хотели, — торопливо добавил он. — Ничего бы мне так не хотелось, как скакать в битву подле императора, но наш долг оставаться здесь, с нашим народом. Если неумирающие снова выползут из своих укрытий, то это наш долг — загнать их туда, откуда они выползли.
Заключительная часть его речи прозвучала со значительно меньшей уверенностью, чем её начало. Феликс не удивился. Если история правдива, то в последнее восстание графов–вампиров потребовалась вся военная мощь Империи и её союзников, чтобы их разгромить, ценой многих лет и бесчисленных жизней.
— Я согласен с юным Родриком, — заявил старый седовласый граф Сварцхафенский, снова сухо покашляв. — Для Империи не будет ничего хорошего, если император отправится сражаться с отродьями Хаоса и обнаружит угрожающих с фланга неумирающих. В действительности, я боюсь, что это станет катастрофой.
Феликс не являлся экспертом в военном деле, но прозвучало это правдоподобно. Имея перед собой столь сильного противника, для имперской армии станет катастрофой любая угроза для снабжения или флангов. И сейчас ему вспомнилось и нечто другое об армиях графов–вампиров. Большинство их солдат — ходячие мертвецы, оживлённые самым чёрным колдовством. Зимние снега для них вообще не помеха. Наоборот, в такое время они опаснее всего. Пока они тут болтают, у сил тьмы может появиться могучий союзник.
— Самое лучшее, что мы можем сделать для Империи — раздавить неумирающих, прежде чем те обретут полную силу, а затем отправиться на подмогу императору.
— Давайте помолимся за такой исход, — предложила графиня Габриелла.
Все за столом, за исключением Готрека, сложили знак молота. Гном лишь хмыкнул и сделал очередной глоток вина. Графиня наклонилась вперёд над столом, и в её холодных голубых глазах появился дикий блеск.
— Мне кажется, что боги благоволят нам. Наши друзья сегодня оказались здесь не случайно.
Феликс увидел, как обернулись к ней Макс и Готрек. Иван был поглощён своим вином, но что–то в его внешности подсказало Феликсу, что тот тоже слушал внимательно.
— Что вы имеете в виду? — спросил Макс.
— Имя Адольфус Кригер нам знакомо, — произнесла она.
У Макса перехватило дыхание.
— Он некромант?
— Хуже. Он один из неумирающих. Крайне опасный отпрыск династии фон Карштайнов.
— И что сие означает? — спросил Феликс, чувствуя, что должен что–нибудь сказать, чтобы скрыть охвативший его страх.
Кригер — вампир! Это многое объясняет, и его сверхъестественную быстроту, и невероятную силу. Возможно, даже есть связь между Кригером и убийцей, терроризировавшим улицы Праага, выпивая кровь жертв. Феликс вспомнил, что проститутка Нелла упоминала об аромате корицы, и вспомнил ладанку, что была на Кригере в сокровищнице.
Графиня рассмеялась:
— Извините меня, господин Ягер. Сидя за этим столом, иногда легко забывается, что не каждый разделяет наши знания и навязчивый интерес к неумирающим. Будь вы сильванским аристократом, вы бы выросли на этом.
— Я думал, что большинство аристократов Сильвании — вампиры, — едко заметил Готрек.
Не самое тактичное высказывание в данных обстоятельствах, но именно это всегда слышал Феликс, хотя большинство его знаний о предмете досталось от няньки, которая обожала пугать подопечных детей ужасными историями.
Похоже, что реакцией на слова Готрека стало охлаждение за столом. Рука Родрика невзначай опустилась на меч, и Феликс был уверен, что лишь ледяной взгляд отца удержал юношу от вызова Готрека на дуэль.
— Ваши знания слегка устарели, — заметил барон Лейхебургский.
Он изучал Готрека с таким видом, словно тот был мерзким насекомым, ползающим по столу. Если Готрек и оскорбился, то не подал вида. Он проглотил очередную порцию вина и громко отрыгнул. На сей раз от того, чтобы вскочить на ноги и вызвать гнома на поединок Родрика удержала рука отца на плече. Лицо старика выдавало его беспокойство. Вероятнее всего, он мог предугадать исход подобного поединка, равно как и Феликс.
— Вижу, вам не терпится меня просветить, — произнёс Готрек.
— Пару столетий назад твои слова были бы абсолютно истинными, — произнёс граф Сварцхафенский. — Два столетия назад эта страна лежала под каблуком графов–вампиров и их союзников. После Хел Фенн они были … истреблены, и император даровал эти земли во владение доверенным вассалам.
Феликс припомнил, что на сей счёт что–то читал в библиотеке Альтдорфского университета. Хотя в книге ничего не упоминалось про доверенных вассалов. Там говорилось, что земли Сильвании были розданы обедневшим дворянским родам и падким до земельной собственности младшим сыновьям, которые не могли получить таковую иным путём. В книге намекалось, что нужно быть по–настоящему отчаявшимся, чтобы пожелать править какой–либо частью этой провинции.
— Я слышал куда более поздние рассказы о вампирах в Сильвании, чем со времён Хел Фенн, — заметил Макс. — Из достоверных источников мне известно, что они до сравнительно недавнего времени правили значительными территориями на этой земле. Я верю храмовникам Белого волка, которые подвергли осаде замок Реграк десятилетие назад, когда выяснилось, что его владелец был кровососом.
— Реграк был кровососом, — подтвердил граф Сварцхафенский, — но он был смертным, как и мы с вами. Он всего лишь полагал, что поглощение крови юных девственниц сохранит его молодость и придаст магические силы. Насколько мне известно, вышло иначе. Поверьте мне, будь он вампиром, храмовникам было бы значительно сложнее сжечь его имение.
— Как бы то ни было, наш учёный друг прав, — заметила графиня. — Со времён Хел Фенн были и другие случаи правления неумирающих в Сильвании, и нам они слишком хорошо известны. Даже если количество подобных случаев меньше, чем в широко распространённых слухах, которым верят несведущие, то сути это не меняет.
— Графиня, вы не ответили на мой исходный вопрос, — сказал Феликс.
По голосу и неразборчивости собственных слов Феликс понял, что уже пьян. Что вряд ли удивительно. Он давно нездоров, и за всё время их путешествия не употреблял вино. Вот и утратил навык.
— Что вы имели в виду, говоря о династии фон Карштайнов?
И снова ответил Макс, удивив Феликса. Маг никак не мог удержаться от демонстрации собственных познаний, едва выпадала такая возможность.
— Исследователи данной темы полагают, что неумирающих можно классифицировать на несколько династий, если тут уместно такое понятие. Считают, что эти династии образованы потомками изначальных вампиров города Ламии в царстве Неехара, созданных Нагашем более трёх тысячелетий назад. Предполагается, что каждая из династий обладает некоторыми особенностями своего прародителя, и имеет свои слабости и сильные стороны, зависящие от предков.
Во взгляде графини на Макса Феликс заметил смесь восхищения, уважения и заинтересованности. Он ощутил укол ревности. Она явно весьма привлекательная женщина. Внезапно Феликс почувствовал отвращение к самому себе. О чём он только думает? Ульрика находится в лапах того, кто хуже безумца и чёрного мага, а он тут испытывает вожделение к другой женщине. Однако более циничная часть его сознания давала понять, что испытываемое чувство вины никак не в состоянии изменить ситуацию.
— Вы очень образованный человек, господин Шрейбер. Я удивлена. Это не относится к распространённым знаниям. Как–нибудь вы должны рассказать, как вы обрели подобные познания.
Макс снисходительно кивнул.
— Благодарю вас, — произнёс он. — Я давно изучаю тёмные и запрещённые знания и…
— Тем не менее, в одном–двух утверждениях вы ошибаетесь.
— Ошибаюсь?
— Вампиры не были созданы Нагашем. Они по праву были могущественными чародеями, получившими некоторые из своих знаний во время длительных войн на заре веков.
Макс не выглядел согласным, но промолчал.
— Времена тогда были не более спокойные, чем наше.
— Династия Карштайнов? — напомнил Феликс, всё ещё рассчитывающий получить ответ на свой исходный вопрос.
— Это одна из главных вампирских династий, — произнесла графиня. — Возможно, в Империи это основная династия.
— По имени так явно наиболее известная, — сухо заметил Феликс. — Войны графов–вампиров и всё такое.
— Поэтому династия и известна, как род фон Карштайнов. Влад фон Карштайн изначально был наиболее известным из всех графов, и широко распространившееся поверие назвало этим именем всех его последователей.
— Судя по вашим словам, вы с этим не согласны? — спросил Макс, даже тут с придирчивостью учёного прицепившись к незначительному спорному термину, словно речь шла не о массовом убийце, чьи безумные захватнические планы привели к гибели десятков тысяч людей.
Графиня ответила лёгким пожатием плеч, жестом, который у Феликса ассоциировался с богатыми бретонскими купцами, посещавшими владения его отца.
— Не вижу смысла. Нам мало что известно о предках фон Карштайна. Он был первым из своего рода, кто обрёл дурную славу. С тех пор его потомки стали куда активнее, особенно в Сильвании.
— Похоже, что с недавних пор они стали ещё активнее, — заметил Феликс. — Интересно, почему?
— Полагаю, это нам и следует выяснить, — произнёс граф Рудгар. — Многие жизни могут зависеть от этого.
«В том числе и наши», — подумал Феликс.
Он снова заставил себя сосредоточиться, несмотря на вызванную вином раздражительность, духоту и ощущение расслабленности, вызванное единственным плотным обедом за многие дни лишений.
— Похоже, вы что–то знаете о Кригере, — произнёс он, стараясь отчётливее выговаривать слова. — Не поделитесь ли с нами вашими знаниями?
— Позже, — ответила графиня. — День был долгим и, полагаю, все мы утомились. Дело подождёт до утра. Некоторые вещи лучше обсуждать в дневное время.
Учитывая обстоятельства, Феликс не мог не согласиться с такой мотивацией.
Помещение было просторным и холодным, в нём доминировал огромный портрет сильванского аристократа с холодным взглядом, казалось, следившего за Феликсом с недобрыми намерениями. Он сразу же подумал об осмотре комнаты на предмет потайных ходов. Судя по старым сказкам, в сильванских замках их полным–полно, но в комнате было слишком холодно, а Феликс был слишком пьян, чтобы этим обеспокоиться. Он предпринял некоторые предосторожности, закрыв дверь на засов и прислонив меч к стене так, чтобы его легко можно было достать с кровати.
Проваливаясь в тревожный сон без сновидений, Феликс мог поклясться, что расслышал вдали волчий вой.
2018-01-08
220
