Наконец найдены останки последних жертв цареубийства — цесаревича Алексея и великой княжны Марии

1_

1_

1_

отводил рассмотрению творчества уральских историков, спра­ведливо полагая, что историческая наука делается конкретными людьми и на выдвигаемую ими историческую концепцию опреде­ленный отпечаток накладывается личность историка.

Еще одной характерной чертой «уральской историографичес­кой школы» является то, что ее представители в ходе историог­рафического анализа обязательно привлекают исторические ис­точники. О. А. Васьковский не требовал от историографа знания всех без исключения источников по изучаемой проблеме, считая их выявление и учет задачей чисто исторического исследования. По его мнению, историограф обязан привлекать исторические источники в двух случаях. Во-первых, он обязан глубоко знать и работать с архивными фондами, в которых отражается деятель­ность научных исторических учреждений и творческая лаборато­рия исследователей изучаемой проблемы. Во-вторых, историог­раф обязан знать конкретный исторический материал в объеме, необходимом для формулировки собственной позиции при ана­лизе дискуссионных вопросов. О. А. Васьковский считал, что без знания исторических фактов историограф не вправе критиковать мнение других авторов.

О. А. Васьковский в своем творчестве стоял на марксистско-ленинских теоретических позициях, хорошо знал произведения В. И. Ленина, опирался на них при анализе конкретно-историчес­кой проблематики. При анализе перипетий Гражданской войны на Урале его особенно интересовали социально-политические про­блемы: поведение рабочих масс и крестьянства и выбор ими пози­ций в отношении враждующих сторон на начальном этапе Граж­данской войны на Урале. Он показывал, что оба эти социальные слоя на Урале имели большую специфику, которая не позволила им стать только на одну сторону в Гражданской войне. Анализируя историческую литературу, он пытался выяснить причины колеба­ний рабочих и крестьян в период Гражданской войны. Особенно его интересовали причины перехода рабочих заводов Среднего Урала и Ижевска и Воткинска на сторону Белого движения.

В то же время О. А. Васьковский критиковал мнение многих историков Урала, которые доказывали, что причиной колебаний уральских рабочих была их мелкобуржуазная сущность, выражав­шаяся прежде всего в связи уральских рабочих с землей. Ученый считал, что особенности уральского пролетариата не дают основа-

1_

ний сомневаться в их пролетарской сущности, а причины колеба­ний уральских рабочих следует искать в непродуманной политике большевистского режима, прежде всего в его продовольственной политике.

Из политических проблем истории Гражданской войны на Ура­ле О. А. Васьковского более всего интересовал феномен «демокра­тической контрреволюции». Работая с документами Временного областного правительства Урала, он и в годы «оттепели» и в пери­од «перестройки» квалифицировал данный феномен как своеоб­разный «третий путь» в русской революции между красной и белой диктатурами.

При непосредственном участии О. А. Васьковского и под его руководством были созданы коллективные труды, которые до на­стоящего времени являются единственными работами, в которых в обобщающем виде освещена история Урала периода Гражданской войны¹. Конечно, они несут на себе отпечаток советской истори­ографии, как в методологическом, так и в конкретно-историчес­ком плане. В них доказывается неизбежность победы большевиков в Гражданской войне и историческая обреченность Белого движе­ния.

Методика историографического исследования, а также сфор­мулированная О. А. Васьковским проблематика исследований по истории Гражданской войны на Урале оказала серьезное влияние на следующие поколения уральских историографов, которые за­нимались изучением истории Гражданской войны на Урале.

Ко второму поколению представителей «уральской историогра­фической школы» следует отнести А. Т. Тертышного и В. Д. Камы­нина.

А. Т. Тертышный в 1988 г. защитил докторскую диссертацию «Историография истории Советов Урала в период Октябрьской ре­волюции и гражданской войны (октябрь 1917 — 1920 гг.)». Им был опубликован целый ряд обобщающих работ по историографии ис-¹ См.: Коммунисты Урала в годы гражданской войны / Под ред. В. Н. Зуйко‑ ва. – Свердловск, 1959; Васьковский О. А. Из истории гражданской вой‑ ны на Урале. – Свердловск, 1961; Васьковский О. А., Ниренбург Я. Л., Молодцыгин М. А., Плотников И. Ф., Скробов В. С. Гражданская война и иностранная интервенция на Урале. – Свердловск, 1969; Васьковский О. А., Ниренбург Я. Л., Плотников И. Ф., Пожидаева Г. В., Тертышный А. Т. Урал в гражданской войне. – Свердловск, 1989; Васьковский О. А., Ефремов Б. А., Ниренбург Я. Л., Плотников И. Ф., Пожидаева Г. В., Тертышный А. Т. Револю‑ ция защищается: Взгляд через годы. – Свердловск, 1989.

тории Гражданской войны на Урале¹. Главное внимание А. Т. Тер-тышный уделил изучению социально-политических проблем ис­тории Гражданской войны на Урале. Он внимательно проанализи­ровал советскую историческую литературу по проблеме эволюции органов государственной власти на Урале после прихода к власти большевиков: слома старой государственной машины, формиро­ванию советской системы управления, эволюции этой системы в годы Гражданской войны, взаимодействию Советов с чрезвычай­ными органами власти: комбедами, ревкомами и др. Изучив лите­ратуру по истории Советов Урала, автор обратил внимание на то, что советские исследователи указывали на радикализм уральских большевиков в области государственного строительства, их стрем­ление к сепаратизму с первых дней Советской власти.

В. Д. Камынин в докторской диссертации «Советская истори­ография рабочих Урала в 1917 — 30-х гг.» (1990 г.), а также в ряде обобщающих историографических трудов², подвел итоги изучения советскими историками истории уральских рабочих в годы Граж­данской войны. Поскольку докторская диссертация была защище­на автором в тот период, когда стали проявляться новые подходы к изучению истории советского рабочего класса, она отличается от других историографических работ советского периода. Ее характе­ризует обобщение новаций методологического и конкретно-исто­рического характера, которые стали проявляться в советской исто­рической науке в годы «перестройки»; введение в научный оборот некоторых новых историографических источников, в том числе эмигрантского происхождения, ставших доступными в результате проведения политики «гласности»; переоценка многих работ со­ветских историков, которых ранее критиковали за преувеличение «мелкобуржуазной сущности» уральских рабочих. Автору удалось ввести в научный оборот некоторые документы по истории науч-

¹ См.: Васьковский О. А., Тертышный А. Т. Современная историография истории

Урала периода гражданской войны (1918 - 1920); Советская историогра­фия Октябрьской революции и социалистического строительства на Урале (1917 - 1937); Тертышный А. Т. Историография Советов Урала в период Ок­тябрьской революции и гражданской войны (октябрь 1917 - 1920 гг.). - Свер­дловск, 1988.

² См.: Васьковский О. А., Камынин В. Д., Щербакова Н. М. Историография со-

циалистического строительства на Урале в переходный период; Камынин В. Д. Историография рабочего класса Урала переходного периода (1917 -1937 гг.). Свердловск, 1987; Советская историография Октябрьской револю­ции и социалистического строительства на Урале (1917 - 1937).

ных учреждений исторического профиля Уральского региона, ко­торые касались репрессий в отношении ряда исследователей исто­рии рабочего класса.

Особенностью работ представителей «уральской историогра­фической школы» первого и второго поколений является то, что в них проанализирована организация научных исследований и науч­ная проблематика работ по истории Гражданской войны на Урале, изданных в советский период.

В 1990-е — первые годы ХХI в. уральскими авторами было опуб­ликовано новое поколение историографических трудов, в которых давалась оценка основных черт современной российской истори­ческой науки, эволюции организационных форм, методологичес­ких основ, расширения источниковой базы и совершенствования методов исторического исследования, а также новой проблемати­ки трудов по истории Гражданской войны на Урале¹.

Эти труды создавались в условиях, когда перед историографи­ческой наукой встали новые задачи. Изменилась историческая эпоха, перед историографами встала задача выработки отноше­ния к поколению советских историков. В условиях острой борь­бы по этому вопросу, которая доходила до высказывания мнения о необходимости полного отрицания тоталитарного «феномена» советской исторической науки, о необходимости начинать пи­сать историю с «чистого листа», именно историографические ис­следования стали выполнять функцию сохранения культурной памяти².

Развитие исторической науки в условиях научного и методоло­гического плюрализма привело к тому, что историография пере­стала лишь сберегать наработанное наследие и стала активно со-¹ См.: Заболотный Е. Б., Камынин В. Д., Тертышный А. Т. Урал накануне великих потрясений 1917 г. (историограф. очерк). – Тюмень, 1997; Иванов А. В., Тер‑ тышный А. Т. Уральское крестьянство и власть в период гражданской войны (1917 – 1921 гг.): Опыт осмысления проблемы в отечественной историогра‑ фии. – Екатеринбург, 2002; Камынин В. Д., Грунь В. Д., Берсенев В. Л. Исто‑ рия рабочих Урала в 20 – 30‑е г г. ХХ в. в отечественной историографии. – М.‑Екатеринбург, 2008.

² См.: Камынин В. Д. Сохранение культурной памяти в историографических трудах: о современном прочтении некоторых дискуссий в советской исторической науке // Век памяти, память века: Опыт обращения с прошлым в ХХ столе‑ тии. – Челябинск, 2004; Он же. Осмысливая опыт прошлого: история Ураль‑ ского добровольческого танкового корпуса на переломе эпох // Никто не забыт, ничто не забыто: К 65‑летию создания Уральского добровольческого танкового корпуса. – Екатеринбург, 2008.

действовать методологическому и концептуальному обновлению исторической науки.

С. О. Шмидт отмечает, что эти новые задачи историографи­ческого исследования порождены новыми условиями, в которых развивается современная российская наука. Характеризуя разви­тие советской историографической науки, он полагает, что в ней не вполне осознавалось то, что «в понятие об образе исторической мысли входят представление также о методологии и методике, а ее приемы развиваются помимо прочего имманентными путями ис­следования, т. е. внутренне присущими природе собственно исто­рического знания»¹. В. А. Муравьев, напротив, считает, что исто­риография как научная дисциплина с момента своего появления в 50 — 80-е гг. ХХ в. ««оттягивала» на себя и некоторую часть мето­дологических суждений и некоторую часть такой сложной области исторического познания, как история идей, история обществен­ной мысли»².

По нашему мнению, в новых исторических условиях истори­ография решает две разновидности методологических задач. Во-первых, она активно участвует в обновлении методологии исто­рического изучения, в создании соответствующей социальным ожиданиям системы исторических представлений. Во-вторых, она ведет поиск новой методологической парадигмы, применимой в историографических исследованиях.

В это новое для российской исторической науки время сфор­мировалось третье поколение представителей «уральской истори­ографической школы». Оно представлено тюменскими исследо­вателями Е. Б. Заболотным и И. В. Скипиной. Оба они являлись аспирантами О. А. Васьковского.

Е. Б. Заболотный в 1996 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Российская историография истории революции 1917 г. на Урале». В своих работах Е. Б. Заболотный продолжил изучение социально-политических проблем истории Урала на начальном этапе Гражданской войны³. Особенностью его работ является то,

¹ Шмидт С. О. Размышления об «историографии историографии». - С. 300.

² Муравьев В. А. История, исторический источник, историография, история исто-

рического познания. - С. 21.

³ См.: Васьковский О. А., Заболотный Е. Б., Камынин В. Д. Современная советская

историография истории Октябрьской социалистической революции на Ура­ле. - Свердловск, 1975; Советская историография Октябрьской революции и социалистического строительства на Урале (1917 - 1937); Заболотный Е. Б.

что автор проанализировал литературу не только о рабочем классе и крестьянстве, но и о казачестве, принимавшем активное участие в Гражданской войне на Урале, а также о тех классах российского общества, которые оказались по другую сторону баррикад.

И. В. Скипина в своей докторской диссертации «Человек в условиях Гражданской войны на Урале: историография пробле­мы» (2003 г.) и работах обобщающего характера¹ предложила со­вершенно иной подход к анализу литературы по истории Граж­данской войны на Урале. Смысл его И. В. Скипина видит в том, чтобы вскрыть тот слой информации, который долгое время оставался незамеченным историографы в силу идеологических факторов и научных интересов исследователей. По нашему мне­нию, это утверждение подтверждает истину о том, что историог­рафический источник, так же как и исторический, практически неисчерпаем.

И. В. Скипина считает, что работы по социальным проблемам истории Гражданской войны на Урале, которые были главным объектом историографического изучения в литературе предшес­твующих лет, следует переосмыслить с точки зрения отражения в них повседневной жизни человека. Она пишет, что в этих работах «повседневная жизнь людей заслоняется политической борьбой, войнами, социальными сдвигами, в то время как обыденная сто­рона происходившего является одной из самых важных в жизни человека»².

Ученые «уральской историографической школы» принимают активное участие в решении методологических проблем истори­ческой науки. И. В. Скипина пишет: «Важной тенденцией совре­менных разработок является расширение спектра историографи­ческого анализа, обновление теоретического и методологического инструментария. Разнообразие позиций ученых, равнозначный учет материального и духовного, экономического и социального, микро- и макропроцессов при рассмотрении событий, понимание того, что человек является центром исследовательских изысканий

Революция 1917 г. на Урале (историография). – Тюмень, 1995; Он же. Россий‑ ская историография истории революции 1917 г. на Урале. – Екатеринбург, 1995; Заболотный Е. Б., Камынин В. Д., Тертышный А. Т. Урал накануне вели‑ ких потрясений 1917 г.

¹ См.: Скипина И. В. Человек в условиях Гражданской войны на Урале: историогра‑

фия проблемы. – Тюмень, 2003.

² Там же. – С. 3.

не только историков, но и историографов, нашли широкое отра­жение в публикациях последнего десятилетия»¹.

Эти ученые попытались обобщить те методологические подхо­ды, которые присутствуют в исторических исследованиях послед­них лет². По наблюдениям А. Т. Тертышного и А. В. Трофимова, «в настоящее время существует целый букет (до двадцати) разнооб­разных теорий, концепций, подходов, так или иначе интерпрети­рующих исторический путь, пройденный Россией»³. Тем не менее, уральские историографы к основным моделям, с позиций которых современные исследователи объясняют историю, в том числе исто­рию Гражданской войны на Урале, относят историко-материалис-тическую, либеральную и модернизационную. Основное различие между этими методологическими конструкциями заключается в том, что (общество, человек или то и другое вместе) ставится исто­риком в центр исследования.

Автором данной статьи была предпринята попытка определить методологическую парадигму современного историографического исследования. Мы считаем, что историограф должен учитывать, что развитие исторических исследований в настоящий период про­исходит в условиях научного плюрализма. Каждый историограф выбирает себе соответствующую его представлениям методологи­ческую основу, с позиций которой он оценивает исторические со­чинения. Это его неотъемлемое право как ученого. Тем не менее, одна из самых распространенных ошибок, встречающихся в сов­ременных историографических исследованиях, состоит в том, что историческое произведение, написанное с позиций одной мето­дологии, оценивается с позиций другой методологии, и при этом делаются выводы о необъективном подходе историка, его предвзя­тости и т. д.

По нашему мнению, использование модернизационного подхо­да в историографическом исследовании позволяет рассматривать развитие исторической науки как непрерывный процесс накопле-¹ Там же.

² См.: Заболотный Е. Б.; Камынин В. Д. Историческая наука России в преддверии

третьего тысячелетия. – Тюмень, 1999; Они же. Историческая наука России в конце ХХ – начале ХХI века. Учеб. пособие. – Тюмень, 2004; Тертышный А. Т., Трофимов А. В. Российская история: модели измерения и объяснения. – Ека‑ теринбург, 2005.

³ Тертышный А. Т., Трофимов А. В. Российская история: модели измерения и объ‑

яснения. – С. 15.

ния исторических знаний, не отрицая вклада ни одного из ее эта­пов в этот процесс.

Историографические исследования по истории Гражданской войны на Урале в начале ХХI в. вышли за пределы одной научной школы и создаются в различных регионах Урала. Причины появ­ления новых обобщающих историографических трудов по истории Гражданской войны на Урале являются разными.

А. С. Верещагин решил посмотреть на накопленную историчес­кую литературу с новых методологических позиций, т. е. переос­мыслить то, что писали о ней советские историографы¹. В 2002 г. он защитил докторскую диссертацию на тему «Отечественная истори­ография гражданской войны на Урале (1917 — 1921-е гг.)». Влияние «уральской историографической школы» на данного автора ощу­щается в том, что он признает необходимость наряду с исследова­нием научной проблематики работ по истории Гражданской войны на Урале, как советского, так и постсоветского периодов, «просле­дить изменения в концептуальной сфере, категориальном аппара­те, структурировании источниковой базы работ». А. С. Верещагин пишет: «С целью показа новых исследовательских возможностей, которые открывают перед историком новые источники, в моногра­фии привлекаются мемуарная литература и бывшие прежде нетра­диционными источники (фольклорный материал, письма населе­ния во властные большевистские структуры и т. д.)².

В отличие от своих предшественников А. С. Верещагин про­анализировал имеющуюся литературу по всем аспектам истории Гражданской войны на Урале: экономическая политика красного и белых правительств, межпартийная борьба и внутрипартийные кон­фликты, оформление советской политической системы, ход бое­вых действий на фронте и в тылу, жизнь и быт населения в регионе. Спецификой этой работы является анализ литературы по истории башкирского национального движения в годы Гражданской войны.

В последние годы появился ряд историографических работ, посвященных анализу политических проблем периода Граждан­ской войны на Урале. В 2005 г. защитил докторскую диссертацию тюменский исследователь А. А. Кононенко на тему «Историогра­фия создания и деятельности партии социалистов-революционе-¹ См.: Верещагин А. С. Отечественная историография гражданской войны на Урале

(1917 – 1921‑е гг.). – Уфа, 2001. ² Там же. – С. 11.

ров в 1901 — 1922 гг.». В своих работах автор проследил процесс изучения важнейшей политической партии, которая выступала одним из главных политических оппонентов большевиков в Граж­данской войне на Урале¹. В работе тюменского исследователя В. М. Кружинова проанализирована литература по истории поли­тических конфликтов на Урале в первые годы советской власти, как межпартийного, так и внутрипартийного характера².

Подводя итог историографическому исследованию истории Гражданской войны на Урале, следует отметить, что все имеющи­еся историографические работы мало дублируют друг друга. Дело в том, что они возникали в связи с тем, что в научном сообществе появлялась потребность в новом осмыслении накопленных исто­риографических источников.

Анализ имеющихся историографических работ по истории Гражданской войны на Урале, позволяет выявить обстоятельства, которые приводят к их созданию. Во-первых, это появление новых комплексов историографических источников. Во-вторых, переос­мысление с новых позиций традиционных комплексов историог­рафических источников. В-третьих, постановка новых исследова­тельских задач перед самой исторической наукой.

Плотников и. Ф.

Конечно, и теперь в зарубежье и в нашей стране останутся охот­ники отрицать принадлежность к семье последнего российского императора Николая II найденных и извлеченных в Поросенко-вом логу останков. Из-под шпального настила на старой Коптя-ковской дороге группой А. Н. Авдонина в 1991 г. было извлечено 9 останков. На протяжении ряда лет российскими, американскими

¹ См.: Кононенко А. А. Партия социалистов‑революционеров в 1901 – 1922 гг.: про‑

блемы историографии. – Тюмень, 2004.

² См.: Кружинов В. М. Политические конфликты на Урале в первое десятилетие Со‑

ветской власти: проблемы теории и историографии. – Тюмень, 2005.

и английскими крупнейшими специалистами, центрами, судеб­но-медицинской экспертизой была установлена принадлежность найденных останков царской семье и ее близким. Но и после этого данные результаты оспариваются практически всегда и безоснова­тельно. В основе соображений таких авторов лежит идея неверия в сам факт бессудебного расстрела членов царской семьи, пред­положения спасения их всех или некоторых из них, в частности, Анастасии и Алексея. В данном случае одним из аргументов были ссылки на то, что двоих в захоронении в Поросенковом логу не оказалось и не должно быть.

С давних пор распространенной является версия о тайном вывозе самими же руководителями Уральской области членов царской семьи в Пермском направлении и подмене их убитыми другими специально подобранными горожанами. Эта версия, оче­видно, будет фигурировать и ныне. В частности, она настойчиво проводится екатеринбургским писателем Л. М. Сониным, в том числе и в его новой книге «Загадки гибели царской семьи». В ней мы видим раздел, посвященный «свидетельствам фальсификации расстрела всей царской семьи». Много внимания уделяется поис­кам царской семьи в Перми и Прикамье начальником уголовного розыска Екатеринбурга, в дальнейшем — помощником началь­ника Военного Контроля 1-го корпуса Сибирской армии белых, А. Ф. Кирстой, очевидно, из карьерно-корыстных целей отри­цавшего факт убийства Романовых, стремившегося получить от белых властей разрешение на формирование и большое матери­ально-денежное содержание специального отряда для «поисков» в Прикамье выдававшейся им за великую княжны Анастасии¹. Это была женщина, арестованная за воровство красными осенью 1918 г. западнее Перми, у разъезда Пермской железной дороги № 37. Она выдавала себя за великую княжну Анастасию. Она была известной местной жительницей. Красноармеец Уткин, «смеясь, говорил, что это Анастасия Грачева», воровка². Сестра видного

¹ См.: Сонин Л. М. Загадка гибели царской семьи. – М., 2006.

² Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве царской семьи

(август 1918 – февраль 1920) / Сост. Н. Росс. – Франкфурт‑на‑Майне, 1987. – С. 184–186. Кирсте весной 1919 г. ряд лиц умышленно или ошибочно дава‑ ли показания об этой же женщине, внешне не похожей на Анастасию Нико‑ лаевну, выше ее ростом, старше как о царской дочери и т.д. Кирста брал это умышленно на веру и всемерно пытался обосновывать свою версию, офици‑ альным следствием в дальнейшем доказательно отвергнутую и т.д.