Сцена 04

Сцена 03

(Где-то в гостиничном номере…)

Мадам Пюльшери. Вы не в духе, господин Случайнов… случилось что, или сон дурной привиделся? (считает на счётах, что то записывает…)

Случайнов: Черт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая, как будто бы целый полк затрубил в трубы. В желудке-то у меня... с утра ничего не ел, так желудочное трясение... (ест пирожок) Пирожков не хотите - с? Слоёных…

Мадам Пюльшери. Нет.

Случайнов: Дурной не дурной… сегодня мне всю ночь снилась какая-то необыкновенная крыса. Право, этаких я никогда не видывал: белая, неестественной величины! пришла, понюхала - и пошла прочь.

Мадам Пюльшери. Необыкновенно, просто необыкновенно. Что-нибудь недаром.

Случайнов: А случалось ли вам, мадам Пюльшери, видеть себя, во сне, абсолютно в неглиже, но в обществе. На людях, в смысле…

Мадам Пюльшери. Случалось. И не раз.

Случайнов: Вот и я, этой ночью, во сне разумеется, гулял по Невскому нагишом… абсолютно, тэк скэть без белья, но в шинели невозможно дурнова покроя. И только приходилось мне столкнутся взглядом с какой либо прелесницей, я распахивал шинель и…

Мадам Пюльшери. … Оставьте подробности. Перейдём к нашему делу.

Случайнов: Всё сделано-с… Едем по адресу, никаких казусов не предвидится, однако я решительно возмущён вашим выбором, мадам.

Мадам Пюльшери. Я так хочу. Как вам город? (выдаёт деньги Случайнову, тот отсчитывает деньги слугам.)

Случайнов: Ну, кто ж спорит: конечно, если пойдет на правду, так житье в Питере лучше всего. Деньги бы только были, а жизнь тонкая и политичная: теятры, собаки тебе танцуют, и все что хочешь. Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин - купцы тебе кричат: «Почтенный!»; Мамзель иной раз такую увидишь, заглянет из под вуальки… такая... фу, фу, фу! Галантерейное, черт возьми, обхождение! Невежливого слова никогда не услышишь, всякой говорит тебе «вы». Эх, мадам…! Я вам предоставил бездну художников – известнейших, знаменитых, искусных, маститых. Имеющих заказы от самого императора, членов академий и обществ мирового масштаба… Говорю вам, прыщ ваш и не художник вовсе, так малярщик, рисовальщик, козявка, сопля зелёная! Ни чина, ни положения в обществе! Заказов достойных – ноль! Да, он и есть Ноль. Ноль полнейший, ничтожный, фигулька безродная. Репутации никакой! А вам…

Мадам Пюльшери. А мне, господин Случайнов, подавайте – вашего Ноля.

Случайнов: Отбегал из-за вашего каприза весь Петербург, залез во все щели, стоптал ноги по самые уши. Обедаю-с по кондитерским, трактирам как последний извозчик. В животе пучит и мерзость во рту неприличная, точно лягушками питаюсь. Руки рыбой тухлой пахнут-с. И чем больше тру, тем больше пахнут-с. (трёт руки, нюхает)

Мадам Пюльшери. А ты уж и рад, скотина, сейчас пересказывать мне все это. Такое грубое

животное! (Случайнов хихикает) У вас, господин Случайнов, такой природный запах: могу посоветовать есть лук, или чеснок, или что-нибудь другое. Хотя…Нет, этого уже невозможно выгнать…

Случайнов: В детстве мамка меня ушибла утюжком-с. С тех пор и пахну-с мадам…

Мадам Пюльшери. Я вам плачу. И весьма пристойно… На парфюмах экономию делаете?.. А художник мой не прост. Ох не прост… Он гений. Это видно хотя бы по тому, что его не замечают…

Случайнов: Петербуржский городовой! Вся работа – коню под хвост. И дёрнуло меня помянуть об этом… рисовальщике! Из этого черт знает что может произойти. Не серчайте. Воля ваша, мадам Пюльшери. Ноль так Ноль!

(Та же комната художника. Пискарёв, спит около сундука, завернувшись в шинель. За окном слышно: - «Старого платья продать… Старого платья продать…». Пискарёв просыпается, поднимается на ноги, идёт к сапогам, из правого достаёт початую бутылку водки, из левого стакан, подумав, возвращает всё на место. Снимает шинель, подходит к мольберту, снимает ткань пристально смотрит на подрамник с красной точкой, берёт кисть, набирает белую краску, осторожно, закрашивает точку, отходит от мольберта. Впадает в ступор. В комнате возникает Образ матери Пискарёва… с письмом в руках.)

Образ Матери: Родился ты против ночи, на 23 марта. Расположилась я, как следует, окрестить тебя. Помню, лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова. И предоставили мне на выбор имя, любое из трех, какое я захочу выбрать: Моккия, Соссия, или назвать тебя во имя мученика Хоздазата. Хоздазат Петрович Пискарёв… "Нет, - подумаю, - имена-то всё такие…". Чтобы угодить мне, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахасий. "Вот это наказание, - какие всё имена; я, право, никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат… Варадат Петрович Пискарёв… или Варух. Варух Петрович Пискарёв…, а то Трифилий, Варахасий". Еще переворотили страницу - вышли: Павсикахий и Вахтисий. "Ну, уж я вижу,- что, видно, не судьба. Уж если так выходит, пусть лучше будет он называться, как и дед его. Дед был Аксентий, так пусть и внук будет Аксентий".

Создал тебя Бог и скрыл от тебя назначенье твоё. Рожден ты вовсе не затем, чтобы произвести эпоху в области художественной. (Пискарёв пытается отобрать письмо. Не получилось.) Дело твоё проще и ближе: дело твоё есть то, о котором прежде всего должен подумать всякий образованный муж, не только один ты. Дело твоё — душа, прочное дело в жизни и семейный очаг. А потому и образ действий твоих должен быть прочен, и прост. (Отобрал письмо, положил в конверт, спрятал в комод. «Мама» исчезла… Пискарёв берёт опасную бритву открывает, некоторое время ходит вокруг мольберта, останавливается перед холстом, обращает внимание на комод… Идёт к комоду, открывает нижний ящик… Там – мама.) Сынок, нашел бы ты службу приличную твоему положению – с окладом, ведь у тебя и солидность во взгляде, и лицо степенное, и образование… Что–ж так маяться без хорошего дела? Как же так, сынок… Рисовальщик что…? Одно название – художник… А денежное положение, карьера, семья…? Сынок…? (Пискарёв, терпеливо выслушав маму, осторожно закрывает ящик. Входят – Случайнов, слуги, мадам Пюльшери…)

Случайнов. Уже чудятся мне крики восторженных почитателей: «Карасёв! Видели ли вы картины Карасёва? Какая быстрая кисть у Карасёва! Какой сильный талант!»

Пискарёв. (накрывает холст тканью) Кто такой Карасёв? Он художник?

Мадам Пюльшери. Скажите, милейший, а как вам город?..

Пискарёв. Ну...

Случайнов. Только без «ну!»... Городок, кажется, порядочный… А? С некоторыми вдруг странностями, но всё-таки, всё-таки… Такое дивное чувство, что никогда не можно исчислить всех его достоинств, и чем более в него всматриваешься, тем более является новых особенностей, и описание их было бы бесконечно. Но величавое проявление...

Пискарёв. Полтора года. Чуть больше.

Случайнов. Величавое проявление...

Пискарёв. Я здесь уже полтора года! А город ваш мрачный, холодный, серый и мокрый... Сырой, как погреб. Гроб каменный, а не город.

Мадам Пюльшери. Пушка сама по себе, а единорог - сам по себе…

Случайнов. Смешно! Обождите, я сказал: «Карасёв»? Нет же, милый мой, это я - про вас! Пи... Пись... Писк... Пи-и-и... Пе! Пе? Нет... По?.. Пу! Пус! Нет... Пуськ... Пуськ... Пусь-ко-ко… Ка…

Мадам Пюльшери. Пискарёв.

Случайнов. Да-да-да! Да-да! Да! Запамятовал. Быват. Пискарёв!

Пискарёв. В продолжение этих дней я думал о той барышне и ждал вас.

Случайнов. Как - с?..

Пискарёв. С большим нетерпением...

Случайнов. Как думали-с о барышне? Как это думали-с?! Позвольте изъявить удивление и один только вопрос...

Пискарёв. Я не приступал к работе! Да, это так, это так! Не при-сту-пал!

Мадам Пюльшери. Гений творит быстро, смело. Мсье Ноль в три сеанса оканчивал портрет…

Пискарёв. Я, признаюсь, не признаю это художеством.

Мадам Пюльшери. Вам надо больше времени.

Пискарёв. Дело не в том!

Случайнов. А в чём? Я не понимаю. Натурально, господин Пискарёв! Не понимаю! Если бы я не имел чести знать вас ранее, я принял бы вас за лунатика или разрушенного крепкими напитками.

Мадам Пюльшери. Взгляд ваш стал каким-то... Вовсе без всякого значения.

Пискарёв. Состояние души моей расстроило все силы... Тогда - на Невском… проспекте... Я узнал её!.. В мгновение взгляда.

Случайнов. На Невском?

Пискарёв. Ну,та барышня, господин Случайнов, портрет с которой вы мне заказали! Она взглянула на меня!!

Случайнов. Не нахожу в том ничего удивительного. Сядемте. И вы сядьте.

Пискарёв. Сядемте.

Случайнов. Итак?..

Пискарёв. Я вглядывался пристально, уже моя память запечатлела лицо её, и я хотел было идти, дабы поскорее начать портрет. Мы разминулись… И я… Я, не знаю зачем, оглянулся. (Вскакивает.) О, чудо! Она оглянулась также, и легкая улыбка сверкнула на губах её!

Мадам Пюльшери. Игра света и тени. Она вообще никогда не улыбается.

Случайнов. Вы присаживайтесь.

Мадам Пюльшери. Если собственные...

Пискарёв. Если собственные мечты и посмеялись надо мною... Все-таки она оглянулась на меня! Я пошел следом. Я летел так скоро... Дыхание занялось в моей груди, всё во мне обратилось в неопределенный трепет, все чувства мои горели, и всё вокруг окинулось каким-то туманом. Тротуар нёсся подо мною, кареты со скачущими лошадьми казались недвижимы, мост растягивался и ломался на своей арке, дом стоял крышею вниз…

Случайнов. Забавный оборотец: «Крышею вниз», я даже не заметил...

Пискарёв. Я даже не заметил, как вдруг возвысился предо мною четырёхэтажный дом. Все четыре ряда окон, светившиеся огнём, глянули на меня разом. Незнакомка взбежала… «ла» по лестнице… «це», опять оглянулась… «сь», положила на губы палец… «цс» и дала знак следовать за собой... «ой». Я взлетел на лестницу…

Случайнов. Цу…! Не сомневаюсь, что вы именно так и поступили. Как вы могли...

Пискарёв. Как вы могли допустить какую-либо черную мысль?! Мне и хотелось только знать, где имеет жилище это прелестное существо.

Мадам Пюльшери. Узнали?

Пискарёв. Она сказала мне так: «Идите осторожнее...», в черной вышине четвертого этажа постучала в дверь (стучит по столу), дверь отворилась, и мы - вошли...

Случайнов. Вместе…

Пискарёв. Боже, куда я зашел. Сначала не хотел верить... Три женские фигуры в разных углах представились моим глазам: одна раскладывала карты, другая сидела перед зеркалом и расчесывала гребнем свои длинные волосы, третья сидела за фортепиано ... и играла двумя пальцами какое-то жалкое подобие старинного полонеза. Какой-то неприятный беспорядок, какое-то убогое...

Мадам Пюльшери. И она...

Случайнов. Она стояла здесь же, передо мною, так же хороша. Её небесные глаза, её божественные черты... Я уже готов был, как и прежде, на Невском, простодушно забыться, но она вдруг заговорила со мною.

Мадам Пюльшери. О чем же?

Пискарёв. Всё это было так глупо, так пошло. Я бросился со всех ног и выбежал на улицу. Как дикая коза.

Случайнов. Вместо того, чтобы обрадоваться такому случаю.

Пискарёв. Она...

Случайнов. Профурсетка.

Пискарёв. Про что?..

Мадам Пюльшери. Проститутка.

Пискарёв. Я попросил бы!.. Мадам... Я... не смогу исполнить ваш заказ. Я знаю это наверное.

Мадам Пюльшери. И требовалось всего-то: рассмотреть её хорошенько, а вы? Условимся так: я не ограничиваю вас во времени, однако ж заказ должен быть исполнен по возможности скоро. В виду же всех вновь сложившихся обстоятельств позволю себе повысить плату за этот портрет. Триста червонных... (Случайнов достаёт пачки денег из саквояжа, кладёт на стол)

Пискарёв. И слышать ничего не хочу...

Случайнов. Пискарев, ты смешон и прост, как дитя!

Мадам Пюльшери. Это мне нравится. Четыреста. (Случайнов достаёт пачку из саквояжа кладёт на стол)

Пискарёв. Какая красавица - и где же?! В каком месте?!

Случайнов. В каком же она... месте?

Пискарёв. Отвратительный приют, где основал своё жилище жалкий разврат!...

Случайнов. В самом деле. Да...

Мадам Пюльшери. Никогда жалость так сильно не овладевает нами, как при виде красоты, тронутой тлетворным дыханием разврата. Пусть бы еще безобразие дружилось с ним, но красота... Красота вечная! Пятьсот. (Случайнов достаёт пачки из саквояжа, пересчитал, взял две пачки со стола, сложил в саквояж…)

Случайнов. Пятьсот! Половину сейчас, половину - после. Согласен? (наткнувшись на холодный взгляд Пюльшери, выложил всю сумму на стол.)

Пискарёв. Как отвратительна действительность! Все черты её так чисто образованы, всё выражение прекрасного лица её было означено таким благородством...

Случайнов. Увы, мой друг! Она какою-то ужасною волею Адского Духа, жаждущего разрушить гармонию жизни, брошена с хохотом в свою пучину. «Ха-ха!..» и… вдребезги! На мелкие, мелкие кусочки.

Пискарёв. Не смейте смеяться надо мною.

Мадам Пюльшери. Э-э-э...

Случайнов. Я не смеюсь вовсе. Шестьсот. (достаёт пачку из саквояжа кладёт на стол)

Пискарёв. Как вы можете?!

Мадам Пюльшери. Да...

Случайнов. Могу. Семьсот. (достаёт пачку из саквояжа кладёт на стол)

Пискарёв. Не уговаривайте меня. Прошу вас! Вы не понимаете?! Санта-Мария! Санта-Мария и эта... прос... прос... тите, барышня - одно лицо! Как же мне быть?! С кого рисовать?! С кого?! Вы не понимаете?!!

Мадам Пюльшери. К черту понимание!

Случайнов. (Случайнов, заглянув в саквояж, хотел что-то сказать мадам пюльшери, но…. Не сказал. Собрал все деньги в саквояж, достал вексельную книжку, приготовился писать.) Восемьсот! Сейчас же — вексель! Решайся! Никто и никогда не заплатит тебе таких денег за один портрет.

Пискарёв. Да вы что «восемьсот»?! А, погодите, зачем вам её портрет? Отвечайте!

Мадам Пюльшери. Отвечайте, Евграф Виссарионыч.

Случайнов. Отвечаю -: тысяча! (опять выкладывает на стол пять пачек…) Половину немедленно, сейчас же, не сходя с этого места... Раз. Два!.. Два с половиной!..

Пискарёв. Такие деньги не шутка! Зачем вам её портрет?!

Случайнов. Естественно! Сейчас я менее всего расположен к шуткам, чем когда-либо. Ну, подумай, в твоей власти будет все, на что бы ты ни взглянул. Роскошная жизнь! Не люблю французов, но… ля-Шампань-авэк-ля-Фамм! А?! Дамы-дам-дам!.. Эх, залётныя! Кстати, вы так и не ответили: брюнетки или блондинки?.. Или может быть всё-таки…

Пискарёв. Да провалитесь вы со своими блондинками!

Случайнов. Здесь провалиться некуда, уверяю вас. И я предпочитаю - брюнеток …

Пискарёв. А я предпочитаю работать! Работать покойно и душевно, не терзаясь и не мучась.

Мадам Пюльшери. Молодой человек хочет работать.

Случайнов. Тысяча сто! (добавляет пачку…) Вы сможете переехать! Куда угодно! Скверная комната - сыро, мерзко, неуютно. Пахнет черт знает чем, словом – воняет, и замечу, сильно воняет! Ну? Ну, что у вас?.. Что?!.. Кисти - дрянь, холсты - дрянь, краски - дрянь! Пропитание того хуже! А ваше платье? Смех, но никак не платье. А мадам ля Дус…

Мадам Пюльшери. Дэ!

Случайнов. Пардонэ! Мадам дэ ля Дус предлагает – деньги, на которые вы два года будете работать на себя! На себя! Знаете ли вы, как это важно?!

Пискарёв. Да знает ли ваша мадам Дэ Ля Дус, как это важно?!!

Мадам Пюльшери. Тысяча двести.

Пискарёв. Прекратите.