Белое движение, Белое дело, Белая гвардия: этимология понятий

Приложение 6

Рассматривая этимологию понятий, указанных выше, нужно изначально исходить, по суждению автора, изначально из логической посылки следующего характера: традиционно белый цвет символизирует святость, чистоту помыслов и дел. Однако объяснение этимологии терминов «Белое движение», «Белое дело», «Белая гвардия» только в ракурсе вышеизложенных понятий было бы слишком упрощенным подходом к решению познавательной задачи. Здача эта не подразумевает однозначных, безапелляционных утверждений.

Причем, не стоит повторять пройденного. Однозначные, безапелляционные ответы об этимологии терминов, указанных выше, были уже даны в советской историографии. Происхождение терминов «Блое движение», «Белое дело», «Белая гвардия» связано с символикой белого цвета как «цвета сторонников «законного» правопорядка в противоположность красному цвету — цвету восставшего народа», — утверждается в солидном советском научно-справочном издании «Советская военная энциклопедия»[1305].

Разумеется, такую трактовку этимологии понятий терминов «Белое движение», «Белое дело», «Белая гвардия» не стоит ставить под сомнение в полном объеме. Суть дефиниций схвачена. Однако при более глубоком рассмотрении проблемы становится ясным, что предложенная «Советской военной энциклопедией» формулировка вызывает желание дать некоторые уточнения.

В цитированной выше энциклопедической статье слово «законность» взято в кавычки. Что ж, законность в годы Гражданской войны, как свидетельствует современный уровень накопления исторических знаний, и для красных, и для белых являлось понятием действительно закавыченным. О зверствах с обеих сторон, например, теперь известно много. Если же провести текстологический анализ вышеприведенной цитаты, то можно уяснить: цвет красный — цвет «восставшего народа» — должен бы, в противовес белому цвету, олицетворять высшее благородство, справедливость. Тогда куда же, например, списывать красный террор, «рассказачивание»?!

В белогвардейской и белоэмигрантской историографии тоже проявлялся интерес к этимологии терминов, исследуемых нами. Здесь налицо разброс мнений. Солидарность, пожалуй, наблюдалась лишь в одном. «Белое движение», «Белое дело», «Белая гвардия» рассматривались авторами, как правило, тождественными, синонимичными.

С такой трактовкой можно согласиться. Правомерно, видимо, разделить по двум основаниям: «Белое движение» — категория научная. «Белая гвардия», «белое дело» — категории публицистические, научно-популярные. Более того, вторые две категории имеют место в обороте и в художественных произведениях. Приведем в качестве примера строки из поэтического наследия Марины Цветаевой.

Белая гвардия, путь твой высок:

Черному дулу — грудь и висок

---------------------------------------

Не лебедей это в небе стая

Белогвардейская рать святая

--------------------------------------

Перекрестясь на последний храм

Белогвардейская рать — Векам [1306]

Анализ источников и литературы показывает: самое простое объяснение происхождению термина «Белое движение» дал участник легендарного Первого Кубанского («Ледяного») похода Добровольческой армии в 1918 г. В.Р.Воврик. Он вспоминал, что в ходе подготовки к одному из боев белые волонтеры нашили себе белые повязки на папахи, чтобы отличить своих от противника[1307].

Аксиоматичная истина гласит: легенды рождаются, когда в них появляется необходимость, особенно когда налицо еще и информационный голод. Не исключено, что описанное В. Р. Вовриком имело место[1308]. Но все-таки видно невооруженным глазом, что объяснение неполное, слишком простое.

Изложим вторую точку зрения по нашему предмету исследования. Это версия монархическая. Ее сторонники считают, что термин «Белое движение» порожден реставраторскими устремлениями участников белой борьбы, которые якобы все как один были сторонниками восстановления монархии. Приводились соответствующие аргументы. В частности, в качестве доказательства на первый план выдвигалась аналогия с Великой французской революцией. В то время сторонники реставрации Бурбонов выступали под белым флагом. Этот флаг символизировал чистоту и благородство монархистов.

Однако у подобной точки зрения находились и оппоненты. Так, бывший колчаковский генерал М.А.Иностранцев, находясь в белой эмиграции, писал в 1933 г. буквально следующее: «В истории эпитет «белый» еще со временем генерала Монка, времен английской революции, определенно связывался с идеалами и целями установления старого порядка, то есть с усилиями реставрации и полного уничтожения всех результатов революции. На самом деле, ни один из фронтов, дравшихся против большевиков, и в том числе Сибирский, не преследовал этих целей. Цель была у всех одна — разбить большевиков и вернуться к правопорядку, предоставив затем самому народу избрать ту или иную форму государственного строя. Таким образом, название «белый» к Сибири, равно как и к Дону, Юденичу, Северному фронту ни коим образом присвоено быть не может»[1309].

В нежелании побежденного колчаковского генерала, высказанного постфактум, о том, чтобы его фронт не назывался белым, показывает, насколько неоднородным было Белое движение в Гражданской войне в России. Между тем, в свете современного уровня накопления исторических знаний, будет правильным не принимать монархическую версию этимологии термина «Белое движение» исключительно как приверженность белогвардейцев идеям монархизма.

Это далеко от исторической правды, ибо Белое движение — самая мощная сила российской контрреволюции и представляла собой конгломерат различных социально-политических сил.

Нельзя полностью удовлетвориться объяснением, что эпитет «белый» подчеркивает святость Белого дела. И не только потому, что Белое движение запятнало себя зверствами против своего же народа. Красные были здесь не хуже и не лучше. Дело в том, что еще в годы первой русской революции (1905 – 1907 гг.) банды погромщиков, терроризировавших мирное население, называли себя белогвардейцами[1310].

Если провести аналогию с эпитетом «белый» времен Гражданской войны, то получается, что в плане негативных сторон Белого движения здесь наблюдается преемственность.

Ясно, что это слишком упрощенная аналогия, но сбрасывать со счетов ее нельзя.

На этом фоне небезынтересны претензии малоизвестного исторической науке полковника Трескина. Он, находясь в белой эмиграции, решил монополизировать право первого применения термина «Белая гвардия».

В 1935 г. Трескин выступил на страницах солидного белоэмигрантского журнала «Часовой», стоявшего на ярко выраженных монархистских позициях, со статьей «Московское выступление большевиков в 1917 году». В ней он поведал читателям, что в период октябрьских боев в Москве в 1917 г. лично сформировал отряд из студенческой молодежи, который решено было назвать Белой гвардией[1311]. Тем не менее, факты, приведенные выше, не позволяют полагать, что Трескин первым применил данный термин.

Как видно, вопрос, рассматриваемый нами, неоднозначный. Но есть и общая тенденция. Все вышеприведенные точки зрения несут в себе рациональное зерно и не проясняют до конца проблемы. Подобное в исторических исследованиях случается.

Синтезирована в современной историографии и главная тенденция в этимологии терминов «Белое движение», «Белая гвардия», «Белое дело». Это сделал современный историк А.А.Штыка. Он показал, что термины, указанные выше, в ходе гражданской войны стали употребляться на равных основаниях и распространялись на все регулярные вооруженные формирования российской контрреволюции»[1312].

Таким образом, «Белое движение», «Белая гвардия», «Белое дело» — понятия, имеющие сложную этимологию, не до конца изученную. Ясно, в то же время, что три термина, означенные выше, несут одну смысловую нагрузку, но с различными оттенками.