Первый блин — комом»: Смоленская война

Смоленская война была начата Россией в неудобный для Речи Посполитой момент: Польша участвовала в Тридцатилетней войне, а главное — по смерти Сигизмунда III началось очередное бескоролевье, сын Сигизмунда Владислав не сразу добился избрания на трон.

«Европейских» частей (полков нового строя, сформированных в Москве, и полков, сплошь состоявших из западных наемников) в выступившем против Речи Посполитой войске было 6. Они составили почти половину от общей массы русских сил в 32 тысячи человек. А если учесть, что на 1632 г. Разрядный и прочие военные приказы насчитывали в России в строю 66 690 готовых к походам боеспособных воинов, то полки нового строя и набранные на Западе для Смоленской войны наемники составляли до четверти вооруженных сил Москвы. Как всегда, неплохо выглядела походная артиллерия в 158 орудий, которые также обслуживало много немцев.

Солдатские полки нового строя, созданные в Москве, приняли участие в Смоленской войне с самого ее начала. Полк под командованием Сандерсона оказался под Смоленском 7 февраля 1633 г. В июне 1633 г. подошли полки Кита и Матейсона. В августе 1633 г. прибыл рейтарский полк нового строя. Старшим над западными полковниками являлся Александр Лесли.

Для вооружения этой армии Москва в 1632 г. через Лесли закупила в Швеции 10 тысяч мушкетов с зарядами, 5 тысяч шпаг; в течение всей Смоленской кампании, как мы уже сообщали, из Голландии в Россию доставлялись десятки тысяч пудов пороха и железных ядер[685].

Смоленская война должна была стать проверкой выбранного курса на преобразование армии на западный манер.

Общее командование российскими силами осуществлял боярин Михаил Борисович Шеин, любимец патриарха-государя Филарета и герой обороны Смоленска в 1609–1611 гг. Однако в свете развернувшихся далее событий нельзя признать выбор Шеина как главнокомандующего удачным. Шеин прославился обороной крепости, но опыта осады современной крепости у него не было, тем более что последние 20 лет он вообще не воевал. Шеину помогал окольничий Артемий Васильевич Измайлов.

Смоленская война 1632–1634 гг. прошла в два этапа. Первый, с сентября 1632 по конец августа 1633 г., пришелся на победы Шеина. За октябрь 1623 г. русские овладели Серпейском, Дорогобужем, Белой, Рославлем, Невелем, Себежем, Почепом, Стародубом, Трубчевском, Новгородом-Северским, Батурином. Сели в осаду в крепостях гарнизоны Полоцка, Велижа, Мстиславля, Кричева, Озерища, а их посады были взяты российским войском. Под Смоленском в поле был разбит 8-тысячный корпус Гонсевского, и многочисленный полон был отправлен в Москву.

Однако «польский Смоленск» защищался не хуже «русского Смоленска» в Смуту. С затягиванием конфликта первоначально благожелательно настроенное к российской армии окрестное население стало испытывать обычные для войны тяготы, и настроение его резко изменилось. Сопровождавшее московское войско посоха, вспомнив Смутное время, стала активно втягиваться в разбойное движение «шишей». А главное, что занявший, наконец, польско-литовский трон Владислав IV сумел организовать с крымским ханом одновременный удар по России. 25 августа 1633 г. польский король объявился под Смоленском с 23-тысячной армией, а крымские татары атаковали южные уезды России.

Дворянское конное ополчение под Смоленском, происходившее из этих уездов, не дожидаясь приказа Шеина, разъехалось спасать свои семьи. Полки европейского строя держались еще некоторое время. Действия солдат полковника Матисона, стойко защищавшего шансы на Покровской горе, вызвали уважение русских. Однако общая атмосфера не способствовала надежности иностранных наемников. Они охотно вступали в переговоры с врагом, многих прельщала возможность поменять русскую службу на польскую. Некоторые дворяне из обоих войск без оглядки на начальство съезжались друг с другом, пировали и обменивались подарками, а также нужной информацией. У русских в том особо отличился сын второго воеводы А.В. Измайлова Василий, впоследствии казненный как изменник по приговору царского суда вместе с отцом и М.Б. Шеиным. Полковник Александр Лесли подозревал в контактах с противником командира одного из европейских полков англичанина Сандерсона. Когда русские и западноевропейцы, заготавливающие в лесу дрова, были неожиданно атакованы и перебиты поляками, Лесли обвинил Сандерсона в наводке врага. Англичанин бурно протестовал и был застрелен Лесли на месте.

Тем временем Шеин допускал одну тактическую ошибку за другой, в результате русские войска сами оказались в окружении. Без санкции Кремля Михаил Борисович согласился на фактическую капитуляцию своей армии. Он оставил неприятелю знамена, оружие погибших солдат, почти все пушки, за исключением 12 легких. В отношении иностранных наемников Шеину пришлось пойти также на уступки: «немцы» или переходили на службу к Речи Посполитой (Владислав остро нуждался в воинах — Польше грозило нашествие турок), или должны были покинуть Московию, дав клятву не воевать против Речи Посполитой.

У Шеина оставалось восемь тысяч человек, в основном стрельцов и солдат московских полков нового строя. Потери и тех и других были значительны. Погиб, кстати, под Смоленском в 1634 г. и родоначальник русских Лермонтовых ротмистр рейтарского полка Юрий (Георг) Лермонт. Две тысячи солдат и стрельцов были столь больны, что их оставили на милость победителя. Другие умирали по дороге от ран и немощи.

Так созданное для Смоленской войны на европейский манер войско само собой перестало существовать. Однако опыт его не был оценен как ошибочный. Неслучайно следствие и суд над Шеиным и Измайловым пришли к выводу, что к поражению привели ошибки Шеина да «измены» (контакты с противником и не оговоренный с правительством вариант капитуляции).

После того как давшие присягу Владиславу не воевать с ним иностранцы получили в Москве жалованье, они разъехались по домам. Полки европейского строя были распущены.

Москва действовала в 1634 г. абсолютно по-европейски. Нанимать множество военных в ходе войны и расформировывать части сразу по ее окончании было правилом у всех западных государств. Это давало большую экономию казне. Для наемников наступали трудные времена, впрочем, как только где-то начиналась новая война, солдаты и офицеры разных наций и подданства устремлялись туда. Армии были многонациональные. Во многих, как, к примеру, во французской или голландской, иноземцев было больше, чем коренных жителей. Знаменитый друг молодого Петра I — женевец Франц Лефорт в 15 лет, презрев волю родителей, которые прочили ему будущность купца, стал солдатом Марсельского гарнизона во Франции. Вскоре его вернули домой, но в 18 лет Лефорт уже воевал против Франции. Он нашел службу в Голландии в курляндском полку наследника курляндского престола Фридриха Казимира. В 1674 г. Лефорт принял участие в кровопролитнейшем сражении под Граве, который осаждали голландские, австрийские и испанские войска. Но в 1675 г. война кончилась. Дипломаты съехались в Нимвеген договариваться о мире, а разноплеменные военные, включая младшего офицера Лефорта, были уволены. Даже приятельские отношения Лефорта с младшим братом курляндского наследника не помогли ему найти службу. В Нимвегене собралась группа офицеров во главе с полковником фон Фростеном. Они, зная, что Россия ведет войну с османами, решили ехать в Россию. К ним и прибился Франц Лефорт, которому фон Фростен обещал в Московии чин капитана.

Мы еще раз упомянули историю появления Лефорта в России потому, что из нее следует, что Россия, начав в 1620–1630-е гг. нанимать солдат на западный манер, через 40 лет воспринималась европейскими офицерами как вполне европейская страна, куда они могут прибыть для службы так же, как в Голландию, Францию или какую иную державу Европы.

Такое еще стало возможным, так как в России после Смоленской войны распустили не всех иноземцев, часть их оставили, чтобы иметь под рукой царя регулярные европейские военные формирования. Из «московских немцев» вновь составили отдельные роты. Особое внимание уделили формированию рот тяжелой кавалерии. Тогда их именовали ротами «гусарского строя». Численно в их личном составе над «немцами» преобладали бывшие пленные поляки, согласившиеся креститься в православие и поступить на русскую службу.