Книга 42

1. (1) Консулы Луций Постумий Альбин и Марк Попилий Ленат прежде всего сделали в сенате доклад о провинциях и об армиях. (2) Сенат назначил им обоим провинцию Лигурию, чтобы они набрали для этой области новые легионы — каждый по два, и по десять тысяч пехотинцев, и по шестьсот всадников из союзников латинян, а также три тысячи пехотинцев и двести всадников из римлян для пополнения войск, находившихся в Испании. (3) Кроме того, сенат приказал набрать полторы тысячи пехотинцев и сто всадников из римских граждан, чтобы претор, которому достанется провинция Сардиния, переправился с этим войском на остров Корсику и вел там войну; (4) пока же Сардинией должен был управлять прежний претор Марк Атилий. (5) Затем преторы по жребию разделили между собой провинции: Авл Атилий Серран получил городскую претуру, Гай Клавдий Саксула — судопроизводство между гражданами и иностранцами, Нумерий Фабий Бутеон — Ближнюю Испанию, Марк Матиен¹ — Дальнюю Испанию, Марк Фурий Крассипед — Сицилию, Гай Цицерей — Сардинию. (6) До отъезда должностных лиц в провинции сенат повелел консулу Луцию Постумию отправиться в Кампанию для разграничения владений частных лиц и государственных земель, так как было известно, что собственники, понемногу отодвигая межи на своих участках, завладели огромным количеством земли². (7) Консул был зол на пренестинцев: незадолго до этого он приезжал к ним как частное лицо для совершения жертвоприношений в храме Фортуны³ — и тогда ни город, ни его жители не оказали ему никаких почестей. Поэтому теперь, прежде чем выехать из Рима, он послал в Пренесту письмо, требуя, чтобы должностные лица вышли ему навстречу, отвели на средства города квартиру, где бы он мог остановиться, и держали наготове вьючных животных на случай его отъезда. (8) До сих пор еще никто и никогда не был в тягость союзникам и не вводил их ни в какие издержки⁴. (9) Для того и снабжали должностных лиц мулами, палатками и другим необходимым военным снаряжением, чтобы они не требовали ничего этого от союзников. (10) Они имели частные гостеприимные союзы⁵, поддерживали их радушно и щедро, и дома их в Риме были всегда открыты для приезжих друзей, у которых они обыкновенно останавливались сами. (11) Только послы, спешно отправляемые куда-либо, требовали для себя по одному мулу у городов, через которые пролегал их путь. Никаких других расходов на римских должностных лиц союзники не несли. (12) Итак, консулу при исполнении своих обязанностей не следовало вымещать свой — хотя бы и справедливый — гнев, и молчание слишком скромных или боязливых пренестинцев дало с этой поры римским должностным лицам право, точно пример Постумия был одобрен, предъявлять к союзникам все более и более тяжелые требования.

2. (1) В начале этого года послы, отправленные в Этолию и Македонию⁶, донесли, что им не удалось встретиться с царем Персеем, так как одни придворные заверяли, что царя нет, другие — что он болен; причем и то и другое было ложью. (2) Зато вполне очевидным было, что он готовится к войне и не намерен долее откладывать её. В Этолии в любой день готово начаться восстание, и они, послы, не в силах обуздать зачинщиков его своим авторитетом. (3) В ожидании войны с македонянами сенат постановил до начала ее принести умилостивительные жертвы по случаю знамений и испросить милости у тех богов, которые будут указаны в книге судеб. (4) Говорили, будто в Ланувии на небе видели изображение огромного флота, в Приверне из земли выросла темная шерсть, в Вейентской области, близ Ремонта, шел каменный дождь, (5) тучи саранчи покрыли собой весь Помптинский округ⁷; на полях Галльской области повсюду, где проходили плугом, из-под вывороченных глыб появлялись рыбы. (6) По случаю этих знамений обратились к книгам судеб, и децемвиры объявили, каким богам какие жертвы надлежит принести, а также предписали совершить два молебствия — одно для отвращения знамений, (7) а другое, обещанное еще в предыдущем году, за избавление римского народа от чумы, и установить в эти дни праздники. Жертвоприношения совершили согласно с письменными указаниями жрецов.

3. (1) В том же году лишился крыши храм Юноны Лацинийской⁸. Цензор Квинт Фульвий Флакк сооружал храм Фортуны — покровительницы всадников, обещанный им во время кельтиберской⁹ войны, когда он был претором в Испании, и ревностно старался, чтобы в Риме не было более роскошного и обширного храма. (2) Рассудив, что мраморные плиты чрезвычайно украсят крышу этого храма, он отправился в Бруттий и наполовину снял крышу храма Юноны Лацинийской, полагая что этого хватит для покрытия возводимой постройки. (3) Приготовлены были и корабли, чтобы на них уложить и увезти эти плиты, а союзники из уважения к власти цензора боялись воспрепятствовать святотатству. (4) Цензор возвратился в Рим, плиты сгрузили с кораблей и стали переносить к храму. (5) Скрыть, откуда они взяты, было невозможно, хотя об этом все умалчивали. В курии поднялся ропот; со всех сторон требовали, чтобы консулы доложили об этом деле в сенате. Когда же цензор был приглашен и явился в курию, все сенаторы, вместе и поодиночке, с еще большим ожесточением стали поносить его в лицо: (6) кричали, что ему мало было осквернить священнейший храм той страны, который не тронули ни Пирр, ни Ганнибал¹⁰, он снял с него крышу и этим обезобразил и почти разрушил его. (7) Верхушка храма сорвана, крыша снята, и он открыт дождям, которые сгноят его. Цензора избирают для надзора за чистотою нравов. Ему по обычаю предков поручают свидетельствовать ремонт зданий для общественных священнодействий и наблюдать за охраною их, а он (8) рыщет по городам римских союзников, разрушая храмы и срывая крыши со священных зданий. Сотвори он такое с частными домами союзников — это могло бы показаться возмутительным, но, разоряя храмы бессмертных богов, (9) он навлекает проклятие на римский народ, возводя один храм из обломков другого — как будто не везде одни и те же бессмертные боги, как будто следует почитать и украшать храмы одних богов вещами, награбленными из храмов других богов. (10) Еще до доклада всем было ясно мнение сенаторов, а после рассмотрения дела все единодушно решили, что следует отвезти эти плиты назад, водрузить их на храм и принести искупительные жертвы Юноне. (11) Все религиозные обряды были исполнены в точности, плиты же, по донесению подрядчиков, взявшихся перевезти их обратно, остались на площади храма, так как ни один мастер не мог изыскать способа водворить их на прежнее место.

4. (1) Один из преторов, отправившихся в свои провинции, Нумерий Фабий, умер в Массилии, на пути в Ближнюю Испанию. (2) Получив от массилийских послов известие о его смерти, сенат постановил, чтобы Публий Фурий и Гней Сервилий, ожидавшие себе преемников, бросили между собой жребий, кому из них должна быть продлена власть и кто должен остаться правителем Ближней Испании. (3) Жребий выпал так удачно, что в провинции должен был остаться тот самый Публий Фурий, под управлением которого она находилась и раньше.

Так как значительная часть лигурийских и галльских земель, после войны отошедших во власть римлян, оставалась незанятой, то сенат постановил разделить эти земли между отдельными лицами. (4) Городской претор Авл Атилий выбрал для этого дела децемвиров: Марка Эмилия Лепида, Гая Кассия, Тита Эбутия Парра, Гая Тремеллия, Публия Корнелия Цетега, Квинта и Луция Апулеев, Марка Цецилия, Гая Салония и Гая Мунация. При разделе римские граждане получили по десять югеров, союзники римлян — по три.

(5) В то же время, когда происходили эти события, в Рим приехали послы из Этолии с целью донести о раздорах и мятежах, происходивших в их стране, и фессалийские послы — с известием о положении дел в Македонии.

5. (1) Персей, занятый мыслями о войне, задуманной еще при жизни отца, старался привлечь к себе не только все племена, но и отдельные общины Греции: с этой целью он отправлял повсюду посольства и больше сулил, чем оказывал услуг. (2) Тем не менее он успел многих склонить на свою сторону и пользовался гораздо б о льшим расположением, чем Эвмен, (3) хотя последнему за его благодеяния и услуги были обязаны почти все государства и очень многие влиятельные лица Греции; притом, будучи царем, он вел себя так, что подвластные ему города не пожелали бы поменяться своим положением ни с каким свободным государством. (4) О Персее, напротив, ходили слухи, будто после смерти отца он своими руками убил жену; Апеллеса, который некогда привел в исполнение его злодейский умысел — погубить брата и находился в изгнании вследствие преследований Филиппа, желавшего наказать его за это, он вызвал к себе, суля щедрые награды за исполнение такого важного дела, и тайно умертвил. (5) Несмотря на то что Персей опозорил себя многими преступлениями как у себя на родине, так и вне своего государства, несмотря на то что за ним не знали никаких заслуг, все-таки большинство греческих государств отдавало ему предпочтение перед Эвменом, который свято чтил узы родства, был справедлив как по отношению к своим подданным, так и ко всем людям: (6) то ли они привыкли к славе и величию македонских царей и презирали недавно возникшее царство¹¹, то ли жаждали перемен, то ли не хотели вмешательства римлян в свои дела. (7) Между тем не только в Этолии, но и в Фессалии огромные долги породили мятежи, и зло это, как зараза, проникло и в соседнюю Перребию. (8) Получив известие о том, что фессалийцы уже взялись за оружие, сенат направил Аппия Клавдия¹² послом разобрать дело и успокоить волнения. (9) Наказав главарей обеих враждующих партий, он облегчил долговые обязательства, отягощенные непомерными процентами, добившись согласия от значительной части заимодавцев, а уплату действительного долга разложил на десять лет. (10) Тот же Аппий и тем же способом уладил дела и в Перребии. Жалобы этолийцев были рассмотрены Марком Марцеллом¹³ примерно тогда же в Дельфах. Эти жалобы были изложены с той же непримиримой ненавистью, какая и привела этолийцев к междоусобной войне. (11) Когда Марцелл понял, что обе стороны ведут борьбу с безоглядной дерзостью, то не пожелал своим приговором помочь или помешать ни одной из них; он упросил обе стороны воздержаться от войны и прекратить раздоры, предав забвению прошлое. (12) Примирение они закрепили, обменявшись заложниками. Содержать заложников согласились в Коринфе.

6. (1) Из Дельф, после окончания этолийского собрания, Марцелл направился в Пелопоннес, где назначил собрание ахейцев¹⁴. (2) Здесь, отозвавшись с большой похвалой об ахейском народе за точное исполнение старинного постановления, запрещавшего македонским царям переступать границы Ахайи¹⁵, он тем самым обнаружил ненависть римлян к Персею. (3) И чтобы эта ненависть скорее проявилась, царь Эвмен явился в Рим с запиской о приготовлениях македонского царя к войне, составленной на основе собранных сведений. (4) В это же время к царю направили пятерых послов для ознакомления с положением дел в Македонии. Им же было повелено заехать в Александрию для возобновления дружбы с Птолемеем¹⁶. (5) Этими послами были: Гай Валерий, Гай Лутаций Церкон, Квинт Бебий Сулька, Марк Корнелий Маммула, Марк Цецилий Дентр. (6) Тогда же в Рим прибыли послы от царя Антиоха¹⁷ с Аполлонием во главе. Явившись в сенат, он, ссылаясь на многие уважительные причины, прежде всего извинился за царя, который прислал дань позже установленного срока; (7) теперь он-де сам доставил все деньги сполна и просил о снисхождении к царю за опоздание; (8) кроме того, он привез подарок — золотые сосуды весом в пятьсот фунтов. Антиох просил, чтобы римский народ возобновил с ним дружественный союз, заключенный когда-то с его отцом, и отдал ему приказания, какие следует давать доброму и верному союзнику — царю, — он обещает не уклоняться ни от какой обязанности. (9) Ведь когда он жил в Риме, сенат сделал ему столько добра, римская молодежь обращалась с ним так предупредительно, что среди всех сословий он чувствовал себя скорее царем, чем заложником. (10) Послам был дан благосклонный ответ, и городской претор Авл Атилий получил приказ возобновить с Антиохом союз, заключенный в свое время его отцом. (11) Привезенную дань приняли городские квесторы, а золотые сосуды — цензоры, которым поручили разместить их в храмах по своему усмотрению. Послу отправили в подарок сто тысяч ассов¹⁸, отвели бесплатное помещение для жилья и постановили выплачивать ему содержание, пока он будет в Италии. (12) Римские послы, бывшие в Сирии, донесли сенату о том, что Аполлоний в величайшем почете у царя и очень расположен к римскому народу.

7. (1) В провинциях в этом году произошло следующее. На Корсике претор Гай Цицерей дал решающее сражение; семь тысяч корсиканцев были убиты, более тысячи семисот взяты в плен. Во время этой битвы претор дал обет построить храм Юноне Монете¹⁹. (2) Затем по просьбе корсиканцев с ними был заключен мир и было взыскано двести тысяч фунтов воска. С покоренной Корсики Цицерей переправился в Сардинию.

(3) А в земле лигурийцев произошло сражение в Стателлатской области²⁰, у города Кариста. Сюда стеклось огромное войско лигурийцев. (4) Сначала, до появления консула Марка Попилия, они держались за стенами; потом, увидя, что римляне намерены приступить к осаде, вышли из ворот и построились в боевом порядке. (5) Консул, который только этого и добивался, угрожая осадой, не замедлил принять бой. Сражение продолжалось более трех часов, и ни одна сторона не имела преимущества. (6) Консул, видя, что отряды неприятеля везде твердо стоят на месте, приказал всадникам сесть на коней и разом с трех сторон, подняв как можно больше шума, броситься на врага. (7) Значительная часть всадников прорвала центр лигурийского войска и пробилась до задних рядов. Это навело великий ужас на лигурийцев. (8) Рассыпавшись, они бежали во все стороны, и лишь немногие — назад в город, так как главным образом с той стороны и шли на них всадники. Многие лигурийцы погибли в упорной битве, множество изрублено было во время бегства. (9) Пишут, что десять тысяч человек были убиты, более семисот взяты в плен и захвачено восемьдесят два знамени. (10) Немало крови стоила эта победа и римлянам: они потеряли убитыми свыше трех тысяч воинов, ибо, когда оба войска стояли неколебимо, с каждой стороны пали передовые бойцы.

8. (1) Разбежавшись после битвы в разные стороны, лигурийцы собрались вместе и, видя, что гораздо больше граждан они потеряли, чем сохранили, — ибо всего их было не больше десяти тысяч человек, — сдались без всяких условий; (2) надеясь, однако, что консул будет с ними не более жесток, чем его предшественники. Но тот отобрал у них все оружие, разрушил город, (3) самих и имущество их продал и отправил в Рим донесение о своих деяниях. (4) Когда претор Авл Атилий огласил в курии это послание (второй консул, Постумий, отсутствовал, занятый обследованием Кампании), поступок Попилия всем сенаторам показался бесчеловечным. (5) Говорили, что с предельной жестокостью всячески истерзаны и уничтожены стателлаты — единственное лигурийское племя, которое никогда не обнажало оружия против римлян и ныне тоже не нападало, но подверглось нападению и сдалось на милость римского народа; (6) что столько тысяч безвинных людей, взывавших о милосердии к народу римскому, проданы консулом, подавшим наихудший пример, чтобы впредь никто никогда не осмелился сдаться; теперь они рассеяны повсюду и находятся в рабстве у тех, кто на самом деле был некогда врагом римлян и едва замирен. (7) Вследствие этого сенат решил, чтобы консул Марк Попилий, вернув покупателям деньги, возвратил лигурийцам свободу и насколько возможно позаботился вернуть им имущество, какое удастся выкупить; (8) также следует вернуть им оружие, и как можно скорее. Консул не должен покидать провинцию до тех пор, пока не водворит сдавшихся лигурийцев на прежнее место жительства. Победа бывает славна тем, что одолевают противника, а не жестокостью против побежденных.

9. (1) Необузданный нрав консула, который он обнаружил в обращении с лигурийцами, сказался и в неповиновении сенату. (2) Тотчас отправил он легионы на зимние квартиры в Пизу и возвратился в Рим, рассерженный на отцов, враждебный претору. Немедленно созвав сенат в храм Беллоны, консул долго осыпал упреками претора, (3) которому-де следовало бы доложить сенату о почестях бессмертным богам за успешные военные действия, а он-де провел сенатское постановление против консула и в пользу врагов; тем самым претор отдал лигурийцам его победу и почти что приказал выдать им консула. (4) За это он налагает на претора денежный штраф, а от отцов-сенаторов требует, чтобы они распорядились отменить принятое против него решение и при нем постановили — прежде всего возблагодарить богов, а затем — дабы выказать ему хоть (5) некоторое уважение — произвести то молебствие, о котором им следовало распорядиться еще до его прибытия на основании донесения о счастливом исходе военных действий. (6) Несколько сенаторов обрушились на него с речами не менее резкими, чем те, что звучали в отсутствие консула, и он, ничего не добившись, возвратился в провинцию.

(7) Второй консул, Постумий, провел все лето, будучи занят размежеванием земель²¹, и, не заглянув даже в свою провинцию, вернулся в Рим для выборных комиций. (8) Консулами он объявил Гая Попилия Лената и Публия Элия Лигура²². После этого в преторы были избраны Гай Лициний Красс, Марк Юний Пенн, Спурий Лукреций, Спурий Клувий, Гней Сициний и Гай Меммий вторично²³.

10. (1) В этом году было совершено очистительное жертвоприношение. Цензорами были Квинт Фульвий Флакк и Авл Постумий Альбин, жертву принес Постумий. (2) Переписаны были двести шестьдесят девять тысяч пятнадцать римских граждан²⁴ — (3) немного меньше, чем в прошлый раз, потому что консул Луций Постумий объявил в народном собрании, чтобы латинские союзники, которым на основании эдикта Гая Клавдия надлежало вернуться в свои общины, проходили перепись не в Риме, а у себя на родине. (4) Цензоры работали дружно и с пользой для государства. Все лица, исключенные из сената и лишенные коней, были причислены к разряду эрариев²⁵ и переведены в низшие трибы; замечание, сделанное одним цензором какому-либо гражданину, всегда признавалось и другим. (5) Фульвий освятил храм Фортуны — покровительницы всадников, который он дал обет построить шесть лет назад, будучи проконсулом в Испании, во время войны с кельтиберами, и устроил по этому поводу четырехдневные театральные представления и однодневные игры в цирке.

(6) В этом же году умер Луций Корнелий Лентул, децемвир совершения священнодействий. На его место был избран Авл Постумий Альбин. (7) В Апулию с моря нанесло внезапно такие тучи саранчи, что все поля покрылись слоем насекомых. (8) Для уничтожения этого бича хлебов в Апулию был послан предназначенный в преторы Гней Сициний, облеченный на этот случай военной властью; согнав множество людей на сбор саранчи, он потратил на это дело немало времени.

(9) Начало следующего года, когда консулами стали Гай Попилий и Публий Элий, ознаменовалось продолжением прошлогодних споров. (10) Отцы-сенаторы хотели, чтобы по делу лигурийцев был снова сделан доклад и возобновлено постановление сената, на это согласился и Элий. Но Попилий ходатайствовал за брата и перед своим товарищем, и перед сенатом, открыто заявляя, что он выступит с протестом на это постановление, если оно состоится. (11) Товарища он запугал, но отцы, негодуя уже на обоих консулов, тем упорнее настаивали на своем. Поэтому-то, когда речь шла о распределении провинций и оба консула ввиду угрозы войны с Персеем желали получить Македонию, сенат назначил им обоим провинцию Лигурию, (12) отказавшись принимать решение о Македонии до тех пор, пока не будет сделан доклад о деле Марка Попилия. На их требование дозволить набрать новые войска или пополнить старые им было отказано и в том, и в другом. (13) Отказ получили также преторы Марк Юний и Спурий Лукреций, которые просили подкреплений для Ближней и Дальней Испании. (14) Гай Лициний Красс получил по жребию городскую претуру, Гней Сициний — судебные дела с иноземцами, Гай Меммий — Сицилию, Спурий Клувий — Сардинию. (15) Консулы, рассерженные за все на сенат, назначили на ближайший срок Латинские празднества и объявили, что они уезжают в свою провинцию и не будут заниматься никакими государственными делами, кроме тех, которые касаются управления провинциями²⁶.

11. (1) Валерий Антиат повествует, что при этих консулах в Рим явился послом Аттал, брат царя Эвмена²⁷, с целью обвинить пред римлянами Персея и рассказать о его военных приготовлениях. Б о льшая же часть анналистов, причем пользующихся б о льшим доверием, сообщают, что приезжал сам Эвмен. (2) Итак, когда Эвмен прибыл в Рим, то его приняли с таким почетом, какой римляне сочли нужным оказать не только его заслугам, но и собственным благодеяниям, во множестве ему оказанным. Введенный в сенат, (3) царь объяснил причину своего появления в Риме, во-первых, желанием не только увидеть богов и людей, даровавших ему по милости своей такое положение, выше которого он и желать даже не смеет, но и самому лично побудить сенат принять меры против замыслов Персея. (4) Начав с замыслов Филиппа, он рассказал об убийстве Деметрия, противника войны с Римом, и о том, как Филипп подстрекнул к переселению бастарнов, надеясь с их помощью переправиться в Италию²⁸. (5) Смерть застигла его за этими замыслами, царство он оставил тому, кого знал как злейшего врага римлян. Персей, таким образом, получил эту войну вместе с царской властью как отцовское наследство и ныне, когда она приблизилась, лелеет и взращивает ее всеми помыслами. (6) Кроме того, он располагает многими молодыми воинами, рожденными во время долгого мира, богатствами своего царства, цветущим возрастом. Крепкий и сильный физически, он закалил свой дух и приобрел навык и опыт в войне. (7) С детства сопровождая отца по воинским лагерям, он привык сражаться не только с соседями, но даже с римлянами, и отец часто посылал его в разные походы. (8) Воцарившись же сам, он с удивительной удачливостью достиг того, чего Филипп, испытавший все средства, не мог добиться ни силой, ни хитростью: (9) к мощи его присоединилось влияние, которое обычно приобретается в течение долгого времени и за многие важные заслуги.

12. (1) Все государства Греции и Азии преклоняются пред величием Персея. Нельзя толком понять, в силу каких заслуг или какой щедрости все оказывают ему такое уважение; (2) невозможно с уверенностью сказать, получается ли так из-за какого-то особого его счастья или, в чем он сам боится сознаться, такую популярность доставляет ему всеобщая ненависть к римлянам. (3) Он пользуется большим влиянием среди царей; он женился на дочери Селевка, руки которой он не просил, а ему предложили; сестру свою отдал замуж за Прусия, настойчиво его об этом просившего; (4) обе свадьбы праздновались при стечении множества посольств с поздравлениями и дарами, как будто они справлялись под ауспициями знатнейших народов. (5) Если Филипп, обхаживая беотийский народ, никак не мог добиться от него письменного соглашения о дружбе, (6) то теперь договор беотийцев с Персеем высечен на камне в трех местах: в Фивах, в священнейшем и известнейшем храме Делоса и в Дельфах. И даже в собрании ахейцев дело дошло до того, что ему открыли бы свободный доступ в эту область, если бы этому не помешали некоторые лица, напомнившие о мощи римлян²⁹. (7) Между тем ему, Эвмену, они не воздают должных почестей по нерадению и небрежности или по вражде, хотя трудно решить, оказал ли он больше услуг отдельным лицам или всему ахейскому народу. И кто не знает, что этолийцы во время внутренних мятежей просили помощи у Персея, а не у римлян? (8) Македонянин опирается на эти союзы и дружеские связи, но дома у себя имеет такую военную силу, что не нуждается в посторонней помощи. Он набрал тридцать тысяч пехотинцев и пять тысяч всадников и заготовил хлеба на десять лет, чтобы не трогать в поисках продовольствия ни своих, ни чужих полей. (9) Денег у него столько, что, помимо ежегодных доходов с царских копей³⁰, он запасся жалованьем — тоже на десять лет — не только для македонской армии, но и для десяти тысяч наемников. (10) В свои арсеналы он собрал столько оружия, что его хватит на три таких войска, а в находящейся под боком Фракии имеет неисчерпаемый источник молодых солдат на случай, если ими обеднеет Македония.

13. (1) Остальная часть речи Эвмена представляла увещевание: «Я передаю вам, сенаторы, — сказал он, — не сомнительные слухи, которым я верю, желая из вражды к царю, чтобы обвинения против него оказались истинными, но сведения, исследованные и проверенные, как если бы посланный вами лазутчиком я докладывал вам о том, что видел собственными глазами. (2) Не для того, покинув царство мое, вами возвеличенное и расширенное, пересек я широкое море, чтобы доставить вам ложные слухи и через это потерять ваше доверие. (3) Я наблюдал, как славнейшие государства Азии и Греции все откровеннее с каждым днем обнаруживают свои настроения и вскоре, если позволить им, дойдут до такого предела, что потеряют возможность раскаяться. (4) Я наблюдал, как Персей, не довольствуясь Македонским царством, одни области подчиняет своей власти силой оружия, другие старается привлечь к себе благодеяниями и лаской, если не в состоянии поработить их силой. (5) Я видел, сколь в неравном положении находятся стороны: он готовит вам войну или, по-моему, даже не готовит, а почти что ведет ее, а вы предоставляете ему мир и безнаказанность. Вашего союзника и друга Абрупола³¹ он изгнал из его собственного царства; (6) он убил иллирийца Арфетавра³², тоже союзника и друга вашего, проведав, что тот что-то вам написал; (7) он постарается стереть с лица земли фиванских правителей Эверсу и Калликрата за то, что на собрании беотийцев они слишком свободно высказывались против него и обещали донести вам о переговорах; (8) он послал, в нарушение договора, вспомогательный отряд византийцам; он пошел войной на Долопию; вторгся с войсками в Фессалию и Дориду, чтобы в междоусобной распре худшие граждане с его помощью одолели лучших³³; (9) в Фессалии и Перребии он произвел страшные смуты и волнения, подав надежду на отмену долговых обязательств, дабы с помощью преданных ему должников стеснить оптиматов. (10) После того как вы спокойно и терпеливо позволили ему проделать все это, он, видя, что вы уступили ему Грецию, пребывает в уверенности, что никто не выступит против него с оружием, пока он не переправится в Италию. (11) Насколько это безопасно и почетно для вас — смотрите сами. Я же счел для себя истинным позором допустить, чтобы Персей прибыл в Италию воевать раньше, чем я, ваш союзник, явлюсь предупредить вас, чтобы вы были осторожны. (12) Теперь я исполнил свой священный долг и как бы очистил и облегчил свою совесть; что еще остается мне делать, как не молить богов и богинь, чтобы вы позаботились о собственном государстве и о нас, ваших друзьях и союзниках, от вас зависящих?»

14. (1) Речь эта произвела сильное впечатление на сенаторов. Впрочем, в то время никто ничего не мог знать о том, что происходит, кроме того, что царь Эвмен присутствовал в сенате: такой тайной были окружены заседания курии. Лишь по окончании войны стало известно, что говорил царь и что ему ответили.

(2) Несколько дней спустя в сенат были допущены послы царя Персея. Впрочем, так как Эвмен успел овладеть не только вниманием, но и сочувствием слушателей, все оправдания и мольбы послов не имели успеха; (3) к тому же отцов раздражила чрезмерная заносчивость Гарпала, главы посольства. Он заявил, что царь желает и добивается, чтобы его оправданиям верили, ибо он не сделал и не сказал ничего враждебного Риму; (4) однако если царь увидит, что римляне упорно ищут предлог для войны, то будет храбро защищаться. Военное счастье может оказаться на той и другой стороне, и неизвестно, какой исход будет иметь борьба.

(5) Для всех городов Греции и Азии было небезразлично, как выступят в сенате послы Персея и Эвмен. Они считали, что его появление непременно возымеет какое-нибудь действие, и потому многие государства под разными предлогами заранее направляли в Рим своих послов. (6) Явилось туда и посольство родосцев во главе с Сатиром³⁴, несомненно опасавшемся, как бы Эвмен не присоединил к обвинениям против Персея и наветы на их государство. (7) Поэтому он всеми способами через своих покровителей и друзей добивался возможности объясниться с Эвменом в сенате. (8) Это ему не удалось, и тогда он в самых резких выражениях стал обвинять царя в том, что он будто бы побудил ликийцев к войне с родосцами и что его правление еще тягостнее для народов Азии, чем правление Антиоха. (9) Речь эта имела успех и была приятна народам Азии, так сильна была уже в них привязанность к Персею, но вызвала недовольство сената и не принесла пользы ни Сатиру, ни его отечеству. (10) Что же касается Эвмена, то заговоры врагов, направленные против него, снискали тому лишь расположение римлян³⁵. Царю были оказаны всевозможные почести и поднесены почетнейшие дары, в их числе курульное кресло и жезл из слоновой кости.

15. (1) Когда посольства были отпущены, Гарпал с величайшей поспешностью возвратился в Македонию и сообщил своему царю, что пока римляне к войне еще не готовятся, (2) но так враждебно настроены, что не замедлят ее начать. Персей, по мнению которого это так и должно было случиться, сам желал войны, полагая, что он теперь достиг высшей степени своего могущества. (3) Больше всего он был зол на Эвмена; и, начиная войну, хотел, чтобы первой жертвой ее был именно он, он нанял для этого дела убийц — критянина Эвандра, вождя вспомогательных войск, и трех македонян, привыкших исполнять подобные поручения; их он снабдил письмами к знакомой ему Праксо — женщине, известной в Дельфах своим богатством и влиянием. (4) Было достоверно известно, что Эвмен посетит Дельфы для совершения жертвоприношений в храме Аполлона. Опередив царя, убийцы вместе с Эвандром бродили по окрестностям Дельф, высматривая лишь место, удобное для исполнения их замысла. (5) По дороге от Кирры к храму, не доходя до места, занятого постройками, была изгородь вдоль ограды, шедшей слева от тропы, которая едва отступала от стены и была пригодна только для одиночных пешеходов. Справа от этой тропинки земля обвалилась на довольно значительную глубину, и образовался большой обрыв. (6) Заговорщики засели позади ограды, на сооруженных ими ступеньках, чтобы с них, как со стены, бросать дротики в проходящего мимо. (7) Царь шел от моря. Сначала его окружала густая толпа друзей и телохранителей, потом, по мере сужения тропинки, окружавшая его свита начала постепенно редеть. (8) Когда достигли того места, где нужно было пробираться по одному, первым по тропинке двинулся глава этолийского союза Панталеонт, с которым царь вел беседу. (9) В это время подстерегавшие их македоняне вскочили и обрушили вниз два огромных камня, один из которых ударил царя по голове, другой — по плечу. (10) Оглушенный ударом Эвмен скатился с тропинки вниз по склону и был забросан еще градом камней. Вся свита, включая толпу друзей и телохранителей, при виде его падения разбежалась. Панталеонт, напротив, бесстрашно остался на месте, чтобы защищать царя.

16. (1) Имея полную возможность, обогнув немного ограду, быстро спуститься вниз и покончить с раненым царем, убийцы, однако, бросились на гору Парнас, словно дело было сделано; при этом они так спешили, что убили одного своего товарища, который с трудом следовал по крутым и непроходимым тропинкам, замедляя их бегство; они боялись, что он попадется и выдаст их. (2) Между тем к неподвижно лежащему царю сбежались сначала друзья, затем телохранители и рабы; (3) его подняли — он был оглушен ударом и бесчувствен, однако по теплоте тела и слабому дыханию, сохранившемуся в груди, поняли, что он жив; на спасение же было мало надежды — почти никакой. (4) Некоторые телохранители бросились в погоню за убийцами, добрались до горы Парнаса, без толку истратив силы, и возвратились назад, ничего не добившись. (5) Как необдуманно, так и смело приступили македоняне к исполнению гнусного замысла, но также безрассудно и малодушно бросили начатое. (6) Царь пришел в себя, и на другой день друзья перенесли его на корабль. Затем его отвезли в Коринф, а из Коринфа, перетащив корабли через Истмийский перешеек, переправили на Эгину. (7) Там царя лечили в глубокой тайне, не допуская к нему ни одного человека, так что в Азии разнесся слух о его смерти. (8) Этому известию поверил даже Аттал — причем гораздо скорее, чем допускала братская любовь. С женой брата и с начальником крепости он говорил уже как несомненный наследник престола. (9) Впоследствии все это не осталось в тайне от Эвмена. Хотя царь решил оставить обиду без внимания и перенести ее молча, но при первой же встрече с братом не удержался и упрекнул его в том, что он слишком уж поторопился искать руки его супруги³⁶. Молва о смерти Эвмена дошла и до Рима.

17. (1) Примерно в то же время из Греции возвратился Гай Валерий, который ездил туда послом, чтобы исследовать обстановку в этой стране и разведать намерения царя Персея³⁷; все рассказы его вполне совпадали с теми обвинениями, которые предъявлял Эвмен. (2) Он привез с собою из Дельф Праксо, дом которой служил пристанищем для убийц, и брундизийца Луция Раммия, от которого узнали следующее. (3) Раммий был виднейшим гражданином Брундизия; он дружески принимал у себя и римских полководцев, и римских послов, и знаменитых людей из других народов, особенно же — царей. (4) По этому поводу у него завязалось заочное знакомство с Персеем. Получив письмо, в котором царь подавал ему надежду на тесную дружбу и связанное с нею блестящее положение, он отправился в Македонию, сделался вскоре его ближайшим другом и стал получать приглашения на тайные совещания — чаще, чем хотелось ему самому. (5) Зная, что у Раммия обыкновенно останавливались вожди и послы римские, царь стал настойчиво просить его отравить тех из них, которых он ему назовет, и обещал щедро наградить его за это. (6) Он, мол, знает, что приготовление яда сопряжено с большими трудностями и опасностями, что о нем обычно знают многие, успех притом не всегда обеспечен, так как неизвестно, дано ли действительно верное средство для достижения цели и достаточно ли безопасное, чтобы его скрыть; (7) но он, Персей, даст такой яд, который нельзя обнаружить ни по каким признакам ни во время, ни после принятия. (8) Раммий, боясь в случае отказа первым испытать этот яд на себе, обещал все выполнить и уехал. Но до возвращения в Брундизий он решил встретиться с легатом Гаем Валерием, который, по слухам, находился близ Халкиды; (9) дав показания Валерию прежде всех, он по его приказанию с ним вместе явился в Рим и, допущенный в сенат, рассказал обо всем происшедшем.

18. (1) Этот рассказ в совокупности с донесением Эвмена ускорил признание Персея врагом; ведь теперь римляне убедились, что македонянин не только готовится к настоящей войне, как подобает царю, но пользуется всеми тайными средствами злодеев и отравителей. (2) Организация военных действий была отложена до новых консулов, но сенат тут же постановил, чтобы претор Гней Сициний, ведавший разбором судебных дел между гражданами и иноземцами, набрал солдат, (3) привел их в Брундизий и в ближайшее же время переправил в Аполлонию, город Эпира, занять прибрежные города, куда консул, которому достанется провинция Македония, мог безопасно пристать к берегу и спокойно высадить войско. (4) Опасная и тяжкая болезнь задержала Эвмена на острове Эгине, но едва оправившись, он возвратился в Пергам и весьма энергично принялся за подготовку к войне, побуждаемый к этому как старинной враждой к Персею, так и недавним его покушением. (5) Из Рима к нему прибыли послы с поздравлением по случаю спасения от великой опасности.

(6) Итак, Македонская война была отложена на год, и все преторы уже разъехались по своим провинциям; только Марк Юний и Спурий Лукреций, которым достались обе Испании, докучали сенату одними и теми же постоянными просьбами, пока не добились разрешения пополнить свои войска. Им приказали призвать три тысячи пехотинцев и сто пятьдесят всадников в римские легионы (7) и потребовать от союзников пять тысяч пехотинцев и триста всадников для союзного войска. В Испанию это пополнение переправили уже новые преторы.

19. (1) В этом году значительная часть Кампанского поля, в разных местах и без разбора захваченного было частными лицами, вновь отошла в казну после проверки, проведенной консулом Постумием. Народный трибун Марк Лукреций предложил закон о том, чтобы цензоры сдали Кампанское поле в аренду; (2) эта мера не проводилась в течение многих лет с самого покорения Кампании, так что алчность частных владельцев могла разгуляться на ничейной земле³⁸.

(3) Уже приняв решение о войне, но еще не объявив ее, сенат выжидал, кто из царей будет искать дружбы с римлянами, а кто — с Персеем. В это время в Рим явились послы Ариарата, привезшие с собой мальчика, сына царя. (4) Они сказали, что Ариарат отправил в Рим своего сына на воспитание, чтобы мальчик уже с детства привыкал к римским нравам и римлянам. (5) Царь просит, чтобы римляне не только соблаговолили вверить его сына попечению частных лиц, друзей царя, но чтобы о нем заботилось и было опекуном само государство. (6) Ходатайство это доставило удовольствие сенаторам, и они постановили, чтобы претор Гней Сициний нанял хорошо отделанный дом, в котором могли бы поселиться сын царя и его свита. Была удовлетворена также просьба посольства фракийских племен — медов, кепнатов и астов³⁹, добивавшихся союза и дружбы с Римом, и каждому послу их вручили дары стоимостью в две тысячи ассов. (7) Римляне были особенно рады вступить в союз с этими народами, так как Фракия находилась в тылу Македонии. А чтобы одновременно разузнать все, что делается в Азии и на островах, туда отправили послов: Тиберия Клавдия Нерона и Марка Децимия. (8) Им было приказано посетить Крит и Родос, чтобы возобновить дружественный союз и разведать, не смутил ли царь Персей римских союзников.

20. (1) В ожидании новой войны в Риме все граждане были настроены тревожно, поэтому, когда однажды грозовой ночью молния расколола сверху донизу ростральную колонну, воздвигнутую на Капитолии во время Первой Пунической войны в честь победы консула Марка Эмилия⁴⁰, чьим товарищем был Сервий Фульвий, этот случай сочли знамением, и о нем доложено было в сенате. (2) Отцы-сенаторы приказали обратиться за советом к гаруспикам, а децемвирам велели справиться в Сивиллиных книгах. (3) Децемвиры объявили, что над городом нужно совершить обряд очищения, назначить молебствие о помиловании и отвращении бедствий, принести в жертву богам крупных животных — как в Риме, на Капитолии, так и в Кампании, на мысе Минервы; кроме того, в ближайшем будущем надлежит устроить десятидневные игры в честь всеблагого и всемогущего Юпитера. Все это было в точности исполнено. (4) Гаруспики истолковали, что это доброе предзнаменование, предвещающее расширение пределов государства и гибель врагов, потому что колонна, разбитая ударом молнии, была сделана из добычи, отнятой у неприятеля. (5) Произошли и другие знамения, увеличившие религиозный страх римлян. Сообщили, что в Сатурнии три дня над городом шел кровавый дождь; в Калатии, по рассказам, родился трехногий осел и одним ударом молнии убило быка вместе с пятью коровами; в Ауксиме выпал земляной дождь. (6) По поводу этих чудесных явлений тоже были совершены религиозные обряды и устроено однодневное общественное молебствие и празднество.

21. (1) Консулы все еще не отбыли в свою провинцию⁴¹, так как не повиновались сенату, требовавшему от них доклада о деле Марка Попилия, а сенат твердо решил не выносить никаких постановлений до того, как о нем будет доложено. (2) Ненависть к Попилию еще более усилилась из-за его донесения, извещавшего, что проконсул вторично сразился с лигурийским племенем, стателлатами, и истребил шесть тысяч человек. Вследствие этой несправедливой войны и другие племена Лигурии тоже взялись за оружие. (3) Тогда в сенате стали корить как отсутствующего Попилия, который, нарушая божеский и человеческий законы, пошел войной на сдавшихся и побудил к восстанию замиренные племена, так и консулов, не желавших ехать на место назначения. (4) Черпая решимость в единодушии отцов, народные трибуны Марк Марций Сермон и Квинт Марций Сцилла заявили, что они подвергнут консулов денежному штрафу, если те не отправятся в провинцию, и прочитали в сенате проект закона о сдавшихся лигурийцах, который они собирались обнародовать. (5) В нем предписывалось, чтобы сенат, принеся клятву⁴², назначил человека, который расследует, кому из сдавшихся стателлатов не возвратили свободу до ближайших секстильских календ⁴³, и накажет того, кто злонамеренно продал их в рабство. Затем с одобрения сената этот законопроект был обнародован. (6) Прежде чем консулы выехали из Рима, Гай Цицерей, претор предыдущего года, был принят сенатом в храме Беллоны. (7) Описывая свои подвиги на Корсике⁴⁴, он просил назначить ему триумф и наконец, как к этому времени вошло уже в обыкновение делать без соизволения государства, справил его на Альбанской горе⁴⁵. (8) Предложение Марция о лигурийцах было единодушно одобрено и принято народным собранием. На основании этого постановления претор Гай Лициний спросил сенат, кому тот желает поручить следствие, назначенное законом. Отцы приказали вести расследование ему самому.

22. (1) Только тогда консулы отправились в свою провинцию и приняли войско от Марка Попилия. (2) Сам же Попилий не решался возвратиться в Рим; зная нерасположение к себе сената и еще б о льшую ненависть народа, он боялся отвечать перед судом того самого претора, который сделал в сенате запрос о назначенном против него, Попилия, следствии. (3) Однако эти попытки уклониться от суда предупредили народные трибуны, внесшие еще одно предложение: чтобы в случае неявки Попилия в Рим к ноябрьским идам⁴⁶ Гай Лициний заочно рассмотрел его дело и вынес приговор. (4) Принужденный этим новым законом Попилий вернулся в Рим, явился в сенат, встреченный страшной ненавистью. (5) После гневных выступлений многих сенаторов принято было постановление, обязывающее преторов Гая Лициния и Гнея Сициния позаботиться о возвращении свободы тем лигурийцам, которые не были врагами Рима со времени консульства Квинта Фульвия и Луция Манлия⁴⁷, а консула Гая Попилия — о предоставлении им земель за рекой Падом. (6) Это постановление сената вернуло свободу многим тысячам людей; их перевели за Пад и наделили землей. (7) Марк Попилий согласно закону Марция⁴⁸ дважды защищался на суде перед Гаем Лицинием; на третий раз претор, из уважения к отсутствующему консулу и уступая мольбам семьи Попилиев, назначил подсудимому явку на мартовские иды, то есть на тот день, когда в должность вступали новые магистраты; тогда, сделавшись частным лицом, Лициний уже не мог бы творить суд. (8) Так с помощью хитрой уловки был обойден закон об ответе за дело лигурийцев.

23. (1) В это время в Риме находились карфагенские послы и Гулусса, сын царя Масиниссы. Между ними происходили горячие споры в сенате. (2) Карфагеняне жаловались, что Масинисса захватил не только ту область, по поводу которой недавно приезжали из Рима уполномоченные⁴⁹, чтобы исследовать дело на месте, кроме нее, он в течение двух последующих лет захватил вооруженной силой более семидесяти городов и крепостей на карфагенской земле. Ему, говорили они, легко творить такие дела — у него руки свободны, (3) а карфагеняне, связанные договором, должны молчать; (4) им запрещено вести военные действия вне собственных их пределов⁵⁰, и хотя они знают, что, выгоняя нумидийцев из отнятых областей, будут воевать на своей земле, все же боятся нарушить недвусмысленный пункт договора, ясно запрещающий им вести войну с союзниками народа римского⁵¹. (5) Долее терпеть этого надменного, жестокого и жадного соседа карфагеняне уже не в силах. Поэтому они посланы сюда умолять римский сенат, чтобы он соизволил исполнить хоть одну их просьбу из трех: (6) пусть римляне либо по совести рассудят, что принадлежит царю, а что — карфагенскому народу, либо пусть они позволят карфагенянам защищаться и вести войну справедливую и законную в ответ на беззаконное применение силы, либо в крайнем случае, если дружба для римлян имеет большее значение, чем справедливость, пусть раз навсегда определят, что из чужого добра им угодно подарить Масиниссе. (7) Римляне, конечно, отдадут сравнительно немного и будут знать, что дали, сам же царь не признает никаких границ, кроме тех, которые укажет его произвол. (8) А если все эти просьбы будут отвергнуты, если после мира, дарованного Публием Сципионом, карфагеняне в чем-нибудь провинились, то пусть лучше накажет их сам сенат. (9) Они предпочтут быть рабами римлян и спокойно жить под их властью, чем пользоваться свободой и терпеть обиды от Масиниссы. (10) В конце концов лучше им сразу погибнуть, чем влачить жизнь, подчиняясь произволу жестокого палача. Закончив речь, со слезами на глазах послы пали ниц и, распростершись на земле, возбудили не только сострадание к себе, но еще более — негодование против царя.

24. (1) Сенат повелел, чтобы Гулусса ответил на эти речи или, если ему угодно, сперва объяснил цель своего приезда в Рим. (2) Тот заявил, что ему трудно обсуждать те дела, по поводу которых он не получал никаких указаний отца, а отцу трудно было дать ему поручения, потому что карфагеняне скрыли, о чем они собираются хлопотать и вообще свое намерение ехать в Рим. (3) Несколько ночей их знатнейшие граждане устраивали тайные совещания в храме Эскулапа⁵² и там решили отправить послов в Рим с секретными поручениями. (4) По этой причине отец и направил его сюда умолять сенат, чтобы тот не доверял наветам их общих врагов, которые ненавидят царя по одной лишь причине — из-за его непоколебимой верности народу римскому. (5) Выслушав обе стороны и обсудив жалобы карфагенян, сенат повелел дать следующий ответ: (6) Гулусса, по определению сената, должен немедленно отправиться в Нумидию и возвестить отцу, чтобы тот как можно скорее направил в сенат послов по поводу карфагенских жалоб и пригласил бы самих карфагенян явиться в Рим для разбора дела. (7) Римляне всегда заботились и будут заботиться о чести Масиниссы, но не могут ради дружбы жертвовать справедливостью. (8) Они хотят, чтобы обе стороны владели тем, что каждой принадлежит, и не намерены устанавливать новые границы, наоборот, сохранять старые. (9) Не для того оставили они город и земли побежденным карфагенянам, чтобы среди мира несправедливо отобрать то, что не было отнято по праву войны. (10) С таким ответом были отпущены князь и карфагеняне. По обычаю римляне вручили им дары⁵³, радушно оказав при этом и другие подобающие гостям почести.

25. (1) В то же примерно время в Рим возвратились послы Гней Сервилий Цепион, Аппий Клавдий Центон и Тит Анний Луск, которые ездили в Македонию, чтобы потребовать от царя возмещения⁵⁴ и объявить ему о прекращении дружбы с ним. (2) Они по порядку рассказали обо всем увиденном и услышанном, чем еще больше ожесточили и без того враждебно настроенный по отношению к Персею сенат. Во всех городах Македонии, говорили они, энергично готовятся к войне; (3) явившись к царю, они несколько дней не могли добиться возможности встретиться с ним; когда, потеряв надежду на свидание, они двинулись в обратный путь, тогда лишь их вернули с дороги и допустили к царю; (4) сущность их речи заключалась в следующем: Филипп заключил, а сам Персей после смерти отца возобновил договор, в силу которого ему определенно запрещают воевать вне пределов своей страны и нападать на союзников римского народа; (5) затем послы по порядку изложили все известные и несомненные нарушения, о которых недавно в их присутствии докладывал в сенате Эвмен; (6) в заключение упомянули о том, что в Самофракии на протяжении многих дней царь тайно совещался с посольствами от государств Азии; (7) наконец, заявили, что сенат за такое нарушение прав считает вполне справедливым потребовать от него удовлетворения за эти обиды и чтобы римлянам и их союзникам вернули все то, чем царь завладел в нарушение законного договора. (8) Царь⁵⁵ же сначала разгневался и отвечал на эти требования сурово, укоряя римлян за алчность и гордость; говорил, что одни послы за другими являются к нему, чтобы следить за каждым его словом и поступком, ибо римляне полагают, что все слова и дела свои он обязан делать сообразно с их волей и приказаниями. (9) Долго и много еще он кричал, а потом приказал им явиться на следующий день, заявив, что желает дать им письменный ответ. (10) И действительно, он вручил им послание такого содержания: союз, заключенный с его отцом, не имеет к нему никакого отношения; он возобновил его не потому, что одобрял, а потому, что в начале своего правления должен был соглашаться на все; (11) если римляне желают заключить с ним новый договор, то сначала нужно договориться об условиях; если они придут к мысли о заключении равноправного союза, то и сам он подумает, что ему делать, и они, очевидно, позаботятся о благе своего государства. (12) Вручив это письмо, царь поспешно вышел, а за ним и все стали расходиться из царского дворца. Тогда послы объявили о прекращении с ним дружбы и союза. При этих словах он в ярости остановился и громко приказал им покинуть пределы своего царства в три дня. (13) С тем они и удалились, причем ни во время их пребывания при дворе, ни при отбытии им не выказали ни малейшего знака любезности или гостеприимства.

Затем были выслушаны послы фессалийцев и этолийцев. (14) Желая поскорее узнать, каких вождей будет иметь государство в следующем году, сенат решил написать консулам, чтобы один из них, который может, прибыл в Рим для выборов должностных лиц.

26. (1) Консулы в этом году не совершили никаких важных для государства дел, достойных упоминания. Признано было за лучшее в интересах государства смирить и успокоить лигурийцев.

(2) В то время как ожидали войны с Македонией, послы Иссы возбудили подозрение против иллирийского царя Гентия: во-первых, они жаловались, что он опустошил их область, во-вторых, сообщили, что иллирийский и македонский цари живут очень дружно и сообща готовятся к войне против римлян (3) и что под видом послов, по совету Персея, в Рим засланы иллирийские шпионы с целью разузнать все, что делается в Риме. (4) Иллирийцев призвали в сенат; когда те заявили, что они царские послы, направленные сюда, чтобы защищать царя от обвинений, какие на него станут возводить иссейцы, то им задали вопрос, (5) почему в таком случае они не явились к должностному лицу, чтобы получить по установившемуся обычаю стол и квартиру от государства, почему вообще не поставили никого в известность о своем прибытии и о цели приезда? Иллирийцы затруднились с объяснением и получили приказ покинуть курию. (6) Римляне не сочли нужным дать им ответ как настоящим послам, так как они не добивались приема в сенате; постановили также направить послов к царю, дабы представить ему жалобы иссейцев и заявить, что, поскольку он решается обижать римских союзников, сенат считает его действия несправедливыми. (7) С этим поручением были посланы Авл Теренций Варрон, Гай Плеторий и Гай Цицерей.

К этому же времени возвратились послы из Азии, посетившие союзных царей, и сообщили, что с Эвменом они встретились на Эгине, с Антиохом — в Сирии, с Птолемеем — в Александрии; (8) всех этих царей старались побудить к восстанию посольства Персея, но все они остались верными и преданными Риму и обещали исполнить все повеления римского народа. Посетили они и союзные государства, показавшиеся им достаточно верными; только родосцы колеблются и проникнуты замыслами Персея. (9) Явились также родосские послы с целью оправдать себя от всех обвинений, какие, как они знали, возводили на их государство. Сенат, однако, пожелал, чтобы они были допущены в курию только после того, как вступят в должность новые консулы.

27. (1) Постановили также не откладывать приготовлений к войне. Претор Гай Лициний получил распоряжение починить годные еще к употреблению старые пентеры, поставленные на римские верфи, и снарядить пятьдесят кораблей. (2) Если для полного числа ему не хватит нескольких кораблей, то он должен написать письмо в Сицилию своему товарищу Гаю Меммию с просьбой исправить и оснастить имеющиеся в Сицилии корабли, чтобы в самом непродолжительном времени их можно было перевести в Брундизий. (3) Кроме того, претору Гаю Лицинию приказали набрать для двадцати пяти кораблей моряков из римских граждан-вольноотпущенников⁵⁶, а Гнею Сицинию — потребовать у союзников такого же числа моряков для остальных двадцати пяти судов. Тот же претор Сициний должен был набрать восемь тысяч пехотинцев и четыреста всадников⁵⁷ у союзников латинского племени. (4) Принять эти войска в Брундизии и направить их в Македонию поручили Авлу Атилию Серрану, претору предыдущего года. (5) А чтобы претор Гней Сициний имел под рукой войско, готовое к переправе, претор Гай Лициний написал по поручению сената консулу Гаю Попилию, чтобы тот приказал второму легиону, старейшему из всех, бывших в Лигурии, а также четырем тысячам пехотинцев и двумстам всадникам из союзников латинского племени явиться к февральским идам в Брундизий. (6) С этим флотом и с этим войском претору Гнею Сицинию велено было занять Македонию до прибытия преемника; для этого ему продлили власть на год. Все эти распоряжения сената были в точности выполнены. (7) Тридцать восемь пентер были спущены на воду, Луцию Порцию Лицину поручили отвести их в Брундизий; двенадцать кораблей были присланы из Сицилии. (8) Закупать хлеб для флота и армии в Апулию и Калабрию направили трех легатов — Секста Дигиция, Тита Ювенция и Марка Цецилия. Когда претор Гней Сициний, выступивший из Рима, одевшись в военный плащ, прибыл в Брундизий, там все уже было готово.

28. (1) Консул Гай Попилий вернулся в Рим почти в конце года — значительно позже срока, назначенного ему сенатом, который полагал, что при угрозе такой серьезной войны положение государства требует скорейшего избрания новых должностных лиц. (2) Поэтому, когда консул докладывал в храме Беллоны о своих действиях в Лигурии, отцы-сенаторы слушали его неблагосклонно. (3) Во время его речи часто раздавались неодобрительные возгласы, слышались вопросы, почему не возвратил он свободу лигурийцам, которой они лишились по вине его брата. (4) Комиции для выбора консулов состоялись в назначенный ранее срок — за двенадцать дней до мартовских календ⁵⁸. (5) В консулы были избраны Публий Лициний Красс и Гай Кассий Лонгин. На следующий день были назначены преторы — Гай Сульпиций Гальба, Луций Фурий Фил, Луций Канулей Дивит, Гай Лукреций Галл, Гай Каниний Ребил, Луций Виллий Аннал. (6) Этим преторам определили следующие провинции: две юрисдикции в Риме, Испанию, Сицилию и Сардинию, одному — провинцию без жребия, назначаемую по воле сената⁵⁹. (7) Новоизбранным консулам сенат повелел, чтобы в день вступления их в должность они должны были принести с соблюдением всех обрядов в жертву крупных животных и помолиться о благополучном исходе той войны, которую намерен вести римский народ. (8) В тот же день сенат постановил, чтобы консул Гай Попилий дал обет устроить десятидневные игры в честь всеблагого и всемогущего Юпитера и разослать по всем ложам дары⁶⁰, если в течение десяти лет Римское государство пребудет в том же благополучном состоянии. (9) В соответствии с этим решением консул дал в Капитолии обет устроить игры и принести дары, стоимость которых определит сенат в присутствии не менее ста пятидесяти членов. Попилий дал этот обет, повторяя слова за верховным понтификом Лепидом.

(10) В этом году умерли государственные жрецы Луций Эмилий Пап — децемвир для совершения священнодействий и Квинт Фульвий Флакк — понтифик, бывший в предыдущем году цензором. (11) Этот Флакк погиб позорной смертью⁶¹. Ему сообщили, что из двух сыновей его, служивших в Иллирии, один умер, а другой опасно и тяжело болен. (12) Горе и страх одновременно овладели отцом; рабы, вошедшие утром в спальню хозяина, нашли его висящим в петле. Ходил слух, будто он после цензорства был не вполне в своем уме. В народе говорили, что его лишила рассудка Юнона Лациния, разгневанная на него за ограбление храма⁶². (13) На место Эмилия выбрали в децемвиры Марка Валерия Мессалу, а понтификом вместо Фульвия был поставлен совсем молодой человек — Гней Домиций Агенобарб.

29. (1) В консульство Публия Лициния и Гая Кассия не только город Рим и Италия, но все цари и все государства Европы и Азии сосредоточили свои помыслы и заботы на войне между македонянами и римлянами. (2) Эвмена побуждала к участию в этой войне не только старинная вражда с Персеем, но и охватившая его злоба за то, что он вследствие преступности царя едва не был убит в Дельфах как жертвенное животное⁶³. (3) Вифинский царь Прусий решил держаться в стороне и спокойно ожидать исхода войны; он рассуждал, что римляне не могут считать себя вправе требовать, чтобы он поднял оружие против брата своей жены, а Персей в случае победы простит его, поддавшись уговорам сестры⁶⁴. (4) Ариарат, царь Каппадокии, и сам по себе обещал римлянам помощь, и вдобавок, породнившись с Эвменом, он стал во всем действовать заодно с ним, касалось ли это войны или мира⁶⁵. (5) Антиох мечтал о захвате Египетского царства, с пренебрежением относясь к малолетнему царю и его неспособным опекунам⁶⁶; он полагал, что распря из-за Келесирии⁶⁷ даст ему повод к войне, (6) которую можно будет вести беспрепятственно, так как в это время римляне будут заняты войной с Македонией; впрочем, он усердно обещал им всяческую военную помощь — и сенату через своих послов, и римским послам — самолично. (7) За малолетнего Птолемея правили опекуны; они готовились воевать с Антиохом из-за Келесирии и одновременно обещали римлянам все, что потребуется для Македонской войны. (8) Масинисса помогал римлянам хлебом и собирался отправить на войну сына своего Мисагена со вспомогательным войском и со слонами. Он подготовил себя ко всякому исходу дела: (9) если победят римляне, то положение его останется прежним, не придется стремиться к большему, ибо римляне не позволят ему расправиться с Карфагеном; (10) если же могущество римлян, покровительствующих карфагенянам, будет сломлено, то ему достанется вся Африка⁶⁸. (11) Гентий, царь иллирийцев, только возбудил подозрения римлян, но не решил окончательно, к кому присоединиться; казалось, что он примкнет к той или иной стороне скорее по увлечению, чем по расчету⁶⁹. (12) Фракиец Котис⁷⁰, царь одрисов, тайно держал сторону македонян.

30. (1) Такие намерения насчет войны были у царей. А у свободных племен и народов почти повсеместно чернь, как водится, сочувствовала худшему делу и склонялась на сторону царя и македонян; симпатии же виднейших граждан явно разделились. (2) Одна их часть так преклонялась перед римлянами, что этим особенным расположением подрывала свой собственный авторитет; (3) немногих из этих людей подкупала справедливость римской власти, большинство же рассчитывало, оказав римлянам значительные услуги, приобрести впоследствии влияние в своих государствах. (4) Другая часть почтенных людей заискивала перед царем; некоторые страдали от долгов и, отчаявшись поправить свои дела при старом порядке, сломя голову стремились к нововведениям, другие подчинялись своей непостоянной природе, ибо ветер народной благосклонности дул в сторону Персея. (5) Третья часть состояла из самых благородных и благоразумных людей⁷¹; если бы их поставили перед необходимостью выбрать лучшего властителя, они предпочли бы подчиниться скорее римлянам, чем царю; (6) а если бы они имели возможность распоряжаться своей судьбой, то не пожелали бы, чтобы могущество одной стороны возросло за счет другой, а предпочли бы, чтобы силы обеих оставались неистощенными и чтобы благодаря их равенству сохранялся мир; тогда государства, оказавшиеся между ними, попали бы в наилучшие условия; каждый из противников всегда бы защищал слабого от насилия соперника. (7) Рассуждая так, молча наблюдали они со стороны за борьбой сторонников двух других партий.

(8) В день вступления в должность консулы по постановлению сената принесли в жертву крупных животных во всех храмах, где большую часть года обычно совершаются лектистернии и, убедившись по знамениям, что бессмертные боги вняли их мольбам, возвестили сенату, что жертвы принесены с соблюдением всех обрядов и моления по случаю войны завершены. (9) Гаруспики объяснили приметы так: если начинается новое дело, то с ним надо спешить — знамения предвещают победу, триумф, расширение границ. (10) Для блага и счастья Римского государства отцы повелели консулам возможно скорее войти к народу в центуриатские комиции⁷² с такого рода предложением: так как царь Персей, сын Филиппа, царь македонян, в нарушение договора, заключенного с отцом его и возобновленного лично им после его смерти, начал войну с союзниками римского народа, опустошил их поля и захватил их города, (11) так как он задумал к тому же войну против римского народа и для этой цели приготовил оружие, войско и снарядил флот, то в случае, если он не даст удовлетворения за эти провинности, следует объявить ему войну⁷³. Такого рода предложение было представлено народу.

31. (1) Затем сенат постановил, чтобы консулы по взаимному соглашению или по жребию разделили между собой провинции Италию и Македонию. Тот, кому достанется Македония, должен начать войну с Персеем и его сторонниками, если они не дадут удовлетворения народу римскому. (2) Сенат решил также, что следует набрать четыре новых легиона, по два на каждого консула. Провинции Македонии было оказано предпочтение в том, что если легионы одного консула составлялись по старому обыкновению из пяти тысяч двухсот пехотинцев каждый, то для македонских было приказано набрать по шесть тысяч пехотинцев⁷⁴; число всадников осталось одинаковым для всех легионов — триста человек. (3) Увеличили также число воинов в союзническом войске для одного консула: в Македонию ему предстояло переправить шестнадцать тысяч пехотинцев и восемьсот всадников, не считая тех шестисот, которые уже были переправлены туда Гнеем Сицинием. (4) Для Италии нашли достаточным двенадцать тысяч пехотинцев и шестьсот всадников из союзников. И еще одно преимущество было дано провинции Македонии: консул ее по желанию мог призвать на службу ветеранов — центурионов и воинов не старше пятидесяти лет. (5) В связи с Македонской войной ввели также новшество, касавшееся военных трибунов: по постановлению сената консулы вошли к народу с предложением, чтобы в этом году военные трибуны не избирались народным голосованием, но назначались по усмотрению и выбору консулов и преторов⁷⁵. Между преторами власть разделена была так: (6) тот, кому по жребию достанется место, назначаемое сенатом, (7) должен был отправиться в Брундизий к флоту; там ему следовало произвести смотр морякам, распустить непригодных к службе и пополнить недостающее число вольноотпущенниками и озаботиться тем, чтобы две трети всех моряков состояли из римских граждан и одна треть — из союзников. (8) Определили, что хлеб для флота и для легионов будет подвозиться из Сицилии и Сардинии; преторам, которым достанутся эти провинции, постановили поручить потребовать от сардов и сицилийцев хлебную десятину⁷⁶, которую надлежит доставить к войску, стоящему в Македонии. (9) Сицилию по жребию получил Гай Каниний Ребил, Сардинию — Луций Фурий Фил, Испанию — Луций Канулей, судопроизводство в городе — Гай Сульпиций Гальба, судопроизводство между иноземцами — Луций Виллий Аннал. Гаю Лукрецию Галлу выпал жребий ехать к месту, назначенному сенатом.

32. (1) Консулы больше подзадоривали друг друга, чем действительно спорили о провинции. Кассий говорил, что хочет получить Македонию и без жеребьевки, потому что товарищ его не может метать жребий, не преступая клятвы. (2) Ведь Лициний, еще в бытность свою претором⁷⁷, не желая ехать в провинцию, поклялся в народном собрании, что должен в определенном месте и в определенные дни совершать жертвоприношения, которые в его отсутствие не могут быть совершены надлежащим образом. Но и в отсутствие консула они также не могут совершаться, как и в отсутствие претора, (3) если только сенат не сочтет нужным отдать предпочтение тому, чего желает Лициний, став консулом, перед тем, в чем он клялся, будучи претором. Что до него, Кассия, то он подчинится воле сената. (4) Обратились к отцам, и те, считая высокомерием отказывать в провинции тому, кому народ не отказал в консульской должности, приказали консулам бросить жребий. Публию Лицинию досталась Македония, Гаю Кассию — Италия. (5) Затем разделили по жребию легионы: первому и третьему выпало переправиться в Македонию, второму и четвертому — оставаться в Италии.

(6) Набор консулы провели с гораздо больш