2013-12-28
700
Логическая схема, событийная сторона и композиция интервью
Чтобы подвести итоги рассмотрения диалогических текстов, обратимся, в качестве обобщения, к общей характеристике их содержания и композиции.
Логическая схема интервью
Особенностью логической схемы интервью является возможность наличия в ней двух смысловых центров. По этому признаку выделим два типа текстов.
Во-первых, это интервью с одним смысловым центром. У собеседника берутся сведения о предмете речи, но не затрагивается личность собеседника. Вот, например, интервью корреспондента «Известий» Евгения Кузина с генеральным директором «НТВ-Плюс» Дмитрием Самохиным (Известия. 2006. 31 марта), Называется оно Сигнал «НТВ-Плюс» добрался до Сибири. Оно посвящено тому, что с 29 марта сигнал компании стал доступен жителям 12 регионов от Урала до Читы. Вопросы журналист задает, например, такие: Что мешало компании раньше начать работать в Сибири – отсутствие спроса, неплатежеспособность населения или другие причины?; Стоимость услуг на востоке будет такой же, как, например, в Москве?; Не отпугнет ли столь большой первоначальный взнос клиентов?; На чем основаны ваши расчеты?; Как вы будете программировать каналы в связи с большой разницей часовых поясов? Направленность беседы совершенно очевидна: выясняются новые условия работы фирмы. Странно было бы услышать вопросы типа «Какие чувства вы испытываете?», «Каковы ваши увлечения?», «Как вы попали на эту должность?».
К первой же группе относятся интервью портретного типа, где предмет речи тоже один – человек, с которым ведется беседа. Здесь все направлено на раскрытие личности собеседника: его характера, отношения к делу. Таково, например, уже цитированное интервью «Дорога на пьедестал». Как и в очерках И.Руденко об Улановой, здесь подчеркивается, что в основе художественных открытий Г.С.Улановой лежит талант и труд, сила характера, высочайшая требовательность балерины к себе. В отличие от очерков, где многие мысли поданы в подтексте, в интервью в силу особенностей жанра, все темы сформулированы в вопросах (А собой вы часто были довольны?; Неужели чувство долга может заменить человеку призвание?; Что, и сегодня каждый день по утрам станок?; Вам бывает скучно?; Вы много работаете?), а в ответах выражены все идеи.
Уже не раз цитированные портретные интервью с Владимиром Спиваковым и Олегом Меньшиковым – примеры того же типа. В них не обсуждаются проблемы музыки, кино или театра. В них раскрывается личность собеседника в связи с музыкой, кино и театром. Например:
Ведущая. Скажите мне, от музыки можно устать? Вот не просто, например, …много репетировали, был концерт, тяжело, устали, а вот… по-настоящему глобально?
В.Спиваков. Ну можно, конечно, устать. И очень часто я устаю… Я даже задумывался над тем, что многие дирижеры… начинают приобщаться к алкоголю, чтобы как-то погасить вот это состоянье, перейти из этого состояния в другое. Это очень трудно…
Ведущая. А вам как удается вот в такие моменты, когда вы понимаете, что нужно действительно немножко отдохнуть, от водки, вы бы сказали, что, м-м-м кто-то алкоголем, алкоголем увлекся или еще как-то, вот это снимать?
В.Спиваков. Это трудно очень, очень трудно снимать, практически невозможно. Честно признаюсь, особенно… после больших каких-то концертов с симфоническим оркестром – это требует огромного, огромной эмоциональной затраты действительно всех душевных сил, и после вот очень трудно остановиться. Поворачиваешься на один бок, там побочная тема симфонии Чайковского, поворачиваешься на другой бок – там звучит симфония Шостаковича. Какое-то место не получилось, или в чем-то я был виноват, или обидно за музыканта, который случайно взял не ту ноту, что-нибудь такое… В общем, переживания сплошные.
Ведущая. Но как-то себя успокоить надо?
В.Спиваков. Ну я часто беру какие-нибудь книги просто и читаю, которые меня успокаивают. Это могут быть стихи или книжки по философии.
Как видим, это разговор о музыке в сугубо личностном аспекте, здесь характеризуется не музыка, а герой – его отношение к музыке.
Во-вторых, выделяются интервью, содержание которых можно выразить такой формулой: «дело и человек в деле». В таких текстах два смысловых центра – предмет, о котором рассказывает собеседник, и сам собеседник, интересующий журналиста именно в связи с предметом речи. Такая направленность текста сказывается на характере вопросов. Аналитические интервью данного типа включают вопросы двоякого характера – «проблемные» и «личностные». Например. Интервью с Г.Гладковым «Эта трудная легкая музыка» (Комс. правда. 1981. 14 марта) посвящено проблемам современной эстрадной музыки: говорится о необходимости специальной подготовки музыкантов, работающих в этой области, о составлении интересных фонотек, оцениваются отдельные музыкальные группы. Вместе с тем среди вопросов корреспондента есть такие, которые относятся не к проблемам эстрады, а к жизни и творчеству самого композитора, например, к его детским годам, началу творческого пути.
Ток-шоу типа программ «Времена» или «Пять вечеров» – это многотемные тексты (темы цитированного ток-шоу «Пять вечеров» ранее были перечислены). А вот темы программы «Времена» (НТВ. 2001. 2 дек.): Кто выиграл и кто проиграл от распада СССР?; Когда Россия перестанет быть постсоветской территорией?; Как развивались бы события, если бы Союз существовал: откровения Збигнева Бжезинского. По каждому вопросу идет обсуждение, возникают три относительно замкнутых смысловых цикла, объединенных вокруг даты – десятилетия распада СССР. Ту же организацию материала мы видели в «Пяти вечерах».
Событийные элементы интервью
Мы много говорили о том, как формируются в интервью тезисы и аргументы. Но диалогические тексты могут включать в себя и событийные элементы.
События могут обозначаться номинативно, подаваться очень сжато, то есть не развертываться в повествование. Например, интервью И.Руденко с Г.Улановой не включает в себя ни одного развернутого эпизода, не соблюдается и их хронология:
- И вы мечтали сыграть Елену из «Накануне», невесту революционера?
- Да. И уже начала репетировать.
- И что же?
- Постановщик трактовал образы чересчур прямолинейно, без тургеневской поэтичности. Я отказалась.
Перед этим помещен эпизод из детства, после – так же сжато – говорится о постановке спектакля по заказу ЮНЕСКО, то есть о событиях наших дней.
Однако (это зависит, видимо, от характера собеседника) есть диалоги, где событие дается развернуто, а иногда и очень выразительно. Так, интервью с Владимиром Спиваковым включает много таких мини-рассказов с целостным сюжетом, например: Я однажды приехал после какой-то тяжелой записи, поднялся на второй этаж, позвонил в дверь. Мне открывает дверь какая-то совершенно незнакомая женщина… Я говорю: «простите, пожалуйста, а что вы здесь делаете?» (Смеются.) Она говорит: «Володя, а вы-то зачем ко мне пришли, вам что-то нужно или у вас никого дома нет?» Я говорю: «Да нет, мне казалось, что я вообще-то здесь живу». Она говорит: «Нет, здесь я живу, но я, конечно, могу вас пригласить на чай». Просто в соседний дом приехал, тоже в 151 квартиру вошел, и получилась такая «ирония судьбы». Но это чистая правда.
Много событийных элементов в фатических ток-шоу. В «Бодром утре» и была поставлена перед зрителями задача – рассказать историю, связанную с диетой. В «Пяти вечерах» участники ток-шоу тоже действовали по принципу «у меня свидание в ресторане выглядит так» или «я знаю случай с моим знакомым» (следует рассказ).
Приведем не частый в интервью случай подачи развернутого, красочно выписанного эпизода (О новом переводе Слова о полку Игореве // Лит. газета. 1981. 16 сент.):
Осенью я уехал на север и проснулся под Мезенью на заиндевелом берегу – от крика гусей. Небо плакало, окликало, скрипело, как телеги половецкие… Кричали гуси, покидая север. За ними потянулись лебеди. Гуси снег несут, а лебеди – зиму. Не пели, а кричали. И вдруг я все увидел и услышал: один из слуг, потом он стал называться ловчим, человек с живой речью, вероятно, воскликнул, когда сокол настиг и ударил птицу: «твой, твой, княже! Слышишь, и лебедь тебе славу кричит». Не поет, а кричит – славу. Сокол бил птицу, она кричала, но автор «Слова о полку Игореве» употребил постоянный глагол, и лебедь запела. Так для меня прояснилась картина княжей охоты и жестокие радости того времени.
Хронология эпизода не уточняется: «осенью» означает «однажды осенью в тот период, когда велась работа над переводом». Более точные сведения и не нужны, ведь эпизод – лишь иллюстрация того, как шла работа, как приходили решения.
Рассмотрим наконец интервью, в которых обсуждается событие. Событие, даже если оно встало в центр разговора, не дается в беседе подробно и хронологически последовательно, эпизоды представлены по-разному: и номинативно, и сжато, и иногда развернуто. Беседность не предполагает изобразительности, это качество не является для интервью жанрообразующим (получится наглядно – хорошо, не получится – не беда, интервьюируют ведь не только мастеров слова).
Типичный способ представления события в интервью можно продемонстрировать на примере программы «Герой дня» (НТВ. 2000. 23 окт. Ведущая – Марианна Максимовская, собеседник – Александр Вешняков). Основное событие – предмет обсуждения называется в первой же реплике ведущей: Здравствуйте, в эфире программа «Герой дня». Итак, губернатор Курской области Александр Руцкой, отстраненный от участия в выборах за 14 часов до их начала, сегодня заявил, что завтра он лично подает жалобу в Верховный суд. Если суд признает правоту действующего губернатора, Центризбиркому придется назначать новые выборы. И сегодня мы пригласили к нам в студию председателя Центральной избирательной комиссии Александра Вешнякова. А, здравствуйте, Александр Альбертович. Ну, знаете, вот все говорят, что отстранение Руцкого вот в выборах буквально за несколько часов до начала голосования выглядит, ну по меньшей мере, странно.
Событие названо дважды: отстранение Руцкого от участия в выборах, смысловым повтором подчеркнута самая важная деталь: за 14 часов до начала выборов, за несколько часов до начала голосования. Кроме того, отмечено вероятное продолжение «сюжета» (жалоба в Верховный суд и даже повторные выборы). Как же показано развитие события? Главным образом за счет вопросов ведущей. Например, появление повода для снятия Руцкого с участия в выборах подано так:
Ведущая. Ну вот смотрите, вы сами несколько дней назад еще, еще до выборов, говорили о том, что в областную избирательную комиссию поступают жалобы, в том числе и на Руцкого, но в итоге решающей а-а-а стала жалоба другого кандидата в губернаторы а-а-а федерального инспектора и бывшего руководителя курского ФСБ Суржикова. А, это перевесило все остальное, эта жалоба? (Далее А.Вешняков детализирует эпизод с жалобой.)
Точно так же именно ведущая затрагивает эпизод проверки жалоб на неверные сведения о кандидатах: А раньше вы не рассматривали представленные кандидатом сведения? Ведь обычно же на федеральных выборах всегда же рассматривают сведения, которые предоставляют о себе, о своих доходах, имуществе кандидаты? (Снова собеседник подробно и с цифрами говорит об итогах проверки.)
Мы видим, что событие подается не хронологически: сначала сообщается о снятии А.Руцкого с участия в выборах, потом о жалобах на недостоверность представленных им сведений о себе, что предшествовало снятию, потом о предоставленных сведениях, что предшествовало жалобам, потом о проверке сведений, которая последовала за жалобами, но предшествовала снятию с выборов. Реальная последовательность эпизодов такова: подача сведений – жалоба – проверка – отстранение от участия в выборах. Примерно такую композицию, кстати, мы видели в заметках: информационный повод (здесь повод для беседы – снятие с выборов) – детали (здесь изложение эпизодов, объяснение причин события).
Нередко в интервью обсуждается не столько само событие, сколько его последствия. Бывает и так, что события как такового вообще еще не было, оно только может состояться. Однако последствия его уже анализируются собеседниками. Очень яркий пример такого обсуждения несостоявшегося события – программа «Стенд» (Екатеринбург. «4 канал». 2000. 22 сент. Ведущий – Евгений Енин, собеседники – В.М.Воронина, директор Дворца пионеров, С.И.Спектор, заместитель председателя правительства Свердловской области). Суть дела: в качестве резиденции для полномочного представителя президента по Уральскому федеральному округу Петра Латышева было предложено здание Дворца пионеров, и это вызвало бурные протесты горожан. Затея так и осталась на уровне предложения, дети сохранили свой Дворец. Однако в момент беседы будущее этого «проекта» было неясно, обсуждаются его последствия. Таким образом, событийная сторона интервью складывается в первую очередь из описания возможных эпизодов. Ракурс задает ведущий. Вот, например, эпизод «Возможный переезд»:
Ведущий. Сопротивление вы встретите. Скажите, каким образом осуществляется переезд? Я не знаю, у кого есть информация, то есть либо назывались два варианта: когда все остаются в Дворце пионеров, пока не будет достроено здание на Софьи Перовской. Второй вариант – коллективы Дворца размещаются по разным помещениям и потом уже переезжают, когда будет достроено.
В.М.Воронина. Нет, нас, конечно бы, очень устроили, и мы хотели бы очень обратиться, мы бы подождали во Дворце. <…>
С.И.Спектор. …Я в такой вариант не верю. Я хочу, чтобы мы настроились… надо настраиваться, как говорят, на худшее, чтобы было лучше.
Как показывает материал, интервью с событием как предметом обсуждения могут быть охарактеризованы по тем же параметрам, что и все остальные. Например, последний текст – это аналитическое интервью с двумя собеседниками, между которыми постоянно обнаруживаются противоречия.
Композиция интервью
Композиция интервью зависит от размещения в нем вопросов, от смысловой связи между ними. Можно выделить тип интервью со свободной композицией, когда допустима перестановка вопросов. Это случается тогда, когда вопросы едины лишь по широкой теме, но касаются разных сторон обсуждаемого предмета и в значительной степени бывает безразлично, о чем спросить раньше, а о чем позже. Например, в уже упомянутом интервью Е.Кузина с гендиректором «НТВ-Плюс» можно поменять местами вопросы о ценах и программах. Это никак не скажется на содержании текста. Такой тип композиции свойствен интервью, в которых использованы вопросы читателей. Покажем это на публикации 1986 года (любопытно, как постоянны и в общем вполне сопоставимы интересы телезрителей двух, можно сказать, эпох, разделенных двумя десятками лет). Интервью называется «Останкино-86» (Известия. 1986. 4 янв.). Журналист А.Шлиенков, обобщив вопросы читателей, беседует с первым заместителем председателя Государственного комитета по телевидению и радиовещанию СССР Л.П.Кравченко. Для удобства вопросы пронумеруем, а для краткости у большинства укажем лишь тему:
1) - Леонид Петрович, читатели спрашивают: как работники Центрального телевидения сами оценивают год ушедщий? Чем порадуют телезрителей в году наступившем?; 2) о возможности прямого контакта зрителей со студией; 3) о предложениях зрителей сделать привлекательнее художественное вещание; 5) пригодились ли темы, предложенные зрителями?; 6) о количестве спортивных передач, о противоречивости зрительских требований в этой области; 7) о трансляции чемпионата мира по футболу; 8) – Леонид Петрович, вот вы показали мне сетку-график передач общесоюзных программ на 1986 год. Чем, на ваш взгляд, она отличается от прошлогодней?; 9) о том, что составители страницы «ТВ на будущей неделе» в обязательном порядке смотрят телевизор; 10) благодарность, пожелание успехов.
Это интервью (и другие подобные) показывает, что не с каждого вопроса можно начать текст: здесь, например, первый вопрос ничем не заменить, поскольку в нем формулируется общая тема беседы. Однако в середине возможны перестановки. Так, читателю не показано, когда появилась перед журналистом сетка-график передач. Если она была показана в связи с обстоятельным ответом на первый вопрос, то вопрос 8 мог бы быть логическим продолжением первого. После первого вопроса мог бы идти и пятый, поскольку вначале как раз говорится о новых программах и темах. Вполне можно поменять местами вопросы 4 и 3. Есть и другие варианты размещения вопросов. Все это не говорит о том, что интервью плохо скомпоновано, Просто, подчеркиваем, в такой разновидности жанра допустимо несколько равноценных вариантов.
Противоположный случай – композиция импровизированной беседы, когда не чувствуется подготовленности вопросов. При этом вопрос журналиста порождается ответом собеседника на предшествующую реплику интервьюера, вследствие этого перестановка вопросно-ответных блоков невозможна. Даже если журналист и заготовил какие-то вопросы, порядок их предъявления скорее всего определяется свободно текущей беседой. Только один фрагмент из программы «Апельсиновый сок» (НТВ. 2004. 28 нояб. Владимир Соловьев, Глеб Павловский):
Ведущий. Я совершенно не могу понять, боюсь, что я не один, в чем суть проблемы на Украине? Народ-то за кого?
Г.Павловский. Народ ждет, чтоб понять, за кого он. А в этот момент за него решают. Это обычное дело. В революциях это обычное дело.
Ведущий. То есть мы имеем дело с революцией?
Г.Павловский. Да. Это революция. <…> Есть революция цвета детской неожиданности. «Помаранчева», как они говорят, как они говорят, революция…
Ведущий. Что же это вы так про наши апельсины!
Г.Павловский. Ой, простите! Простите! Ну, это киевские апельсины! Были бы киевские апельсины. Киевские апельсины ходят по улицам и скандируют: «Ю-щен-ко! Ю-щен-ко!»
Ведущий. Но ведь им нравится. Им ведь за это никто деньги не платит.
Г.Павловский. Я согласен с вами. Большинству людей деньги не платят. Деньги платят только десятникам. <…>
Ведущий. Давайте по порядку. А кто они такие? Как Янукович, так и Ющенко. Вот что они за персонажи?
Последний вопрос наверняка был в планах ведущего, просто не мог не быть, ведь событие и состояло в том, что в третьем туре победившего ранее Януковича сместил проигравший ранее Ющенко. Однако место вопроса определило свободное течение разговора, где вопросы порождаются репликами собеседника (То есть мы имеем дело с революцией?; Что же это вы так про наши апельсины? И др.).
Обычно интервью демонстрируют примерный план заготовленных вопросов и вопросы, свободно возникающие по ходу беседы. Например, в интервью Ларисы Малюковой с Марленом Хуциевым «Время само проступает на экране» (Новая газета. 2005. 3-5 окт.) вопросы о начале творческого пути, о военной теме, о судьбе ряда фильмов, о взаимоотношениях художника и власти очень четко структурируют беседу и в смысловом отношении вполне самостоятельны, обозначают переход к новому аспекту темы. Но есть вопросы ситуативные. Например, режиссер говорит: Первые фильмы мы снимали с моим однокурсником и другом Феликсом Миронером, с которым жили в одной комнате. Диплом – «Градостроители», потом – «Заречная…». Ведущая вставляет: Говорят, фильм «Градостроители» пропал бесследно?
Вопросы в интервью, коротко обозначая темы следующих за ними отрезков текста – ответов, - делают содержательную структуру текста и композицию его прозрачными, легко обозримыми (вот тема текста, сейчас пойдет речь о такой детали, сейчас о следующей).
Интервью большого объема могут члениться на главки с заголовками или другими средствами разграничения, что еще больше облегчает их восприятие. Например, интервью А.Ниточкиной со скульптором Э.Неизвестным «Хорошего мифа вам, господа» (Огонек. 1992. № 3) расчленено на главки с помощью цитат из книги А.Зиновьева «Зияющие высоты». Интервью Т.Шохиной с Л.Наумчик, экстрасенсом-суггестологом, «Человеческий интерес к живому сенсу» (Огонек. 1994. № 42-43) членится на главки с помощью зарисовочных вставок биографического характера.
Нет смысла перечислять разные способы членения текста интервью, здесь все зависит от фантазии автора, вплоть до того, что он вообще может снять вопросы, воспользовавшись тем, что о вопросе можно судить по ответу. Интервью О.Мартыненко с М.Ростроповичем «У меня нет никаких личных проблем, кроме одной – жизни России…» (Московские новости. 1993. 31 окт.) поделено на главки с заголовками, которые в совокупности с последующим текстом позволяют понять суть прозвучавшего в беседе вопроса. Например, главка называется «Слушатель», а текст начинается так: Разница между слушателем в России и на Западе такая же, как между нашим народом и остальными». Понятно, что в интервью был задан вопрос типа «В чем разница между нашим слушателем и слушателем западным?» Перед нами все то же верховенство жанровой сущности. Если нам сказано, что это интервью, Мы усматриваем вопрос там, где его формально нет.
Таким образом, диалогические жанры сегодня – это самая богатая по разнообразию форм группа текстов. Любое содержание может быть заключено в диалоге: и констатация факта, и анализ его, и характеристика книги, фильма, спектакля (диалог о тексте). Сейчас в форме диалога строятся репортажи о футбольных матчах. Портретные интервью компенсируют нехватку ярких портретных очерков. Наш материал показывает, что журналист имеет огромные возможности для того, чтобы строить самые разные по форме диалогические тексты и тем самым решать все новые и новые творческие задачи.
Журналисту принадлежит инициатива диалога: он приглашает собеседника или собеседников; он, как правило, начинает беседу. Е.В.Клюев очень интересно мотивирует ответственность этого момента: «”Начать” уже само по себе означает “счесть себя вправе начать” и “взять на себя ответственность за продолжение и завершение”. Предполагается, что именно “начавший” держит в своих руках “бразды правления” – схему взаимодействия – и что от “начавшего” во многом зависит, насколько успешно данная схема будет реализована в ходе коммуникативного акта. Это настолько обязательно, что при потере инициатором коммуникативного акта “нити” собеседник отнюдь не всегда обязан (хотя чаще всего, по разным причинам, и обязывает себя) помогать ему – напротив, никто не запрещает собеседнику покинуть речевую ситуацию практически под любым предлогом» (Клюев 1998: 13).
Все сказанное прямо приложимо к деятельности журналиста, собирающегося взять у кого-то из нас интервью. У него есть некий замысел разговора, он должен найти более или менее подходящее начало диалога, а в конце – выход из него. На протяжении разговора именно журналисту приходится следить за развитием беседы и «держать курс» (порой, как мы увидим, в весьма непростых условиях). Наконец, бывают ситуации, когда намеченное в собеседники лицо уклоняется от разговора или прерывает его. Мы нередко наблюдаем это на телеэкране, когда журналист берет интервью на улице или пытается обратиться к должностному лицу с вопросом, не совсем приятным для последнего.
