Внешнеполитические отношения поддерживались также с Английским королевством, Священной Римской империей германской нации, Византией, Австрийскими маркграфами и герцогами, Французским королевством (Капетингов).
Для осуществления морских и речных походов на Руси существовал ладейный флот. Это был флот по преимуществу торговый. Для мореходов были характерны плавания купцов, а не военные походы. За весь X в., например, флот был использован для войны не более 9 — 10 лет.
Торговля на пути «из варяг в греки» велась через Константинополь, или, как его называли на Руси, Царьград, но также торговали и с византийскими колониями в Крыму. Из Византии на Русь поступали дорогие ткани, золотые и серебряные украшения, вина, фрукты.
В 936 г. русские ладьи в составе Византийского флота побывали с торговым визитом в Италии. Есть упоминания и на еще более ранние совместные торговые контакты славян и Византии — в
629 г. состоялся «вояж» на Крит, аналогичное «путешествие» было повторено в 961 г.
Для дальних торговых и военных походов был необходим не только флот, но и надежные знания по географии. «Повесть временных лет» является, в определенном смысле, и географическим трудом. В ней дана поразительно полная информация относительно расселения славянских племен, их соседей. Точные географические данные содержатся и в чисто литературном произведении «Слово о полку Игореве». И если «отечественная» география была изучена славянами неплохо, то знания по «зарубежной» географии были во многом посредственными. На славянский язык были переведены уже ставшие устаревшими такие труды, как «Христианская топография» Козьмы Индикоплова и «Физиолог». Сведения, содержащиеся в них, воспринимались как доподлинно верные.
Путешествия нашли свое отражение и в героическом былинном эпосе, созданном в X в. Былины, или старины, посвящались русским богатырям Илье Муромцу, Алеше Поповичу, Добрыне Никитичу. Богатыри воплощали в себе лучшие человеческие качества: патриотизм, честность, смелость, верность, силу. Все они являются защитниками русского государства. Характерной чертой их образа жизни были военные походы.
Другой мир раскрывается в новгородских былинах. Гусляр Садко совершает путешествие на морское дно, где покоряет своей игрой морского царя. Отражение в эпическом произведении этого «заморского тура» не случайно. Они знакомят нас с жизнью Новгорода, который в большей степени был ориентирован как в экономике, так и в культурной жизни на международные отношения.
Сюжетов, общих с европейскими, в былинах много. Но прослеживается и значительное отличие нашего эпоса от эпоса раннего европейского средневековья. И здесь, и там идет борьба с иноплеменниками. Но основная идея былин и древнерусских летописных повестей — освобождение, а в рыцарских хрониках — завоевание, крещение иноверцев. В русских былинах полностью отсутствует идея религиозной войны, впрочем, также нет и идей расовой непримиримости и вражды. На западе девиз: «Кто не убит, тот окрещен». «Символ веры» на Руси следующий:
«Вот постойте-тко за веру, за Отечество,
Вот постойте-тко за славный стольный Киев-град».
Большое место в былинах отводится каликам-перехожим. В тот период времени под каликами понимали паломников в Святую землю. Испокон веку было принято помогать каликам и кормить их ради Христа, так как они шли поклоняться Гробу Господню. Они не только не противопоставляются богатырям, но часто сами являются богатырями. Это не случайно, так как психологический
мир былинных героев включает в себя понятия осознания и искупления грехов. Паломничество было традиционной формой искупления. Оно само по себе приравнивалось к подвигу. Идет, таким образом, приравнивание духовного подвига к ратному. Из этих героев можно назвать Дмитрия Солунского, Анику-воина, Алексея Божьего человека и др. Они — богатыри духа.
Паломничество началось на Руси еще со времен Владимира Крестителя. Оно рассматривалось как духовно-очистительный подвиг. Паломничество было весьма опасным странствием. По свидетельству инока Зосимы, дьякона Сергиева монастыря, «ходя по святым местам и подъях раны довольны от злых арапов. Аз же грешный все терпя за имя Божие» [41]. Описания «хожений» являются первыми путевыми очерками в русской литературе. Их жанровая емкость сочетается с документальностью путеводителя, где можно почерпнуть и много исторических сведений, при этом для них характерен религиозно-нравственный пафос.
Первым известным произведением на Руси, в котором описывался паломнический «тур», является знаменитое «Хожение» или «Хождение» игумена Даниила. Оно представляет собой описание путешествия игумена одного из черниговских монастырей — Даниила (2-я половина XI — начало XII вв.), который, возглавил группу русских паломников. Он посетил Палестину в 1104—1107 гг., проведя там 16 месяцев и участвуя в одном из крестовых походов, возглавляемым королем Балдуином, а затем подробно все описал в «Житии и хождении Даниила, Русской земли игумена».
Об игумене Данииле известно немногое, а все, что известно, носит зачастую предположительный характер. «Хожение...» было необыкновенно популярно в средневековье, к настоящему времени известно более ста пятидесяти его списков.
Произведение Даниила является точным с точки зрения географии и весьма репрезентативным с точки зрения фактологии путеводителем в Палестину. Паломник, зная расстояние в километрах или днях пути, может точно рассчитать, когда он прибудет в тот или иной пункт своего путешествия. Но этот «путеводитель», разумеется, рассчитан не на праздного туриста, а на человека, который идет на поклонение к святыням христианства. «Остров Мармар, где миро выходит из глубины морской и многие святые мученики были потоплены мучителем. Остров Те-неда — здесь покоится прах святого мученика Аввакума. Против того острова на берегу был великий город именем Троя, тут апостол Павел утверждал христианство. От Тенеды до острова Ми-тилийского верст сто, здесь покоится прах митрополита Мити-лийского» и т. п. Если купца Марко Поло интересуют те или иные товары и их производство с точки зрения выгодности их на мировом рынке, то у Даниила описывается только производство ладана.
Даниил подробно останавливается на чувствах паломников, не могущих и не желающих скрыть слез радости, когда они впервые видят Иерусалим. Он «проводит» очень фактологически насыщенную экскурсию по городу, рассказывая о церкви Вознесения, дает подробное описание Гроба Господня: «Высечена в каменной стене, наподобие небольшой пещерки с малыми дверцами, как можно человеку влезть на коленях, склоняясь. Пещера квадратна, четыре локтя в длину и четыре в ширину. И как влезешь малыми дверцами в эту малую пещеру, то на правой стороне будет небольшая лавка, высеченная из того же пещерного камня. И на той лавке лежало тело Иисуса Христа. Ныне эта лавка священная, покрыта мраморными плитами. В стороне проделали три круглых оконца, и в эти оконцы виден святой камень, и тут поклоняются все христиане.». Игумен Даниил не просто перечисляет святыни: место распятия Христа, жертвенник Авраама, столп Давида, дома Урии и Соломона, или дает характеристику мест, связанных с жизнью Спасителя: Вифлеем, Гефсимания, Вифания, Елеонская гора и т.д., но и приводит соответствующие сюжеты из Святого Писа-ния, поясняющие и проясняющие для паломников значение этих мест. «Хожение...» можно рассматривать как своеобразный биб-лейский «краткий курс».
Даниилу повезло с «гидами», он сумел осмотреть практически все достопримечательности Палестины, а также побывал в Акре, Бейруте, Антиохии. Полон горечи его рассказ о странствии через раскаленные пески пустыни из Иерусалима к реке Иордан, изо-билующие разбойниками. И хотя там «всего» 20 верст, для некоторых это были последние версты в их жизни.
Даниил сподобился особой милости у игумена церкви Возне-Цсения, ему одному разрешили пройти ко Гробу Господню. Даниил свидетельствует: «Я измерил гроб в длину и ширину и высоту. При людях невозможно никому его измерять.» [41]. Но размеров святыни он, конечно, не дает, понимая, что это святотатство.
Нельзя обойти вниманием и «Путешествие Новгородского архиепископа Антония в Царьград» в XII столетии. Имя этого замечательного путешественника в миру было Добрыня Андрейкович. На рубеже XII —XIII вв. он побывал в Царьграде. Когда именно началось его путешествие, неизвестно, но в его записках говорится о том, что он прибыл в Царьград в мае 1200 г. Как правило, путь из Руси в Палестину составлял тогда около полутора лет. После возвращения из паломнического «тура» он принял постриг в Хутынском Спасском монастыре под именем Антоний, а затем был избран новгородцами своим архиепископом. Этого чина жи-тели Новгорода удостаивали его трижды.
«Путешествие...» Антония представляет огромный интерес, в частности, потому, что он посетил столицу Византии до разгрома ее крестоносцами в 1204 г. Им описаны наиболее значимые
святые места Царьграда и его окрестностей. Это церкви Богородицы (Фарская), св. Козьмы и Домиана, св. Луки, св. Георгия и др. Особенно подробно Антоний останавливается на описании интерьера храма св. Софии: ее иконах, мозаиках, удивительном алтаре и чудотворных столбах, а также богослужения в нем. Посещает он и монастыри, в частности Студийский. «Путешествие...» представляло собой неплохой путеводитель для паломников по Царьграду.
В Никоновской летописи под 1389 г. помещено «Хожение Пи-меново в Царьград», составленное смоленским дьяконом Игнатием. «Хожение...» представляет большой интерес и с точки зрения светской науки — географии. В нем дано первое описание Дона: от верховьев до устья. А кроме того, сопоставлены опустошенная юго-восточная Русь, стонущая под монголо-татарским игом и жизнь в Золотой Орде. «Было же это путешествие печально и уныло, ибо пустыня всюду. Нигде не видно людей — только великая пустыня и множество зверей... Дошли до земли татар, а их множество на Дону-реке, как песок. Видели стада татарские, немыслимое множество всякого скота» [42].
Более подробные сведения о Царьграде можно было получить из «Путешествия в Святую Землю» московских купцов Трифона Коробейникова и Юрия Грекова. Трифон Коробейников был участником посольства Ивана IV в Царьград и на Афон*, которое было отправлено в 1582 г. Иван Грозный хотел также замолить свой грех — убийство сына Ивана. Членам посольства поэтому было наказано молиться в Святых местах об упокоении его души. Второй раз Трифон Коробейников и Юрий Греков побывали не только в Царьграде, но и Иерусалиме в 1593 — 1594 гг. На этот раз у них был наказ благодарить Бога о радостном событии в царской семье: у Федора Иоанновича и царицы Ирины родилась дочь Феодосия.
Повествование об этих путешествиях было необыкновенно популярным России. Известно более 400 списков «Путешествия...». Эти путевые записки гораздо в большей степени, чем «Путешествие...» Антония, претендуют на звание путеводителя. «А от Дамаска до горы Фаворския шесть дней ходу, а от Фаворской горы пути до святого града Иерусалима сухим путем три дни. А другой путь от Триполя до Иерусалима: из больших кораблей садяться в малые суда и в карбасы, а пути до Вифисаиды день ходу, а от Вифисаиды до Яффы града ходу день, или больше. А сей град стоит при море. Петр Апостол виде в сем граде плащаницу с не-беси висящу. И тут выходят с моря на берег, и кладуться на осля-
* Афонский Пантелемоновский монастырь был основан в 1080 г. монахами, выходцами из Руси. Он находится на юго-западном склоне горы Афона. В годы расцвета монастырь представлял собой прекраснейший комплекс из 70 скитов, 25 церквей, других строений и земельных угодий. В его библиотеке хранилось более 25000 рукописей. Монастырь на протяжении всей своей истории поддерживал тесные контакты с Русской православной церковью.
ти. И туто близ монастырь Георгия великомученника... а от села Матвеева (Матфея Евангелиста. — М. С.) путь иде промеж гор каменных, день ходу до Иерусалиму» [41].
В этом произведении детальнейшим образом описываются святые места Иерусалима. Большой интерес представляет описание поклонения христианских паломников Гробу Господню накануне Пасхи. «Пришед Патриарх Сафроний и тут много народу стоящу пришедших из отдаленных стран на поклонение Гробу Господню. Патриарх же седа перед церковию, тута и мытники, и янычары сидят. И все пришедшие христиане: Греки, Сирияне, Серби, Ивери, Русь, Ариянити — все платят туркам, открывшим храм, по четыре золотые монеты.» Турки, владевшие в то время Иерусалимом, имели колоссальный доход от паломнического туризма.
Очевидно, что большинство жителей Российского государства не могло отправиться в столь далекое паломническое путешествие, но многие образованные люди, читая записки Коробейникова и Грекова, становились сопричастны поклонению религиозным святыням. Кроме того, «Путешествие...», написанное ясным и живым языком, несло массу интереснейшей информации. Читатели узнавали о доме царя Давида, о вере еретиков, о горе Сионе, где находится «церква велика, святый Сион, мати церквам, Божие жилище», поставленное, согласно библейской версии, на месте сошествия Святого Духа. На Синайской горе в церкви Преображения Господня, пишут авторы, «мы же ясно в рай внидохом. Иже вельми чудне в той же церкви за алтарем придел над Неопалимою Купиною, где Моисей видел св. Богородицу со младенцем во огне стоящу неопалиму...». Уделено самое пристальное внимание церквам, «которых семь в Иерусалиме». «...А пение божественное в них совершается не во всех: многие пусты стоят от поганых турков», — сетуют авторы. Главные библейские достопримечательности: Геф-симания, Вифания, Вифлеем, Елеонская гора, река Иордан и пр. также находят на страницах записок достойное место.
Паломничество продолжилось в Египте, куда русичи ходили вместе с Иерусалимским патриархом, там они посетили христианских отшельников. В Египте Коробейников и Греков видели корабли из Индии, до которой, как они узнали, три месяца «ходу» морским путем. Примером уровня технических знаний того времени является их упоминание о том, почему при строительстве кораблей не употребляются железные гвозди. «А гвоздия железна и потому в кораблях нет, что в море камени магнита много, и тот магнит привлекает к себе железо» [41].
Говоря о зарубежном паломническом туризме, нельзя забывать, что поклонение отечественным святыням носило куда более массовый характер. Особенной любовью и почитанием пользовалась Киево-Печерская обитель, основанная в 1051 г. преподобным Антонием как первый мужской монастырь (в 1598 г. монастырь полу-
чил статус лавры). Оптина Введенская Козельская пустынь являлась одним из самых известных мужских монастырей. Местами паломничества были Успенский Почаевский монастырь, Трои-це-Сергиева обитель. Большое количество людей шло к старцам: Феодосию Печерскому, Сергию Радонежскому, отцу Амвросию и др. К концу XVI в. в России был 771 монастырь.
Огромен вклад русских землепроходцев в открытие и освоение новых территорий. В X—XII вв. на север и северо-восток, в «полуночные страны» направляли свои ладьи новгородцы. Именно они первыми из восточных славян проникли за Камень (Урал). Параллельно новгородцам на восток двигались и представители народа коми (зыряне и пермяки). В русских летописях путь через Уральские горы в Приобье носил название «Зырянская дорога, или Русский тес». Первоначально его, видимо, проведали коми-зыряне, а затем он был уже использован русскими, которые по традиции замечали свой путь метками-затесами на деревьях (отсюда и название — «тес»).
Более удобные «южные» пути на восток прокладывались русскими в ходе длительного и жесткого противоборства со «степными народами». Жители Казанского и Астраханского ханств препятствовали торговле, грабя караваны купцов, идущих по Волге. Примером этому может служить начало «путешествия» тверского купца Афанасия Никитина, который летом 1466 г. отправился вниз по Волге из Твери для заморской торговли за море «Хвалынское», или «Дербенское», как тогда называли Каспий (рис. 2.7).
Афанасия Никитина избрали главой небольшой флотилии, состоявшей из двух кораблей. Путь через русские земли: через Каля-зин, Углич, Кострому, Плес, вплоть до Нижнего Новгорода был спокойным и безопасным. Но уже в Нижнем Новгороде Афанасий Никитин «ждал две недели татарского, ширваншахова посла Ха-сан-бека», который возвращался от великого князя Ивана III, везя с собой дорогие подарки, в частности 90 кречетов для столь модной в то время соколиной охоты. Вместе с посольским караваном купцы «проехали свободно Казань, Орду, Услан, Сарай, Берекзан». Но в устье Волги на них напали татары астраханского хана Касима. Все имущество и товар Афанасия Никитина находились на малом судне, которое «они (татары) взяли его и тотчас разграбили» [43]. Второе же судно, севшее на мель, также подверглось ограблению. Кроме того, татары взяли в полон и «четырех русских». Афанасий Никитин с десятью другими русскими купцами перебрался на посольское судно, которое также подверглось грабежу, и на нем добрался до Дербента.
В Дербенте и других городах западного побережья Каспийского моря Никитин провел почти год. Вернуться на родину купец не мог, видимо, из-за того, что для заморской торговли он взял товары, похищенные татарами, в долг. И возвращение без денег и
Рис. 2.7. Карта путешествий Афанасия Никитина
без товаров грозило не только позором, но и долговой ямой. Он с товарищами предпринял отчаянный шаг: отправился к бывшему послу Шемахи, их попутчику, Фаррух-Есару, за помощью. «И били есмя ему челом, чтобы нас пожаловал чем дойти до Руси; и он нам не дал ничего, ано нас много, и мы заплакав да разошлися кои куды: у кого что есть на Руси, и тот пошел на Русь, а кои должен, а тот пошел куды его очи понесли, а иные осталися в Шемахее, а иные пошли работать в Баке». Заработав в Баку денег, Афанасий Никитин отправляется морем в Персию, где надеется
торговлей поправить свое бедственное положение. Он прожил в области Мазандеране в ряде городов более полугода, потом отправился в глубь страны.
Никитин для этого путешествия выбирает важнейший караванный путь, объединявший юго-восточное побережье с внутренними районами страны. Путешественник достигает г. Рей («Дрей», «Орей»), бывшего некогда крупнейшим торговым центром, но разграбленного войсками Тимура в 1392 г., а оттуда, двигаясь на юго-восток через Кум, Кашан, Наин, Сирджан, доходит до Ор-муза («Гурмыза»). По этому пути за два века до него двигался караван венецианских купцов с Марко Поло. Ормуз, подобно Венецианской республике, расцвел на посреднической торговле. Именно через него долгое время осуществлялся основной товарооборот между Индией (и даже Китаем) и Ближним Востоком, а также Европой. «Гурмыз же есть пристанище великое, всего света люди в нем бывают и всякы товар в нем есть, что на всем свете родится, то в Гурмызе есть все, тамга (пошлина) же велика, десятое со всего есть», — пишет Никитин. Из Ормуза он, купив коня, отплывает в Индию. Лошади были главным предметом вывоза Аравии и Персии в Индию. Из-за жаркого индийского климата лошади там быстро погибали, поэтому они пользовались особым спросом на индийских рынках. В одном из портов Индии — Гоа даже существовал закон, согласно которому корабль, привезший более двадцати лошадей, освобождался от пошлин. Никитин слышал также, что в Индии «очень дешевы товары для Руси». Он надеялся «расторговаться», продав лошадь и купив много дешевых и ходовых на родине товаров.
Плавание на беспалубном судне было очень опасным. Из Аравийского моря русский путешественник попадает в Индию. Здесь он провел почти три года. Никитин сумел побывать и в районах, далеких от побережья, где еще не бывали европейцы. «Куда бы я ни пошел, так за мной людей много — дивятся белому человеку». Он описывает Камбаи, Гуджерат и Чаулу. Как и Марко Поло, его как купца, в значительной степени интересуют товары, которые он видит на местных рынках. Но он также дает, хотя и довольно лапидарное, описание быта жителей Индии. Более подробно о жизни индусов он повествует во время своего путешествия в Джу-нейр и Бедар. В его «Хожении...» можно найти записи не только о торговых делах, но и о междоусобных войнах, сроках сева, каменных узорах, украшающих дворцы и храмы, верованиях и обычаях индусов, их сказках и преданиях, даже о звездах на небосклоне и особенностях местного климата.
Он записывает также, что «во Индейской земли гости ся ста-вять по подворьем...» Русский путешественник имел здесь в виду весьма распространенный в Индии обычай. На больших дорогах государи и правители отдельных областей устраивали особые ноч-
лежные дома отдельно для мусульман и для индусов. При этих ночлежных домах, «подворьях», жили служители мусульманского и индуистского культов. В Бедаре он наблюдает пышные выходы султана Мухаммеда II. Видимо, красочность и пышность этих зрелищ настолько потрясла воображение тверского купца, что он неоднократно возвращался к этим событиям, вспоминая те или иные детали.
Никитин сумел даже научиться изъясняться на местных наречиях. Узнав, что он не мусульманин, индусы проникались к нему расположением и доверием. «И позналя со многими инде-янами и сказах им веру свою, что есми не бесерменин, а христианин, а имя мя Офонасей... И они же стали от меня крыти ни о чем, ни о естве, ни о торговле, ни о намазу (молитве), ни о иных вещех».
Никитин возвращается на побережье в г. Дабхол («Довбыль»). Весной 1472 г. путешественник решил двинуться в обратный путь. Он морем опять решил достичь Ормуза. Но бури и ветры целый месяц гоняли по волнам их корабль, пока не забросили его к африканскому побережью. Северный высокий берег Сомали назван у него Эфиопскими горами. С трудом откупившись от местных жителей, славящихся морским разбоем, путешественники сумели добраться до аравийского порта Моската, а оттуда достичь и Ормуза. Теперь Афанасий Никитин начинает торопиться. Более 10 дней он не задерживается ни в одном городе. Никитин пересекает Персию и Восточную Анатолию и достигает турецкого города Трапезунда. Здесь он сумел договориться с моряками, чтобы они его перевезли через Черное море в Крым. Это и было третье море, после Каспийского и Аравийского. С трудом, из-за непогоды, переправившись в крымские колонии генуэзцев, в частности в Кафу (Феодосию), Никитин словами «Божьей милостью придох в Кафу» заканчивает свое повествование.
Известно, что затем он присоединился к группе купцов-земляков, следовавших домой через Киев и Смоленск. Но, не дойдя до Смоленска, он умирает. Его записки были привезены купцами в Москву к дьяку Ивана III Василию Мамыреву. Со временем они были включены в летопись. Существует предположение, что А. Никитин начал писать свой труд, чтобы на чужбине не забыть русский язык.
Афанасий Никитин первым из русских людей описал, хотя и кратко, Южную и Юго-Восточную Азию от Ирана до Китая. Попав в столь дальнее путешествие случайно, Афанасий Никитин, за которым не стоял никто, ни представители светской, ни церковной власти, доказал возможность торговых контактов между Русью и самыми отдаленными азиатскими районами. Правда, в них не было большой необходимости, как отмечал сам Афанасий Никитин, в Индии «на Русскую землю товара там нет». Путь его
так и не был повторен. О проникновении в Индию из России начал строить планы Наполеон. И Павел I, который должен был выступать как союзник, даже посылал казачьи бригады для разведывания наиболее удобного и безопасного пути туда через Казахские степи. Но и этому проекту не суждено было претвориться в жизнь.
Для России, имевшей к XVI в. прочные торговые связи с восточными рынками, необходимо было обезопасить свою торговлю. Наиболее тяжелой оказалась борьба с Казанским ханством. После ряда неудач в 1552 г. войска Ивана IV сумели захватить Казань, а спустя четыре года, в 1556 г., без боя сдалась и Астрахань. Казанское и Астраханское ханства, сеющие ранее страх, разорение и смерть в русских землях, перестали существовать. У России появилась возможность беспрепятственно развивать свои торговые отношения с восточными государствами.
Торговые контакты носили древний характер. Еще готский историк Иордан, живший в VI в., свидетельствовал, что восточные славяне торговали с югрой в Приобье. Ибн-Руст в X в. упоминал об особо ценных северных соболях, шкурами которых торговали русы в Волжской Булгарии. Новгородцам хорошо была известна Биармия (Кольский полуостров). Активность новгородцев в продвижении и на северо-запад была столь высокой, что потребовалось подписание специального договора о границе в 1251 г. Александром Невским и норвежским королем Хоконом IV Старым. Современная российско-норвежская граница, кстати, проходит практически по той же демаркационной линии.
Росичи на ладьях (ушкуях) плавали у побережья Белого моря, заходя на Соловецкие острова еще в X —XI вв., создавая в этом регионе заимки, рыбачьи поселки, ловчие станы. Потом, обживая и обустраивая этот край, потянулись сюда крестьяне, промысловики и монахи.
Но не только новгородцы осваивали север и северо-восток. Уже с XII в. им серьезную конкуренцию составляли владимиро-суз-дальские князья. А с XV в., когда уже было создано централизованное Московское царство, в движении на Север большую роль стали играть промышленники-поморы, потомки первых русских поселенцев, осевших на берегах северных морей. Главными опорными пунктами для дальнейшей экспансии были Холмогоры и Пустозерск. Именно поморами была открыта и Новая Земля.
Известна с последней четверти XIV в. и миссионерская деятельность Русской Православной Церкви. В землю Коми был послан священник — Стефан Храп, ставший потом архиепископом Пермским.
Северо-западный путь — из устья Северной Двины в Данию в обход Скандинавского полуострова с севера — был хорошо известен на Руси и многократно проделан нашими посольствами, на-
чиная с 1496 г. Из архивных записей северных монастырей известно, что существовал определенный порядок снаряжения и отправки дипломатов, собирающихся в страны Западной Европы. С крестьян поморья собирали специальный налог: «посланников проезд», «посольские деньги». Жители Поморья оплачивали постои и подводы посланников, они же были обязаны поставлять суда для перевозки русских дипломатических миссий. По этому пути военные экспедиции (пиратские) новгородцев ходили в XII —XV вв.
В 1500 г. была подчинена югра — так собирательно называли русские народы Приполярного Урала. И весь северный океанский берег от Тромсе и устья Северной Двины на западе до Печоры и Оби на востоке стал российским.
В сентябре 1581 г. начался поход Ермака. Перед ними раскинулись перевалы Среднего Урала. Надо было через них «перебросить» флот. С этой воистину титанической задачей казаки справились блестяще. У них не было возможности выравнивать путь, ставя струги на катки, как это было на «волоках» в Центральной России. По словам самих казаков, они поднимали суда в гору «на себе», т.е. на руках. Спустив суда в реку Баранчук, они достигли сначала реки Тагил, а потом и реки Туры. Менее чем за два месяца казаки достигли Иртыша. В начале октября была первая стычка с татарами у деревни Епанчина, бежавшие татары добрались до ставки хана Кучума в Искере, разумеется, раньше Ермака. Элемент внезапности, на который очень рассчитывал Ермак, был утрачен. Но Кучум недооценил боевой дух и воинское умение казаков. В битве под Чувашевым мысом его войска были разбиты. Ханты и манси, которых тяготила власть Кучума, перешли на сторону казаков, которые вступили в Искер.
Но Кучум жаждал реванша. Объединенные татарские войска, насчитывавшие не менее 10000 воинов, были разбиты отрядами Ермака в пригороде Искера. Две зимы провели казаки в Зауралье, пока не подоспела помощь из Москвы. Сломить сопротивление татар было поручено Богдану Брязге, который отправился на север. Кроме того, его поход носил и разведывательный характер. Необходимо было узнать пути на Обь, откуда шла хорошо известная еще с древности на Руси дорога на Пермь и Печору. Богдан Брязга справился с обеими задачами. Можно считать большим достижением первой сибирской экспедиции не только разгром Кучума, но и открытие нового пути на Иртыш и Обь с запада через Средний Урал.
Положение отряда Ермака было отчаянным зимой 1583 г. Казаки решили вернуться на Русь, но атаки татар и мансийских князьков вынудили их повернуть назад, к Искеру. Подоспевшее подкрепление с воеводой Волховским во главе растеряло на горных перевалах все боеприпасы и провизию. Во время зимовки начался голод. Искер был взят татарами в осаду. Но Ермак предпринял
внезапную атаку на ставку татарского военачальника и вынудил тем самым их отступить и снять осаду с Искера.
Летом, узнав, что татары напали на бухарский караван, Ермак решает идти походом на юг, чтобы выручить бухарцев, которые были российскими торговыми партнерами. Не найдя караван и поверив ложному слуху, он повернул к р. Ваге. Там ночью 5 августа 1585 г. татары напали на казаков. Ермак получил смертельную рану во время этого боя и скончался. Отряд, потеряв своего вождя, вынужден был отступить. В Искере был созван казачий круг и принято решение немедленно возвращаться на родину. Из 540 казаков, пришедших с Ермаком, в обратный путь отправилось лишь 90.
Поход под предводительством Ермака был предвестником многочисленных экспедиций XVII в. Казаки проложили путь в Западную Сибирь, куда потом хлынули не только первопроходцы и ратные люди, но и крестьяне-переселенцы.
Государство стало очень быстро «прирастать» на восток. Процесс был естественным для той эпохи. Границы более сильного государства расширялись за счет более слабых соседей. Некоторые из сибирских народов и племен приходилось подчинять насильно, но большинство искало у «белого царя» защиту от врагов. Но в ходе российской колонизаторской политики ни один из народов Сибири и Дальнего Севера не был уничтожен и стерт с лица земли.