Как впоследствии развивались консервативное и радикальное направления в христианстве?

После окончания Второй мировой войны вступили в действие факторы, способствовавшие укреплению позиции религии, росту ее влияния. Кризис европейской цивилизации, последовавший за первой войной, подрывал веру в науку и прогресс, в действенность светских гуманистических ценностей. Именно в это время религии более чем когда-либо вступают в диалог с «ми­ром». Они ищут возможности внести вклад в решение проблем, вставших перед обществом, в сотрудничестве с «миром», а не в изоляции от него.

На этой общей основе политическая и социальная деятельность церк­вей в зависимости от многих конкретных обстоятельств места и времени, включая особенности и традиции каждой религии, принимает различные формы. Это может быть призыв к возрождению традиционных ценностей и ориентация на консервативные социальные цели как реакция на периоды социального брожения и политической нестабильности (направленность протестантского фундаментализма в США 70-80-х гг. XX в.). Но это может быть и религиозно мотивированная ориентация на переустройство общества, например, получившая особенно широкое распространение в Латинской Берике «теология освобождения».

С. Жижек // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 776-779.

1. В чем С. Жижек усматривает единство социальной концепции хрис­тианства и марксизма?

От христианства к марксизму ведет прямая линия насле­дования; да, христианство и марксизм должны быть по одну сторону баррикады, вместе сражаться с рвущимся в бой неоспиритуализмом. Подлинное христианское наследие слишком драгоценно, чтобы ос­тавлять его на съедение фундаменталистским выродкам.

То, что делают последователи этой максимы «да — Христу, нет — святому Павлу» (который, как говорил уже Ницше, по сути дела, придумал христианство), - в точности соответствует позе, которую принимали те «гуманистически настроенные марксисты» середины XX века, чьей максимой было «да - раннему подлинному Марксу, нет - его лени-нистскому окостенению». В обоих случаях нужно настаивать на том, что подобного рода «защита подлинного» оказывается наиболее веро­ломной формой предательства: нет Христа без Святого Павла, точно так же как нет «подлинного Маркса», к которому можно обратиться, минуя Ленина, и, между прочим, как нет «подлинного Фрейда», к ко­торому можно приблизиться, пройдя мимо Лакана.