Прорусские настроения

Развитие национально-культурной деятельности

Несмотря на всякие противодействия польской администрации, культурная жизнь национально пробужденной Галицкой Руси бурно развивалась. За первое десятилетие после революции было напечатано множество разных изданий, начиная от календарей, брошюр, альманахов, учебников и кончая большими научными сочинениями, как например, трехтомная “История Галиции” Дениса Зубрицкого, изданная в 1857 году. Имена писателей и культурных деятелей: Головацкого, Петрушевича, Малиновского, Лозинского, Могильницкого и других стали широко известны но всей Галицкой Руси.

Народные школы находились в ведении духовенства, которое тогда давало основные кадры национально-культурных деятелей. Неоспоримым авторитетом и лидером пробужденной Галицкой Руси был Григорий Якимович, сначала епископ Перемышльский, а впоследствии митрополит всей Галиции. В 1848 году он создал и возглавил “Главную Руськую Раду”; он же создал “Руськую Матицу” — центр культурной деятельности, снабжавший население литературой на родном языке.

Знакомясь с этой литературой (которая печаталась кириллицей — русским алфавитом), Галицкая Русь сравнивала ее с, хотя и мало, но все же проникавшими печатными изданиями России, и убеждалась, что все понимает. Отсюда она делала логический вывод о единстве всей Руси и русской культуры. Дальнейший вывод — было нарастание пророссийских настроений, руссофильство.

Поляки назвали это “москвофильством” и начали всемерно бороться с этими настроениями, указывая центральному австрийскому правительству на опасность таких настроений в пограничном с Россией крае и ставя под сомнение лояльность Галицкой Руси вообще. И австрийская администрация начала бдительным оком следить за национально-культурной самодеятельностью своих подданных — “русинов”. Об “украинцах” тогда не знали и галичане сами себя навыкали (как уже упомянуто) “рускими” (с одним “с”).

Всякое национально-культурное начинание начало рассматриваться с точки зрения “неблагонадежности” политической, а его осуществители подвергаться репрессиям.

Так, например, когда Львовская Митрополия начала проводить в сильно ополяченной и латинизированной обрядовой жизни униатской церкви так называемое “очищение”, то есть восстановление старых, бесспорно униатских, обрядов, в этом администрация и поляки усмотрели “москвофилъство” и нелояльность униатской церкви к Австрии. “Очищенная” в обрядах униатская церковь была бы много ближе к русской, православной, чем установившаяся под влиянием поляков и католиков обрядовая сторона церковной жизни галичан-униатов. Это то и всполошило австрийцев и поляков. Образованная митрополитом Якимовичем “обрядовая комиссия”, которую он сам возглавлял, вскоре заглохла и вопрос “очищения” больше не поднимался.

Поляки, в чьих руках фактически находилось управление всей Галицией, вскоре убедились, что задушить национально-культурное возрождение Галицкой Руси им не удастся. Тогда они решили попытаться изменить его направление и вместо пути общерусского направить по путям сближения с культурой польской и отчуждения от культуры русской. Как первый шаг в этом направлении в 1859 г. была сделана попытка изменить алфавит. Поляк, граф Голуховский, наместник Галиции, приказал ввести вместо кириллицы латинский алфавит и все галицкие печатные издания печатать латинскими буквами. По это распоряжение вызвало такой дружный и единодушный отпор, что не смогло быть проведено в жизнь и только еще более усилило прорусские настроения.

Сейчас, в половине 20-го века, униатские сепаратисты много говорят и пишут об извечной вражде украинцев к русским, об отсутствии какой-либо органической связи между украинской и русской культурой и о всегда существовавших антирусских настроениях у украинцев вообще, а у галичан в особенности.

Утверждения эти, при их добросовестной проверке, не выдерживают никакой критики и их опровергает сам идеолог украинского сепаратизма М. Грушевский.

В своей «Истории Украины” (Киев, 1917 год) Грушевский поместил особую главу (125) прорусским, (“москвофильским”) настроениям в Галиции и в Буковине в начале второй половины 19-го века.

Грушевский подробно описывает причины этих настроений: в народе была жива память о защите Россией православия еще во времена Речи Посполитой Польской. Доходили, конечно, и слухи о том, что в Российской Украине для коренного населения были открыты все пути к достижению самых высших постов в администрации всероссийской и к, ничем не ограниченной, деятельности в области экономической. Всего этого не было в Галиции, где слово “русин” обозначало бесправного крестьянина, которому фактически были закрыты все пути.

Известное облегчение, полученное от Австрии, после того когда к ней отошла Галиция, вызвало было проавстрийские настроения, выразившиеся в активной поддержке австрийского правительства в его борьбе с нелояльными поляками в 1809 и в 1848 году, как об этом упоминалось выше.

Но вскоре политика Австрии изменилась. С начала 50-х годов вся власть в Галиции была отдана в руки поляков, от которых там много натерпелось население за время их 500-летнего владычества, сопровождавшегося религиозным, национальным и социальным угнетением. Надежды на Австрию не оправдались и, как и в годы польского владычества, опять устремились к единоплеменной и единоверной России. В глубинах народного сознания не угасала память о единстве Руси и тяготение к православию, несмотря на формальное униатство. Несмотря на признание униатами главенства Папы Римского, католичество в их понимании оставалось верой “польской”, а православие — верой “русской”.

Это тяготение к России укреплялось старославянским языком, которым пользовалась в своей печати возродившаяся культурная деятельность Галицкой Руси. Язык же этот, как признает сам Грушевский был “достаточно близок к русскому книжному языку 18-го века”. Усиливалось это тяготение и связями с русскими славянофилами половины 19-го века (Погодин и другие); связи эти росли и крепли по мере культурного роста галицкой интеллигенции.

Кроме того огромное влияние на рост пророссийских (“москвофильских”) настроений имела и политика России по отношению к Польше и полякам. Раздел Польши, разгром восставших поляков г. 1830 году, подавление венгерского восстания (которое поддерживали поляки) в 1848 году, не могли не радовать население Галицкой Руси и, по словам Грушевского, “Россия рисовалась как идеальное царство порядка и силы”.

Австрия же, которая было своими реформами вызвала к себе симпатии Галицкой Руси, эти симпатии сразу же потеряла, когда, с половины 19-го века, открыто стала покровительствовать польскому незначительному меньшинству в Восточной Галиции и фактически отдала под власть этого меньшинства всех “русинов”. Поляки же, получивши для итого возможность, возобновили свое религиозное, национальное и социальное давление, на формально свободных, но фактически бесправных “русинов”.

С другой стороны, внешнеполитические неудачи Австрии и ее поражения в столкновениях с, освободившейся из под ее власти, Италией и разгром Пруссией не только поколебали веру в ее силы, но и породили уверенность в неизбежности ее распадения.

В результате, как признает и сам Грушевский, население Галицкой Руси надежду на свое спасение стало возлагать на Россию. “Надеялись что русский царь вскоре заберет Галицию от Австрии и, в этих надеждах проповедовали сближение с русской культурой и языком” — пишет он в своей “Истории Украины” (стр. 508). Правда, эти надежды и стремления Грушевский приписывает только “консервативным элементам галицкой общественности”, но ни о каких других “элементах” не в состоянии ничего конкретного сообщить по той простой причине, что их тогда не существовало. Появились они значительно позднее и более или менее заметны стали только к 80-м годам 19-го века.

В 50-ые же и 60-ые годы вся галицкая общественность определенно и недвусмысленно была настроена русофильски в смысле культурном и общероссийски в смысле политическом. Чтобы убедиться в этом достаточно просмотреть печатные галицкие издания того периода. Ни в одном из них (все печаталось по старой русской орфографии) нельзя найти и намека на те антирусские настроения, которые стали характерными для значительной части печати начала 20-го века и доминирующими в галицкой (“украинской”) эмигрантской печати.

В 1865 году ведущая газета Галичины “Слово”, после поражения Австрии под Кенигрецом, открыто выступила с формулировкой культурно-политических настроений Галицкой Руси. Она доказывала, что Галицкие “русины” и великороссы — один народ, а язык “русинов” — незначительное отклонение от русского языка и отличается от него только выговором; от Карпат и до Камчатки существует только один русский народ; а в создании литературного “русинского” языка нет никакой надобности ибо уже существует только один русский народ и готовый русский литературный язык, (Слов “украина” и “украинец” тогда еще не было.)

Все это настолько неоспоримые факты, что не только их отрицать, но и ставить под сомнение не решается даже позднейшая “украинская” сепаратистическая историография, которая, как это доказано выше на многих примерах, с историческими фактами обращается весьма бесцеремонно.

Признание стихийного тяготения Галицкой Руси к России, сделанное основоположником украинской сепаратистической историографии — Грушевским, заслуживает особого внимая. Во первых, оно ставит под сомнение основной тезис этой историографии об отсутствии русско-украинского исторического и культурного единства и взаимного тяготения друг к другу, тезис который является фундаментом политического украинского сепаратизма.

Во вторых, оно вызывает обоснованный вопрос, как же случилось, что к началу 20-го века известная часть галицкой интеллигенции (той самой, которая, по словам Грушевского, в 60-х годах была “охвачена москвофильством”) была настроена антирусски. Вопрос этот приобретает особенное значение потому, что сепаратисты приписывают эти антирусские настроения не только всей Галиции, но и всей Российской Украине и утверждают, что они всегда являлись характерными в русско-украинских отношениях.

Борьба Австрии с “москвофильством”

Для правильного понимания причин, и вызвавших антирусские противороссийские настроения у части (но далеко не всех) галичан надо обратиться к политике Австрии и России в национальном вопросе в последней четверти 19-го века.

В Австрии, конечно, не могли остаться незамеченными “москвофильские” настроения Галиции, которые были доминирующими в 60-х годах. Австрия понимала опасность этих настроений для целости своего государства и предприняла ряд мер для борьбы с ними. Прямое запрещение и попытки бороться с “москвофильством” такими мерами, как запрещение русского алфавита и введение латинского, как уже было упомянуто, успеха не имели и вызвали только усиление этих “москвофильских” настроений. Для борьбы с ними надо было искать других путей и применять другие методы. И они были вскоре найдены.

К половине 60-х годов среди младшего поколения галицкой интеллигенции появилось тяготение к сближению книжного “славяно-русского” языка, который был в употреблении галицкой печати, с языком народным. Тяготение это усиливалось и начавшимся в Галиции, как и в России, “хождением в народ” молодежи, во время которого она, соприкасаясь с народом, убеждалась в различии языка книжного от народного.

А в это время в Российской Украине было уже не мало литературы на разговорном, народном украинском или как тогда называли “малороссийском” языке. Литература эта, как уже упоминалось раньше, пользовалась русским алфавитом, а в своем развитии недостающие понятия заимствовала из литературы уже сложившегося русского литературного языка.

Сходным путем стремились пойти и галицкие интеллигенты, но, будучи сами сильно полонизированы и германизированы, они (не зная хорошо русский языка) недостающие в бедном словаре народного языка, слова и понятия заимствовали из польского и немецкого языка. А так как и в народный язык галицких крестьян за 500 лет польского владычества и западного влияния вошло не мало польских и немецких слов, то это привело к созданию языка, значительно отличного от того “малороссийского” языка, на котором писали Котляревский, Квитка-Основьяненко, Шевченко и другие украинские писатели Российской Украины первой половины 19-го века. Старшее поколение галицких культурных деятелей, стремившихся к культурному и политическому слиянию с Россией, были против такого метода создания литературного языка, считая, что это поведет вместо сближения к разъединению Галичины и России. На этой почве уже к концу 60-х годов начало намечаться расхождение между представителями галицкого “москвофильства” и, малочисленными еще тогда, сторонниками нового метода создания литературного языка, назвавших себя “народовцами”.

Расхождения эти были замечены и умело использованы австрийским правительством и поляками, которые в 1867 году отказались от своих антиавстрийских настроений и пришли к соглашению с австрийским правительством. Они обязались всемерно поддерживать единство Австрии и политику Габсбургов, а взамен получили от Австрии возможность проводить в Галиции полонизацию и борьбу с “москвофильством”, одинаково неприемлемым и для Австрии, и для поляков.