Глава 2. Роль Венеции в Четвертом крестовом походе

Самой яркой ролью Венеции в эпоху крестовых походов было ее участие в Четвертом крестовом походе.

По инициативе папы римского Иннокентия III был созван совет в Суассоне и в Компьене. «Здесь были высказаны, выслушаны и поданы разные мнения и советы, но окончательное решение было таково — чтобы направить лучших послов, каких только можно сыскать, и предоставить им все полномочия предпринимать любые действия от имени своих сюзеренов»[20]

«Шесть послов отправились для выполнения своей миссии. Посоветовавшись между собой, они пришли к единодушному согласию, что в Венеции смогут найти гораздо большее количество судов, чем в каком-либо другом порту»[21]. Это отрывок явно показывает нам, что уже в то время Венеция была ведущей морской державой в Средиземноморье. И послы просят оказать помощь в организации крестового похода.Но венецианцы не могли не воспользоваться предоставленной возможностью и решили извлечь выгоду из намеривавшегося мероприятия. «Мы поставим транспортные суда, которые смогут перевезти четыре тысячи пятьсот коней и девять тысяч оруженосцев, и другие корабли для переправки четырех тысяч пятисот рыцарей и двадцати тысяч пеших воинов. Кроме того, мы включим в контракт обеспечение коней и людей прокормом и провиантом на девять месяцев. За все это мы возьмем самую низкую цену, а именно: за каждого коня четыре марки и две марки за каждого человека.»[22] Общая сумма составила 85 тысяч марок.

В июне 1202 года корабли уже были готовы, но лишь около 12 тысяч крестоносцев добралось до Венеции. Прочие отправились другим путём или задерживались, тогда как сумму за перевозку надо было выплатить целиком, а находившаяся в Венеции армия смогла собрать только 51 тысячу марок. После того, как находящаяся на острове Лидо армия начала испытывать нужду, а поход как таковой оказался под угрозой срыва, дож предложил крестоносцам отсрочку.

Дож Венеции поставил крестоносцам условия, при которых они не смогли бы даже получать продовольствие на остров или уйти с него, не выплатив полную сумму за наем флота. Убедившись в их неплатежеспособности, он предложил им помочь отвоевать у венгерского короля город Задар - город на берегу Адриатического моря. Робер де Клари так представляет себе слова дожа: "Жители этого города причинили нам много зла, и мы - я и мои люди - хотим, если сумеем, отомстить"[23].

 

«Король Венгрии захватил наш город Зара в Склавонии, один из самых укрепленных городов на свете. Каким бы могуществом мы ни обладали, нам никогда не вернуть его иначе, кроме как при содействии франков(франками тогда называли всех европейцев, так как большинство рыцарей было из Франции).. Предложим же им, чтобы они помогли нам вернуть его, и мы предоставим им отсрочку для уплаты 34 тысяч марок серебра, которые они нам должны, до тех пор, пока Господь дозволит нашим объединенным силам отвоевать их»[24]. Договор был утвержден и, поскольку крестоносцам не хватало денег для уплаты, дож Венеции предложил восполнить недостающую часть «ратными подвигами».

«Задар перешел в руки дожа Венеции. И тогда дож пришел к графам и другим предводителям крестоносцев и сказал им: «Сеньоры, по милости Божьей и при вашей поддержке мы завоевали этот город. Наступила зима, и мы не сумеем двинуться отсюда раньше Пасхи, ибо у нас нет возможности получать припасы в каком-то другом месте, а с другой стороны, этот город весьма богат и в избытке обеспечен всем, что нам надо. Поделим его надвое, и мы возьмем себе одну половину, а вы другую». Все было сделано, как и решили. Венецианцы получили часть города вблизи гавани, где стояли их суда, а французы — другую часть. Были поделены лучшие дома для постоя в каждой части города. Войско покинуло лагерь, вошло в город и разместилось в нем»[25].

Захватив и разорив его, крестоносцы, в частности, уплатили таким образом часть долга венецианцам, заинтересованным в установлении своего господства в этом важном районе.

Папа Иннокентий III отлучил всех участников разграбления христианского Задара от Церкви, но вскоре по политическим мотивам сменил гнев на милость, фор­мально оставив в силе отлучение венецианцев — инициаторов ве­роломного захвата.

Венеция того времени уже заслужила себе монополию, освободившись от влияния Византии еще в X-XI веке, развив свои торговые отношения и флот, а также вступая в браки с дочерьми басилевсов. К тому же Энрико Дандоло(венецианский дож), будучи послом в Константинополе, был ослеплен греками и имел причины их ненавидеть[26]. Таким образом, венецианцы, не любившие греков и считавшие их торговыми соперниками, стремились к падению Византийской империи или, по крайней мере, ослабления ее могущества. Это и есть основная причина похода и желание присоединиться к крестоносцам венецианцев.

Первоначальный план Четвертого крестового похода, предусматривавший организацию морской экспедиции на венецианских судах в Египет, был изменен: крестоносное войско должно было двинуться к столице Византии. Был найден и подходящий предлог для нападения на Константинополь. Там произошел очередной дворцовый переворот, в результате которого император Исаак II из династии Ангелов, правившей империей с 1185 г. в 1195 г. был свергнут с престола, ослеплен и брошен в темницу. Его сын Алексей обратился за помощью к крестоносцам.

«Первым делом, коли Богу будет угодно позволить, чтобы вы возвратили принцу его наследие, он отдаст всю свою империю в подчинение Риму, от которого она некогда отложилась. Далее, поскольку он знает, что вы поизрасходовались, и сейчас у вас ничего нет, он даст вам 200 тысяч марок серебром и провизию для всей вашей армии, начальникам и рядовым воинам. Более того, он сам отправится с вами в Египет с десятью тысячами воинов за свой счет или, если вы пожелаете, пошлет с вами такое же количество своих людей. И более того, все дни своей жизни он будет содержать в заморских землях на свой счет пятьсот рыцарей»[27].

Еще интересен другой момент: Робер де Клари пишет о 1000 рыцарей, приехавших в Венецию[28]. Виллардуэн же пишет, что клятву договора с царевичем Алексеем приняли только 12 рыцарей[29]. По-видимому, это были наиболее значимые рыцари, из которых Виллардуэн указывает на Бодуэна Фландрского, маркиза Монферратского, графа Луи Блуасского и Шартрского и других. Однако никто из хронистов не говорит о причинах принятия таких решений, а потому можно догадываться только косвенно или предполагать.

 

В одной из фраз автора раскрыта вся суть крестовых походов вообще: "кто откажется заключить его (т.е. договор), тот, значит, вовсе не имеет большой охоты к завоеваниям"[30].

У венецианцев были свои и особо важные причины отнестись внимательно к предложению Филиппа и его шурина: предложение Алексея открывало перед Венецией исключительно заманчивые перспективы. Вполне возможно, что венецианского дожа не особенно интересовала крупная денежная награда, которую можно было получить от Алексея, еще менее, надо полагать, планы объединения церквей; но венецианские политики с уверенностью могли рассчитывать на дальнейшее улучшение своих позиций на рынках империи.

С другой стороны на страницах хроники Виллардуэна выступают и другие просители, совсем не освещенные так, как дож Венеции, но также указывающие на возможность обогащения. Примером может служить разговор с послами от короля Филиппа по поводу царевича Алексея: "что вы поизрасходовались и что вы обеднели; и он даст вам 200 тыс. марок серебра и провизию для всей рати, малый и великим"[31]. Да и сам разговор с царевичем Алексеем и условия, на которых крестоносцы соглашаются ему помогать, совсем уж не бескорыстные. Здесь явно видно, что дож блюдет интересы своей страны. Для Дондоло поход был выгоден в плане наема флота изначально, а уж коль выпала возможность отомстить столь ненавистным для венецианцев грекам, то стоит ли говорить о его решении на совете по поводу предложения царевича Алексея? Ответ мог быть только положительный. Дож Венеции защищал интересы своей страны в первую очередь. К тому же мы видим у Робера де Клари, что Дандоло совсем не обладает фанатичностью крестоносцев-французов. Когда из Задара привезли грамоту о том, что все нападающие крестоносцы на Задар будут отлучены от церкви, то некоторые французы дрогнули и отказались от осады, а дож Венеции тогда сказал, "что не откажется от намерения отомстить жителям города даже под угрозой отлучения апостоликом"[32]. Здесь я делаю вывод, что если у французов были религиозные мотивы идти в Египет, то у венецианцев преобладали материальные привилегии. Они надеялись обогатиться за счет этого похода, а потому совсем не удивительно, что они предложили компенсировать крестоносцам долг походом на Задар.

Надо полагать, что именно в это время у венецианского правительства родилась мысль использовать крестоносную армию в своих, более узких чем египетские планы, интересах. Как ни заманчивы были перспективы захвата Египта, трезвые венецианские политики постепенно убеждались в том, что эти перспективы стали более чем туманными: общее число явившихся в Венецию крестоносцев составляло половину, а может быть и менее, численности предусмотренной в договоре армии, наконец отчетливо наметилась перспектива использования крестоносной армии для решения других политических задач. Венецианцы умели хорошо разбираться в складывавшейся политической обстановке и не желали ловить журавлей в небе, если синицы давались в руки. Венецианское правительство быстро перестроило свою политику: если силы собравшейся крестоносной армии могли оказаться слишком слабыми для решения большой египетской проблемы, то они все же были достаточны для решения других менее сложных, как могло казаться венецианцам, задач.

«Венецианские политики при разрешении больших политических вопросов обыкновенно руководились серьезными мотивами. Венецианцы могли при этом думать, что возведение претендента на константинопольский трон не потребует больших материальных затрат и военных усилий, ведь дворцовые перевороты в Византии и смена династий совершались так легко; между тем выгоды предприятия были заманчивы. Конечно, эти выгоды не могли идти в сравнение с тем, что могло быть завоевано в Египте; но это последнее могло обойтись очень дорого, тогда как поход под Константинополь, при наличии законного искателя византийского трона, мог быть простою военной прогулкой. Наконец, могли думать венецианские политики, водворив законного государя на византийском троне, они вместе со своими крестоносцами союзниками и с помощью своего ставленника будут иметь больше шансов и для успешного решения египетской проблемы»[33].

 

Таким образом, Алексей заключил на острове Корфу с предводителями крестоносцев договор, посулив им крупное денежное вознаграждение. В результате крестоносцы отправились к Константинополю в роли борцов за восстановление власти законного императора.

Робер де Клари упоминает, что епископы благословили этот поход: "это не только не явится грехом, но будет скорее благочестивым деянием, ибо, поскольку с ними законный наследник"[34]. Хотя с другой стороны по всей христианской идеологии клирики должны были быть против. Следовательно, возможно, была другая причина пойти на Константинополь кроме законного наследника.

 

Неприязнь папы к Византии в немалой степени предопределила превращение византийской столицы в цель похода крестоносного воинства. Завоевание и разгром большого христианского города как бы стали подготовкой к дальнейшему изменению целей крестового похода. Постепенно возникло и идеологическое обоснование такого похода. В среде руководителей крестоносцев все настойчивее велись разговоры о том, что их неудачи объясняются действиями Византии. Византийцев обвиняли в том, что они не только не помогают воинам креста, но даже проводят враждебную политику по отношению к государствам крестоносцев, заключая направленные против них союзы с правителями турок-сельджуков Малой Азии. Эти настроения подогревались венецианскими купцами, ибо Венеция была торговой соперницей Византии. Вскоре крестоносцы подошли к Константинополю.

«Командиры войска собрались на совет, чтобы решить, какого плана действий стоит придерживаться — нападать на город с моря или с суши. Венецианцы горячо ратовали за то, чтобы погрузить на корабли лестницы и вести приступ с моря. Французы же говорили, что они не умеют воевать на море так хорошо, как венецианцы, но на суше, при конях и при своем надежном оружии, им будет сражаться куда сподручнее. В завершение совета было решено, что венецианцы пойдут на приступ с моря, а графы и их войска — с суши»[35].

Любопытно написано у автора еще одно предложение, в котором дож Венеции говорит о том, что "теперь им представляется подходящий предлог для того, чтобы направиться в Константинопольскую землю, и что он за это, все бароны до единого согласились с ним"[36]. Здесь уже явно можно наблюдать сильное влияние на крестоносцев Энрико Дандоло (дож Венеции).

Когда же они достигли Константинополя, дож Венеции и вовсе стал управлять войском крестоносцев, опираясь на то, что "я знаю положение в этой стране лучше, чем вы, ибо некогда я бывал здесь"[37]. Он же предлагает провести законного наследника на лодке вдоль Константинополя, чтобы жители сами смогли опознать его. И если Робер де Клари утверждает, что наследника не признали[38], то Виллардуэн дает причину этому "из страха и боязни перед императором Алексеем"[39] Но Робер де Клари указывает также на доблесть венецианцев "дож Венеции сказал, что он выступит вперед со всеми своими людьми и с божьей помощью высадится на берег"[40]. Я считаю, что этот эпизод показывает, насколько важны для венецианцев было взятие Константинополя и устранение торгового конкурента.

Как бы то ни было, император Алексей III бежал, а на его место сами греки поставили отца царевича Алексея. Робер де Клари[41] упоминает, что именно из-за ропота жителей Константинополя император Алексей сначала сказал, что даст бой, но потом сбежал. Таким образом можно утверждать, что и в данном случае крестоносцам помог дворцовый переворот в Константинополе. Крестоносцы заставили посаженного горожанами императора подтвердить обещания, данные его сыном и только после этого позволили им встретиться.

Теперь, казалось, можно было приступить к разрешению основной задачи похода, нанести удар мусульманам в Египте или в Сирии. Но тут возникли новые препятствия: надо было удовлетворить просьбу императоров об отсрочке отъезда до весны 1204 г., так как они пока не чувствовали себя в силах сохранить в своей власти город и империю, да у них не было и денег, чтобы расплатиться со своими союзниками, без чего те не хотели и не могли двинуться куда бы то ни было. В крестоносном стане поднялись опять споры: одни настаивали на немедленной отправке ополчения во «св. землю», другие вполне резонно указывали на необходимость закончить дела в Греции, укрепить получением обусловленной по договору с Алексеем суммы финансовую базу дальнейших операций и переждать неблагоприятное для плавания по Средиземному морю зимнее время под Константинополем. «С помощью божией, — сообщает благочестивый Вильардуэн, — доброе мнение восторжествовало»[42]. Крестоносцы решили остаться, а венецианцы «выразили согласие» продолжить договор о пользовании их флотом еще на один год, конечно за соответствующее вознаграждение, уплату которого брали на себя Исаак и Алексей.

По договору Алексей IV должен был выплатить назначенную сумму. Но, как утверждает Жоффруа де Виллардуэн, император "возгордился по отношению к баронам и ко всем тем, которые сделали ему столько добра, и даже не поехал повидаться с ними в лагерь, как имел обыкновение делать раньше"[43]. Так произошел разрыв крестоносцев с императором Алексеем IV, после которого они перестали получать от него денежную помощь.

«Был там некий грек, к которому император питал большее расположение, и он-то больше, чем кто-либо, втягивал его в распрю с французами. Звали этого грека Мурзуфлус По совету и с согласия других однажды вечером, точнее, в полночь, когда император Алексей IV спал в своих покоях, Мурзуфлус и те, кто должен был его охранять, вытащили императора из постели и бросили в темницу. Сам же Мурзуфлус, получив одобрение прочих греков, по их совету обулся в алые котурны и объявил себя императором (Алексеем V Мурзуфлом). Потом его короновали в церкви Святой Софии»[44].

Таким образом крестоносцы решают повторно взять Константинополь дабы император Мурзуфлус выполнил обещания, данные крестоносцам еще прошлым императором Алексеем IV. Интересно то, что в хрониках также указывается другая причина взятия города: "пока не отомстят за того, кого он убил[45]" пишет Робер де Клари и "тот, кто совершил такое убийство, не имеет права держать землю[46]" пишет Виллардуэн. Главная же причина второго завоевания Константинополя в его богатстве и в богатстве византийских земель. Не зря крестоносцев даже в то время боялись и считали просто завоевателями.

И вот настал день 12 апреля 1204 года, когда крестоносцы начали штурм Константинополя. Он был взят сначала приступом на второй день, а на следующий день, когда крестоносцы собирались продолжать бои на улицах города, они уже узнали, что Алексей V бежал также ночью, как немногим раньше убежал Алексей III. Причем оба бежавших захватили с собой те богатства, которые только могли захватить.

И крестоносцы начали грабить город. Сверх творимого крестоносцами безобразия они поругались над церковью, из церкви они вывозили священные и редкие сосуды, утварь, реликвии. А когда им необходимо было вывести из церкви драгоценные сосуды, они вводили туда лошадей и мулов, закалывая иногда их там же.

Помимо награбленного крестоносцы стали еще делить оставшуюся добычу. Сам папа Иннокентий III возмущался поведением крестоносцев в Константинополе. Несмотря на угрозу отлучения крестоносцы не переставали грабить жителей Константинополя и растаскивать всё добро, которое только попадалось под руку. По моему мнению, эти факты явно указывают на материальную заинтересованность участников крестового похода.

Разделение Византийской империи произошло еще до непосредственного взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году. Наиболее возможным императором Константинопольским мог быть Бонифаций Монферратский. Но избрали императором Бодуэна Фландрского. Это произошло вследствие того, что Бонифаций был неугоден дожу Венеции, который опасался усиления его влияния. А это тоже является показателем того, какую значимость имел Энрико Дандоло в лагере крестоносцев. Он и получил 3/8 части Константинополя вместе с церковью Св. София. Более того, Венеция получила наиболее важные стратегические пункты бывшей Византийской империи, весь путь из Византии в Константинополь был под ее покровительством. 3/8 Византийской империи отдавались дожу Венеции в безраздельное владение.

Итогом разделения земель было образование на месте Византийской империи трёх самостоятельных государств: Латинская империя, образованная крестоносцами, Никейская империя с династией Ласкарей и Трапезундская империя с династией Комнинов.

Таким образом, прослеживая всю историю 4 крестового похода, я сделал вывод о том, что Венеция настолько сильно влияла на крестоносцев, что они исполняли все ее притязания. Она многократно оправдала свои затраты на строительство огромного флота тем, что избавилась от конкурентоспособного Задара и нажилась на грабеже Константинополя. Венеция от падения Константинополя сказочно обогатилась. Перед штурмом Константинополя венецианцы составили с крестоносцами контракт. Согласно нему, три четверти награбленного должны были получить участники (то есть венецианцы и крестоносцы), а четверть предполагаемой добычи должна была достаться новому императору. Так появился новый титул венецианских дожей — «владыка четверти и полчетверти Византийской империи». При этом, поскольку Дандоло благоразумно отказался от участия венецианских кандидатов в выборах императора, республика получила еще и право назначать патриарха. В результате похода Венеции достались города Зара и Дураццо, южные порты Греции, остров Эвбея (называемый тогда в Европе Негропонтом) и остров Крит, всего за несколько лет была создана колониальная империя.

После падения Византии Венецианская республика находилась в зените своего могущества. Однако в долгосрочном аспекте положение республики святого Марка скорее пострадало. После Четвёртого крестового похода могуществу Византийской империи, которая в течение многих веков сдерживала мусульманскую агрессию, был нанесён удар, от которого оправиться она уже не смогла.