double arrow

Часть первая Мир теней

Пролог

Аннотация

Все мы живем, просто живем. Мечтаем, строим планы…

А у большого мира есть свои планы. На каждого из нас. И мир предъявляет права на нашу свободу.

Максим Шаттам делает честную и грязную работу: он рассказывает, что такое зло. Зло, как система.

Что творится за сияющей витриной упорядоченного мира?

Кто смотрит на вас, когда вы смотрите в зеркало?

Блистательный остросюжетный роман от настоящего мастера жанра, одного из самых популярных писателей современной Франции.


Максим Шаттам
«Лабиринты хаоса»

Если вы захотите получить дополнительное удовольствие и придать тексту дополнительный эмоциональный оттенок, предлагаю вашему вниманию саундтреки из кинофильмов, которые я слушал, когда писал этот роман:

– «Дом из песка и тумана», Джеймс Хорнер;

– «Долгая помолвка», Анджело Бадаламенти;

– «Экзистенция», Говард Шор;

– «Бэтмен: начало», Ханс Циммер и Джеймс Ньютон Говард;

– «Забытое», Джеймс Хорнер.

Пусть они унесут вас так же далеко, как и меня.

Эджкомб, 20 октября 2005

Блог Камеля Назира, 12 сентября.

Первый отрывок

Эта история – чистая правда.

В тишине комнаты, я доверяю ее компьютеру в надежде, что вскоре мировое интернет-сообщество получит к ней доступ. Свежие раны не стоит бередить, нужно ждать, когда они затянутся сами. Чтобы до конца осмыслить мучительные событие прошлого, требуется время. Но я постараюсь рассказать все как есть прямо сейчас.

Делая эти записи, я пытался быть настолько объективным, насколько это возможно. Я основывался главным образом на документах, которые вы сами можете найти без труда. Все изложенное здесь – чистая правда.

Вы, читающие эти строки, еще не знаете, что вас ожидает.

Потрясение оттого, что истина раскрыта. Оттого, что всплыли все мелкие вопросы, которые уже давно беспокоили вас, как соринка в глазу. Оттого, что все внезапно обрело смысл.

Только бы это заставило вас задуматься.

И больше не забывать.

Но главное, чтобы это заставило вас объединиться.

Иначе они нас поглотят. Они уже начали.

Они сильны. Жестоки.

Яэль не верила.

Они с Томасом покинули нас навсегда.

Возможно, скоро наступит ваш черед.

Ибо в один миг все может рухнуть.

Это случилось с моими друзьями.

Кто следующий?

Был четверг. Яэль лежала в горячей ванне. Пена мягко зашипела, когда она потянулась, чтобы взять журнал и ручку. Яэль откинула назад волосы и собрала в узел копну каштановых кудрей.

На этот раз тест в «Космо» был не таким уж тупым. Впрочем, особо интеллектуальным его тоже нельзя было назвать… «Ответьте на 10 вопросов и узнайте о себе все». Ну-ну. Яэль решила отвечать как можно честнее.

1. В любви ваши дела обстоят так:

A. Давно одна.

B. Вынужденно соглашаюсь на «быстрые свидания».

C. Сторонница более продолжительных связей.

D. Один в среду, другой в субботу, а самый симпатичный – в воскресенье.

E. Замужем, остепенилась.

Яэль задумалась. Когда-то она могла обвести С, но сейчас колебалась между А и В: непродолжительные отношения со случайными знакомыми сменялись долгими периодами одиночества.

Пусть будет В.

2. В профессиональном плане вы:

A. Учитесь, еще не определились.

B. Безработная или домохозяйка.

C. Работаете, но не довольны своей работой.

D. Студентка, и твердо знаете, чего хотите.

E. Меняете одну работу за другой.

То, что «безработная» и «домохозяйка» объединены в одном пункте, уже говорило о многом. Яэль удивилась, не увидев варианта «работаете и любите свою работу». Чем дальше, тем лучше… Впрочем, в ее случае ответ определенно С.

3. Что вы думаете по поводу собственной внешности:

A. Следующий вопрос.

B. Ну, нормально, а что?..

C. Говорят, я обаятельна.

D. Довольно красива, но это так нелегко!

E. Все оборачиваются мне вслед.

Яэль закатила глаза. Идиотский вопрос. Она вздохнула. Больше всего ей подходил вариант В, хотя друзья говорили ей, что она очень нравится мужчинам. Вариант С был ближе всего к правде, даже если авторы теста имели в виду «обаятельная, но некрасивая», а это Яэль не устраивало. Ладно, без ложной скромности: D.

4. Ваш уик-энд, это чаще всего:

A. В кресле перед телевизором.

B. Чтение, прогулка.

C. Тихие посиделки с друзьями.

D. Обожаю дискотеки!

E. С мужчиной в постели.

А, В и С, подумала Яэль. Как старая дева… В конце концов она выбрала В. В свободное время она больше всего любила бродить по Парижу и запоем читала комиксы, а в дождливый день превращалась в повелительницу телевизионного пульта.

Яэль пробежала глазами следующие вопросы и подсчитала баллы.

«Среди ваших ответов большинство С.

Вы из тех, кто в выходные предпочитает тихую домашнюю жизнь, вы не очень довольны своей работой и завидуете Золушке, которая нашла сказочного принца. Не расстраивайтесь, вы не одиноки! Это беда нашего времени. Но есть и хорошая новость: это излечимо! Прежде всего, вам необходимо больше общения. Выбирайтесь в гости, даже если придется себя заставлять, ведь именно там вы будете дышать свежим воздухом, в прямом и переносном смысле… Что касается работы: если она вам осточертела, увольтесь, ищите новую! Добавьте красок в свою жизнь, найдите то, что вам подходит. Нет ничего невозможного, стоит только избавиться от лени и неуверенности.

Что касается неприязни, которую вы все сильнее испытываете ко всему, что вас окружает: к обществу, к политике и даже к людям… Тут вам понадобится сделать усилие. Вам поможет массаж с эфирными маслами, встреча с добровольцами Гринпис или вечеринка с подругами. Обсудите красавчиков регбистов – и вы увидите, что жизнь прекрасна!»

Яэль швырнула журнал на пол и в сотый раз поклялась себе не тратить время на эти глупости… В двадцать семь лет пора уже найти что-то получше.

Она взяла бритву, которая лежала на краю ванны, провела ею по ногам и встала. Пар окутывал ее высокую фигуру, скрывая отражение в зеркале над туалетным столиком. Она быстро вытерлась, и показались угловатые плечи – напоминание о годах, посвященных легкой атлетике, о ее юности; груди, круглые и пышные; живот, который начал терять упругость… Яэль ухватила складку кожи. Пока ничего страшного, но уже пора обратить внимание…

Яэль рассматривала себя.

Светло-серые глаза. Пожалуй, чересчур светлые. Взгляд как у лайки, говорила ее мать. Удивительный контраст с темными волосами. Несколько родинок на лице – остановки на пути поцелуев, шептала ее «первая большая любовь». Нос слишком острый, и губы, которые ужасно ей не нравились. Слишком большие, слишком пухлые. Опыт говорил, что она привлекает многих мужчин, но Яэль никогда не понимала, почему их привлекает только внешность.

Одна прядь, как всегда, выбилась из-за ушей, кудрявая и непослушная… Непокорная, как она сама. Внешнее выражение ее внутреннего мира: такое же нежелание подчиняться всему, что ей навязывают. Яэль всегда стремилась освободиться от оков – от работы, любви, а в юности, конечно, и от власти родителей. Она сменила несколько школ, пансионов и отовсюду сбегала. Мать понимала ее, но не знала, что делать, а властный отец поступал так, как считал нужным. Побег – это слишком просто, поняла она, когда подросла. Раньше она считала себя уникальной, но потом поняла, что у нее самая обычная жизнь, и развод ее родителей, пять лет назад, тоже самая обычная вещь. Ошибки, ссоры, примирения, снова ссоры, «я тебя люблю – а я тебя нет»… И счета за жилье.

Отец предложил матери разъехаться и оставить квартиру дочери. Все были довольны. Кроме Яэль, которую никто не спрашивал. В двадцать два года она осталась одна. В огромной квартире.

Отец решил, что должен написать повесть о своей жизни (об этом он твердил последние двадцать лет), и переехал в Бретань, которую обожал. Мать начала новую жизнь с владельцем ресторана. Прошло пять счастливых лет, пока 13 апреля этого года мать и ее муж не погибли в автомобильной катастрофе. Это случилось четыре месяца назад. В пятницу, тринадцатого. На вечеринке они выпили с друзьями чуть больше, чем нужно, немного превысили скорость на узкой деревенской дороге, обсаженной буками… Машина не вписалась в поворот и врезалась в дерево. Яэль с трудом приходила в себя после этой трагедии. Однако универсальное лекарство – время – постепенно излечивало ее. Мать всегда заменяла ей всю семью: Яэль никогда не была особенно близка с отцом, а дедушка и бабушка умерли еще до того, как началась ее незаметная жизнь. О братьях матери Яэль знала только то, что один жил в Англии, а другой – в Марселе. Малланы никогда не придавали особого значения родственным связям, большинство из них были неразговорчивы и интересовались только своими собственными делами. Отцу Яэль был всего год, когда он потерял своего отца. Но тогда шла война… Он считал себя наполовину сиротой, его воспитала молчаливая и властная мать, смерть которой он воспринял как нечто само собой разумеющееся.

Яэль замерзла. Капли воды с ароматическим маслом сверкали на ее коже, как жемчужины. Она завернулась в полотенце, натянула спортивные брюки, которые обычно носила дома, и майку без рукавов. Выходя из ванной, потянулась к выключателю.

И тут произошло нечто странное. Какое-то неуловимое движение рядом…

Очень быстрое. Может, тень от приоткрытой двери?

Это действительно была тень.

Шевельнувшаяся внутри зеркала.

Комната погрузилась во мрак.

Пятница была днем Шоггота.

Яэль обожала Шоггота. Это имя очень ему подходило и напоминало о персонаже одной из ролевых игр, которыми она увлекалась в пансионе[1]. Ее пятничный клиент был на него похож – толстяк в плаще, усеянном десятками глаз, нанизанных на булавки.

Яэль продавала глаза. И мертвых животных.

Она работала в «Деланде», парижском доме чучел, история которого насчитывала уже более полутора веков. Прошло два года с тех пор, как Яэль как-то летом начала там подрабатывать. Работа была интересной и необычной. Постепенно она превратилась из временной в постоянную, и Яэль забыла о том, что она не имеет никакого отношения к ее образованию и дипломам.

Годы учебы были трудными. Закончив школу, Яэль стала изучать филологию. Четыре года спустя она поехала в Соединенные Штаты Америки, где собиралась работать над темой «Литература и расширение языковых границ». Она сделала все от нее зависящее, чтобы получить эту стажировку. Год в Портленде, штат Орегон, прошел с переменным успехом. В Америке Яэль чувствовала себя неуютно и с радостью вернулась домой. Еще целый год она пыталась учиться в магистратуре, работая по вечерам официанткой и продавщицей готового платья, пока однажды июльским утром не оказалась перед этим странным магазином. В витрине висело объявление: требуется сотрудник на лето. Тогда и закончились ее попытки получить степень магистра. И спустя два года она все еще работала в «Деланде».

Обязанности Яэль были разнообразными.

Она встречала покупателей, консультировала их, разбирала новые поступления, обрабатывала засушенных насекомых, подготавливала к продаже бабочек, которых присылали целыми ящиками. Но, к счастью, в ее обязанности не входило изготовление чучел. Этим занимался ее коллега, Лионель. Яэль совершенно не хотелось потрошить собак и набивать их паклей. По пятницам Яэль принимала партии стеклянных глаз. Каждая пара была уникальна, поставщик никогда не повторялся.

Шоггот приходил каждую пятницу вот уже больше четырех месяцев. Он делал из стеклянных глаз украшения, нанизывал на булавки рядом с теми, что уже висели на его плаще, или вставлял в перстни, унизывавшие его толстые пальцы.

Шоггот рассматривал стеклянные шарики, склонив голову набок и светясь нежностью. На его затылке, покрытом редкими жесткими волосами, появлялись жирные складки. Он перебирал образцы, облизывал губы и, наконец, кивал, когда выбор был сделан. А потом уходил, унося свои сокровища.

Несмотря на его отталкивающий вид и странные манеры, Яэль со временем начала чувствовать к нему нечто вроде привязанности. Он был забавным и безобидным, чего нельзя было сказать об остальных клиентах. Хуже всех была мадам Кошерин, сварливая старуха, которая раз в три месяца являлась с новой собакой и требовала, чтобы ей сделали чучело. В первый раз Яэль не поняла, чего она хочет, и долго уверяла клиентку, что все будет сделано так, как она пожелает, но только после того, как бедное животное умрет. Тогда собаку нужно будет завернуть в ткань, держать на холоде и принести не позже чем через сутки – это она говорила каждому клиенту, давно не вникая в смысл этих слов. Но старуха раздраженно трясла головой: чучело ей было нужно немедленно. Мадам очень любила свою собачку, но теперь она ей мешала, потому что стала слишком громко лаять. Мадам Кошерин хотела жить лишь с воспоминаниями о ней, этого ей будет «вполне достаточно». Яэль проводила странную женщину до дверей, объясняя, что ничем не может помочь и что нельзя избавляться от собаки таким образом. Через три месяца старуха снова стояла на пороге с другой собакой, но с тем же требованием. Яэль сообщила в полицию, но там лишь посмеялись над этой историей. Обращение в Общество защиты животных тоже не помогло, и мадам Кошерин приходила три-четыре раза в год с очередной собачкой. Надменная и презрительная, она напоминала Круэллу из диснеевского мультика «101 далматинец». Яэль дошла до того, что стала мечтать о новом чучеле, которое повесит на стену среди голов оленей и ланей, – чучеле мадам Кошерин.

Бывали и другие случаи. Иногда приходилось целый час утешать какого-нибудь клиента. Некоторые люди, особенно пожилые, теряя собаку или кошку, лишались последнего друга. Они плакали, как будто хоронили родственника. Со временем Яэль научилась не осуждать людей, желавших сделать чучело из своего питомца. Некоторые заказывали коврик из кошки, чтобы класть с собой в постель, потому что раньше любимая кошка всегда спала с ними; другие хотели поставить на каминную полку голову своего пуделя, чтобы гладить его, как прежде. Большинство подобных просьб, которые поначалу казались Яэль дикими, были вызваны глубоким чувством утраты.

Вот из-за этих трогательных и удивительных историй она уже много месяцев оставалась в «Деланде», который казался ей чем-то вроде клуба, где собираются необычные люди.

Шоггот вошел, кивнул Яэль и сразу спросил:

– Новые есть?

Яэль одновременно с ним произнесла те же слова про себя. Всегда один и тот же вопрос, один и тот же ответ:

– Да, как обычно. – Она открыла шкафчик под прилавком и достала две бархатные подставки. – Вот, пожалуйста, посмотрите.

Шоггот сглотнул, потирая руки и разглядывая стеклянные шарики. Его глаза горели от нетерпения.

Яэль наблюдала за ним, прислонившись к высоким шкафам со множеством выдвижных ящичков. Она часто задумывалась: почему в «Деланде» всегда царят покой и умиротворение? Может быть, дело в самом здании, особняке начала восемнадцатого века? Или в безмолвных головах мертвых животных? Мягкие шкуры, мех… Безмятежные чучела, казалось, славили смерть, свидетельствуя в то же время, что она не все может уничтожить и забрать с собой.

Шоггот тряхнул тяжелой головой. Выбор сделан.

– Я возьму эти два. С синим отливом… И самый большой.

Яэль кивнула, завернула стеклянные глаза в папиросную бумагу и взяла деньги. Купюра была влажной: Шогготу было жарко, он вспотел. Расплатившись, он исчез в глубине длинного коридора, ведущего к лестнице на первый этаж.

День прошел без происшествий, скоро будет пора закрывать магазин.

Яэль собрала волосы в узел и вышла в вечернюю жару.

Ей очень нравился Париж в августе. Четкие очертания серебристо-серых домов, острые, словно лезвия, в жарком душном воздухе. Яэль поправила темные очки и стала спускаться по улице Бак. Ее высокая фигура мелькала в витринах. Никто не попался ей навстречу, даже машин почти не было. Город опустел.

Яэль шла к площади Данфер-Рошро, рядом с которой жила. Редкие машины лениво проезжали по плавящемуся от жары асфальту. Через пять минут она уже была на улице Даро. Толкнула тяжелые ворота, прошла через двор, вдоль невысоких деревьев в массивных деревянных кадках, и по наружной лестнице поднялась к своей двери.

Квартира, где много лет жили ее родители, была в своем роде уникальной: плод безумных идей архитектора, строившего в 1980-е годы сеть подземных парижских коммуникаций. Яэль вошла в прихожую, бросила тряпичную сумку и скинула босоножки, мельком посмотрев в большое зеркало, висевшее напротив входной двери.

Главной комнатой была гостиная – пятьдесят квадратных метров, высокие потолки. Наверх вела лестница; в нише между первым и вторым этажом Яэль устроила кабинет. На втором этаже лестница, поднимавшаяся вдоль стены, превращалась в круговую галерею, куда выходили двери комнат. А надо всем этим, на высоте семи метров над полом, была крыша с огромными окнами, через которые в квартиру лился солнечный свет.

Но самым необычным в гостиной был стеклянный пол. Бежевые стены, диван, обтянутый тканью с африканским орнаментом, низкий восточный стол и китайские ширмы отражались в огромной плите из черного стекла.

Солнце пробивалось сквозь окна на крыше, заливая светом теплую обивку кресел и шторы. Золотистые лучи падали на пол, не преломляясь. Они проходили насквозь. Под толщей темного стекла можно было разглядеть, как стены уходят вглубь еще метров на пятнадцать, их очертания расплывались в сгущающемся мраке. Внизу была настоящая бездна.

Яэль включила прожекторы, вмонтированные в камень в десяти метрах ниже пола. В освещенных недрах Парижа теперь были видны два водосборника, расположенные друг напротив друга, а под ними – водоем, связанный с канализационной системой города.

Архитектор нарочно обнажил часть подземных коммуникаций, куда сливалась вода с городских улиц. Он сделал окно в «защитном панцире», как он его называл, чтобы показать сложное устройство очистительной системы. В дождливые дни можно было видеть, как потоки пены хлещут из водосборников в бурлящий резервуар.

Яэль повернула выключатель, и мрак, подобно струе гейзера, ринулся из бездны наверх. Стеклянный пол быстро темнел, теряя прозрачность.

Большинству гостей Яэль это зрелище не нравилось. У них кружилась голова от высоты, они пугались того, что под ногами пропасть. Яэль, напротив, любила вглядываться в бездну, как другие любят смотреть на огонь. Она могла часами смотреть на воду, бурлящую в полутьме.

Было уже больше восьми часов вечера. Сверху послышалось недовольное мяуканье. Трехцветный кот, встопорщив усы, сбежал по лестнице.

– Кардек! – позвала его Яэль. – Тише, я дома.

Кот бросился к ней и с мурлыканьем стал тереться о ее ноги. Когда Яэль выбирала ему имя, она увлекалась эзотерикой. В то время она интересовалась магией: смотрела фильмы о волшебниках, покупала книги с заклинаниями, в компании подруг пыталась вызывать духи умерших. Кот, занимавший важное место в мифологии, был назван в честь основателя спиритизма, Алана Кардека[2].

– Знаю, знаю, я тоже соскучилась, – сказала Яэль, наклонившись, чтобы погладить кота. Она недавно забрала его от соседки, у которой он провел две недели, пока Яэль уезжала в отпуск на Родос.

Яэль прошла под аркой, разделявшей гостиную и кухню, и спустилась на несколько ступеней. Три окна пропускали так много света, что плитки пола сверкали и казались еще ярче. Яэль налила большой стакан холодного томатного сока, вернулась в гостиную и села в кресло. Кардек тут же прыгнул к ней на колени и развалился, щурясь от удовольствия. Яэль сделала несколько глотков и только тогда заметила красную лампочку автоответчика.

«17:20. Привет, дорогая, это Тифани. Слушай, мне ужасно жаль, но я не смогу сегодня прийти. Пат пригласил меня на уик-энд в Реле-и-Шато[3]… Тысяча извинений. Встретимся, как только вернусь. Целую. И… э-э… ты все-таки выберись куда-нибудь, не сиди дома как зачумленная. Сейчас август, жарко, на улицах полно симпатичных туристов! Пользуйся случаем! Обнимаю! Конец сообщения».

Яэль вздохнула и откинулась в кресле. Почесала кота за ухом.

– Пятничная вечеринка отменяется, – разочарованно сказала она. – Но ты-то рад, да? Все будет, как ты любишь: я весь вечер просижу перед телевизором и буду чесать тебя за ухом.

Вдруг зазвонил телефон.

– Да?

Тишина.

– Алло? – повторила Яэль. – Я ничего не слышу.

Она подождала еще несколько секунд: вдруг звонят с мобильного телефона и связь плохая? В трубке послышались хруст и звон, словно кто-то бил стекло.

– Алло?

Хруст повторился. Как будто стакан разбили, подумала Яэль.

Затем раздался щелчок, и связь прервалась. Яэль немного удивилась и положила трубку. Подождала немного, но никто не перезвонил. В квартире было очень тихо. Даже Кардек больше не мурлыкал.

Яэль допила сок и задумалась о том, как потратить вечер. Прислушалась к себе. Ей хотелось новых впечатлений, хотелось расслабиться. Тифани права, нечего сидеть дома.

Яэль сразу поняла, куда пойдет. В «Чокнутую скрипку», хорошо знакомый ей бар на улице Монтань-Сен-Женевьев, излюбленное место приезжих англичан. Там можно немного выпить и поболтать по-английски. Яэль осторожно переложила кота с колен, поднялась наверх и включила воду в душе. Кардек забрался на подлокотник кресла и посмотрел вверх.

Стоял тихий августовский вечер. В большом зеркале в прихожей отражались входная дверь и шкаф рядом с вешалкой. Вдруг в зеркале, затуманив его поверхность, медленно проступила тень. Кот спрыгнул с кресла и, припадая к полу, стрелой помчался наверх. Тень беззвучно сгустилась, а затем рассеялась, и зеркало вновь отражало прихожую, освещенную заходящим солнцем.

Алкоголь – как шоколад. Ложный друг. Предатель.

Яэль твердила это себе уже четверть часа. И тот, и другой улучшали настроение и придавали сил, но это была лишь иллюзия. Хуже того, оба пагубно отражались на фигуре, да и настроение, поднятое поначалу алкоголем, затем неизбежно падало еще ниже. Не вздумай заказать еще один «Малибу», ты и так уже пьяна.

Она сидела, задумчиво постукивая пальцами по пустому бокалу.

Рок-музыка заполняла паузы в разговорах посетителей, которых было маловато для пятничного вечера. Яэль огляделась. Ей хотелось поговорить, завязать какое-нибудь знакомство, хотелось чего-то нового, и она уговаривала себя воспользоваться случаем. Последнее время он выпадал ей не часто.

Она окинула взглядом людей, сидевших в зале. У стойки бара сидели двое мужчин, каждый сам по себе. На одного из них она уже давно украдкой посматривала. Лет тридцати, довольно симпатичный, загорелый, волосы русые, трехдневная щетина, стильные рубашка и джинсы. Уверенный в себе и ухоженный. Такие ей нравились.

Они столкнулись возле туалета. Не самое романтичное место, но Яэль подумала, что, возможно, это ее шанс. Мужчина едва не сбил ее с ног, выходя из кабинки, но успел поддержать и, смущенно улыбнувшись, извинился.

Благодаря алкоголю робость Яэль улетучилась, и она теперь откровенно рассматривала его. Мужчина листал журнал о недвижимости, потягивал коктейль через соломинку и, казалось, полностью погрузился в изучение объявлений. Потом поднял голову и стал задумчиво разглядывать помещение. Поймал взгляд Яэль. Заметив, что она наблюдает за ним, улыбнулся в ответ. И снова уткнулся в журнал.

Яэль вздохнула.

Спокойно, дорогая! Да, он красавец, и что теперь? Что ты собираешься делать? Слезешь со стула и подойдешь к нему? И просто заговоришь? Вот так запросто?

Яэль принялась изучать свой пустой бокал.

Она вспомнила вчерашний тест в «Космополитене». Потрясающий результат. Что она собой представляет? Двадцать семь лет, временная работа, которая, похоже, превращается в постоянную, никакого роста и личной жизни. Никакого риска и никаких чудес. Все нормально.

Этот мужчина притягивал ее. Почему и правда к нему не подойти? Сделать первый шаг, завести разговор… посмотреть, что будет дальше. И попрощаться, если ей не понравится. Неужели лучше вернуться домой в одиночестве и потом жалеть?

Яэль нервно барабанила пальцами по стойке. Нет, она этого не сделает. Это невозможно. Где это видано, чтобы женщина в баре клеила мужчину?

Прекрати нести чепуху! Вот лицемерка! У нас давно не средневековье!

Она как будто услышала голос Тифани: «В наше время просто глупо упускать роман, как бы короток он ни был! Нравственные запреты, нерешительность? Дорогая, ты живешь в современном мире. Сейчас все происходит очень быстро: общение, обмен информацией, путешествия, авантюры… вся жизнь, в конце концов! Так что шевелись, не упускай своего! Сказочные принцы остались в прошлом. Ну хоть повеселись от души, пока будешь его искать!»

Эти рассуждения были далеки от высот философии, но заслуживали уважения, потому что вели к четкой цели. Яэль часто думала, что ей ближе старшее, более сдержанное поколение, где мужчины и женщины знают свое место. Иногда ей казалось, что так и должно быть, иногда – что это безнадежно устарело.

Нет, нужно идти в ногу со временем. Особенно в том, что касается любви. Не самого чувства, а того, как его найти, завоевать и как к нему относиться. Если она так и будет сидеть, мужчина, который так ей понравился, уйдет, а она всю ночь будет жалеть об упущенном случае.

Сейчас или никогда.

Была не была!

Яэль заказала еще «Малибу» и, взяв бокал, встала со стула.

Я сошла с ума! – подумала она.

В этот момент она прониклась уважением к женщинам, которые способны подойти к незнакомцу и закадрить его. Для этого нужна большая смелость. Предмет мучительных сомнений, ее мишень, оторвался от чтения, с любопытством посмотрел на нее и улыбнулся.

– Hi! – начала Яэль. – I’ve been watching you from…[4]

Мужчина жестом остановил ее:

– Вы можете говорить по-французски, – сказал он с едва заметным акцентом. – Я слышал, как вы делали заказ.

Яэль попыталась скрыть замешательство и поправила выбившуюся прядь.

– Простите, я думала, вы… Вы недавно извинились по-английски.

– Это по привычке. Меня зовут Томас, – сказал он, протягивая руку. – Том. Я канадец.

Яэль пожала его руку. Ладонь была мягкой, а рукопожатие – крепким.

– Яэль.

– Красивое имя.

– Еврейское. Оно значит «буйволенок» или «горная козочка». Совсем не модное! – ответила она, смеясь.

Томас поднял бокал:

– Ну, вот и познакомились. Очень рад.

Томас пересел на соседний стул, освободив для нее место. Его русые волосы были коротко подстрижены, и можно было только догадываться, вьются они или нет. У него был квадратный подбородок и отличный загар.

– Ищете жилье в Париже? – спросила Яэль, показывая на журнал о недвижимости, и сделала глоток «Малибу». Не так уж все и сложно, оказывается.

– Да, я думаю об этом. Я из Ванкувера, с запада Канады, но все больше работаю во Франции.

– И как, нашли что-нибудь? – спросила Яэль, кинув взгляд на обложку журнала.

– Нет, ничего… Я довольно требователен. Нелегко найти то, что действительно понравится. Я…

– Дайте-ка я угадаю, кем вы работаете! – перебила Яэль.

Широкие плечи выдавали в нем спортсмена. Следит за собой, хотя и не слишком напрягается… Все время в разъездах. Работа не связана с физическим трудом, но и не чисто интеллектуальная…

– Вы фотограф! – воскликнула она.

Глаза Томаса расширились от удивления.

– Почти правильно! – сказал он удивленно. – А вы кто? Ясновидящая? Вообще-то, я уже почти динозавр, моя профессия вымирает. Я независимый журналист, репортер и фотограф. В наше время, когда вся пресса становится корпоративной, мне пока удается сохранить свободу и самостоятельность! Вы действительно так догадливы или работаете в секретных службах?

Яэль пожала плечами:

– Я просто положилась на интуицию.

Она сделала еще один глоток «Малибу», надеясь, что новый знакомый не заметит, как она рада, что угадала. Он прекрасно говорил по-французски и вблизи оказался еще более привлекательным. Его глаза блестели, когда он рассказывал о своей работе.

– А вы? Кроме того, что вы сверхпроницательны…

– Я… Э-э-э…

Повисла пауза, затем Яэль развела руками:

– Ну, после того, что вы рассказали, слушать меня будет вовсе не интересно. Наверняка я не единственная, кто вам так говорил?..

– Ну же, расскажите! – рассмеялся Томас.

Яэль напустила на себя загадочный вид:

– Я хочу, чтобы вы угадали.

Ей было очень весело. Томас посмотрел на часы:

– Увы, я не так талантлив, как вы, к тому же через минуту мне придется уйти.

Он махнул бармену, чтобы тот принес счет. Прекрасное настроение Яэль испарилось.

– Ну же, – настаивал Томас, ожидая счет, – удовлетворите мое любопытство.

Яэль мягко, но твердо ответила:

– Боюсь, что это невозможно. Нет времени – нет и ответа.

– Это нечестно! – запротестовал он, расплачиваясь кредитной картой. – Вы теперь знаете обо мне больше, чем я о вас.

– За информацию нужно платить, месье Том! Меняю ваше время на мой рассказ о себе.

Бармен принес Томасу чек и ручку. Томас черкнул что-то в журнале, расписывая ее, и подписал чек.

– Я бы очень хотел остаться, Яэль, но мне действительно пора. Если я не встречусь с другом, мне негде будет ночевать. – Он ткнул пальцем в журнал. – Эх, лучше бы я нашел себе квартиру! – воскликнул он с жаром. – И вместе с ней независимость!

Яэль кивнула, стараясь скрыть разочарование. Он так ей понравился – и теперь уходит!

– А если я захочу заказать вам репортаж, что мне делать? – спросила она, чувствуя, что краснеет. Она задала этот вопрос, отчаянно хватаясь за соломинку, но уже жалела об этом. За кого он ее примет?

– Сейчас я в сфере недвижимости, – сказал Томас, вставая, и подмигнул ей: – До свидания, Яэль.

Затем он вышел на улицу и исчез.

Молодец, выставила себя круглой дурой! Вела себя как полная идиотка, готовая на все… тебе явно хватит пить!

Ей стало стыдно.

– «В сфере недвижимости», – прошептала она. – Что это значит?

Журнал все еще лежал на стойке.

А вдруг…

Яэль вспомнила, как Томас расписывал ручку, прежде чем подписать чек. Она схватила журнал и открыла его на первой странице.

Он был там. Нацарапанный наспех.

Номер его мобильного телефона.

Яэль вернулась домой слегка за полночь. Кардек встретил ее и прижался к ее ногам, как будто был напуган.

– Ну, что такое?

Яэль опустилась на колени, чтобы почесать его за ушами. Кот успокоился и прикрыл глаза. Настроение у Яэль было приподнятое. Трудно сказать почему: от выпитого «Малибу» или от встречи с Томасом. Возможно, и от того, и от другого. Кардек замурлыкал.

– Итак…

Яэль достала вырванную из журнала страницу с номером телефона и положила на столик в коридоре, сияя от гордости, словно отличница, получившая аттестат. Осталось решить, что делать дальше.

Всему свое время.

Расстегнув блузку и захватив с кухни бутылку минералки, она поднялась наверх, чтобы принять душ.

Повернула выключатель в ванной. Свет хлынул, прогоняя тьму. Однако в зеркале осталась черная тень, как будто на него налипла сажа. Яэль моргнула. Нет, с зеркалом все было в порядке.

Показалось! Просто нужно выспаться.

Яэль склонилась над раковиной, чтобы плеснуть в лицо холодной воды. Выпрямилась.

И тут увидела ее.

Прямо позади себя.

Теперь это было нельзя списать на усталость.

В зеркале была человеческая тень. Очертания высокой, крупной фигуры. Прямо за занавеской, скрывавшей ванну.

Меньше чем в метре от нее.

Яэль закричала. В ее голосе звучали страх и ярость.

Она схватила флакон духов, который стоял на краю туалетного столика, и изо всех сил швырнула его в сторону ванны. Флакон ударился о кафель и разлетелся фонтаном осколков и облаком душистых брызг.

Яэль бросилась к двери, но вдруг поняла, что никакой тени нет. Она замерла, пытаясь успокоиться и лихорадочно обшаривая взглядом каждый уголок.

Ничего. Никого.

Как это возможно? Ведь она видела это совершенно ясно…

Яэль опять повернулась к зеркалу и тотчас отшатнулась.

Тень была там. Яэль быстро оглянулась, но позади нее действительно никого не было. Никого.

Темная фигура была только внутри зеркала.

– Что это… – прошептала Яэль, чувствуя, что сердце готово выскочить из груди.

Страх, что в ее дом кто-то вторгся и она подвергнется насилию, уступил место ужасу. Как тень могла появиться в зеркале, если в ванной никого не было?

Яэль нервно сглотнула.

Тень начала двигаться. Очень медленно. Внутри, за стеклом, она скользнула к краю зеркала. И исчезла.

Яэль моргнула. В зеркале больше ничего не было. Ее ноги дрожали. Она сползла по стенке на пол и долго сидела среди осколков, пытаясь осознать то, что случилось. Должно быть какое-то объяснение. Конечно должно быть. Вдруг она почувствовала боль. На полу была кровь – осколок впился ей в ногу. Яэль осторожно осмотрела царапину и вытащила его.

Вдруг наверху что-то заскрипело. Раньше такого никогда не было. Яэль подавила рыдания, рвавшиеся из ее груди, и замерла.

Потом вскочила на ноги, бросилась к зеркалу и стала тщательно осматривать его, но в нем отражалось только ее бледное лицо. Она заставила себя заняться порезом, сосредоточиться на простых и понятных действиях: промыть ранку, перевязать.

В ванной стоял густой аромат духов, от него кружилась голова. Яэль вышла на галерею, нависавшую над гостиной, и увидела какой-то бледный свет в кабинете. Компьютер был включен.

Яэль открыла рот. Она была уверена, что компьютер был выключен, когда она вернулась. Абсолютно уверена.

– Как бы тебе хотелось сейчас в этом сомневаться, правда? – тихо сказала она дрожащим голосом. Но в ее кабинете, среди ее горшков с цветами и папок с бумагами, тихо гудел включенный компьютер.

Крепко держась за перила, Яэль спустилась вниз…

На экране появились какие-то таблицы, потом исчезли, и Яэль увидела иконки рабочего стола. Открылась программа для чтения МРЗ-файлов, потом закрылась сама собой. Программы запускались одна за другой, как будто компьютер что-то искал. Наконец открылся текстовый редактор. Белая страница развернулась на весь экран.

Сердце Яэль билось в такт мигающему курсору.

– Что происходит? – прошептала Яэль.

Звук собственного голоса успокоил ее. Она пододвинула кресло, села и взяла мышь. Но прежде чем она успела закрыть программу, курсор переместился. На экране появились слова:

«Мы…»

Очень медленно, как будто с трудом…

«…уже…»

Буква за буквой.

«..здесь…»

Яэль вжалась в спинку кресла.

«С… вами…»

Курсор замер, потом снова начал мигать.

Яэль широко раскрытыми глазами смотрела на экран, не в силах оторваться. Потом дрожащими пальцами потянулась к клавиатуре. Все происходившее казалось бредом. Может, кто-то взломал компьютер и развлекается, пугая ее. Но внутренний голос говорил, что это не так. После того, что произошло в ванной…

Что делать? Снять телефонную трубку, позвонить… В полицию? Нет, только не туда! Они примут меня за истеричку! Куда же? Отец отправился в поход в горы, пройдет еще месяц, пока с ним можно будет связаться. Тифани тоже уехала на несколько дней. Кому звонить? Никого из близких людей не было рядом.

Яэль задумалась, не решаясь прикоснуться к клавиатуре.

Хотя почему бы и нет?

Она печатала медленно. Страх сковывал движения и парализовал разум.

«Кто вы?»

Яэль ждала, не отводя взгляда от экрана.

– Какое-то безумие… – прошептала она.

И получила ответ:

«Мы… с… другой… стороны».

Яэль покачала головой.

«В… тенях. Мы… по… ту… сторону… зеркал».

Теперь она печатала более уверенно.

«Я не понимаю. Я не верю», – написала она.

Ничего не произошло. Но вдруг ее слова исчезли с экрана. Яэль вздрогнула. Ответ не заставил себя ждать:

«В основании».

Внезапно весь дом заскрипел, как будто некая сила пыталась разрушить его фундамент.

Яэль закричала, сжавшись в кресле. Но ничего больше не произошло, лишь жалобно стонали стены. Затем все стихло. Яэль, которая всегда считала себя сильной и почти ничего не боялась, почувствовала, как по ее щекам текут слезы.

Ее охватила паника, становившаяся все сильнее по мере того, как попытки найти хоть какое-то рациональное объяснение ни к чему не приводили. Ей казалось, что она сходит с ума.

«Мы… там. В стенах. Зеркала… это наши… окна».

И через секунду:

«Мы… в тенях. В символах… В сокрытом…»

Яэль сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить сердцебиение.

«Панель в стене… справа от вас… первая под лестницей… Символы…»

Страница свернулась, компьютер выключился.

Яэль била дрожь. От страха она не могла пошевелиться. Затем, не вставая со стула, она начала рассматривать деревянные панели, которыми были обшиты стены. Постепенно оцепенение прошло, мысли прояснились. Она встала и подошла к лестнице. Опустилась на колени и стала простукивать панели.

Не задумывайся! Делай то, что подсказывает тебе интуиция! Не пытайся найти рациональное объяснение, сейчас не время. Действуй!

Раздался глухой звук, и сердце Яэль ушло в пятки. Там, за панелью, было что-то спрятано. Она подцепила панель ногтями и потянула. В одном из камней оказалось небольшое углубление. Яэль глубоко вздохнула, осторожно сунула туда руку и вытащила… бумажку.

Один доллар.

* * *

Блог Камеля Назира.

Второй отрывок

11 сентября 2001 года стало началом новой эпохи: эпохи зеркал и того, что они отражают. Именно теперь особенно важно различать видимость и то, что за ней скрывается, замечать границу между реальностью и субъективным представлением о ней. Боюсь, что для многих видимость имеет слишком большое значение, ведь они живут в обществе, которое поколениями приучали к тому, что важнее всего именно то, что видно. Политические и религиозные лидеры снова и снова используют видимость. Это позволяет им манипулировать нами.

Я боюсь, что эта эпоха станет эпохой новой войны, в которую будут вовлечены все страны. Начинается борьба между двумя партиями, двумя культурами, двумя представлениями о Боге, и в этой борьбе мы будем пешками, которыми пожертвуют без сожаления, а кучка людей, скрывающихся в тени и стремящихся к собственной выгоде, продолжит расставлять фигуры на доске.

Мои слова – сигнал тревоги, помните об этом.

В своем блоге я собираюсь собрать факты и доказательства, чтобы вы увидели, какая невероятная ложь выстраивается в эту минуту на наших глазах, которые мы малодушно закрываем. Впрочем, не подумайте, что все сказанное относится только к нашему времени.

Мы давно вступили в новую эру, ведь инструменты, позволяющие управлять обществом, тоже существуют давно, и кое-кто отлично знает, как их использовать. Возможно, слушая мой рассказ, вы поймете – если еще не поняли, – как распознать эти инструменты и сделать так, чтобы подобное никогда больше не повторилось.

Угроза существует всегда.

Она неотделима от человеческой природы и общества, которое мы создали.

Я прошу только об одном: прочтите эти записи до конца. Если они покажутся вам нелепицей, преувеличением, тогда проверьте сами каждый приведенный здесь факт. Вы убедитесь, что все это правда.

Скоро вы посмотрите на мир по-другому.

Ручаюсь.

На первом этаже «Деланда» было несколько больших и высоких залов. Вдоль стен стояли старинные шкафы, в выдвижных ящиках хранились коллекции бабочек и минералов. Вокруг были расставлены чучела животных: бурые медведи с оскаленными зубами, другие не менее грозные хищники, целая армия крупных и мелких млекопитающих. Громадное зеркало в великолепной раме зрительно увеличивало пространство. Сегодня Яэль старалась держаться от него подальше.

Вековой паркет кое-где вздулся и при каждом шаге скрипел громче, чем корабельные снасти. В последней комнате, в самой глубине, сидела Яэль, отгородившись от неподвижного зоопарка старинным запыленным прилавком. Над ней висела коллекция огромных акульих челюстей, а над ними возносился ввысь застекленный потолок, прозрачный зеленый купол. В другом конце за своим рабочим столом сидел Лионель и раскладывал по коробкам гигантских засушенных пауков. В особняке царили тишина, прохлада и полумрак, плотные занавески были задернуты почти на всех окнах, защищая самые ценные экспонаты от яркого света.

С самого утра Яэль была необыкновенно молчалива. Она думала о том, что ей теперь делать. Потребность кому-то открыться, выплеснуть страхи, которые мучили ее всю ночь, боролась с опасением, что ее примут за сумасшедшую.

Лионель был не особенно разговорчив, он мог часами молча сидеть в окружении чучел, с головой уйдя в работу. Сегодня он, как обычно, поздоровался с Яэль и с тех пор не проронил ни слова. Он был похож на скейтбордиста: длинные волосы, штаны до колен, кеды и яркая майка. По натуре отшельник, он имел две страсти: изучение природы и хеви-метал, причем самая тяжелая его разновидность.

С Яэль их связывали приятельские отношения, основанные на отсутствии необходимости соблюдать условности. Они общались почти без слов, но отлично понимали друг друга. Лионель был молчаливым мечтателем. Работая над чучелами, он легко мог мысленно отправиться в путешествие по всему миру. Составляя список бабочек или приводя в порядок чучело фенека, он мог в то же время пробираться сквозь тропические леса Гвианы или бороться с изнуряющим зноем пустыни. В области географии, зоологии, ботаники и геологии его любознательность не имела пределов. Зато к гуманитарным наукам Лионель не проявлял ни малейшего интереса. Яэль убеждала его продолжить учебу: с его знаниями и страстью ко всему новому он вполне мог бы защитить докторскую, и это открыло бы ему двери в мир, где есть дела поинтереснее, чем прозябание в старом магазине.

Утром Яэль едва не выложила ему все. Пробуждение после краткого сна было мучительным. Остатки стекла и дурманящий запах духов, пролитых в ванной, воскресили перед ней события прошедшей ночи. Она принимала душ в темноте, не желая видеть свое отражение в зеркале. Она старалась вообще на него не смотреть. Совершенно измучившись, она была готова рассказать о том, что случилось, кому угодно.

Но после завтрака, который она провела в одиночестве на летней веранде чайного салона, Яэль вернулась в «Деланд», решив ничего не говорить Лионелю. Каким бы понимающим он ни был, но его рационализм вполне мог положить конец их дружбе. Яэль нуждалась в поддержке и не хотела, чтобы ей сейчас доказывали, что она чокнутая.

Она решила попросить помощи иначе, окольным путем.

– Лионель, можно тебя кое о чем спросить?

Он что-то буркнул себе под нос. Это означало, что он готов ее выслушать.

– Ты что-нибудь слышал о символах на долларе?

Лионель выпрямился и выключил фонарик, закрепленный у него на лбу с помощью резинки.

– На американском долларе? – переспросил он.

Яэль снова повторила про себя: «Мы… в тенях. В символах…»

– Да, – сказала она. – Что там за знаки? Можешь рассказать?

Лионель поудобнее уселся на стуле.

– О’кей, – кивнул он. – На долларе целая куча символов, это общеизвестно.

– Ничего об этом не слышала, – сказала Яэль.

– Да ладно! В Интернете и в книгах можно найти все эти знаки. Долларовая купюра сама по себе является символом американской экономики и ее основанием. – Порывшись в своей бездонной памяти, Лионель не спеша начал рассказывать: – На долларе встречается цифра 13. В пирамиде, которая находится вверху купюры, тринадцать ступеней, орел сжимает в когтях тринадцать стрел, а в другой лапе держит ветку с тринадцатью листьями и тринадцатью бутонами. Перед орлом изображен щит, на нем тринадцать полос, над головой орла – тринадцать звезд. На печати Казначейства США, которая изображена в центре, тринадцать звезд. Не похоже на простое совпадение. Еще там есть два девиза, я точно не помню какие…

«E pluribus ипит» и «Annuit Coeptis», – уточнила Яэль, которая полночи изучала купюру, пока не запомнила все, что на ней было. – Это означает: «Из многих – единое» и «Он благословляет наши деяния», я смотрела в энциклопедии.

– Точно. И в каждом девизе тринадцать букв. А если присмотреться повнимательнее, то можно заметить, что на лицевой стороне над единицей справа наверху есть крошечная сова, ее почти не видно.

Яэль достала из кармана доллар и положила перед собой. Лионель протянул ей лупу, которая лежала среди его рабочих инструментов. Действительно, сова. Если не знать, что она там, ее запросто можно и не заметить.

– Это хищная птица, – добавил он, – как и орел, изображенный с другой стороны. Сова – ночной хищник, а орел – дневной. Сова часто встречается в эзотерике, она связана с разными культами… Такое впечатление, что при создании доллара хотели подчеркнуть дуализм тьмы и света. Символ света размещен на видном месте, но только один раз, а символ тьмы присутствует повсюду, но всегда ловко замаскирован.

Лионель стащил фонарь с головы, на лбу у него остался след от резинки.

– Что там еще на этой чертовой бумажке? – пробормотал он задумчиво. – А! Усеченная пирамида с глазом на вершине. Говорят, это важный символ, указывающий на тех, кто стоит за всей этой мистикой. Одни считают, что это орден иллюминатов, другие думают, что все это вообще полная чепуха.

– А ты?

– Что – я? Хочешь узнать мое мнение? У меня его нет! Я никогда этим специально не занимался. Могу только сказать, что такое количество символов, собранных в одном месте, не может быть случайностью, это сделано нарочно. Но зачем? Понятия не имею. Лично меня все эти теории о всемирном заговоре и тому подобном не очень-то интересуют.

Тишину старинного особняка снова ничто не нарушало. Яэль разглядывала сову при помощи лупы.

Тени. Кто они?

– Хочешь заняться изготовлением фальшивых денег? – пошутил Лионель.

Яэль вернула ему лупу и спрятала доллар в карман:

– Это что-то вроде загадки, которую мне загадали.

– А… понятно. Лучше не водись с парнями, которые шляются по ночам в плащах с капюшонами, это вредно для здоровья.

И он вновь погрузился в работу.

Ровно в шесть часов вечера Лионель взял рюкзак и попрощался с Яэль. Его рабочий день закончился. У Яэль полдня не было ни одного клиента, и, чтобы развеяться, она вышла на улицу вместе с Лионелем. Она пыталась разобраться в истории с символами и тенями, но так и не поняла, какое это имеет к ней отношение. Может быть, ее хотели навести на след какого-то тайного общества? Маловероятно. После бессонной ночи она чувствовала себя утомленной.

Приемная на нижнем этаже была пуста, хозяйка проводила большую часть времени в задней комнате в самом конце коридора. Когда приходил клиент и дверь открывалась, звонил колокольчик.

На улице Лионель надел огромные наушники и растворился в тишине полупустого города. Тишина в Париже – это было так странно… Воздух был наэлектризован, жара постепенно спадала, а наверху, над крышами, заволакивая солнце, сгущались серые облака. Собиралась гроза, готовая наброситься на себя саму, чтобы выплеснуть ярость и мрак.

Яэль постояла на улице, наслаждаясь долгожданной прохладой, и вернулась в магазин. Она прошла мимо медведя, который, оскалившись, стоял на задних лапах, и постаралась поскорее проскочить мимо огромного зеркала, не заглядывая в него. Она шла мимо чучел, смотревших на нее желтыми, зелеными и черными глазами, потом свернула в коридор, казавшийся уже, чем был на самом деле, из-за шкафов, стоявших вдоль стен, и наконец оказалась за своим прилавком, который находился в последнем, самом большом помещении.

Первые капли дождя забарабанили по стеклянному куполу.

Яэль собиралась сесть, когда заметила, что дверь, ведущая на служебную лестницу, открыта. Лестница проходила через весь дом, от крыши до подвала, но, кроме Лионеля, ею почти никто не пользовался. Пол громко заскрипел. Наверное, это Лионель открыл дверь, а она не заметила. Яэль бесшумно закрыла ее.

Дождь усиливался. Казалось, что в Париже вот-вот начнется потоп. Стало темно, как вечером, Яэль зажгла настольную лампу и стала дальше разбирать коллекцию палочников, изо всех сил стараясь не думать о том, что случилось ночью. Не стоило вспоминать об этом сейчас, когда она осталась одна.

По небу прокатился грохот. Теперь еще и гроза.

Молния прочертила на серой вате плотных туч ветвистый узор, осветив на мгновение все уголки неба. Вспышка выхватила из полумрака массивные акульи челюсти, нависавшие над прилавком, и с филигранной точностью обрисовала каждый зуб.

Где-то хлопнула дверь. Яэль вздрогнула. Она вскочила, побежала на звук, но вдруг остановилась на пороге. В коридоре было темно, слишком темно.

Яэль вздохнула. Проклятие…

Она не обязана туда идти. Но что, если где-то распахнулось окно и какое-нибудь чучело испортится от сырости? Она шагнула в темноту. Неровный пол скрипел под ее ногами. Она пробиралась вперед, слегка касаясь пальцами длинных выдвижных ящиков, в которых хранились сокровища со всего мира.

Новая вспышка за спиной Яэль осветила коридор призрачным светом. Гром сотрясал особняк до основания. Двери вокруг были открыты; первая вела в комнату со столом, заваленным инструментами, три другие – на склад. Еще одна была закрыта. Яэль открыла ее и убедилась, что там все в порядке. Десятки ископаемых рептилий словно застыли в беге на столах и стенах. Чучела обычных ящериц, которым придали сходство с вымершими. Яэль проверила, закрыты ли окна, и уже собиралась уходить, но вдруг дверь, к которой она повернулась, чтобы выйти из комнаты, несколько раз дернулась туда и обратно. Как будто с ней играл ребенок… И вдруг резко захлопнулась.

Раньше Яэль подумала бы, что это сквозняк, но теперь она замерла, потом дрожащей рукой толкнула дверь и выскользнула в коридор. Как только она вышла, дверь снова захлопнулась. Яэль попятилась.

Это уже слишком!

Она помчалась обратно по коридору, но, добежав, поняла, что и в зале что-то изменилось. Слабый свет привлек ее внимание. Прошлой весной Яэль отыскала где-то фонарь из кованого железа и поставила его на прилавок. Сейчас внутри фонаря стояла зажженная свеча. Свечи горели и в подсвечнике на круглом столике, заваленном старинными книгами. Дверь запасного выхода снова была открыта. На пороге была расставлена еще дюжина свечей, их пламя трепетало, освещая путь вниз, приглашая Яэль спуститься.

Ноги отказывались переступать через порог. Яэль задыхалась. Небо вспыхнуло, снова раздался раскат грома. Лампы, освещавшие лестницу, мигали, как будто собирались вот-вот погаснуть. Яэль подумала: если бы ей хотели причинить вред, то давно бы уже это сделали. Ее просто хотят напугать.

Объяснение? Нет никакого объяснения! Как объяснить тень, появившуюся в зеркале, если отбрасывать ее было нечему?..

Нужно или бежать, или признать, что она ничего не понимает. Другая логика здесь больше не работала.

Спускаться или нет? Яэль осмотрела лестницу. Казалось, что она обрывается в бездну, но Яэль не могла убежать. Она должна идти до конца, чтобы победить страх. Она вздохнула и стала спускаться. Ступенька за ступенькой.

На лестнице было сыро и пахло канализацией, путь освещали мигающие лампы. Когда они гасли, все скрывалось во мраке. Яэль схватилась за перила. Спустившись на один этаж, она увидела, что дверь в помещения магазина закрыта, а лестница ведет дальше, в подвал. Этого она и боялась. В подвале были владения Лионеля. Там, «на холодке», вдали от любопытных глаз, он потрошил трупы животных.

Дверь в подвал была приоткрыта, там тоже мерцал слабый свет. Яэль вошла, пригнувшись, и в нос тут же ударил запах гнили и разложения. Еще три ступеньки вниз вели к холодильной камере. Прошлым летом случилось короткое замыкание. Лионель починил электричество лишь несколько дней спустя и не проверил содержимое камеры. Гниющая масса плоти и крови смерзлась в грязный ком.

Было очень темно. Единственный источник света находился в самой глубине, там, где было рабочее место Лионеля. Яэль на ощупь пробиралась мимо старых картонных коробок, пособий по анатомии и плакатов с изображениями растений и насекомых. Рядами стояли склянки с засушенными бабочками.

Где-то шумно бурлила дождевая вода, звонко пели водосточные трубы. Неожиданно из мрака выплыл рабочий стол Лионеля. На куске ткани были аккуратно разложены инструменты, скальпели блестели при свете лампы, укрепленной на стоявшем в углу напольном зеркале.

У Яэль мурашки побежали по спине. Она никогда не замечала, что вокруг столько зеркал. Зачем в подвале зеркало?! Яэль наклонилась, всматриваясь в его поверхность, как в мутную воду.

В нем отражалась лампа. Отражался подвал, такой же, как настоящий, и в то же время другой: зеркало искажало перспективу. Яэль увидела себя: каштановые вьющиеся волосы, светлые глаза.

И тут вокруг ее лица стали появляться Тени. Одна за другой. Яэль знала, что оборачиваться бесполезно, Тени были внутри зеркала, они обступали ее со всех сторон. Их становилось все больше.

Тени потянулись к лицу Яэль.

На этот раз они были похожи не на отражение человеческой фигуры, а на клубы дыма или на длинных червей. Они извивались, закручиваясь в спирали, сливались друг с другом и постепенно приобретали знакомые очертания.

На глазах у растерянной Яэль Тени складывались в буквы и слова.

«Иллюминаты…»

«Череп и Кости…»

«Иллюзии…»

«…за деревьями… не видно леса».

Яэль моргнула. Тени распались, затем сложились во фразу:

«Кукловоды и в то же время марионетки».

Взвившись в последний раз, они написали:

«Сегодня ночью».

И рассеялись.

Яэль сидела на своем рабочем месте, электрический чайник выпускал клубы пара у нее за спиной. Гроза не унималась и грохотала, заливая потоками воды стеклянный купол, напоминавший теперь огромную серую медузу, на фоне которой время от времени вспыхивали серебряные молнии.

Яэль закрыла дверь на служебную лестницу и задула свечи. Она не выпускала из рук мобильный телефон. Ей очень хотелось кому-нибудь позвонить. Но кому?

В полицию? – думала она. Нет, не стоит… Как описать то, что здесь происходит? Нет-нет, так можно и в психушку угодить. Она лихорадочно просматривала записную книжку. Лионель. Да, и наплевать на гордость!

– A-a-лло! – раздался в трубке голос коллеги.

– Лионель, это я.

– Яэль? – удивился он.

Она очень редко ему звонила, и всегда только по делам, связанным с работой.

– Я хотела… – начала Яэль. – Э-э-э… Я еще на работе, и…

Как при помощи куска пластмассы поделиться с другим человеком своими страхами? Это смешно. Он решит, что она идиотка.

– Что такое? Что-то случилось? – забеспокоился Лионель.

– Я… э-э-э… это… Ты сегодня спускался в подвал?

– Сегодня же суббота! Ты прекрасно знаешь, по субботам я работаю с минералами и насекомыми. Что случилось? Только не говори, что это опять морозилка!.. Мне до смерти надоело отскребать тухлятину!

– Нет-нет! Дверь была открыта, и я спускалась туда… Я просто хотела узнать: ты забыл ее закрыть или кто-то еще был внизу?..

– О, не приставай ко мне с этой ерундой! Наверное, сквозняки. Дому сто лет, это же настоящая развалина! Ладно, я пойду, меня ждут. Хороших выходных, до вторника.

И он бросил трубку.

Яэль так и не смогла ничего ему рассказать. Это было бы все равно что кинуться в омут с головой… Она вдруг поняла, что нормальная жизнь закончилась. Говорить с чужими людьми о таких вещах всерьез невозможно, а друзья далеко. Яэль вдруг почувствовала себя очень одинокой. Помощи и сочувствия ждать было неоткуда, страх подбирался все ближе.

Неожиданно в памяти всплыло лицо. Томас… Но я ничего о нем не знаю! Как довериться человеку, которого я встретила только вчера!

Но она тут же возразила сама себе: А как же твоя интуиция? Яэль пожала плечами. Они едва знакомы, значит, она ничем не рискует? Возможно, он примет ее за ненормальную и сбежит… Ну и пусть, но попытаться-то можно! Яэль долго смотрела на мобильный телефон. Нет, она все-таки не решится позвонить…

Чайник закипел. Яэль выключила его и сделала себе кофе. Нужно чем-нибудь заняться, не сидеть без дела. Она придвинулась к столу и включила ноутбук, вошла в Интернет и запустила поисковую систему «Google».

Рассказывая о долларе, Лионель упоминал иллюминатов. Сайтов на эту тему было пруд пруди. Ссылки на сайты сатанистов Яэль пропустила и выбрала только те страницы, которые казались ей серьезными и содержали реальные документы.

Орден иллюминатов был основан в 1776 году – эта же дата указана на фундаменте пирамиды, изображенной на долларе. Усеченная пирамида с глазом наверху была их символом. Иллюминаты хотели радикально изменить мир: уничтожить монархию, отменить религию, учредить новый мировой порядок, перераспределить власть в свою пользу. Кое-кто прямо писал, что иллюминаты сыграли не последнюю роль во Французской революции и завоевании независимости Соединенными Штатами. Иллюминаты дергали за ниточки, поддерживая один из лагерей. Они были тесно связаны с масонами и, вероятно, оказывали на них влияние. Но, похоже, этот орден давно исчез.

Еще Яэль вычитала, что орден иллюминатов был создан Адамом Вейсгауптом. Именно он, а вовсе не Джордж Вашингтон, изображен на долларе. Яэль удивилась, но после, сравнив их портреты, подумала, что это похоже на правду.

Вейсгаупт умер 18 ноября 1830 года, в триста двадцать второй день года. Число 322 было на гербе американского тайного общества «Череп и Кости», под изображением черепа и скрещенных костей. Точно такой же череп был на униформе войск СС во время Второй мировой войны.

Яэль поднесла чашку к губам. Затем быстро застучала по клавиатуре.

Тайное общество «Череп и Кости» было основано в 1832 году студентами Йельского университета, выходцами из лучших американских семей. Каждый год оно вербовало пятнадцать новых адептов из йельской элиты. Их целью было создать влиятельную сеть по всему миру. Среди видных политиков и даже президентов было множество членов «Черепа и Костей». Немало их было и в мире масс-медиа и разведслужбах. Общество тщательно выбирало своих членов; в их задачи входило проникнуть в политическую и экономическую американскую элиту и продвигать нацию к определенной цели, которой непосвященным знать не полагалось.

Яэль с удивлением узнала, что речь идет не о мифической, а о реальной и весьма влиятельной организации. Имена наиболее выдающихся ее деятелей известны многим, они почти не скрывали своей принадлежности к «Черепу и Костям».

Им приписывали попытки установить контроль над миром путем захвата стратегически важных постов. Но даже два века спустя общество оставалось тайным, и никто не мог сказать о нем ничего определенного. Известны были лишь имена некоторых его членов: например, три последних поколения семьи Буш.

Политики всегда оказывали поддержку «Черепу и Костям». В 1943 году в штате Коннектикут компания «Рассел Траст Ассошиэйшн», которая распоряжалась средствами тайного общества, была освобождена от необходимости отчитываться о своей финансовой деятельности. Впоследствии казной «Черепа и Костей» управлял один из постоянных помощников Прескотта Буша, отца и деда американских президентов.

Особенно пугающе выглядел анализ исторических фактов. Все серьезные операции, в которых принимали участие американские политики, совершались по прямому приказу или под давлением членов «Черепа и Костей»: вторжение в залив Свиней[5], Уотергейт, свержение режима Сальвадора Альенде, разработка ядерной доктрины, война в Ираке… Каждый раз ключевую роль играли один или несколько членов братства.

Яэль закрыла страницу. Все запуталось еще больше. Итак, что же она узнала?

Во-первых, на долларовой купюре полно всяких символов и намеков на орден иллюминатов. Во-вторых, «Череп и Коста» оказались «фабрикой», выпускавшей представителей правящего класса. Тени сказали еще что-то странное: «За деревьями не видно леса. Кукловоды и в то же время марионетки…»

Яэль допила кофе. В памяти всплыли последние слова, которые она увидела в зеркале: «Этой ночью».

Они вернутся и снова будут с ней говорить. Она не вынесет этого в одиночку. Измотанная напряжением последних часов, Яэль чувствовала, что уже ничего не соображает. Она тонула в потоках информации, которая казалась ей какой-то тарабарщиной.

Сердце Яэль отчаянно билось, когда она взяла телефон и стала набирать номер того, к кому хотела обратиться за помощью.

Дождь лил как из ведра, по набережной Гранд-Огюстен текли целые реки. В этот субботний вечер окрестности площади Сен-Мишель были безлюдны, в ресторане «Фруктовый рай», где Яэль договорилась встретиться с Томасом, почти никого не было. Два официанта, изнывая от скуки, подпирали стенку.

Яэль пришла на полчаса раньше, чтобы успеть хоть немного успокоиться и выпить коктейль из свежих фруктов. Множество вопросов вертелось у нее в голове… Миг свидания неминуемо приближался, и Яэль все больше опасалась, что не справится. Сможет ли она шутить и болтать, когда ее нервы так напряжены?

Томас вбежал в ресторан, прикрывая голову от дождя сложенной газетой «Канар аншене»[6].

– На Больших бульварах можно открывать лодочную станцию! – сказал он, снимая плащ, с которого ручьями текла вода.

Он с интересом оглядел необычную обстановку ресторана и сел напротив Яэль.

– Спасибо, что не испугались потопа и пришли, – сказала она.

– Я был слишком удивлен вашим звонком, чтобы отказаться, – пошутил Томас. – Если честно, я не думал, что еще когда-нибудь увижу вас.

– А я не думала, что буду вам звонить, – солгала Яэль.

– Очень мило с вашей стороны, что вы передумали, – заметил Томас, открывая меню.

– Извините, это было тупо.

– Тупо? Я не знаю такого слова.

– Странно, вы же так хорошо владеете французским! Это значит грубо и глупо. Если бы не легкий акцент, вас вполне можно принять за учителя литературы! Вы говорите лучше, чем многие французы!

– Это потому, что я много читаю по-французски. Теперь к делу. Вы сказали, что за ужином мы сможем познакомиться поближе. Мне не терпится узнать, чем же вы все-таки занимаетесь!

Яэль закатила глаза:

– Это не та часть моей ж


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: