Неприязнь

...Годы моей работы с детьми подтвердили, что дети заслуживают уважения, доверия, что с ними можно пребывать в безмятежной и спокойной атмосфере добрых чувств, веселого смеха, первых свежих порывов и удивлений, простых, чистых радостей, чувствуя, что любая работа хороша и любой труд приносит пользу. Одно только вызывало сомнение и беспокойство. Почему иногда те, в ком ты уверен, подводят? Почему редко, но бывают неожиданные взрывы недисциплинированности большинства? Может быть, взрослые и не лучше детей, но они уравновешеннее, увереннее и, можно полагать, спокойнее. Я упрямо искал ответ и нашел.

Если воспитатель ищет в детях только положительные черты характера и отмечает в них только то, что кажется наиболее ценным и важным, если хочет всех подогнать под одно и всех повести в одну сторону - обязательно ошибется: одни прикинутся и подделаются под его догмы, другие поверят, но поддадутся влиянию только до поры до времени. Когда раскроется истинное существо ребенка, не только воспитатель, но и он сам мучительно осознает ошибки. Чем сильнее стремление подавить личность, сделать ребенка таким, как все, и подчинить его своему авторитету и влиянию, тем сильнее бунт и ей противление.

И дети, и воспитатель умеют видеть и оценивать душевные качества друг друга, хотя каждый по-своему. Воспитатель ждет, когда раскроется душа ребенка, дети ждут – каков он будет, воспитатель, ощутят ли они его доброту. Или он признает только собственную исключительность, а сам заносчивый, придирака, себялюб и скопидом? Не расскажет сказку, не поиграет, не порисует, не поможет, не подскажет - о таких дети говорят: «сам ни за что не поможет, а, когда попросишь, то словно милостыню подает». Оставшийся в одиночестве воспитатель изо всех сил старается вникнуть в благожелательность детского коллектива, а дети с радостью замечают такой поворот. Не отвернулся, не испортил отношения еще больше, а, наоборот, понял и исправил.

Бывает и так, что воспитатель, разочаровавшись в одном, обиделся на всех. В одной книжке я прочел о дрессировке диких зверей, там же нашел объяснения. Лев опасен не тогда, когда сердится, а тогда, когда разыграется -тут он не прочь посвоевольничать. Толпа ведет себя так же. Как совладать с ней? Здесь необходимы не только знания психологии, еще более - медицины, социологии, этнологии, истории, поэзии, криминологии, а также нужны молитвенники и пособия по дрессуре. Искусство вечно, а жизнь человечества бесконечна.

Ребенок так может упиваться воздухом свободы, как взрослый вином. Он необычайно взволнован, у него отсутствует внутренний тормоз, он впадает в азарт, теряет голову, и как результат- пресыщение, неприятный осадок и ощущение вины. Мой диагноз абсолютно клинически точен. У самого доброго может быть слабая голова. Самый дисциплинированный может утратить самоконтроль. Самый умный может натворить глупостей.

Это стремление к самостоятельности трогает и вызывает уважение, не отдаляет, а сближает и соединяет. В таких случаях наказывать нельзя.

Мы скрываем от детей свои недостатки и недостойные поступки. Детям нельзя нас критиковать, они не вправе подмечать наших дурных привычек, пороков, не вправе высмеять нас. Под угрозой строжайшего наказания мы запрещаем детям судить о нас, взрослых, потому что мы клан правящих, занимающих особое положение, возведенных в высшие ранги. Только ребенка можно раздеть и поставить к позорному столбу. Мы играем с детьми в нечестные игры, слабостям и недостаткам детского возраста противопоставляем преимущества взрослого. Мы, как шулеры, подтасовываем карты таким образом, что у детей остаются самые худшие, у нас же все козыри..

А среди нас довольно и людей легкомысленных, алчных, глупых, ленивых, бессовестных, всякого рода авантюристов, мошенников, пьяниц, воров. Сколько преступлений, раскрытых и тайных, совершают взрослые, сколько среди них раздоров, коварства, зависти, наговоров, шантажа! Сколько разыгрывается тихих семейных трагедий, в которых потерпевшим прежде всего бывает ребенок!

И мы смеем ругать детей и обвинять их в чем-то?! А все же общество взрослых старательно просеяно и профильтровано. Сколько их сошло в могилу, сгинуло в тюрьмах и сумасшедших домах, пополнило человеческие отстойники, превратилось в сброд.

Мы велим детям слушать и уважать тех, кто старше и опытнее, без всяких рассуждении и возражений подчиняться их требованиям.

Порочно и неуравновешенно происходит развитие в детской среде. Одни притесняют других, расталкивают, чтоб оказаться наверху, задевают и заражают дурным примером. А ответ держат все. Эти немногие выводят взрослого из себя, приводят в негодование, а он применяет старые известные методы: наказывает немедленно, хотя это принижает, строго, хотя это ранит, сурово, а значит, грубо и жестоко.

Мы не дозволяем детям быть самостоятельными, смотрим, чтобы без нас они шагу не сделали, а всем должен руководить ребенок.

Мы настолько несамокритичны, что простую ласку по отношению к нему считаем особым жестом доброжелательности. Неужели не понимаем, что, нежно обнимая малыша, мы сами ищем у него защиты от своей беспомощности, неустроенности, одиночества, от своей усталости, от вечных забот, мучений и тоски.

К ребенку обращены наши мольбы и наши надежды. Отдавая ему тепло своего сердца, нельзя требовать ответной ласки, ставя условие: «Пожалей меня, тогда я тебе что-то дам», «Поцелуй меня, а то любить не буду».

Это эгоизм со стороны взрослого, а не проявление его добрых чувств.