Костюм скифов архаического времени (VII–VI вв. до н.э.)

Костюм, изображенный на скифских надгробных изваяниях и торевтике из погребений VII–VI вв. до н.э.

Мужской костюм данного времени документирован, прежде всего, серией изваяний. Однако в отличие от В.С. Ольховского (Ольховский, Евдокимов 1994, с. 62) я полагаю, что среди ранних известных изваяний есть одно бесспорно женское. Речь идет о стеле из Мескетов в Чечне (там же, № 145; ил. 84), где, видимо, изображены на разных концах лежащие «валетом» покойные супруги. У жены представлены очень крупные висящие груди, сзади свисает очень широкий и сравнительно короткий прямоугольный накосник из ткани, который у иранских народов никогда не документировался у мужчин (рис. 22, 14).

Из изделий торевтики особый интерес представляют два золотых предмета. Прежде всего, это знаменитая секира из могильника Келермес, на обухе которой изображен мужской персонаж с ритуальной миниатюрной секирой же в руке (Раевский 1985, рис. 9; Кисель 1997, рис. 2, 3). Женский персонаж представлен пока лишь на щитке перстня Аргота («перстень Скила»), изготовленного в Ольвии (Виноградов 1980, c. 107 и сл.) на переломном (?) для Скифии рубеже VI–V вв. до н.э. Изображена сидящая на троне богиня, держащая в руках зеркало и лист клена («винограда»); два листика украшают трон. Ее сармато-аланский аналог (богиня с большим листом в руке) в I–II вв. н.э. представлен на медальонах из могильника Бельбек IV в Юго-Западном Крыму (Яценко 1992г, с. 76; рис. 2, 6).

Высказывалась версия, что здесь изображен мужской персонаж, а точнее — греческий Дионис-Загрей (Кузнецова 1986, с. 4 и сл.), с аргументацией которой пока нельзя согласиться по нескольким причинам. Во-первых, обходится вниманием костюм персонажа: он не имеет ничего общего с греческим, но специфичен для ряда иранских этносов древности. Во-вторых, ключевым для исследовательницы является утверждение, что богиня-женщина с зеркалом не упоминается в текстах иранских народов, а это не совсем верно. Достаточно, например, вспомнить образ богини, дочери Солнца, небесной девы Ацирухс/Агунды в осетинском нартском эпосе в эпизоде, связанном с будущим браком (Нарты 1989, с. 261). В-третьих, не учитывается то, что в искусстве других иранских народов (персы, кушаны, согдийцы) с зеркалом изображались только женщины-богини. Костюм богини чрезвычайно оригинален, он ни одним из своих элементов не похож на более поздние образцы V–IV вв. до н.э. и поэтому может быть связан еще с «архаическими» скифами.

Из предметов парадного костюма в погребениях основной интерес представляют сохранившиеся украшения головных уборов и начельных украшений обоих полов.

Плечевая одежда

Она у мужчин и женщин представлена лишь распашными вариантами.

Мужская плечевая одежда

Кафтаны

На ранних каменных статуях (здесь и далее их нумерация дана по: Ольховский, Евдокимов 1994) можно обнаружить ряд деталей кафтанов, ранее не привлекавших внимания. Наиболее интересен халат статуи из с. Ольховчик (№ 81) с пришивным стоячим воротом, который на спине имеет овальный выступ вверху и треугольный внизу. Он наглухо застегнут (рис. 22, 7–8). На изваянии из Прохладного (№ 147) подол имеет по краю выступы в виде треугольных зубцов (рис. 22, 6) (см. об этом элементе главу 2.1). На подпоясанном кафтане всадника с серебряного ритона из Келермеса, сделанного по скифскому заказу во 2-й пол. VII в. до н.э. (Максимова 1956) ясно видим по бортам декор из полоски зигзага (как и на полосках штанов); см. ниже кафтан с тем же декором на одном из афинских изображений (рис. 23, 26).

Халаты

³² По мнению В.А. Киселя, «рубаха» персонажа орнаментирована «елочным узором, как на урартских изображениях». Однако на деле в нашем случае речь идет именно о четырех крупных «деревьях» по периметру подола, что имеет аналогию в костюме многих народов Евразии (особенно — в женском). Этот исследователь признает также, что головной убор и обувь персонажа — не ближневосточного, а кочевого происхождения (Кисель 2003, с. 44).

Мужская фигура в Келермесе передана строго в профиль. Однако можно предпожить, что верхняя распашная одежда до середины голеней (халат) (ср.: Ильинская, Тереножкин 1983, с. 74) носилась, вероятно, наглухо застегнутой (в связи с этим В.А. Кисель склонен считать ее нераспашной рубахой). Она была декорирована на подоле парой крупных «мировых деревьев» на каждой полке (рис. 22, 5); такая декоративная схема до XX в. сохранялась на мужских кафтанах ираноязычных белуджей, у которых считалась оберегом (Гафферберг 1970, с. 87; рис. 13, 1)³².