Начало царствования Николая II

Кризис внутренней политики

Законы о печати и высшей школе

Стремление подчинить все государственному управлению проходит красной строкой через законы о печати и реформе высшей школы. Государственные органы получили право приостанавливать издание после третьего предупреждения. Издатели были обязаны представить издание в цензуру к 11 часам вечера накануне выхода. Другой обязанностью издателя было сообщать Министерству внутренних дел имена авторов, печатавшихся под псевдонимами. Принятый в 1884 г. новый университетский устав лишил их автономии «с учетом религиозно-нравственного и патриотического направления», ректор и деканы назначались министром. Начальником и полновластным распорядителем стал попечитель учебного округа, который имел право в чрезвычайных случаях превысить свою власть. Однако предотвратить студенческого движения устав не смог, а у профессуры обострил настроение оппозиционности к власти. К этой же серии законов можно отнести циркуляр министра просвещения М.Н. Делянова о регулировании состава учащихся средней школы, запрещавших «принимать в гимназии детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и т.п.».

Итоги «контрреформ»

Общим итогом ревизии реформ 60—70-х гг. стало создание административных органов управления деревней; сведение к минимуму роли общественного самоуправления в земских и городских учреждениях, усиление контроля Министерства внутренних дел над ними; ограничение выборного начала при замещении должностей; передача дел от судебных учреждений в ведение учреждений, находившихся в непосредственной связи с управленческой администрацией. Принятые законы должны были вернуть дворянству его положение в управлении государством и обществом, сохранить сословную структуру и самодержавие власти. Однако это не произошло. Распространение консервативных идей их авторами было преувеличено, и полного поворота назад не получилось. Общество не позволило его совершить, и даже в самом дворянстве усилились тенденции к всесословности.

4. Россия в начале 90-х гг.

В 1891-1892 гг. Россию постиг голод, охвативший 29 из 97 губерний и областей. От голода и эпидемии холеры умерли 500 тыс. человек. Из бюджета 1888-1890 гг. в 209,4 млн руб., полученного в результате жесткой финансовой политики, 162,5 млн руб. были израсходованы на помощь голодающим. Голод и неурожаи повторялись неоднократно. Однако в данном случае его масштабы свидетельствовали о серьезных социальных причинах трагедии. Голод свидетельствовал о кризисе внутренней политики Александра III и необходимости радикальных перемен не только в сфере экономических отношений, но и в системе государственного управления.

В.Г. Короленко писал по поводу речи Александра III, обращенной к московскому дворянству в 1891 г. Она начиналась словами:

«Слава Богу, десять лет прошло благополучно», 1891 и 1892 годы отмечены страшным голодом, описания которого потрясли людские сердца во всем мире. За голодом пришли холера с холерными бунтами, во время которых темная толпа убивала и сжигала живьем докторов и сиделок, в нее стреляли, затем десятки бунтовщиков закрытыми судами были приговорены к смертной казни. И именно в это время русский самодержец провозгласил urbi et urbi, что в его стране все благополучно. Это значит, что между центром управления и народной жизнью прервались чувственные нервы; благополучие государства превратилось в благополучие полицейского участка». При этом, подчеркивал писатель, государь, понятно, был уверен, что говорит правду.

Новая попытка побудить правительство и императора вернуться к реформам в области управления государством была предпринята в середине 90-х гг. В 1894 г. умер Александр III и на престол вступил Николай II. Либеральные круги надеялись, что с новым царствованием изменится и политика правительства. Оживился «земский конституционализм», последовали обращения губернских земств к императору: «От Николая II ждали не конституции, — писал один из будущих руководителей кадетской партии В.А. Маклаков, — ждали только прекращения реакции, возобновление линии шестидесятых годов, возвращения к либеральной программе». Шли всеподданнейшие адреса от дворянства, купечества, городских дум и земских собраний.

Адреса земств ратовали за «единение царя с народом» путем «доступа голосов земств к престолу». Глава Московского губернского земства О.Н. Шипов писал в воспоминаниях, что губернские земские собрания в своих адресах писали о «желательности доверия власти к общественным учреждениям и совместной работы правительства и общественных сил», однако «ни в одном адресе не говорилось об изменении существующего государственного строя». Это был тот же лозунг «народу мнение - царю власть». Но в то же время становилось все более очевидным, что сохранение монархии без реформы системы управления, при которой царский двор фактически заменял правительство, был и законодательной, и исполнительной властью, невозможно. Поэтому все время возникал вопрос о каких-то хотя бы законосовещательных органах.

Все надежды были рассеяны в первой же публичной речи Николая II 17 января 1895 г., написанной для своего воспитанника К.П. Победоносцевым и обращенной к представителям дворянских обществ, городов, казачьих войск, прибывших на его бракосочетание с Александрой Федоровной. На обращение Тверского земства, в котором была выражена робкая надежда, что «право отдельных лиц и права общественных учреждений будут незыблемо охраняемы», последовала достаточно резкая отповедь: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земств в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял их мой незабвенный покойный родитель».

Летом 1895 г. Николаем II была переделана записка недавно умершего Н.Х. Бунге, значительная часть которой была посвящена преобразованиям системы государственной власти. Он, в частности, предлагал ежегодно вводить в Государственный совет двух представителей от дворян и земских учреждений, привлекать экспертов с совещательным голосом и, хотя не ставил прямо вопроса объединенного правительства, считал необходимым обсуждать законопроекты в Совете министров. Губернатор, по мнению Бунге, должен быть не чиновником Министерства внутренних дел, а представителем центральной власти. Он рекомендовал создание некоего губернского совета из представителей Министерства внутренних дел, военного, финансов, государственного контроля, земских и городских учреждений и сельских сходов, иными словами, создать объединенное правительство на губернском уровне и урегулировать соотношение местного и государственного начала в развитии духовных и материальных сил народа. Этот проект также был отвергнут.

Между тем вопрос становился все более насущным. Жизнь шла вперед, а административное управление оставалось неизменным, что обостряло нараставший кризис самодержавия. С.Ю.Витте, министр финансов и будущий премьер-министр, считал, что общественное движение достигло того уровня, когда его уже невозможно остановить. С.Ю. Витте прямо указывал на незавершенность реформ 60-х гг. как причину кризиса: «Здание построено, а купол остался нетронутым» и подчеркивал, что на Западе самоуправление победило единовластие и необходимо в губерниях создать хозяйственную систему более совершенную, чем земская, и правительство неспособно «держать организацию своей администрации на высоте современных нужд».

Витте поставил под сомнение политику Александра III и призвал вернуться к обсуждению проблем народного представительства, которая велась до манифеста 29 января 1881 г. Он видел в реформе управления, допуске к участию в нем общества, возможность предотвратить революцию, и даже главный его оппонент Н.В. Плеве писал: «Запросы жизни уже перерастают существующие способы религиозно-правительственного и умственного воспитания. Сами способы управления обветшали и нуждаются в значительном улучшении». Но реформы по плечу только самодержавию, а разговоры о конституции должны быть пресечены.

Иной была позиция императора. «Теперь нужны не только твердость и крутость и, поверьте, она явилась в моей душе», — писал Николай II В.П. Мещерскому, который участвовал в подготовке царского манифеста. И адресат неслучаен. Редактор «Гражданина» был уверен, что конституционализму в России «мешает сама Россия, ибо с первым днем конституции начнется конец единовластия, а конец самодержавия есть конец России». Доверие к власти еще не было исчерпано, и она могла более или менее безболезненно реформировать управление. Однако «хозяину земли русской», как называл себя Николай II во время переписи 1897 г., не хватало прозорливости, чтобы понять необходимость перемен, и воли для их осуществления. «Помните, — говорил он в сентябре 1902 г., обращаясь к волостным старшинам и сельским старостам пяти надежных губерний России, — что богатеют не захватом чужого добра, а от честного труда, бережливости и жизни по законам божьим. Передайте в точности то, что я вам сейчас сказал, своим односельчанам, а также и то, что действительные их нужды я не оставлю своим попечением».