double arrow

А. Б. Шамшин. Человек, который был Четвергом (Страшный сон) (The Man, Who was Thursday) (A Nightmare)

Человек, который был Четвергом (Страшный сон) (The Man, Who was Thursday) (A Nightmare)

Роман (1908)

В романтическом и странном уголке Лондона, называемом Шафран­ным парком, встретились Люциан Грегори — поэт-анархист, чьи длинные огненные кудри в сочетании с грубым подбородком наводи­ли на мысль о соединении ангела и обезьяны, и Габриэль Сайм — молодой человек в щегольском костюме, с изящной белокурой бород­кой и тоже поэт. «Творчество — это подлинная анархия, а анар­хия — подлинное творчество», — проповедовал Грегори. «Я знаю другую поэзию, поэзию человеческой нормы и порядка, — отвечал Сайм. — А то, что утверждаете вы, обычное художественное преуве­личение». — «Ах, вот как! Дайте мне слово, что вы не донесете в по­лицию, и я покажу вам то, что полностью убедит вас в серьезности моих слов». — «Извольте. В полицию я не донесу».

В небольшом кафе, куда Грегори привел Сайма, столик, за кото­рым они сидели, внезапно опускается в подземелье с помощью таин-


ственного механизма. Стены бункера отливают металлическим блес­ком — они так увешаны бомбами, ружьями и пистолетами, что не остается никакого свободного места. Через минуту здесь должно со­стояться собрание отчаянных анархистов-террористов. В Европейский Совет Анархии, семь членов которого носят имена дней недели и воз­главляются Воскресеньем, на сегодняшнем собрании должны избрать нового Четверга на место выбывшего, и им должен стать Грегори. «Грегори, я польщен, что вы, поверив моему слову, открыли мне свою тайну. Дайте мне слово, что, если я открою вам свою, вы сохраните ее так же неукоснительно, как это намерен сделать я». — «Я даю вам слове». — «Великолепно. Я агент полиции из отдела по борьбе с анархистами». — «Проклятье!»

На совещании Сайм, выдавая себя за представителя самого Вос­кресенья, отводит кандидатуру Грегори и предлагает вместо него самого себя. Напрасно Грегори скрипит зубами и бросает невнятные яростные реплики. Сайм становится Четвергом.

В свое время он стал полицейским агентом, потому что был оча­рован метафизической идеей борьбы с анархизмом, как со вселен­ским злом. Организатор и руководитель особого отдела, состоящего из сыщиков-философов, человек, которого по соображениям сверх­конспирации никто никогда не видел (все встречи происходили в аб­солютной темноте), принял его на эту фантастическую службу.

Теперь необыкновенная удача позволяет Саймону присутствовать на заседании Совета, посвященном предстоящему убийству в Париже одновременно президента Франции и прибывшего с визитом русского царя. Каждый член Совета анархистов обладает какой-нибудь мрач­ной странностью, но наиболее странен и даже кошмарен Воскресе­нье. Это человек необычной внешности: он огромен, похож на надутый шар, слонообразен, толщина его превосходит всякое вообра­жение. Согласно введенным Воскресеньем необычайным правилам конспирации, заседание проходит на виду у публики, на балконе рос­кошного ресторана. С адским аппетитом Воскресенье поглощает ог­ромные порции изысканной пищи, но отказывается обсуждать покушение, так как среди них, объявляет он, находится агент поли­ции. Сайм еле сдерживает себя, ожидая провала, но Воскресенье ука­зывает на Вторника. Вторник, отчаянный террорист с внешностью дикаря, родом из Польши и с фамилией Гоголь, лишается парика и со страшными угрозами изгоняется.

На улице Сайм обнаруживает слежку за собой. Это Пятница — профессор де Вормс, немощный старик с длинной белой бородой.


Но, как выясняется, перемещается он необыкновенно прытко, от него просто невозможно убежать. Четверг укрывается в кафе, но Пятница внезапно оказывается за его столиком. «Признайтесь, вы агент полиции, так же как Вторник и так же как... я», — профессор предъявляет голубую карточку Отдела по борьбе с анархистами. Сайм с облегчением предъявляет свою.

Они направляются к Субботе — доктору Буллю, человеку, лицо которого искажено страшными черными очками, заставляющими строить самые ужасные предположения о преступности его натуры. Но оказывается, стоит Субботе на минутку снять очки, как все вол­шебно изменяется: появляется лицо милого молодого человека, в ко­тором Вторник и Четверг сразу узнают своего. Голубые карточки предъявлены.

Теперь уже трое врагов анархизма бросаются в погоню за Средой. Это маркиз Сент-Эсташ, внешность которого изобличает таинствен­ные пороки, унаследованные из глубины веков. Именно ему, по-види­мому, поручена преступная акция в Париже. Настигнув его на французском берегу, Сайм вызывает маркиза на дуэль, во время кото­рой выясняется, что внешность Среды — это искусный грим, а под ним скрывается инспектор лондонской полиции, владелец голубой карточки секретного агента. Теперь их уже четверо, но они тут же обнаруживают, что их преследует целая толпа анархистов во главе с мрачным Понедельником — секретарем Совета Анархии.

Дальнейшее разворачивается как истинный кошмар. Толпа пре­следователей становится все многочисленней, причем на сторону врага переходят те, от кого этого никак нельзя было ожидать, те, кто сначала оказывал помощь несчастным преследуемым полицейским, — старый бретонский крестьянин, солидный доктор-француз, начальник жандармерии небольшого городка. Обнаруживается поистине всемо­гущая власть преступного Воскресенья — все куплено, все развра­щено, все рушится, все на стороне зла. Слышен шум толпы преследователей, мчатся кони, трещат выстрелы, свистят пули, авто­мобиль врезается в фонарный столб, и наконец торжествующий По­недельник заявляет сыщикам: «Вы арестованы!» — и предъявляет голубую карточку... Он преследовал их, считая, что гонится за анар­хистами.

Вернувшиеся в Лондон уже все «шесть дней недели» (к ним при­соединяется и Вторник) надеются вместе справиться со страшным Воскресеньем. Когда они приходят в его дом, он восклицает: «Да вы


хоть догадались, кто я? Я тот человек в темной комнате, который принял вас в сыщики!» Затем гигантский толстяк легко прыгает с балкона, подпрыгивает, как мяч, и быстро вскакивает в кеб. Три кеба с сыщиками несутся в погоню. Воскресенье корчит им смешные рожи и успевает бросать записочки, содержание которых сводится примерно к «Люблю, целую, но придерживаюсь прежнего мнения. Ваш дядюшка Питер» или к чему-нибудь подобному.

Далее Воскресенье проделывает следующие эффектные аттракцио­ны: перепрыгивает на ходу из кеба в пожарную машину, ловко, как огромный серый кот, перелезает через ограду лондонского зоосада, мчится по городу верхом на слоне (может быть, это лучший его номер) и, наконец, поднимается в воздух в гондоле воздушного шара. Боже, как странен этот человек! Такой толстый и такой легкий, он подобен слону и воздушному шару и чем-то похож на звенящую и яркую пожарную машину.

Шестеро бредут теперь без дороги по лондонским предместьям, отыскивая место, где опустился воздушный шар. Они устали, одежда их запылена и разорвана, а мысли заполнены тайной Воскресенья. Каждый видит его по-своему. Здесь есть и страх, и восхищение, и не­доумение, но все находят в нем широту, уподобленность полноте ми­роздания, разливу его стихий.

Но вот их встречает слуга в ливрее, приглашая в поместье госпо­дина Воскресенья. Они отдыхают в прекрасном доме. Их одевают в великолепные многоцветные, маскарадные, символические одежды. Они приглашены к столу, накрытому в дивном райском саду. Появ­ляется Воскресенье, он спокоен, тих и полон достоинства. Ослепи­тельная простота истины открывается перед ними. Воскресенье — это отдых Господень, это День Седьмой, день исполненного творения. Он воплощает завершение порядка в видимом беспорядке, в веселье и торжестве вечно обновляющейся нормы. А сами они — дни труда, будни, которые в вечном беге и погоне заслуживают отдых и покой. Перед ними, перед неумолимой ясностью порядка, склоняется в конце концов и метафизический бунтарь-анархист, рыжекудрый Люцифер — Грегори, а великий Воскресенье растет, расширяясь, слива­ясь со всей полнотой Божьего мира.

Как странно, что эта греза посетила поэта Габриэля Сайма в то время, как он спокойно гулял по аллеям Шафранного парка, болтая о пустяках со своим приятелем, рыжим Грегори, но ясность, обретен­ная в этом сне, не покидала его, и благодаря ей он вдруг увидел у ре-


шетки сада в свете зари рыжую девушку, рвавшую сирень с бессозна­тельным величием юности, чтобы поставить букет на стол, когда на­ступит время завтрака.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: