Тема 3. Государственная власть и местное самоуправление: ретроспектива отношений

Румянцева В.С. Церковная реформа патриарха Никона в свете новых источников (к постановке проблемы) // https://www.rostmuseum.ru/publication/historyCulture/2002/rumyantseva01.html — 1

Основные исследования

Лобачов С.В. Патриарх Никон. (Глава «Дело Никона»). СПб., 2003. — 1.

*Гиббенет Н. Историческое исследование дела патриарха Никона Ч. 2. СПб., 1884. — 2:

Богданов А.П. Патриарх Никон // Вопросы истории. 2004. № 1. С. 51—85 — 1.

Лихачев Д.С. Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси. М., 1980. — 2.

Елеонская А.С. Русская публицистика второй половины XVII в. М., 1978. —2.

Малышев В.И. Материалы к «Летописи жизни протопопа Аввакума» // Пути изучения древнерусской литературы. Л., 1970. — 2

*Тарасов В. Г. К. К.: Жизнь и необыкновенные приключения подьячего Посольского приказа // Родина. 1997. № 10. — 6.

*Галактионов И.В., Чистякова А.Л. Ордин-Нащокин // «Око всей великой России...»: Об истории русской дипломатической службы XVI—XVII вв. М., 1989. — 4.

Галактионов И.В., Чистякова Е.В. А.Л. Ордин-Нащокин — русский дипломат XVII в. М., 1961. — 4.

*Богданов А.П. В тени Великого Петра. М., 1998. — 5.

*Лавров А.С. Регентство царевны Софьи Алексеевны. М., 1999. — 5.

*Линдси Хьюз. Царевна Софья. М., 2001. — 5.

*Сорокин А.М. Алексей Михайлович // Вопр. истории. 1992. № 4-5 —3.

Андреев И. Алексей Михайлович. — любое издание — 3.

Дополнительная литература

*Роспись спорных речей Иоанна Неронова с патриархом Никоном // Субботин Н. Материалы для истории раскола. T. 1. М., 1875. — 1.

Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. T. 1—2. Сергиев посад, 1909, 1912. — 1.

*Талина Г.В. Царь Алексей Михайлович – государственный деятель России XVII в. Автореф.... дисс. канд. ист. наук. М., 1995.

Костомаров Н.И. Царевна Софья. Любое изд. (В том числе: Костомаров Н.И. Личность царя Ивана Грозного … Царевна Софья: Исслед. Документы. М., 1988. — 5.

________

* издания, дублированные в электронном виде на сайте https://hist.csu.ru/E-Metod/Rus_XVII-XVIII/Seminar03_Plan.shtml

** см. дополнительный файл.

Киевская Русь 9-13вв.

Власть и общество в Московском государстве.

Политико-административные реформы Петровской эпохи как первая волна модернизации России.

Изменения в политике власти, управлении в центре и на местах, в обществе в период реформ Екатерины II.

Великие реформы 60-70 гг. 19 в., не ставшие альтернативой революциям.

Власть и общество в революциях начала 20 в. в России: разрыв отношений.

Советская Россия: соотношение государственной власти и местного самоуправления.

Киевская Русь 9-13вв.

Глава 1. Киевская Русь: этапы становления, административно-территориальное устройство, форма правления и система органов управления.

1.1. Основные понятия и административно-территориальное устройство.

1.2. Форма правления и система органов государственного управления.

1.3. Специфика феодализма в Киевской Руси.

1.4. Отрасли управления.

1.5. Органы местного и общественного самоуправления. Общественное

деление.

Глава 2. Особенности управления в Новгородской республике и Пскове.

2.1. Новгород.

2.2. Псков.

Тема 1. Киевская Русь IX—XIII вв.

/./. Зарождение древнерусской государственности и управления. Геоэтнопо­литические особенности

1.2.Введение христианства на Руси. Роль православной церкви в управлении

1.3.Порядок княжеского владения Русской землей

1.4.Новгород и политика суверенизации его территории

1.5.«Русская правда» как памятник древнерусской кодификации

1.6 Зарождение национального самосознания и политико-правовой мысли

1.7. Общий вывод

1.1. Зарождение древнерусской государственности и управления. Геоэтнополитические особенности

История Киевской Руси начиналась как история европейского го­сударства. Восточные славяне находились в гуще миграций евроазиат­ских народов и лишь с завершением этих мощных процессов в VI в. могли перейти к оседлости.

К этому времени — VI в. и сложилась родовая община. Можно говорить о единообразии германской и русской общин. «Наша древ­няя вервь представляет нечто соответствующее германской марке» — доказал на основе значительного массива источников Т. Н. Гранов­ский в работе «О родовом быте германских племен» (1855).

Суть и функционирование этого социального организма историк определял так: родовое объединение, имеющее единую территорию, обнесенную естественными преградами (реки, леса). Родственники живут соседями на общинной земле. При этом кровные и пришлые родственники (усыновление, брак) пользуются равными правами. Часть земли находится в общем пользовании (луга, леса и т. п.), часть же делится между членами общины и регулярно (через один—три го­да) перераспределяется. Именно в этой части общинной земли под влиянием известных исторических условий совершается постепенный переход к частной собственности. Позже семейство выделяется из ро­да. Законы родового устройства, земледелие процветали в общине[1].

Впрочем, географически Киевская Русь не совсем Европа. Приро­да южной части Восточно-Европейской равнины ближе к Азии, чем к Западной Европе. В Западной Европе заметно разнообразие форм поверхности и извилистое очертание морских берегов. А вся Восточ­ная Европа — равнина: это в значительной части как бы азиатский клин, вдвинутый в европейский материк и тесно связанный с Азией климатически: маловодная, однообразная, безлесная степь. Издревле хаживали в Европу страшные гости из Азии — кочевые конные орды, неисчислимые, как сухой ковыль или песок азиатской пустыни. Отту­да же, из Азии, приходили изнурительные летние засухи и зимние ме­тели, каких не знает Западная Европа. И не случайно древние греки границу между Европой я Азией проводили по реке Танаису (Дону), а Москва, если бы тогда существовала, оказалась бы на восточной границе Европы.

Климат и природные условия породили одну особенность славян: сезон сельскохозяйственных работ в Западной Европе всегда был го­раздо дольше, а перерыв в посевных работах только два месяца: де­кабрь и январь. Это обеспечивало более благоприятный ритм работы жителям Западной Европы по сравнению с Восточной Русью. Да и пашня могла обрабатываться гораздо тщательнее (четыре—шесть раз). В Руси «работою спешить должно». За этой тогдашней оценкой скрывается колоссальное различие с Западом не только в возможно­стях земледелия, но и в укладе жизни крестьянина, во всей его куль­туре в целом. Стабильно низкая урожайность во многом обусловлена природно-климатическими условиями. Природно-климатический фак­тор имеет огромное влияние на формирование типа общества. Русь, исторически являясь страной Европы, по начальным стартовым при­родно-климатическим условиям была не европейской страной. Объем совокупного прибавочного продукта здесь был гораздо меньше, чем на Западе, условия его создания много хуже, использовался экстен­сивный метод освоения земель.

Основная часть населения к IX в. сосредоточилась в районе рек. Киевская Русь — Русь Днепровская, городовая, торговая.

Предметами обмена, торговли были результаты лесного промысла, звероловства и бортничества (лесное пчеловодство). Торговля — внеш­няя, с иноплеменами. Города стали местом средоточия предметов торговли. Поэтому города располагались на Днепре, который связы­вал Север с Югом (Византией, греками). Города — центры экономи­ческого и политического объединения. Главный из них Киев.

Скандинавские саги, восходящие к очень древнему времени, рас­сказывают о походах в страну Гардарик, как именовалилась в них Русь, т. е. «царство городов». Чернигов, Смоленск, Новгород, Псков, Изборск, Туров на Припяти, Полоцк — древнейшие города. Именно города с IX в. подчинили себе соплеменные окрестные населения и образовали первые политические союзы, городовые области — кня­жества.

Управление в древнем городе

Князь — вождь (слово, возможно, несет на себе влияние нор­маннских языков). В скандинавских сагах вождей называли конунги, викинги (на Руси — князья, витязи). Но, конечно, институт полити­ческой власти — княжение — возник до прихода варягов и независи- мо от них. «Повесть временных лет» (1118 г.) сохранила отрывок бо­лее древней летописи, который рассказывает о Киеве середины IX в. и княживших в нем Дире и Аскольде.

Одни города к IX в. и позже имели династию князей из славян, другие — норманнских пришельцев. И высший слой знати, дружина при князе, также сначала был разноплеменным. Варяги, осаживаясь в больших торговых городах Руси, встречали здесь население, соци­ально им родственное, нуждающееся в них, — ремесленников, торгов­цев, купцов. Вооруженные купцы входили в дружинный состав, нани­мались за хорошую плату оберегать русские торговые пути, конвоиро­вать караваны. Шло слияние, и через два столетия письменные исторические источники XI в. говорят о славянах как едином народе русском.

Так, из соединения варяжских княжеств и сохранивших самостоя­тельность городовых областей вышла третья политическая форма (ор­ганизация) на Руси — Великое княжество Киевское.

Кто владел Киевом, тот держал ключ от главных ворот русской торговли. Тянулись князья к Клеву, из-за него истребляли друг друга. Киевский князь с дружиной из вооруженной силы превратился в по­литическую власть.

Олег в 882 г., захватив Киев обманом, превратил его в хорошо за­щищенный и вооруженный город, из торгового центра — в политиче­ский центр. Торговые округа и окрестности с их населением шли под защиту Киевского князя (и при этом переставали платить дань сосед­ним племенам — хазарскому, аварскому и др.). В других случаях киев­ские князья силой подчиняли себе окрестности, расширяя торговый рынок и укрепляя тылы на торговом пути. Отсюда и началось сосре­доточие сил страны и вышло первое общерусское предприятие, вы­званное общим интересом: обеспечением торговых сношений, защи­той от внешних нападений — важнейшая объективная предпосылка формирования народа и его государственности.

Народ есть население не только совместно живущее, но и сово­купно действующее, имеющее общий язык и общие судьбы. Память народная удерживает события, впервые коснувшиеся всего народа, в которых он принял участие и через это совокупное участие впервые почувствовал себя единым целым, общностью[2].

Итак, история народа русского не так стара. Началась она гораздо позже начала христианской эры, но к середине IX в. равнялась уже двум столетиям.

Какие же события, деяния сохранила память народная? После 882 г., когда Олег занял Киев, первым делом летописи упоминают о расширении владений. Ежегодно по одному племени присоединя-лись к киевскому князю: древляне, северяне, родимичи, к началу XI в. все племена восточных славян были приведены под руку киев­ского князя, племенные названия встречаются все реже, заменяются областными по имени главных городов.

В подвластном владении князь устраивал государственный поря­док — администрацию для сбора налогов. Сажал в городе своих наме­стников — посадников (сыновей, родственников или дружинников). Эти наместники имели свою дружину и действовали довольно незави­симо, были такие же конунги. Киевский князь был только старшим над ними (великим князем русским). Власть Олега (888—912) сохра­няла тогда военно-дружеское значение, не успев еще получить значе­ние династическое.

Смерть последующего киевского князя, Игоря (912—945), — на­сильственная, связана с «полюдьем». Так называлась административ­но-финансовая поездка князя по подвластным племенам. С ноября в течение всей зимы князь с дружиной «кормились» за счет племен, а в апреле, когда на Днепре сходил лед, спускались опять к Киеву. Был и другой способ сбора дани (налогов) — повоз, когда подвласт­ные племена привозили ее сами в Киев. Данью князь делился с дру­жиной. Дружина воевала, охраняла торговый путь, несла дворцовую службу, была орудием династических убийств, дворцовых переворо­тов, т. е. служила орудием управления, была, как пишет В. О. Ключев­ский, правящим, правительственным классом.

Княгиня Ольга (945—964), жена Игоря, жестоко отомстила древ­лянам за смерть князя. Однако, объездив некоторые области Руси, она установила нормы повинностей — уроки (оброк, устав, дань); создала становища и погосты — центры сбора. Память народная через летописи сохранила попытку власти сговориться с населением, урегу­лировать, ограничить свои права. Система сбора дани была изменена. Единицей обложения стал дым (дом, очаг), рало (плуг), т. е. земле­дельческое хозяйство.

Заслуга Владимира (внука княгини Ольги, 980—1015) состоит и в том, что он сделал интересы обороны рубежей Руси (прежде всего с юга) делом всей страны. Им было создано четыре оборонительных рубежа на юге Руси, вдоль которых крепости стояли на расстоянии не более 15—20 км. Постройка системы оборонительных рубежей, со­стоящей из цепочки крепостей, валов, сигнальных вышек, сделала не­возможным внезапное нападение печенегов. Тысячи русских сел и го­родов были избавлены от печенежских набегов.

Владимир вторгся в византийские владения в Крыму, взял Херсо-нес и оттуда диктовал свою волю византийскому императору. Пред­шествующие Владимиру князья медлили с принятием христианства на Руси, боясь вассальной зависимости от Византии. В новых условиях эта зависимость отпала. Около 988 г. Владимир крестился сам, кре-стил бояр и под страхом наказаний крестил киевлян и всех русичей. Формально с этого времени Русь стала христианской.

1.2. Введение христианства на Руси. Роль православной церкви в управлении

Киевская Русь изначально — объединение полутора десятков пле­менных союзов, более сотен племен. И в каждом — свои племенные боги. Множество богов не соответствовало условиям создания единого государства, какое хотел создать киевский князь из русских земель.

В древнем славянстве мы имеем дело с множеством богов в мест­ных культах отдельных племен: Перун — бог войны, грозы и бури; Хорос — бог солнца; Велес — хранитель мирных стад; Дажбог, Стри-бог, Мокошь.

С попытки объединить всех богов в едином пантеоне начал свою реформу и Владимир Великий. Именно он создал в Киеве панте­он-святилище, где были собраны все известные божества славянских племен. Археологам удалось найти это место.

Всем ходом предшествующих событий введение христианства на Руси готовилось и проводилось задолго до Владимира, однако именно он сделал христианскую веру верой государственной. Некоторые спе­циалисты сравнивают реформу Владимира с реформами Петра I. Как и во времена Петра, нужен был рывок в развитии страны, усвоение высших достижений передовых стран той эпохи. Владимир преследо­вал цель встать вровень с передовыми феодальными монархиями, и в определенном смысле введение религии специалисты считают основ­ным элементом феодальной реформы.

День крещения Руси в 988 (989) г. в летописях отражен достаточно полно. Киевляне начали собираться к Днепру еще на заре. Накануне глашатаи объехали город и объявили — на утро назначено крещение. Княжеские слуги громко и внятно передавали слова князя Владимира: «Если не придет кто завтра на реку — будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, — да будет мне враг». И сошлось там людей без числа. Так свершился государственный акт, первый церковно-государ-ственный акт на Руси. На горке, под которой произошло крещение (ее потом назовут Владимирской), через девять столетий встанет на высоком постаменте бронзовый Владимир, держащий крест.

Таким образом, крещение Руси можно рассматривать как одну их попыток Владимира создать единую культуру Киевской Руси или по крайней мере внести некоторое организующее начало в религиозный элемент киевской культуры. Христианство стало альтернативой изжи­вающему себя язычеству славян.

Все ли шло гладко при крещении Руси? Конечно, нет. В летопи­сях глухо, но звучат отголоски сопротивления, которое вспыхивало то в одном, то в другом конце Древней Руси. Язычники-славяне подчас в открытую выступали против принятия христианства.

Новая вера будет принята народом позже. Но это будет уже не то христианство, которое несли на Русь византийские епископы. Народ­ное христианство — православие сольется с древними верованиями, пропитается ими, станет тем двоеверием, по поводу которого века спустя будут сокрушенно вздыхать православные иерархи.

Несомненно, церковь сыграла значительную роль в развитии рус­ского общества и государства. Особая ее роль в средневековом обще­стве состояла в том, что она несла огромный заряд идейного и нрав­ственного воздействия. Церковь имела для этого достаточный уровень образованности, централизованную (даже в периоды государственной раздробленности) организацию и, наконец, необходимые материаль­ные ресурсы и денежные средства. Церковь богатела, но и щедро рас­ходовала свои средства, использовала их для строительства и украше­ния храмов и монастырей, на развитие декоративного и прикладного искусства. Иконы и фрески, книги и шитье, многочисленные художе­ственные ремесла, литейное, кузнечное, ювелирное дело Древней Ру­си находили заказы, а мастера — покровительство церкви.

Столетиями православная церковь была местом, где находил при­ложение труд и талант народа, где складывались национальные и об­щечеловеческие духовные ценности. Многие национальные черты русских, их ментальность выработаны под непосредственным много­вековым воздействием православной церкви. Терпение и стойкость, способность выдерживать любые тяжелые испытания — эти черты, свойственные народному характеру, поддерживались не только рели­гиозной верой, но и пониманием неизбежности происходящего. Вера в добро и справедливость давала народу силу жить.

Церковь, храм, монастырь для простого, безграмотного и забитого славянина X—XV вв. были единственным местом, где происходило приобщение к искусству — будь то живопись, музыка или слово.

Каково было влияние христианской церкви на государственное уст­роение и управление общественными делами?

Летописи сообщают, как Владимир Святой в 996 г. назначил на содержание построенной им в Киеве соборной Десятинной церкви десятую часть своих доходов и «...положи написав клятву в церкви сей». Эту клятву находим в сохранившемся церковном Уставе Влади­мира, где он заклинает своих преемников блюсти нерушимо поста­новления, составленные им на основании правил вселенских соборов и законов греческих царей.

По Уставу церковь на Руси ведала не только спасением душ: на нее было возложено много чисто земных забот, близко подходящих к задачам государства.

• Церкви была предоставлена широкая юрисдикция над всеми христианами, в состав которой входили дела семейные, дела по нару­шению святости и неприкосновенности христианских храмов и сим­волов, дела о вероотступничестве, об оскорблении нравственного
чувства, о противоестественных грехах, покушениях на женскую честь, об обидах словом. Так церкви было предоставлено устраивать и блюсти порядок семейный, религиозный и нравственный.

• Под попечение церкви было поставлено особое общество, вы­делившееся из христианской паствы и получившее название церков­ных, или богадельных, людей. Оно состояло: 1) из духовенства, бело­го и черного; 2) из мирян, служивших церкви (врачи, повивальные бабки и вообще низшие служители церкви), а также задушных людей и прикладов, т. е. рабов, отпущенных на волю по духовному завеща­нию, или завещанных церкви на помин души и селившихся на цер­ковных землях в качестве полусвободных крестьян, именуемых из­гоями; 3) из людей бесприютных и убогих, призреваемых церковью, каковыми были странники, нищие, слепые, не способные к работе. В ведомстве церкви состояли и те духовные и благотворительные уч­реждения, в которых находили убежище церковные люди: монасты­ри, больницы, транноприимные дома, богадельни. Церковная власть ведала и судила это общество во всех делах церковных и нецерков­ных.

Каковы были политические последствия принятия Русью христиан­ства?

• Прежде всего подчеркнем роль церкви в укреплении авторитета княжеской власти через сакрализацию власти. «Сущность всякой власти в обществе — божественная воля. Князь — причастник и на­следник небесного царства», — так утверждал в своем трактате ми­трополит Илларион (XI в.) со ссылками на Завет, подчеркивая за­конный характер происхождения высших властных полномочий.

• Сама идея законодательной обязанности, свыше возложенной на государя, мысль о необходимости регулировать общественную жизнь волею власти была привнесена христианством, внушалась церковью.

• Одним из источников княжеского законодательства на Руси были законопроекты духовенства, принятые князьями. Так, в Лаврентьевской летописи о князе Владимире есть доказательства этому. Когда усилились разбои в Русской земле, епископы предложили Вла­димиру заменить денежную пеню за разбой конфискацией всего имущества и продажей в рабство за границу преступника со всей семьей.

• Через эти законопроекты духовенства в Русь проникало римское и церковно-византийское право, т. е. русское законодательство приводилось в соответствие с западноевропейской практикой. Рус­ские правоведы-духовники знали и использовали разнообразные юридические источники.

Церковь вносила новые понятия в русское право и правосозна­ние. Судопроизводство основывалось на соотношении понятий греха и преступления. Грех ведает церковь, преступление — государство. Всякое преступление — грех, но не всякий грех государство считает
преступлением.

Грех — нравственная несправедливость, нарушение божественного закона. Это и деяние, и мысль, грешник может вредить и ближнему, и самому себе. Здесь вред — нравственная категория.

Преступление есть деяние противообщественное, нарушение зако­на человеческого.

Здесь вред — материальный. Такое различие обозначалось форму­лой: Митрополит винит, а князь казнит (судит).

Церковь настояла, чтобы за преступления грешников наказывали не только государственно-карательными мерами, но и оказывали нравственно-исправительное воздействие, чтобы оздоровить и укре­пить больную волю, шаткую совесть (путем наложения епитимьи, ареста при церковном доме).

• Церковь пыталась устранить или ослабить последствия княже­ских усобиц, внушить более совершенные политические понятия, указывала нравственные средства действия. Церковное поучение и управление влияло на княжескую правительственную и законода­тельную практику и политическое сознание князей.

Таким образом, церковь как организация укрепляла государствен­ность, развивала культуру, распространяла просвещение, развивала международные связи. Конечно, не без противоречий.

В 1054 г. византийская церковная иерархия и послы западной церкви (папы римского) прокляли друг друга, произошел раскол хри­стианского мира на религии римско-католическую и православную. Едва определившись, Русь оказалась отделенной от западноевропей­ской цивилизации вероисповедным барьером.

1.3. Порядок княжеского владения Русской землей

До середины XI в. единовластие было политической случайно­стью, а не политическим порядком. Великий князь киевский решал задачи управления и защиты земли вместе с дружиной. Так и вопрос о принятии христианства был решен князем Владимиром Святым по совету с боярами и старцами градскими. Приказом Владимира соби­рались на его воскресные пиры бояре, гридь, сотские, десятские и все нарочитые мужи.

Итак, дружина делилась на высшую и низшую. Высшая (стар­шая) — это княжи мужи, или бояре, его Дума, Государственный со­вет. Среди членов старшей дружины, т. е. служилой аристократии, преобладал варяжский элемент и в XI в.

Низшая (младшая) дружина — это отроки, гридь (сканд. grid — дворовая прислуга), позже взамен появилось слово двор, слуги двора князя (дворяне, служившие в военной дружине князя).

Дружина образовалась из вооруженного купечества больших горо­дов и вместе с князем стала военным классом.

Но и большие города были вооружены, устроены по-военному.

Городов в IX в. насчитывалось 224. Город возникал как укреплен­ный центр торговли и ремесленного производства, средоточие запасов крупных феодалов, имевших в городе хоромы. Часто замки превраща­лись в города с обширными ремесленно-торговыми посадами. Многие города возникли на месте погостов (административных центров сбора дани), часть городов была построена князьями. Земля вокруг города называлась слобода. Тем, кто ее заселял, давались льготы, свободы, сюда стекались беглые. Иностранцы в своих описаниях русской земли не всегда различали собственно город и замок. Можно сказать, что процесс образования городов в Киевской Руси развивался схоже с за­падноевропейскими традициями. Но нельзя не замечать и особенно­сти. Были ли дружинники на Руси феодалами, землевладельцами?

В Западной Европе процесс воинствующей колонизации сопрово­ждался образованием феодов — частных землевладений, которые пе­реходили по вертикальному наследству — от отца к сыну. Этот про­цесс там был естественным, быть может, он совпадал с правовой нор­мой распадающейся Римской империи. Римское право защищало частную собственность, а у завоевателей-германцев тоже в обычае бы­ло пользование землей общиной (маркой), которая состояла из добро­вольно объединявшихся свободных землевладельцев. Селившись на новых завоеванных землях, они расширяли размеры земельного наде­ла, а на правах завоевателя становились собственниками этих наде­лов.

В Руси было по-другому. Семейные общины (вервь) владели зем­лей, дружина приходила, вместе, коллективно собирала дань, подать с общины и уходила («летучая дружина»). Таким образом, коллектив­ность верхнего слоя наложилась на коллективные традиции нижнего слоя. Отсюда не частная собственность, а общинное, коллективное вла­дение заложило основу традиций России.

Город как политический центр для защиты своей территории (об­ласти) имел полк — тысячу, делившуюся на подразделения: сотни, десятки. Тысяцкий, сотские и десятские командиры выбирались горо­дом, а утверждались в должности князем и составляли военное управ­ление городом и областью — военно-правительственную старшину, которая в летописи называется «старцами градскими». Итак, выбор­ная военная власть города составляла аристократию земскую. Воины городов (тысячи) вместе с дружиной князя ходили в походы. Среди них в XI в. также много было варягов, норманнов. Таким образом, верхний слой общества формировался из (или со значительной долей)

пришельцев — варягов. Но их невозможно назвать завоевателями, по­корителями славян, местного населения, как это было в западноевро­пейском регионе. Варяги не только завоевывали восточных славян, но и нанимались к ним, торговали с ними, ассимилировались с торго-во-городским населением и все вместе создавали общность — населе­ние Киевской Руси.

Итак, военно-правящий класс, вышедший из купечества, в XI в. занимался исключительно военным делом и торговлей (землевладение у служилых людей появится позже). И если можно говорить о демо­кратии (власти народа) на заре государственности, то в Древнем Риме была рабовладельческая демократия, а в Киевской Руси — военно-дру­жинная демократия.

После смерти Владимира Святославича в 1015 г. началась длитель­ная война за киевское княжение между его сыновьями. Начал ее Свя-тополк («окаянный»), убивший своих братьев Бориса и Глеба с помо­щью наемной варяжской дружины. Братья-князья в помощь себе при­водили на Русь и печенегов, и поляков. В конце концов победителем оказался Ярослав (Мудрый), разделивший Русь по Днепру с братом Мстиславом (Тмутараканским), а после его смерти стал единовласт­ием — царем (цесарем) (титул от Византии).

Ярослав еще при жизни отца (Владимира), управляя Новгородом, задумал сесть в Киеве и нанял большой отряд варягов, буйствовавших в городе в ожидании походов. Когда же умер отец, а Святополк занял княжеский трон в Киеве, Ярослав с наемной дружиной, получив по­мощь новгородцев, взял Киев. Но за эту помощь он дал Новгороду особую грамоту, охранявшую права и честь его жителей.

С именем Ярослава Мудрого связано многое: издание первого ва­рианта «Русской правды», перевод греческих книг, строительство церквей, упрочение внешних связей, в том числе династических (дочь Анна стала королевой Франции). Печенеги присмирели, а половцы — новые враги — еще не пришли.

После смерти Ярослава Мудрого (1054 г.) в ходе междоусобицы, которая несла смерть и разорение и князьям, и дружине, и народу, постепенно сложился особый русский порядок княжеского владения — очередь по старшинству, так называемый лествиничный порядок. Предусмотрен он был самим Ярославом. В завещании он оставил на­следниками и преемниками своего престола не всех пятерых сыновей, а трех старших: Изяслава в Киеве, Святослава в Чернигове и Всеволо­да в Переяславле. Они (и только они) могли занять киевский престол, но по очереди старшинства. Русская земля делилась между князьями, при этом степень старшинства согласовывалась с доходностью кня­жеств. Когда освобождался чей-то стол, его занимал не сын умершего князя, а тот, кто был на очереди, и все опять передвигались, тасовка шла в династии, а передвижка — из волости в волость, с младшего стола на старший.

Что из этого следовало? Весь род Ярославичей правил в Русской земле не разделяясь, а чередуясь по старшинству. Русь управлялась не личностью, но династией, что принципиально отличало ее от азиат­ской и восточной цивилизаций. Из этого следовало, что и народ не знал единоличного правителя (монарха), и сами князья себя считали в тот период не столько правителями Руси, владельцами, сколько на­емными охранителями. Корм был их политическим правом, оборона земли — их политической обязанностью, источником этого права. Эти две идеи и формировали политическое сознание тогдашнего князя, будничное, не торжественное, какое заимствовалось из книг и внуша­лось духовенством. Кто больше вносил вклад в оборону, занимал стол в крупном городе на пути «из Варяг в греки», тот и корм имел лучше (города богаче и дань собирал), и старшим был, т. е. ответственным за судьбу земли русской.

Политические методы решения вопросов о наследовании были не только насильственными (оружием, обманом, хитростью), для урегу­лирования спорных вопросов созывались съезды князей —- как форма политического управления династии.

Но съезд оказался неэффективной формой политического управ­ления династии Рюриковичей, поскольку:

— власть великого князя вытекала из генеалогического факта, а не из постоянного договора, т. е. не была точно определена и прочно обеспечена, не имела достаточной легитимности (признания всеми);

— само звание великого князя (а именно он вел съезд, председательствовал) не предполагало строго очерченных прав и обязательств по отношению к нему других князей. Скорее, это был статус назван­ного отца, которому младшие по роду и возрасту могли противиться, если находили его действия неотеческими, неправильными. Итак, этот статус не содержал реальную политическую власть;

— съезд обсуждал общезначимые дела: вопросы законодательства, защиты Русской земли, регулировал отношения внутри династии. Но решения съездов не носили характер обязательных к исполнению. К тому же не все князья приезжали на съезд; кто отсутствовал, мог не принять решения; даже присутствующие на съезде, уехав домой, дей­ствовали по личному усмотрению, иногда вопреки решению.

И по мере накопления недоразумений, споров о том, кто же стар­ше (по роду и возрасту), порядок очередности, т. е. горизонтальное перемещение княжеской династии по всем городам Руси, стал оспа­риваться самими князьями, и в XII в. он стал постепенно заменяться другим принципом (порядком) наследования — по вертикали (как в странах Западной Европы) от отца к сыну. Появилось понятие от­чина (вотчина) — владение, перешедшее от отца по наследству.

Лествиничный принцип, или очередный порядок княжения, был опрокинут и в результате недовольства городов. Новгород особенно остро чувствовал последствия княжеских ссор. Он доставался от отца старшему сыну или другому ближайшему родственнику великого кня­зя киевского. И при каждой смене (за 50 лет — шесть раз) в Новгоро­де было много административных неудобств. Поэтому город стал про­тивиться попыткам посадить у них нового князя.

Итак, очередный (лествиничный) порядок княжества, бывший особенностью развития Киевской Руси, действовал полтора века. Но действие его было процессом саморазрушения. Это нередкое явление в жизни общества: люди мысленно живут определенным порядком, признают его единственно правильным и сами же постоянно наруша­ют порядок.

Но порядок княжеских отношений — это еще не устройство всей Руси, которая держалась не одними князьями, преимущественно не ими. Порядок земский имел свои устои, опоры, установленные не князьями. Их не для того и звали, и они не для того занимали стол. Население звало их для внешней обороны, нуждалось в их сабле, а не в учредительном уме. Князья «скользили» поверх этого земского строя. Но такая подвижность власти имела следствием еще одну осо­бенность Руси: она дополнялась огромной подвижностью населения, которое спасалось от княжеских междоусобиц, набегов кочевников и уходило на северо-восток в междуречье Оки и Волги. Все это в це­лом создавало существенное своеобразие древнерусской цивилиза­ции — ее исключительную подвижность, центробежность, экстенсив­ность. В это же время в Западной Европе культивировалось макси­мальное освоение природного и социального пространства, улучшение своего частного владения. Люди стремились добиться больших прав в своих отчизнах, хозяйствах, а не уходить на новые места, не осваивать новые пространства.

Итак, в XI в. Киевская Русь — это еще не государство русского народа, потому что не было еще единого народа, был союз разнопле­менного населения. К середине XI в. были готовы этнографические элементы, из которых постепенно образовалась русская народность. Главной связью, но пока механической (а не духовной) была княже­ская администрация с ее посадниками, данями.

1.4. Новгород и политика суверенизации его территории

Уже в период зарождения российской государственности отчетли­во проявились две тенденции: объединение земель на основе сильной центральной власти и разобщение, суверенизация территорий, состав­ляющих Русскую землю. Причиной тому были как объективные соци­ально-экономические условия, связанные со спецификой хозяйствен­ного уклада, быта, ориентацией в торговых отношениях и др., так и субъективное желание удельных властителей (региональных элит в современной политологической терминологии) быть всевластными хозяевами в своих ограниченных, но самодостаточных с их точки зре­ния пределах. Пример такой политики суверенизации являет собой древний Новгород.

Новгород ранее других княжеств стал проводить независимую от Киева политику.

В 1015 г. новгородский князь Ярослав Владимирович отказался платить дань киевскому князю. Однако зависимость длилась еще бо­лее 100 лет. Из Киева Новгород получал князя и посадника.

В 1136 г., воспользовавшись народным восстанием против непопу­лярного удельного князя Всеволода Мстиславовича, новгородские бояре окончательно установили политический строй боярской респуб­лики, в которой вече выбирало всех высших должностных лиц: новго­родского владыку (епископа, ас 1165 г. — архиепископа), посадника, тысяцкого.

В 1385 г. вече утвердило новгородскую судную грамоту (см. рис. 1.1).

Вече — законодательный орган и высший суд (приговор тут же приводился в исполнение: виновного сбрасывали в реку Волхов). Со­биралось на Торговой площади под звон вечевого колокола. С высо­кого помоста («степени») посадник оглашал повестку вечевого собра­ния, должностные лица со степенью руководили прениями. Воля большинства определялась криком. Единогласие случалось редко, противники располагались на Софийской стороне. Были и страсти, потасовки. Владыко, духовенство с иконами мирили противников. Ре­шения вече оформлялись в особой канцелярии — вечевой избе. Во главе — вечевой дьяк. Здесь же хранилась печать Великого Новгорода.

Совет господ во главе с архиепископом (старцы градские) заседал в специальных покоях (административное здание, Белый дом). Этот орган включал до 300 человек: князь, степенные (состоящие на дан­ный момент в должности) и старые (бывшие в должности) посадские, тысяцкие и наиболее знатные бояре. Иногда приглашались кончан­ские старосты.

Совет готовил повестку, разрабатывал меры воздействия на вече, осуществлял контроль за должностными лицами в республике, т. е. вершил законодательную, исполнительную и судебную власть — был фактически высшим органом государственного управления в респуб­лике.

Исполнительную власть представляли посадник и тысяцкий.

Посадник открывал вече, руководил им, исполнял его решения, руководил внешними сношениями, контролировал действия князя, сопровождал его в походе, осуществлял судебные функции. Выбирал­ся на вече.

Тысяцкий — предводитель городского ополчения, в мирное время выполнял полицейские функции.

С 1136 г. республика сама приглашала князя, а в 1196 г. съезд рус­ских князей признал это право.

Князь — простой военачальник, наемный республики (общая тра­диция в Киевской Руси). Его роль в государственном управлении и суде была очень скромной. С каждым князем заключался договор.

Князь обязывался «держать город в старине и без обиды; защи­щать от врагов, не начинать войны без согласия вече, судить только вместе с посадником и (что было очень важно — примеч. авт.) не за­водить на территории республики земельных владений».

Вече обязывалось выделять в пользу князя определенные доходы. В случае нарушения князем обязательств вече ему «указывало дорогу».

Кончанские и уличанские старосты выбирались на соответствующих собраниях.

В пригороды, пятины и колонии республика назначала посадни­ков из новгородских и местных бояр. Вместе со своими агентами они «кормились» за счет населения.

Города и волости делились на сотни, потуги и погосты во главе с сотскими старостами.

В 1478 г. Иван III ликвидировал независимость Новгородской рес­публики, в 1510 г. Псковская республика присоединена к России.

В чем заключались противоречия политического строя Новгородской республики?

Проанализируем отношения князя и республиканского правления. Князь должен был стоять около Новгорода, служа ему, а не во главе его, правя им. Он для Новгорода или наемник, или враг, и тогда «по-еди от нас, а мы себе князя промыслим» — слали новгородцы грамо­ту-ультиматум.

Сложные отношения были даже с великим полководцем Алексан­дром Невским.

Это всегда вызывало у великих князей желание уничтожить рес­публиканские привилегии новгородцев, их самоуправление.

Наблюдались противоречия в политических отношениях и среди самих новгородцев.

• Бояре, знатные аристократические слои враждуют между собой, одни ориентируются на Запад — Ганзейский союз, другие — на центр, восточные регионы. Различные княжеские линии, политиче­ские кружки и партии.

• До татарского нашествия — 12 смут в городе, из них 10 связа­ны с княжескими сменами. С татарского нашествия до вступления Ивана III на великокняжеский стол (к 70-м годам XV в.) — 20 смут, из них четыре из-за смены князя, а остальные — борьба низов с высшими слоями города («меньших», т. е. черни, с «першими», т. е. богатыми).

• Политическое равноправие при демократическим устройстве и резкое экономическое неравенство раздражало бедноту. Летопись пишет: малые люди вдвойне озлобляются на больших, когда нужда­ются в их деньгах и тяготятся их властью. Политизированное обще­ство - основа для земской розни. В 1255 г. беднота поддержала Александра Невского, отколовшись от богатых при их ссоре с Нев­ским.

• Постепенно в течение XIII—XIV вв. управление в городе сконцентрировалось в руках нескольких фамилий (оллигархии). Так, в XII в. Новгородское вече 23 раза выбирало посадников — всего 15 человек, из них 10 — представители двух фамилий (от боярина
Михаила Степанича и от боярина Мирошки Нездинича).

Так вольный город при демократической форме устройства стал аристократической боярской республикой, а в местном обществе — все уже становилась социальная опора местной власти. Это уже не со­циальный союз, единое сообщество, а разнородное население.

• Ослабляла республиканскую власть и экономическая зависимость Новгорода от русского хлеба, а значит — московского князя. Когда в 1471 г. Иван III прекратил подвоз хлеба, началось восстание низов.

• Военная слабость республики также не способствовала ее независимости.

• Низовая Русь смотрела на Новгород как на крамольников, вероотступников, вознесшихся гордыней. Тем более что бандиты — бедняки-новгородцы — разбойничали в лесах и на реках, а торговцы из Новгорода назначали большие цены на товары, чем настраивали против себя остальное население. Полки Ивана III громили новгородцев в низовых областях, а народ добровольно собирался и ходил на Новгородскую землю за добычей, так что, по замечанию летопис­ца, весь край был опустошен до самого моря.

Это был пример, наглядно иллюстрирующий силу организованной государственной власти в борьбе против самоуправления Новгорода (Пскова, Вятки и др.).

1.5. «Русская Правда» как памятник древнерусской кодификации

Гражданский порядок, т. е. основные отношения между людьми, как они развивались в XI — XII вв., позволяет понять древнейший памятник русского права — «Русская Правда».

Одни исследователи признают этот документ не как подлинный памятник законодательства, каким он вышел из рук законодателя, а как юридический сборник, составленный неким древнерусским за­коноведом (или несколькими законоведами) для частных надобно­стей. Другие считают «Русскую Правду» официальным документом, подлинным произведением русской законодательной власти, только испорченным переписчиками (множительной техники не было), вследствие чего явилось множество разных списков «Правды», разли­чающихся количеством, порядком и даже текстом статей. Ясно одно: «Русская Правда» есть кодекс — систематизированный, объединенный и упорядоченный свод законов, обычаев, разновременных норм и правил. Составлен он Ярославом Мудрым (1016 г.) и служил руко­водством для княжеских и церковных судей в XI—XII вв., дополнялся и переделывался при сыновьях и внуках Ярослава.

Назначение «Русской Правды» заключалось в том, чтобы сначала ограничить, а затем и вовсе отменить варварский обычай кровной мести, а вместо частного возмездия за обиду и убийство ввести нака­зание от суда. В древнейшем своем виде «Русская Правда» дает право мести за убийство не всему роду, а только ближайшим родственникам убитого. Позднее же в «Русской Правде» появляется закон, установ­ленный сыновьями Ярослава и запрещающий месть вовсе: взамен мести устанавливается вира (штраф, взимаемый князем как наказание за преступление) и вместе с тем, подобно вире за убийство, «Русская Правда» устанавливает штрафы за всякую обиду действием и за ос­корбления. В этих случаях также не допускается самосуд и личная расправа. Все денежные взыскания определяются гривнами серебра или кунами — старинными деньгами, состоявшими из ценных мехов, на которые менялись другие товары. Позднее вместо кун стали упот­реблять серебро; из него делали слитки определенного веса и ими платили как монетой. Такие слитки, называемые гривнами, обычно весили от 36 до 48 золотников.

Из «Русской Правды» можно почерпнуть сведения о социальном составе и социально-политическом неравенстве населения Киевской Руси.

Общество Древней Руси делилось на четыре категории по нали­чию у них прав:

—свободные люди, служившие лично князю;

—свободные люди, не служившие князю, но платившие ему на­логи и дань (миром, общиной, вервью).

—несвободные люди, служившие князю и жившие у него в хо­зяйстве;

—несвободные люди, служившие частным лицам.

Наибольшими правами и привилегиями обладал высший слой об­щества: князья (великий и земские), старшая дружина — Боярская ду­ма, собственно дружинники (княжие мужи), посадник князя в горо­дах, тысяцкие, сотские, десятские — градские мужи.

При князьях и посадниках появлялись должностные лица — аген­ты, выполняющие отдельные функции:

тиуны присутствовали на суде князя и посадника, нередко даже замещали их, им же поручалось заведование княжеским хозяйством в селах и на княжеском дворе. Различались тиуны: княжеский, ог-иишный, заведовавший княжеским двором — огнищем (с XII в. назы­вался дворским и назначался из бояр), конюшный и ратайный (па­шенный);

ключники находились в подчинении у огнищного тиуна;

данщики собирали дань;

мытники взимали торговую пошлину, мыт;

вирники взимали виру (денежный штраф за убийство свободного человека);

пятенщики — пошлину за продажу лошадей (пятно).

Служба князю считалась почетной, позволяла вступить в ряды то­гдашней дружинной и земской аристократии. Это привилегированное население имело право голоса на советах у князя, было материально обеспеченным, не платило налоги, наследовало и передавало по на­следству свое имущество, его жизнь охранялась законом.

Остальная масса киевского общества состояла из людей свобод­ных и рабов. С развитием городской жизни и торговой деятельности свободные люди, или «мужи», стали различаться как горожане и сель­ское население.

Горожане назывались «градскими людьми» и делились на «луч­ших», или «вятших», т. е. зажиточных, и «молодших», или «черных», т. е. бедных. По занятиям своим они назывались купцами и ремеслен­никами. Сельское население именовалось смердами. Смерды были свободные люди, имели пашню и хозяйство. Если смерд шел в батра­ки к другому землевладельцу и работал на его земле, пользуясь хозяй­ским скотом и орудиями, он уже не считался самостоятельным чело­веком и назывался «закуп». Закуп, однако, не был рабом: он мог сно­ва стать смердом, если только мог рассчитаться со своим хозяином и завести собственное хозяйство. Смерды жили общинами, носивши­ми название «верви», и платили подати (или «дань») князю. Особня­ком от мирского населения, подчиненного князьям и вечам, стояло известное нам церковное общество, подчиненное русскому митропо­литу: духовенство, монастыри, изгои и церковные рабочие, «страд­ные» люди. Как и в языческие времена, продолжало существовать хо­лопство, т. е. рабство. По-прежнему продавали и покупали рабов, об­ращали в рабство пленных и несостоятельных должников; так как рабство было бессрочным, дети рабов сами становились рабами. Влияние христианства смягчало отношение господ к их рабам, но не могло искоренить самого обычая. В господских «боярских» селах все рабочее население состояло обыкновенно из «челяди» — холопов, ко­торые пахали на своего господина пашню и вели все его хозяйство.

Говоря о сословном делении древнерусского общества, нужно от­метить рабовладение, которое существовало, видимо, еще до князей.

В статьях «Русской Правды» упоминается привилегированный класс, носящий древнее название огнищане [3], которое в древних стать­ях заменено более поздним термином «княжи мужи»; убийство огни­щанина оплачивалось двойной вирой (ценой).

И все-таки нужно подчеркнуть, что Киевскую Русь трудно назвать рабовладельческой по типу Римской империи. Там рабы были много­численным слоем, даже Римская республика была рабовладельческой, рабы принадлежали не только отдельным лицам, но в целом — госу­дарству, использовались на общественных работах, стройках. В Древ­ней Руси этого не было.

Нельзя характеризовать Киевскую Русь и как феодальное государ­ство, ибо, как отмечалось, только с XII в., судя по источникам, воен­ная служилая аристократия стала превращаться в землевладельцев. В этом одна из принципиальных особенностей России, ее отличие от Западной Европы, где страны пережили классическое формационное развитие. Именно на примере Западной Европы Маркс сделал вывод о закономерности формаций. Россия изначально не вписывается в эту теорию.

В общем же, «Русская Правда» свидетельствует о том, что в Киев­ской Руси были уже заложены начала гражданского порядка и что языческий быт значительно уступил влиянию христианства и визан­тийской образованности, привнесенной на Русь христианством.

1.6. Зарождение национального самосознания и политико-правовой мысли

Важной составляющей процесса становления государственности является формирование политической культуры общества, т. е. зарож­дение сознания народного единства, отражение национального чувст­ва в письменных трактатах и деяниях людей.

В Древней Руси литература традиционно была представлена в виде летописей, в которых новое создавалось как продолжение уже сущест­вовавшего и по уже устоявшимся политическим и эстетическим прин­ципам. Произведения переписывались и переделывались летописцами различных регионов в различные годы и века, они передавали движе­ние Руси в пространстве и во времени. Порой одна летопись начина­лась в Киево-Печерском монастыре, а заканчивалась в Суздальской земле. Летописи отличались рядом особенностей:

— широтой осознания значимости событий. Летописцы видели Русь как бы с большой высоты. Единство литературы, некий ансамбль историко-литературных памятников передает единство общерусской истории;

большинство древнерусских произведений анонимны. Но это не значит, что автор сознательно скрывался от читателей или его имя попросту забыто. Дело в другом. Автор ощущал себя продолжателем давних традиций. Литература отражала коллективную мысль. Недаром хор в Древней Руси назывался «ликом». На стенах церкви изображали шездный лик, лик святых — единое лицо и десятки отдельных лиц, объединявшихся в единое целое. Тогда даже слово «язык» означало парод (это имел в виду Пушкин: «и назовет меня всяк сущий в ней язык» — народ, нация); переписывание книг было «святым» делом. Следовательно, книги могли быть только на самые значительные темы. Главная мысль в каждой из них — забота об объединении, освоение природ­ного мира, исправление недостатков человека и общества. Литература и Древней Руси не была развлекательной, хотя и представляла собой удивительно интересное чтение. Она была глубоко патриотична, явля иась хранительницей истории и традиций, школой, учила деятельной любви к Родине. В пору упадка политического единства и военного ослабления литература заменила собой государство. Именно эта осо­бенность — выражать не личное авторское мнение (сколь бы автори­тетно оно ни было), а освещать и хранить историю единого русского народа, учить единству, любви к отечеству — позволяет говорить, что древнерусская историко-политическая литература представляет собой важнейший компонент древнерусской государственности. От­сюда с самого начала и на протяжении веков — огромная обществен­ная ответственность наших лучших писателей и мировое признание классической русской литературы.

Остановимся на некоторых конкретных источниках.

Наиболее раннее — «Слово о Законе и Благодати» первого митро­полита из русских («русина») — Иллариона (поставленного по воле киевского князя Ярослава Мудрого в 1051 г.) («муж благ, книжен и постник»[4]).

В первой части дается понимание закона и истины, показана их взаимосвязь. Истина Илларионом воспринимается как абсолютный идеал, единый для всех времен и народов, позволяющий производить оценку действительности, человека, его поведения, мысли. Высшей истиной объявлен Христос и его учение.

Благодать — это познание, усвоение этого учения. И только через благодать (путь познания) можно приблизиться к истине, оценить других и себя. Заповеди-веления, заповеди-запреты формулируют нормы человеческого общежития и законы.

Законы — божественное веление, сформулированное божествен­ной личностью — Иисусом Христом, в Коране — Мохаммедом. Илла­рион четко различает понятия закона и истины. Закон — внешнее предписание, регулирующее поведение человека в обществе насильст­венными мерами. Истина — идеал высокого нравственного состояния человека (христианина), не нуждающегося в силу своего совершенства в регулятивной деятельности закона. Закон относителен и преходящ, истина вечна. Закон необходим и определяет поступки людей до тех пор, пока они не постигли истину, «в нем обыкнет человеческое есте­ство». «Закон бо предтеча бе и слуга благодати и истине». Пока чело­век подзаконен — он не свободен, так как обязан исполнять внешние предписания. Только познание истины предоставляет человеку свобо­ду в выборе своего поведения.

Заметим, что закон и истина у Иллариона не противостоят друг другу. Закон — предтеча истины. Только законопослушание (благода­ря закону, а не вопреки ему) может обеспечить человеку благодать — познание, усвоение истины и приближение к ней, т. е. к нравствен­ной свободе. Автор ссылается на Новый Завет — Христос пришел в мир не для того, чтобы нарушить закон, а напротив, исполнить его («не.... разорить закона, но исполнить»).

«Правда рассматривается так же, как истина... без обмана, спра­ведливость, добродетель».

Вторая тема. Миссия Христа заключалась в спасении всех народов и языков, поскольку наступил другой период — когда время избран­ности одного народа прошло и все стали равны перед богом. Истина для всех народов едина и одни народы не могут быть «обидимы от других». В этой теме автор приводит идею равноправия людей, через нее осуждает притязания Византии на гегемонию во всем православ­ном мире.

Третья тема. Как достичь нравственных начал во всех сферах госу­дарственной жизни? Автор обращается к проблеме власти: сущность всякой власти в обществе — божественная воля, и подчеркивает, что князь — причастник и наследник небесного царства, что политиче­ские успехи зависят от образованности общества, книжного знания, много говорит о большой значимости воспитания правителя, подго­товки его к политической и государственной деятельности.

По Иллариону, идеальная форма правления — самодержавие на основе христианской морали: «царь-единодержец Земли своея», «Зем­лю свою пасущу правдою», «казни мало, много помилуй», «в мале ос­корби, а вскоре овесели» (казнь противна самой природе). Автор пер­вым создал на Руси образ властителя христианского типа — с нравст­венными началами в государственной деятельности и попытался с этих позиций оценить деятельность киевских князей: расхваливает Владимира, сына его Ярослава Мудрого.

Поставил вопрос об ответственности князя перед подданными — эту мысль продолжают летописцы.

За злые действия князя большое зло бог наводит на землю, «поне­же князь глава есть земли».

«Слово» Иллариона предварило «Повесть временных лет». Его идейно-политические мотивы найдут в ней дальнейшую разработку.

«Повесть временных лет» (XII в.) — произведение многих авто­ров-летописцев, сменявших друг друга. Последний из этого ряда, Не­стор, придал летописи художественную и идейно-политическую за­конченность и дал ей наименование, которое в полном виде читаем так: «Се повести временных лет, откуда есть пошла Русская Земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуда Русская Земля стала есть».

Жители различных волостей знали, что эти волости составляют части единой Русской земли, и они готовы были в минуты опасности стоять насмерть за всю землю Русскую. Летописец, составляя в Киеве свою летопись, хотел рассказать в ней, откуда «пошла Русская земля», откуда «Русская земля стала»: он понимал, что его родной Киев есть сосредоточие не одной волости Киевской, а всей земли, единой и великой Русской земли. Певец «Слова о полку Игореве» рассказывает о походе и поражении окраинных северских князей; но он постоянно зовет их самих и их дружины «русичами» и «русскими полками», даже «Русскою землею». По выражению «Слова», когда Игорь попал в плен, плачет по нем вся Русская земля, а не одна его Северская во­лость, точно так же, как стонет вся земля, поминая своих первых князей, при которых не было усобиц. Сознание единства своей земли, любовь к ней, горькое чувство жалости при виде ее страданий от кня­жеской распри и от «поганых» половцев — вот те чувства, которыми проникнуты люди во всех русских волостях. С большим воодушевле­нием взывают они к своим князьям, чтобы те «сами на себя крамолу не ковали», не желали бы большей волости, не противились бы ста­рейшей братии и жили бы меж собой в мире.

Князья разных ветвей княжеской династии, ссорясь между собой, помнили, однако, единство своего рода и говорили о себе, что они «одного деда внуки» и владеют одной землей.

В династии киевских князей яркой личностью предстает Влади­мир Мономах, сын великого князя Всеволода I Ярославича и дочери византийского императора Константина Мономаха (правил в Киеве в 1113—1125 гг.) Он изложил свои политические взглады в «Поучении». Князь рассуждает на тему качеств и добродетелей идеального христианского государя, считая для него обязательным сохранять приверженность Богу, соблюдать заповеди, не допускать безакония, противостоять всякой неправде, не преступать клятв, блюсти честь перед своим народом и другими странами[5].

Автор доказывает, что месть и политика несовместимы, месть гу­бит русскую землю. Мечтал, чтобы сыновья были лучше и умнее его. Но после его смерти сыновья разделили владения, раздробили Русь, стали враждовать, а татаро-монгольские полчища только ускорили этот процесс.

Со смертью Мономаха закончился период единения Русского го­сударства, в скором времени оно расслоилось на полтора десятка са­мостоятельных княжеств.

Итак, в средневековом теологизированном обществе понятие тер­риториальной независимости и политической свободы выражались лозунгами, призывами «За землю Русскую» и «За веру христианскую», «За всю Русскую землю». Заметим: везде «русская земля» и нигде ни в одном памятнике не встретим выражение «русский народ». Пробуж­давшееся чувство народного единства цеплялось еще за территориаль­ные пределы земли, а не за национальные особенности народа. На­род — понятие, отражавшее высшую степень общности, духовно-нравственные признаки, общность интересов и действий, общность языка и в целом судьбы. В Киевской Руси не успели еще сгладиться остатки старинного племенного деления, еще много было нетронутых ассимиляцией иноплеменников, которых нельзя было ввести в понятие русского общества. Из всех элементов, входящих в состав государства, территория была наиболее доступна понима­нию — она и служила определением народности.

1.7. Общий вывод

• Процесс зарождения государственности у восточных славян развивался в русле общемировых традиций, в рамках традиционного общества и традиционной модели управления.

Отличительные признаки традиционного общества характерны в разной степени для всех средневековых цивилизаций. К ним отно­сятся:

—явная зависимость человека от природных условий;

—прочная связь индивида со своей социальной группой (будь то сельская или городская община), сословием или этносом;

—господство в экономике земледельческого хозяйства и феодаль­ных отношений;

—религиозные представления как основа ориентации в природ­ном и социальном мире;

—определяющее влияние геополитических факторов на процесс образования и характер государств и др.

Верховная власть в традиционном обществе формируется, как правило, в форме монархии, а доминирующим типом управления яв­ляется патриархальный (верный старым традициям), патерналистский (от. лат. paternus — отцовский, отеческий). Идеально-типические при­знаки такого управления состоят в следующем: начинают формиро­ваться государственные институты, выполняющие в основном судеб­ные функции, сбора налога, надзора и т. д.; управление осуществляет­ся на началах личной зависимости «слуг» от своего «господина» и преданности ему, служебные обязанности носят уникальный харак­тер при нерасчлененности иерархии должностей, функций и структур управления. Носителем законодательной, исполнительной и судебной власти выступает верховный правитель, а управление осуществляется на основе традиций, закрепленных нормами обычного права.

• Киевская Русь на фоне других ранних государств имеет особен­ности политического устройства.

Она не сложилась, не устроилась как монархия, т. е. единое цель­ное государство с единой верховной властью, носительницей политиче­ского единства страны. Форму правления точнее определить как вож-действо (племенное, династическое), а модель, тип управления — как военно-дружинную демократию. Князь был не монарх, а только конунг, вождь — профессиональный наемный военный и политический слуга общества. Корм (налоги, дань) был платой за военные заслуги. Город, земля на вече могли заключить договор с князем, оговорить свои права, могли прогнать князя.

Верховная власть киевского князя была не единоличная, а дина­стическая, патримониальная, родовая (весь род Рюриковичей княжил) по очереди старшинства. Земский порядок (в городах, селах, где жили общины) утверждался и регулировался естественным ходом, конечно, при участии князя, но и в противодействие ему.

Две общественные силы существовали в русской земле: правящая династия князей с их родовым единством и земля, разделенная на об­ласти, имеющие свою земскую власть.

Таким образом, в Киевской Руси родовые отношения господство­вали вплоть до XIII в., когда Русь была разделена на отдельные кня­жества. Киевская Русь не устроила прочного государственного, поли­тического единства, но завязала связи единства земского — в этом и заключается главная историческая характеристика киевского перио­да русской истории.

В удельной Руси эти связи окрепли, перемешанные колонизацией местные особенности слились в плотное великорусское племя. Но удельный порядок окончательно разрушил политическое единство и стал переходной политической формой, посредством которой Рус­ская земля от единства национального перешла к единству политиче­скому. История этого перехода есть история одного из удельных кня­жеств — Московского.

• Зарождение государственности и история Киевской Руси имеет еще одну — хронологическую — особенность: она гораздо моложе за­падноевропейской.

Западноевропейская государственность начинается в истории Гал­лии, ставшей уже в III — I вв. до н. э. частью Римской империи, а в конце V в. устроилось франкское государство при Хлодвике (481—511). Франки приняли христианство в 496г., т.е. почти на 500 лет ранее восточных славян.

В 829 г. произошло объединение англосаксонских государств в од­но государство — Англию.

В 843 г. в результате раздела империи Карла Великого на три час­ти началось самостоятельное существование трех государств: Фран­ции, Германии, Италии.

В XI в. завершился процесс феодализации почти во всей Европе. Период развитого феодализма обусловил возникновение централизо­ванных феодальных монархий во Франции и Англии. К 1215 г. отно­сится Великая хартия вольностей (издание Иоанна Безземельного), а 1265 г. — начало деятельности парламента в Англии. В XIII в. Стали известны миру университеты Европы — Парижский, Кембриджский, Оксфордский.

Несовпадение хронологии развития государственности имело большие политические последствия. Западноевропейские народы про­ходили естественную эволюцию. Поздний старт русского государства, запаздывание в развитии предопределит потребность и желание рос­сийских правителей «подстегнуть» русскую историю, ускорить разви­тие. Модель скачкообразного, ускоренного, прерывистого развития общества, осложнения взаимоотношений власти и общества — все это будет наблюдаться в истории Московского государства, к изучению которого мы теперь и обращаемся.

Вопросы для размышления и самоконтроля

— Какие этногеополитеские факторы предопределили особенность развития российской государственности?

— Что такое государство? Каковы его сущностные признаки? Как соотносятся понятия «государство» и «страна» (земля)?

— Как устро