Завершающем этапе Гражданской войны

(историография проблемы)

История местных органов правопорядка далеко не всегда при­влекала отечественных исследователей, хотя эти органы выпол­няли важнейшую политическую функцию — кроме борьбы с пре­ступностью они вели борьбу с любым проявлением инакомыслия в стране. Дело объяснялось спецификой деятельностью данных органов, которая долгое время являлась секретной.

Современный исследователь истории советской цензуры А. В. Блюм указывает на то, что цензурные органы составляли спе­циальные «Перечни сведений, составляющих тайну и не подлежа­щих распространению в целях охранения политико-экономичес­ких интересов СССР». Первый из них вышел уже в 1925 г. Автор пишет: «Запрещено было публиковать материалы о «количестве политических преступлений», о «роспуске буржуазных партий и кулацких Советов и о репрессиях, предпринимаемым по отноше­нию к ним», об «административных высылках социально опасного элемента, как массовых, так и единичных»².

¹ См.: Комсомольская правда. – 2007. – 25 авг.; Гинцель Л. Под Коптяковской до‑

рогой следы // Вечерний Екатеринбург. – 2007. – 25 авг.; Пресс‑релиз. Екате‑ ринбург. Август.

² Блюм А. В. За кулисами «министерства правды»: Тайная история советской цен‑

зуры. 1917 – 1929. – СПб., 1994. – С. 126.

_0

Исследователь истории ВЧК А. М. Плеханов указывает на то, что «с середины 1920-х гг. постепенно сложилась негласная традиция почти ничего не писать о ВЧК-ОГПУ». Автор сослался на неопуб­ликованное высказывание Ф. Э. Дзержинского, сделанное в марте 1925 г. по поводу воспоминаний ветеранов органов безопасности: «Все составленные таким образом материалы считаются совершен­но секретными, пишутся от руки, на машинках не перепечатывают-ся и в подлинниках (не оставляя у себя копий) направляются через Фельдегерский корпус лично в адрес зам. пред. ОГПУ Г. Г. Ягоды»¹.

В 1920-е гг. были опубликованы данные об одном из крупнейшем уральских выступлений крестьян конца Гражданской войны — вос­стании «Черный орел — земледелец» (7 февраля — 18 марта 1920 г.) с центром в Мензелинском уезде Башкирии. За короткий срок оно охватило часть Уфимской, Казанской, Самарской и Вятской губер­ний. По опубликованным отчетам Уфимского Губчека, поводом для его начала стали необоснованные репрессии против находившихся на лечении красноармейцев, вымогательство, грабеж крестьянства².

В 1920-е гг. по интересующей нас теме писали исследователи, освещавшие деятельность правоохранительных органов Урала по подавлению крестьянского выступления в Зауралье на рубеже 1920 — 1921 гг.³ Наиболее полно описал карательную деятельность чекистских органов полномочный представитель ВЧК по Сибири И. П. Павлуновский, который лично возглавлял борьбу с повстан­цами на протяжении длительного времени.

В то же время современные историографы А. В. Иванов и А. Т. Тертышный отмечают, что большинство авторов 1920-х гг. «просто не успели осмыслить его, либо, находясь в эйфории от одержанной победы в борьбе с контрреволюцией, не обратили на него должного внимания»⁴.

¹ Плеханов А. М. ВЧК‑ОГПУ в годы новой экономической политики 1921 - 1928. -

М., 2006. - С. 23.

² См.: Уфимский октябрьский сборник. - Уфа, 1920. - № 2. - С. 193.

³ См.: Павлуновский И. П. Обзор бандитского движения по Сибири с декабря 1920

по январь 1922. // Земля Сиьирь (Новониколаевск). - 1922. - № 3-4; Поме­ранцев П. Красная армия Сибири на внутреннем фронте (Борьба с восстав­шими в тылу за 1920 - 1922 гг.) // Красная Армия Сибири (Новониколаевск), 1923. - № 3-4; Сидоров П. Курганское восстание в январе 1921 г. // Проле­тарская революция. - 1926. - № 6.; и др.

⁴ Иванов А. В., Тертышный А. Т. Уральское крестьянство и власть в период граждан-

ской войны (1917 - 1921 гг.): опыт осмысления проблемы в отечественной ис­ториографии. - Екатеринбург, 2002. С. 73.

_1

В последующей советской историографии на уральском мате­риале деятельность правоохранительных органов в годы Гражданс­кой войны раскрывалась в работах Ю. Алексеева, Г. П. Дмитриева, В. В. Дубленных, В. В. Кривоногова, М. К. Маликова, В. М. Руц-кина, М. Свиридова, А. С. Смыкалина и др.¹ Вышла коллективная работа по истории органов госбезопасности на Урале². Были опуб­ликованы очерки об уральских чекистах³.

В силу специфики темы, которая в советское время относилась к разряду секретных, и ее исследование историками и правоведами не поощрялось, в этой литературе содержались лишь отрывочные сведения о деятельности советских правоохранительных органов на Урале преимущественно в первой половине 1920-е гг.

Тем не менее, именно в этот период удалось опубликовать не­которые документы об участии правоохранительных органов в по­давлении крестьянских выступлений в начальный период нэпа на Урале⁴. Впервые были опубликованы воспоминания уральских че­кистов⁵.

¹ См.: Кривоногов В. В. К вопросу о создании органов расследования на Урале

(1917 - 1922 гг.) (по материалам Государственного архива Свердловской об­ласти) // Сб. аспирантских работ по вопросам государства и права. - Сверд­ловск, 1963; Руцкин В. М. Рождение советской милиции в Прикамье. - Пермь, 1973; Он же. Из истории пермской милиции. - Пермь, 1973; Он же. Деятель­ность Пермской губернской партийной организации по укреплению и вос­питанию кадров милиции в первые годы нэпа (1921 - 1923 гг.) // Из истории партийных организаций Урала. - Пермь, 1973. - Вып. II; Он же. Деятельность милиции Прикамья по осуществлению мероприятий партии и правительства в борьбе с преступностью и по укреплению общественного порядка в первые годы нэпа (1921 - 1923 гг.) // Из истории партийных организаций Урала. -Пермь, 1974; Он же. Деятельность Пермской губернской партийной органи­зации по формированию и упрочению советской милиции в 1918 - 1923 гг.: Автореф. дис.... канд. ист. наук. Пермь, 1974; Маликов М.К. История судов Удмуртии (1917 - 1922 гг.). - Ижевск, 1977; Свиридов М. Ровесница Октября (Из истории зарождения милиции в Зауралье. 1917 - 1921) // Сов. Заура­лье. - 1977. - 11 нояб.; Страницы истории Оренбургской милиции. - Орен­бург, 1977; Алексеев Ю. Бюро уголовного розыска: из истории милиции в Пермской губернии (1918 - 1924 гг.) // Звезда. - 1983. - 29 окт.; Дмитриев Г. П., Смыкалин А. С. Из истории становления и развития судебного управления на Урале // Правосудие. - 1984. - № 2; и др.

² См.: Васильев И. И., Корнилов Ю. И., Наумов Г. К. Из истории органов госбезо-

пасности Урала. - М., 1982. - Ч. 1.

³ См.: Резник Я. Л. Чекист. Свердловск, 1968; Чекисты Башкирии: Очерки, статьи,

воспоминания - Уфа, 1977; и др.

4 См.: Кулацкие восстания в Башкирии. - Уфа, 1933.

⁵ См.: Чекисты Башкирии: Очерки, статьи, воспоминания.; и др.

_2

В. М. Руцкин на примере Пермской губернии охарактеризовал тот уровень организации советской милиции, который сложил­ся на Урале к концу Гражданской войны. По его словам, «к концу 1920 г. организация Пермской губернской милиции представля­ла уже стройную систему». Возглавлял ее начальник управления, у которого было 6 помощников и 4 инспектора. Один из помощ­ников являлся начальником политотдела. В структуре управления губернской милиции было 6 подотделов: уездно-городской, уго­ловно-розыскной, промышленной милиции, инспекторский, сек­ретариат и подотдел снабжения¹.

Советские исследователи доказывали, что правоохранитель­ные органы Урала складывались в ожесточенной борьбе с клас­совыми врагами. С нашей точки зрения относительно полно им удалось показать вклад этих органов в разгром крестьянских восстаний, которые прокатились по Уралу в 1920 — 1921 гг. Со­ветские историки квалифицировали крестьянские выступления исключительно как бандитские антисоветские мятежи, возглав­ляемые эсерами². Иногда в современной публицистике участни­ков крестьянских выступлений периода «военного коммунизма», направленных против большевиков, называют «зелеными»³. Этот термин использовался и в советское время. Советские авторы под восстанием «зеленых» понимали выступления «бродячих шаек де­зертиров, подбитых кулаками и белогвардейцами на выступление против Советской власти»⁴.

Советские историки внесли немалый вклад в изучение роли правоохранительных органов в подавление крестьянского восста­ния в Зауралье⁵.

¹ Руцкин В. М. Рождение советской милиции в Прикамье. - С. 32.

² См.: Романенко В. В. Роль чекистов и воинов внутренних войск в ликвидации ку-

лацких банд и белогвардейщины в Среднем Поволжье и Приуралье в 1920 -1922 гг. // Из истории Среднего Поволжья и Приуралья. - Куйбышев, 1975. -Вып. 5. - С. 19.

³ См.: Шибанов Н. «Зеленая» война: Ист. очерки. - Челябинск, 1997; и др.

⁴ Лешкин Н. Они были первыми // Чекисты Башкирии. - С. 18.

⁵ См.: Богданов М. А. Разгром западносибирского кулацко‑эсеровского мятежа в

1921 г. - Тюмень, 1961; Толмачева Р. П. К вопросу об экономической полити­ке советской власти в деревне в 1920 г. // Вопросы истории Урала. - Сверд­ловск, 1964. - Вып. 5; Анистратенко В. П. Некоторые вопросы хозяйственного и политического состояния зауральской деревни накануне перехода к нэпу // Учен. зап. Урал. ун‑та. - Свердловск, 1970. - № 103. - Сер. ист. Вып. 18; Он же. Мероприятия партийных организаций Урала по ликвидации кулацкого мя‑

_3

Известный исследователь истории антибольшевистского под­полья Д. Л. Голинков писал: «Немалую роль в ликвидацию банди­тизма сыграли чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволю­цией. В феврале 1921 г., в разгар выступлений мелкобуржуазной стихии под руководством полномочного представителя ВЧК по Сибири И. П. Павлуновского ликвидировали организации «Сою­за трудового крестьянства», связанные с антисоветскими кулац­кими выступлениями»¹. Н. Лешкин отмечал, что «Уфимская ЧК и Особый отдел Восточного фронта направили в этот район войска ВОХР во главе с А. Чеверевым»².

Советские авторы специально отмечали, что правоохрани­тельные органы дифференцированно относились к участникам антисоветских выступлений. По словам Д. Л. Голинкова, «аресто­ванные Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией главари этого антисоветского движения (в том числе Юдин, Тагу-нов, Тяпкин, Густомесов), кулацкие заправилы и белогвардейцы были сурово наказаны»³. Н. Лешкин писал: «Члены коллегии еди­нодушно высказались за суровое наказание бандитов, оставленных колчаковцами в тылу советских войск с целью поднять восстание против Советской власти… Главари «зеленых» были публично рас­стреляны»⁴.

В. П. Анистратенко причиной жестокости правоохранительных органов против повстанцев считал организацию ими «белого тер­рора». По его подсчетам, повстанцы в Ишимском уезде разгроми-

тежа 1921 г. // Из истории партийных организаций Урала: Учен. зап. Урал. ун‑ та. – Свердловск, 1971. – № 120. – Сер. ист. Вып. 23; Гуров В. П. Экономичес‑ кое и политическое положение уральской деревни накануне перехода к нэпу // Наш край. – Свердловск, 1971; Он же. К вопросу о политических настрое‑ ниях уральских крестьян накануне перехода к новой экономической полити‑ ке // Из истории социалистического строительства на Урале. – Свердловск, 1976; Он же. Уральская деревня после разгрома колчаковщины // Партийное руководство революционной борьбой и хозяйственной деятельностью трудя‑ щихся Урала (1918 – 1920). – Свердловск, 1982; Тертышный А. Т. Хозяйствен‑ ная политика партии и советского государства в деревне в 1919 – 1920 г г. // Там же; и др.

¹ Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. – М., 1980. – 3‑е

изд. – Кн. 2. С. 97.

² Лешкин Н. Они были первыми. – С. 19.

³ Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. – Кн. 2. – С. 99.

⁴ Лешкин Н. Они были первыми. – С. 20.

ли 90% партячеек, убили более 500 коммунистов, такие же потери имелись в парторганизации Курганского уезда¹.

Вместе с тем Д. Л. Голинков писал, что «чрезвычайные ко­миссии и революционные трибуналы великодушно относились к крестьянству, обманом вовлеченному в антисоветское движение. Выездная сессия военного трибунала рассмотрела в Петропавлов­ске много дел участников восстания. Лишь особо злостные приго­варивались к наказаниям, малосознательные крестьяне освобож­дались от ответственности»². Н. Лешкин подчеркнул очень важное обстоятельство. Он отмечал, что «случайно вовлеченного в восста­ние крестьянина, допустившего по несознательности вредные для Советской власти действия рабочего чекисты брали под защиту, проявляя ту мягкость и гибкость, которых так не хватало в некото­рые более поздние годы»³.

Любопытные сведения по данному вопросу содержит пери­одическая печать того времени. По данным Тюменской губерн­ской газеты «Трудовой набат», из привлеченных к судебной от­ветственности в Тюменском губернском трибунале по делу о мя­тежниках в Червищенской волости Тюменского уезда 35 крестьян в сентябре 1921 г., 5 человек были приговорены к расстрелу, но приговор им был заменен на заключение в рабочий дом сроком на 5 лет. Остальным подсудимым трибунал назначил условное наказание⁴.

Уфимские историки подробно проанализировали участие уральских чекистов в подавлении крупного крестьянского вос­стания на Южном Урале, получившего название восстание «Чер­ного орла». По воспоминаниям активного участника подавления данного выступления А. Е. Шамигулова, особая опасность этого восстания состояла в связи восставших крестьян с валидовцами, которые в то время рассматривались в качестве врагов Советской власти. Он писал: «Валидов не преминул воспользоваться инци­дентом, происшедшим в Тамьян-Катайском кантоне»⁵.

¹ См.: Анистратенко В. П. Мероприятия партийных организаций Урала по ликвида-

ции кулацкого мятежа 1921 г. - С. 69.

² Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. - Кн. 2. - С. 99.

³ Лешкин Н. Они были первыми. - С. 21.

⁴ См.: Трудовой набат (Тюмень). - 1921. - 30 сент

⁵ Шамигулов А. Е. В Тамьян‑Катайской ЧК (воспоминания) // Чекисты Башкирии. -

С. 69.

Н. Лешкин и Г. Амири опасность этого выступления крестьян для судьбы Советской республики в целом подтверждали тем, что его подавлением лично руководил Председатель ВЧК Ф. Э. Дзер­жинский, в Уфимскую губернию были направлены его предста­вители, занимавшие важные посты в партийных структурах и структурах ВЧК¹. Н. Лешкин писал, что в его разгроме участвовали отряды внутренних войск, части особого назначения и милиция. Руководили подавлением восстания уфимские чекисты, бывшие, по словам автора, «преданными коммунистами, людьми волевыми и решительными»². По словам В. Фридмана, «принятые меры не замедлили сказаться. Основные части повстанцев в пределах гу­бернии были разбиты, а частью оттеснены в пределы Башреспуб-лики на действовавшие там крупные войсковые соединения ВОХР Приуральского сектора»³.

В. М. Руцкин проанализировал преобразование органов совет­ской милиции на Урале в период перехода от войны к миру. Он писал: «Изменение задач и повышение требований к организаци­онному укреплению милиции привели к ее частичной реорганиза­ции… В апреле 1921 г. было принято решение о переводе милиции с военного положения на мирное. В начале июля был упразднен штаб 17 милиционной бригады в Пермской губернии»⁴. Историки отмечали, что введение нэпа сопровождалось резким сокращением штатов всего государственного аппарата. Источники зафиксиро­вали, что Постановлением СТО от 24 августа 1921 г. численность милиции в РСФСР была определена в 333 655 человек⁵. По под­счетам В. М. Руцкина, численность милиции Пермской губернии сократилась с 4 939 человек в сентябре 1921 г. до 3 073 — в октябре 1921 г. и 1 322 — в октябре 1922 г.⁶

Для советской литературы о деятельности правоохранительных органов были характерны некоторые общие черты. Вся эта лите-

¹ См.: Лешкин Н., Амири Г. В дни поздних буранов // Чекисты Башкирии. – С. 52,

59.

² Лешкин Н. Они были первыми. – С. 21.

³ Фридман В. Часовой республики // Чекисты Башкирии. – С. 46.

⁴ Руцкин В. М. Деятельность Пермской губернской партийной организации по фор‑

мированию и упрочению советской милиции в 1918 – 1923 г г. – С. 21.

⁵ См.: Власть Советов. – 1922. – № 1–2. – С. 62.

⁶ См.: Руцкин В. М. Деятельность Пермской губернской партийной организации по

формированию и упрочению советской милиции в 1918 – 1923 гг. – С. 21, 22.

ратура была написана через призму партийного руководства де­ятельностью этих органов. Основными источниками, которыми пользовались историки, были официальные документы КПСС и Советского правительства. Выходящие публикации документов по истории правоохранительных органов носили сугубо официаль­ный характер, документы для публикации тщательно отбирались, чтобы не раскрыть государственные секреты или не нанести вред имиджу советской стране. Таким же образом отбирались воспоми­нания по истории правоохранительных органов.

Еще одной причиной, которая не прибавляла объективности трудам советских историков правоохранительных органов, было то, что отсутствие в литературе достоверной информации компен­сировалось разного рода идеологическими моментами.

В советской историографии создавался и культивировался по­ложительный образ чекистов, работников милиции и других пра­воохранительных органов. Д. Л. Голинков писал: «Органы госу­дарственной безопасности, все правоохранительные учреждения страны стояли на защите Советского государства»¹.

При характеристике функций органов госбезопасности их ка­рательная деятельность лишь упоминались. Зато подробно писа­лось о тех сферах деятельности, которые для органов ГПУ явля­лись вспомогательными: охрана общественного порядка, борьба с детской беспризорностью и т. д. Руководители ЧК-ГПУ-ОГПУ Ф. Э. Дзержинский и В. Р. Менжинский представлялись советс­ким историкам символами благородства. Главной чертой в их де­ятельности советские историки считали неукоснительное следо­вание принципам социалистической законности. Т. К. Гладков и М. А. Смирнов писали: «Менжинский настойчиво боролся за ут­верждение во всей деятельности ОГПУ ленинского принципа со­циалистической законности»².

Советские историки давали только положительную оценку де­ятельности правоохранительных органов. Они исходили из того, что подобная оценка этих органов содержалась в работах В. И. Ле­нина³. Залог успеха этих органов П. Г. Софинов видел «в мудром руководстве Коммунистической партии и ее ленинского Цент-

¹ Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. – Кн. 2. – С. 278.

² Гладков Т. К., Смирнов М. А. Менжинский. – М., 1969. – С. 328–329.

³ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. – Т. 44. – С. 327, 328; Т. 50. – С. 338; и др.

_7

рального Комитета, в повседневном партийном контроле за их де­ятельностью»¹.

В 1990-е — первые годы XXI в. в литературе стало высказывать­ся более критическое отношение к советской правоохранительной системе. Ликвидация гегемонии единственной монометодологии привела к тому, что на историю правоохранительных органов вы­сказываются различные мнения. Плюрализму мнений способству­ет более широкая источниковая база, в которой представлены и за­рубежные документы, а также публикация в России произведений эмигрантских и зарубежных исследователей по истории советских спецслужб.

Работы зарубежных авторов внесли большой вклад в развен­чивание того образа советских правоохранительных органов, ко­торый создавался в советской историографии. Эмигрантский историк Р. Б. Гуль дал свою характеристику руководителей ВЧК-ГПУ. О Дзержинском он писал: «По невероятности числа погиб­ших от коммунистического террора «октябрьский Фукье-Тенвиль» превзошел и якобинцев и испанскую инквизицию, и терроры всех реакций. Связав с именем Феликса Дзержинского страшное лихо­летье своей истории, Россия надолго облилась кровью»². Назначе­ние Менжинского на пост руководителя ОГПУ он охарактеризовал следующими словами: «На посту начальника Особого отдела этот человек с вкрадчивой улыбкой оказался не только подходящим, но и незаменимым. Дилетант во всем, тут, в инквизиции, оказался как раз на своем месте: больная «тень» воплотилась в беспощадно­го и страшного человека»³.

В отличие от советской историографии, в которой изучаемые нами органы назывались «правоохранительными», сейчас эти ор­ганы многие исследователи называют «карательными»⁴. Часть уче­ных, стоящих на либеральных позициях, полагает, что каратель­ные функции в советский период выполняли все органы, в том

¹ Софинов П. Г. Очерки истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (1917 -

1922 гг.). - М., 1960. - С. 243-244.

² Гуль Р. Б. Дзержинский. - М., 1992. - С. 7.

³ Там же. - С. 110.

⁴ См.: Рассказов Л. П. Роль карательно ‑ репрессивных органов в становлении ад-

министративно ‑ командной системы в первые годы советской власти. - Уфа, 1992; Он же. Карательные органы в процессе формирования и функциони­рования административно‑командной системы в Советском государстве (1917 - 1941). - Уфа, 1994; и др.

числе советские и партийные. По их мнению, переход от Граждан­ской войны к миру нисколько не поменял характера деятельнос­ти этих органов. А. Л. Литвин утверждает, что «карательная поли­тика и карательные органы в 1921 г. не претерпели существенных изменений: они были по-прежнему нацелены на устранение даже потенциального инакомыслия. Продолжала свирепствовать прак­тика беззакония и расправ, вытекающая из примата классовости революционного правосознания»¹.

По нашему мнению, такое определение деятельности этих ор­ганов является односторонним, ибо оно учитывает лишь одну из сторон этой деятельности. Во многих современных работах по-прежнему используется термин «правоохранительные» органы². Нам кажется этот термин более правильным. А. М. Плеханов спра­ведливо пишет о том, что «как бы не называлось это ведомство, от ВЧК до КГБ, оно защищало безопасность государства, общества и граждан, т. е. было правоохранительной структурой, которая боро­лась с реальными противниками: шпионами, диверсантами, тер­рористами, контрабандистами, бандитами и пр.»³

Введение в научный оборот новых источников привело к появ­лению источниковедческих работ по истории правоохранитель­ных органов Урала. Интересное замечание по поводу расширения источниковой базы по истории ВЧК сделал К. Н. Габушин. Спра­ведливо заметив, что до 1990-х гг. большинство документов, каса­ющихся деятельности ЧК были засекречены, он пришел к выводу, что поскольку в настоящее время большинство исследователей интересуют прежде всего обличительно-очернительные материа­лы о деятельности большевиков, то «документы, противоречащие новым веяниям, не рассматривались»⁴.

¹ Литвин А. Л. Красный и белый террор в России. 1918 - 1922. - М., 2004. - 2‑е

изд. - С. 389.

² См.: Пашкин А. А. К вопросу о роли и месте правоохранительных органов в то-

талитарном государстве// Тоталитаризм и личность. - Пермь, 1994; Се­менов А. И., Кобзов В. С. Правоохранительные органы Урала в борьбе с «политическим бандитизмом» // История правоохранительных органов Рос­сии. - Челябинск, 2000; Сафонов Д. А. Правоохранительные органы России в ХХ в.: традиции, преемственность, поиски новых форм // Правоохранитель­ные органы Южного Урала: история и современность. - Оренбург, 2000; и др.

³ Плеханов А. М. ВЧК‑ОГПУ в годы новой экономической политики 1921 - 1928. -

С. 35.

⁴ Габушин К. Н. Перлюстративная «социология» ЧК // Экономическая история ХХ в.:

проблемы историографии. - Екатеринбург, 2008. - С. 22.

_9

Анализ современной литературы показывает, что из всех пра­воохранительных органов Урала наиболее подробно изучена де­ятельность советской милиции¹. Изучается также деятельность других чрезвычайных органов Советской власти на Урале². При этом особо выделяется их деятельность на этапе перехода от по­литики «военного коммунизма» к новой экономической поли­тике.

В. И. Шишкин указывает, что до недавнего времени вопрос об участии ВЧК, ревтрибуналов, милиции, военных, карательных и политических сил в подавлении крестьянских выступлений оста­вался «слабым местом» в анализе этих событий³. По нашему мне­нию, именно в современной историографии на этот вопрос обра­щается большое внимание. Многочисленными являются работы современных авторов о крестьянских выступлениях на Урале⁴ и в

¹ См.: Ахмадеев Ф. Х., Катаев Н. А., Хабибулин А. Г. Становление и развитие ор-

ганов советской милиции и исправительно‑трудовых учреждений. - Уфа, 1993; Салмина СЮ. Становление милиции Челябинской губернии (1917 -1923 гг.). - Челябинск, 1999; Она же. Кадровая политика в Челябинской милиции (начало 20‑х гг.) // Полиция и милиция России: формирование и развитие (к 200‑летию МВД). - Челябинск, 2000; Она же. Материальное по­ложение милиции Челябинской губернии в первые годы нэпа // История пра­воохранительных органов России; Кобзов В. С, Семенов А. И. Становление органов милиции на Урале в 1917 - 1920 гг. // Там же; Салмина С. Ю. Станов­ление системы профессиональной подготовки кадров милиции Челябинской губернии // Там же; Петров А. В., Кудрявцева А. В. Создание системы орга­нов правопорядка на Южном Урале после гражданской войны // Актуальные проблемы совершенствования правоприменительной деятельности органов внутренних дел. - Челябинск, 2000; Демин В. А., Воробьев А. М. Милиция // Урал. ист. энциклопедия. - 2‑е изд.; Семенов А. И., Сичинский Е. П., Щет‑ кин С. В. Милиция (1917 - 2000) // Челябинск: Энциклопедия; Милиция Челя­бинской области. 1802 - 2002: Страницы истории. - Челябинск, 2002; и др.

² См.: Шабанова И. К. Правовой произвол начала 1920‑х гг. в Тюменской губернии

// История Советской России: новые идеи, суждения. - Тюмень, 1991. - Ч. 1. Мардамшин Р. Р. Башкирская чрезвычайная комиссия: страницы истории. -Уфа, 1999.

³ См.: Шишкин В. И. Введение // За советы без коммунистов: Крестьянское вос-

стание в Тюменской губернии 1921 г. Сб. док. - Новосибирск, 2000. - С. 16.

⁴ См.: Метельский Н. Н. Деревня Урала в условиях военного коммунизма (1919 -

1921). - Свердловск, 1991; Суслов А. Б. Антибольшевистские восстания 1920 - 1922 гг.: заключительный этап гражданской войны // Тоталитаризм и личность. - Пермь, 1994; Бакунин А. В. Большевики и крестьянство в пер­вые годы советской власти (1917 - 1922 гг.) // История крестьянства Урала и Сибири в годы гражданской войны. - Тюмень, 1996; Телицын В. Л. К истории антибольшевистских выступлений на Урале в первые послереволюционные годы: участники и руководители (Предварительные замечания) // Револю­ция и человек: Социально‑психологический аспект. - М., 1996; Он же. Сквозь

_0

его отдельных регионах¹, в том числе о самом мощном из них в За­уралье².

тернии «военного коммунизма»: крестьянское хозяйство Урала в 1917 -1921 гг. - М., 1998; Он же. Урал 1917 -1921 гг.: красный террор и общинная самозащита // Право, насилие и культура в России: региональный аспект (первая четверть ХХ в.). - М.‑Уфа, 2001;и др.

¹ См.: Кульшарипов М. М. Восстание «Черного орла» в Башкирии // Актуальные

проблемы социально‑политической истории советского общества. - Уфа, 1991; Магомедов Р. Р. Экономическая и политическая обстановка на Южном Урале накануне перехода к нэпу // История крестьянства Урала и Сибири в годы гражданской войны; Гарипов М. С. Политика большевиков в Башкирии и Бурзян‑Тангауровское восстание 1920 г. // Политические партии и движения в Башкортостане: история и современность. - Уфа, 1997; Абрамовский А. П., Панькин С. Н. «Голубая армия»: создание, борьба, разгром // Крушение ца­ризма и гражданская война на Урале. - Челябинск, 1998; Скориков А. И. Из истории повстанческого и дезертирского движений на территории Челябинс­кой губернии в конце 1919 - начале 1921 гг. // Там же; Сафонов Д. А. Великая крестьянская война 1920 - 1922 гг. и Южный Урал. - Оренбург, 1999; и др.

² См.: Лагунов К. Я. Двадцать первый. - Свердловск, 1991; Он же. Кровавая жат-

ва. - Тюмень, 1992; Он же. И сильно падает снег… - Тюмень, 1994; Третья­ков Н. Г. К вопросу о возникновении Западно‑Сибирского восстания 1921 г. // Роль Сибири в истории России: Бахрушинские чтения. - 1993. - Новоси­бирск, 1993; Он же. К истории крестьянского восстания 1921 г. на Тоболь­ском Севере // Словцовские чтения - 1996. - Тюмень, 1997; Он же. Еще раз о социальной природе Западно‑Сибирского восстания 1921 г. // Словцовс­кие чтения - 97. - Тюмень, 1997; Белоногов М. Г. Приишимье накануне крес­тьянского восстания 1921 г. // Западносибирское краеведение. - Ишим, 1994; Суслов А. Б. Антибольшевистские восстания 1920 - 1921 гг. - заклю­чительный этап гражданской войны // Тоталитаризм и личность; Белявская О. А. О морально‑психологических качествах коммунистов, воевавших про­тив повстанцев на Тюменском севере в феврале - марте 1921 г. // История крестьянства Урала и Сибири в годы гражданской войны: Тез. докл. Всеросс. науч. конф. - Тюмень, 1996; Петрова В. П. Восстание 1921 г. в Тюменской гу­бернии // Там же; Третьяков Н. Г. К вопросу о политической направленности Западно‑Сибирского восстания 1921 г. (Отношение повстанцев к советам) // Там же; Большаков В. П. Пролог крестьянского восстания 1921 г. в Тюменс­кой губернии // Там же; Он же. О восстании крестьян Тюменской (Тобольской) губернии 1921 г. // Судьба России: Духовные ценности и национальные инте­ресы. - Екатеринбург, 1996; Московкин В. В. Восстание крестьян в Западной Сибири в 1921 г. // Вопр. истории. - 1998. - № 6; Он же. Крестьянское восста­ние 1921 г. в Западной Сибири // Ямал: Энциклопедия Ямало‑Ненецкого ав­тономного округа. - В 3‑х т. - Салехард, 2004. - Т. 2; Угроватов А. П. Красный бандитизм в Сибири (1921 - 1929 гг.). - Новосибирск, 1999; Белявская О. А., Ильдер М. А. Красный террор на Обском Севере (февраль - начало апреля 1921 г.) // Югория: Энциклопедия Ханты‑Мансийского автономного округа. -В 3‑х т. - Ханты‑Мансийск, 2000. - Т. 2; Московкин В. В., Ильдер М. А. Обдор‑ ское восстание в марте 1921 г. // Вторые Урал. военно‑ист. чтения: Мат. реги­он. науч. конф. - Екатеринбург, 2000; Петрова В. П. Крестьянское восстание в Тюменской губернии в 1921 г. // Тюменский ист. сб. - Тюмень, 2000. - Вып. IV; Она же. Чему учит история сибирского восстания // Западно‑Сибирское

_1

В. С. Кобзов, Ф. Г. Куцан, В. И. Майоров, В. В. Московкин, В. П. Петрова, Е. П. Сичинский, Н. С. Шибанов и др. исследовате­ли считают, что именно в этот период карательная функция совет­ской милиции наиболее ярко проявилась в борьбе с крестьянски­ми выступлениями против политики «военного коммунизма». По подсчетам В. Л. Телицына, на протяжении всего «послеколчаковс-кого периода» (с августа 1919 по февраль 1921 гг.) на Урале насчи­тывалось около 30 серьезных случаев вооруженного сопротивле­ния представителям власти, частям Красной Армии, продотрядам и различным карательным органам (ВЧК, ЧОН и др.), повлекших за собой многочисленные жертвы. Д. А. Сафонов считает, что можно говорить о наличии в России тех лет очередной крестьян­ской войны. Он пишет: «Налицо массовость участия, значитель­ность территории, охваченной движением, существование про­граммы действий у восставших».

В. С. Кобзов и В. И. Майоров пишут: «Наряду с уголовным бандитизмом, в 1919 — 1921 гг. на милицию была возложена лик­видация набиравшего силу повстанческого движения. Основу повстанцев составили доведенные до отчаяния проводившейся социально-экономической политикой крестьяне и казаки регио­на. Нередко к ним примыкали и рабочие, также влачившие полу­голодное существование и не имевшие возможности обеспечить свои семьи ни питанием, ни одеждой, ни топливом». Челябинские историки показывают, что «с начала 1920 г. практически вся тер­ритория Челябинской губернии (впрочем и в соседних губерниях происходило то же самое) оказалась охваченной повстанческим движением, которое большевики объявили ничем иным как поли­тическим бандитизмом»³.

Многие современные авторы доказывают, что крестьянские выступления оказали влияние на усиление карательной функции

крестьянское восстание 1921 г. - Тюмень, 2001; Петрушин А. А. Особенности органов власти, созданных на территории, контролируемой повстанцами (на примере Сургутского комитета общественной безопасности и Тобольского крестьянского совета) // Государственная власть и российское (сибирское) крестьянство в годы революции и гражданской войны. - Ишим, 2001; Он же. На задворках гражданской войны. - Тюмень, 2004. - Кн. 2; и др.

¹ См.: Телицын В. Л. К истории антибольшевистских выступлений на Урале в пер-

вые послереволюционные годы. - С. 177.

² Сафонов Д. А. Великая крестьянская война 1920 - 1922 гг. и Южный Урал. - С. 3.

³ Милиция Челябинской области. 1802 - 2002. - С. 100.

_2

Советского государства. Л. П. Рассказов пишет, что большевики «усиливают карательные органы, действующие против крестьянс­тва». По его словам, «в борьбе против крестьянских восстаний большевики выбрали испытанный метод — репрессии. Против восставших направлялись воинские части из армии, войска внут­ренней службы (ВНУС). В борьбе с бандитами прославились час­ти особого назначения (ЧОН)». Кроме того, он отмечает вклад в это дело органов милиции и ВЧК¹. По подсчетам С. Ф. Касимова, только в Бурзян-Таягауловском районе от рук карательных отря­дов погибло до 3 тыс. башкир².

Современные исследователи обратили внимание на то, что между представителями различных правоохранительных органов не было единства по вопросу о том, как вести себя в отношении повстанцев.

По словам И. В. Скипиной, «представители юстиции, как сви­детельствуют документы, неоднократно указывали на нарушения элементарной законности представителями продовольствен­ного фронта. Юристы предупреждали о возможных серьезных последствиях в ответ на давление властей на деревню, вплоть до крестьянского возмущения, но к их заявлениям не прислушива­лись»³.

Интересный вывод делает И. Ф. Фирсов. Он приводит много­численные факты бесчинств представителей чрезвычайных орга­нов и считает, что этому пытались противостоять органы юстиции и милиции. По словам И. Ф. Фирсова, остановить террор, санкци­онированный государством, им не удалось, и «…пытаясь проти­востоять насилию, проводимому коммунистическими властями… милиция в силу своего статуса оказалась на противоположной на­роду стороне баррикад и вынуждена была принимать участие в не­справедливой, жестокой борьбе с повстанцами»⁴.

¹ Рассказов Л. П. Карательные органы в процессе формирования и функциони-

рования административно‑командной системы в Советском государстве (1917 - 1941). - С. 145, 153.

² См.: Касимов С. Ф. Автономия Башкортостана: становление национальной госу-

дарственности башкирского народа (1921 - 1925). - Уфа, 2000. - С. 194.

³ Скипина И. В. Человек в условиях гражданской войны на Урале: Историография

проблемы. - Тюмень, 2003. - С. 92-93.

⁴ Фирсов И. Ф. Ишимская милиция в период Западно‑Сибирского крестьянского

восстания 1921 г. // Государственная власть и российское (сибирское) крес­тьянство в годы революции и гражданской войны. - С. 109.

_3

В. С. Кобзов и В. И. Майоров считают, что справиться с повс­танцами малочисленной и разрозненной сельской милиции ока­залось не по силам. По их наблюдениям, «в целях повышения боеспособности подразделений милиции в 1920 г. на Урале стали сводить их в единые формирования. В Екатеринбурге, к примеру, сформировали «полк красных милиционеров», в Челябинске на­личные силы были сведены в Особую милицейскую бригаду под командованием замначальника губмилиции по строевой части С. И. Холкина, в уездах формировались батальоны и роты»¹. Ис­торики считают, что принятых мер оказалось недостаточно, и 16 августа 1920 г. на территории губернии было введено военное по­ложение. Его суть, по мнению авторов, заключалась в том, что «все наличные силы милиции, ВОХР, войска укрепрайонов переводи­лись на повышенную боевую готовность, коммунисты и части осо­бого назначения перешли на казарменное положение. Руководство деятельностью по ликвидации отрядов повстанцев возлагалось на губвоенкома Б. А. Каврайского, имевшего в своем прямом подчи­нении территориальную бригаду ВОХР»².

Р. Р. Мардамшин пишет о роли органов ВЧК в подавлении восстания в Бурзян-Тангауровском кантоне Башкирии: «На наве­дение порядка были брошены большие силы, в том числе органы Чрезвычайных комиссий. На помощь БашЧК были привлечены органы внутренней охраны РСФСР — ВОХР»³.

Ю. С. Янин привел данные о том, что для ликвидации восста­ния «Черного орла» в Башкирии ЦК РКП(б) принял самые реши­тельные меры, подключив к этому делу таких авторитетных боль­шевиков как Ф. Э. Дзержинский, Ф. А. Сергеев (Артем), который был назначен уполномоченным ВЧК по борьбе с контрреволюци­ей в Башкирии⁴. Л. П. Рассказов пишет, что при подавлении этого восстания «применялись испытанные методы красного террора: взятие заложников, задержание подозрительных лиц, расстрелы восставших и т. д.»⁵.

¹ Милиция Челябинской области. 1802 - 2002. - С. 101.

² Там же. - С. 103.

³ Мардамшин Р. Р. Башкирская чрезвычайная комиссия. - С. 64.

⁴ См.: Янин Ю. С. Деятельность Ф.Э. Дзержинского на посту народного комиссара

внутренних дел. - Рязань, 1987. - С. 63.

⁵ Рассказов Л. П. Карательные органы в процессе формирования и функциони-

рования административно‑командной системы в Советском государстве

А. Л. Литвин указывает на особую роль в подавлении западно­сибирского крестьянского восстания полномочного представите­ля ВЧК по Сибири И. П. Павлуновского, который входил в полно­мочную тройку по подавлению восстания наряду с председателем Сибревкома И. Н. Смирновым и помощником Главкома воору­женных сил республики В. И. Шориным¹.

Современные историки приводят многочисленные факты произвола, самосудов, пьянства и др. негативных фактов поведе­ния сотрудников милиции Челябинской и Тюменской губерний в борьбе с повстанцами. О. А. Белявская пишет: «Расправу, орга­низованную победителями, осуществляли пьяные судьи: все ру­ководители восстания были расстреляны, но, по нашим предпо­ложениям, пострадали и те, чья вина не была столь значимой»². В. П. Петрова пишет о фабрикации местными чекистами анти­советских «дел», с целью «найти причину в сложном положении в губернии, обвинив эсеров в организации контрреволюционных заговоров»³.

По словам Н. С. Шибанова, «как в прошедшей гражданс­кой войне, так и в борьбе с восставшим народом «массовый тер­рор стал средством убеждения», а политика насилия и кровавого террора по отношению к «классовым врагам» — дворянству, ду­ховенству, кулачеству и казачеству большевики провели беспо­щадно и последовательно». Автор пришел к выводу, что «тяжелая репрессивная машина с начала 20-х гг. была запущена сверху и раскручивалась благодаря усилиям высших большевистских пра­вителей»⁴.

С другой стороны, историки отмечают жестокость повстанцев по отношению к работникам милиции. В. С. Кобзов и В. И. Майо­ров пишут, что, когда повстанцы захватили станицу Брединскую, «в станице в руки восставших попал и был расстрелян начальник политического бюро при Управлении Троицкой горуездной ми­лиции М. Л. Гербанов»⁵. Они делают вывод, что «при выполнении

(1917 - 1941). - С. 151.

¹ См.: Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. 1918 - 1922. - С. 286.

² Белявская О. А. О морально‑психологических качествах коммунистов, воевавших

против повстанцев на Тюменском севере в феврале - марте 1921 г. - С. 6.

³ Петрова В. П. Восстание 1921 г. в Тюменской губернии. - С. 48.

⁴ См.: Шибанов Н. С. Зеленая война. - С. 215.

⁵ Милиция Челябинской области. 1802 - 2002. - С. 103.

поставленной задачи подразделения челябинской милиции несли серьезные потери»¹.

Общий вывод В. С. Кобзова и В. И. Майорова сводится к тому, что «в период ликвидации повстанческого движения взаимные на­силия между политическими противниками стали вполне обыч­ным явлением»². М. В. Шиловский объясняет это тем, что «си­бирское крестьянство постоянно использовало насилие в качестве механизма защиты своих интересов внутри и вне общины. С его помощью сельский мир боролся с конокрадами, ворами, бродяга­ми, хулиганами». По мнению историка, «ожесточение, использо­вания насилия в отстаивании своих интересов явилось результатом начавшегося процесса распада патриархального общества. На него наложилось усиление стрессовых нагрузок и бытовых тягот в годы Первой мировой и Гражданской войн»³.

В. С. Кобзов и В. И. Майоров полагают, что «подобные факты авторитета советской милиции не добавляли. В городах и особенно в сельской местности в тот период времени сотрудников милиции просто боялись»⁴.

С Ю. Салмина считает, что после подавления крестьянских восстаний в деятельности органов советской милиции Урала боль­ших изменений не произошло. Она пишет: «Децентрализация пе­риода Гражданской войны, удаленность региона от центра, сла­бость нормативно-правовой базы деятельности милиции привели к тому, что в начале 1921 г. местная милиция «жила своей жиз­нью»⁵. В. С. Кобзов, И. Ю. Поляков, А. И. Семенов, Е. П. Сичин-ский, С. В. Щеткин и др. авторы отмечают, что репрессии были продолжены органами милиции на Урале и после перехода к нэпу, и объясняют это тем, что на советскую милицию долгое время на­кладывали отпечаток традиции, которые сложились в условиях Гражданской войны.

Ряд авторов указывает на то, что в первые годы нэпа на Ура­ле наблюдался всплеск преступности, связанный с голодом

¹ Там же. - С. 104.

² Там же. - С. 105.

³ Шиловский М. В. Факторы, определявшие политическую активность сибирского

крестьянства в годы социальных катаклизмов начала ХХ в. // История крес­тьянства Урала и Сибири в годы гражданской войны. - С. 70.

⁴ Там же. - С. 105.

⁵ Там же. - С. 111.

1921 — 1922 гг. Много фактов об этом приводится в исследова­ниях В. Боже, В. Д. Ботнера, А. В. Иванченко, Д. В. Каракулова, И. Непеина, Д. А. Сафонова, М. Н. Тайболиной, В. Л. Телицына, Л. И. Футорянского и др. авторов, посвятивших свои исследова­ния голоду 1921 — 1922 гг. на Урале¹. Анализ современной литера­туры по данной проблеме, взглядов историков на негативное вли­яние голода на социально-политическую обстановку на Урале дан в нашей монографии².

Историки советской милиции пишут: «Голод 1921 — 1922 гг. обусловил появление преступлений, которых прежде на Урале не знали. Население было вынуждено изыскивать пропитание любыми доступными средствами. Впервые в истории стало ре­альностью людоедство, о чем неоднократно сообщалось в отче­тах уездных управлений милиции»³. По мнению В. С. Кобзова и В. И. Майорова, последствия роста преступности для советской милиции имели двоякие последствия. С одной стороны, работ­ники милиции вынуждены были применять чрезвычайные меры в борьбе с расхитителями продовольствия, применяя все меры вплоть до высшей меры наказания, с другой стороны, такие же меры применялись к самим работникам милиции, совершавшим «преступления и должностные проступки, в том числе на корыс­тной основе»⁴.

¹ См.: Футорянский Л. И. Голод 1921 г. в Оренбуржье // История советской Рос‑

сии: новые идеи, суждения. – Тюмень, 1991. – Ч.1; Ботнер В. Д. Голод 1921 – 1922 гг. в казачьих станицах оренбургского войска // Тез. докл. второй респ. науч. конф. «История Советской России: новые идеи, суждения». – Тюмень, 1993. – Ч.2; Тайболина М. Н. «Не так захваченные природной стихией» (Голод 1921 – 1922 г г. в Курганском уезде Челябинской губернии) // Земля Курганс‑ кая: прошлое и настоящее. – Курган, 1993. – Вып. 5; Телицын В. Л. Крестьян‑ ское хозяйство Урала в условиях военного коммунизма: Автореф. дис… канд. ист. наук. – М., 1993; Боже В., Непеин И. Жатва смерти: голод в Челябинской губернии в 1921 – 1922 г г. – Челябинск, 1994; Непеин И. Неизвестный голод: Невостребованные документы // Отечество: Краев. альманах. – М., 1994; Са‑ фонов А. Д. Великая крестьянская война 1920 – 1921 г г. и Южный Урал; Ка‑ ракулов Д. В. Голод 1921 – 1922 г г. на Урале: Автореф. дис… канд. ист. наук. – Екатеринбург, 2000; Иванченко А. В. Екатеринбург и гуманитарная деятель‑ ность США на Урале в период голода 1921 – 1922 гг. // Екатеринбург: от заво‑ да‑крепости – к евразийской столице. – Екатеринбург, 2002; и др.

² См.: Камынин В. Д., Цыпина Е. А. Проблемы политической и экономической исто‑

рии Урала в 20‑е годы ХХ века в отечественной историографии. – Екатерин‑ бург, 2004.

³ Милиция Челябинской области. 1802 – 2002. – С. 103.

⁴ Там же. – С. 100–101.

_7

Современные исследователи привлекли внимание читателя к тем сторонам деятельности правоохранительных органов, которая в предшествующей историографии тщательно скрывалась.

История цензурных органов на Урале стала предметом рас­смотрения в работах К. Н. Габушина, Д. Л. Савельева, О. Н. Соро­киной и др.¹ Д. Л. Савельев рассматривает проблему создания ор­ганов политической цензуры в тесной связи с перепиской между В. И. Лениным и Г. И. Мясниковым о свободе печати. По словам автора, верх одержала точка зрения Ленина, «ориентированная на выкорчевывание свободомыслия, всякой оппозиции коммунисти­ческим взглядам». Декретом СНК от 6 июня 1922 г. был образо­ван Главлит при Наркомпросе и соответствующие отделы на мес­тах при губернских отделах народного образования. Д. Л. Савельев считает, что эти органы осуществляли «цензурную политику двумя способами — административным и судебным преследованием, а также путем умелого идеологического давления». Автор попытался проанализировать механизм деятельности этих органов. По его на­блюдениям, для большей эффективности цензорских органов в их штат были введены сотрудники ГПУ, «которые находились в пря­мом и постоянном контакте с представителями управления»².

Д. Л. Савельев осветил вопрос о функционировании органов политической цензуры на Урале. Он указывает, что после окон­чания Гражданской войны предварительная цензура осущест­влялась одновременно многими органами: отделы народного образования, Главполитпросвета, но главным являлся отдел по­литического контроля ГПУ. В январе 1923 г. было создано Ураль­ское областное управление по делам литературы и издательств (Уралобллит), которому в 1920-е гг. стали подчиняться все цен­зурные органы края. Для сосредоточения всех цензурных функ­ций в одном органе была создана руководящая тройка, в состав

¹ См.: Сорокина О. Н. Некоторые психологические аспекты формирования осведо‑

мительства в системе ВЧК – ОГПУ 1918 – 1928 г г. (на материалах Урала) // История Советской России: новые идеи, суждения. – Тюмень, 1991. – Ч. 1; Савельев Д. Л. Местные органы Главлита – основа политической цензуры в сфере культуры (1920‑е годы) // Тюменский истор. сб. – 2000. – Вып. 4; Он же. Местные цензурные органы как элемент управления культурой в советс‑ кой России (1920‑е гг.) // Культура и интеллигенция сибирской провинции в ХХ в.: теория, история, практика. – Новосибирск, 2000; Габушин К.Н. Перлюс‑ тративная «социология» ЧК; и др.

² Савельев Д. Л. Местные органы Главлита – основа политической цензуры в сфере

культуры. – С. 78, 79.

которой вошли представитель губернского отдела народного об­разования, начальник политического контроля ГПУ, заведую­щий агитационно-пропагандистским отделом губернского коми­тета партии¹.

К. Н. Габушин считает, что «способом контроля лояльности людей в то время была перлюстрация». Он пишет: «Как известно, большевики быстро поставили под контроль почту, что дало воз­можность отслеживать переписку неблагонадежных. Долгое время сам факт перлюстрации не афишировался, а любое упоминание могло быть расценено как разглашение государственной тайны». По его подсчетам, только за 1921 г. на Урале было перлюстрирова­но 5 435 313 писем, 3 623 из которых было изъято².

Современные исследователи вовлекли в научный оборот источ­ники, которые позволили им изучить вопрос о том, какие стороны жизни советских людей интересовали органы политического сыс­ка. О. Н. Сорокина, проанализировав сводки ГПУ, пришла к вы­воду, что эти органы интересовались всем: подробным анализом советских предприятий, социальным составом их рабочих и слу­жащих, характеристикой настроений рабочих и служащих, сутью различных течений и группировок и т. д.³

К. Н. Габушин ввел в научный оборот документ из Государс­твенного архива Свердловской области «Информационный обзор об экономическом и политическом состоянии Екатеринбургской губернии» и обнаружил в нем перечень из 17 позиций, отношение к которым очень интересовало чекистов. Автор с доверием отно­сится к данному документу на том основании, что «поскольку до­кумент был секретным, скрывать трудности и негативные тенден­ции от самих себя было бессмысленно»⁴.

Уральские историки анализируют конкретные изменения, ко­торые произошли в деятельности правоохранительных органов после окончания Гражданской войны. По нашему мнению, они несколько идеализируют те изменения, которые реально про­изошли в их деятельности. И. Ю. Поляков пишет: «С разгромом крестьянского восстания 1921 г. на территории Сибири начина -

¹ См.: Там же. - С. 79.

² Габушин К. Н. Перлюстративная «социология» ЧК. - С. 23.

³ См.: Сорокина О. Н. Некоторые психологические аспекты формирования осведо‑

мительства в системе ВЧК - ОГПУ 1918 - 1928 гг. - С. 105.

⁴ Габушин К. Н. Перлюстративная «социология» ЧК. - С. 28.

_9

ется период мирного строительства советской государственнос­ти… 3 марта 1923 г. в Тобольской губернии было снято военное положение. С этого момента вся охрана общественного покоя и порядка всецело ложится на милицию»¹. По словам И. К. Ша-бановой, «волна народного возмущения новым строем заста­вила власти спохватиться и начать исправлять ситуацию. Боль­шевистское руководство, разворачивая новую экономическую политику, провозгласило курс на укрепление правопорядка, соб­людение законности и поднятие авторитета правоохранительных органов»².

Мы считаем, что, говоря о необходимости перестройки деятель­ности советской милиции в связи с переходом к нэпу, следует учи­тывать все выше перечисленные обстоятельства. Дело заключает­ся даже не в том, что задачи милиции изменились, как это пишут историки, но нужно было ломать стереотип вседозволенности по отношению к населению, который сложился у работника милиции в годы Гражданской войны. Советская правоохранительная сис­тема, поменяв формы, не могла кардинальным органом изменить сущность своей деятельности, которая заключалась в преследова­нии инакомыслящих.

Попова о. г.