2013-12-31
677
Коалиция откровенно заявляла о намерении освободить немецкую политику от «марксизма». Коммунистов, которые на последних выборах
2 См.: Bracher К. D. Die Auflosung der Weimarer Republik. Eine Studie turn Problem des Machtverfalis in der Demokratie. Stuttgart u. a., 1955; Ashby Turner H. Hitlers Weg zur Macht. Der Januar 1933. Munchen, 1996.
почти 17% голосов), следпяД вывести на игры, социал-демократов (20% голосов), а вместе с ними профсоюзы — лишить по меньшей мере всякого политического влиянии Правые реакционеры были по горло сыты парламентаризмом, Они * nfiii рались установить прочное авторитарное президентское правление, По этому вопросу в новом кабинете также царило единство, как показали дискуссия о назначении новых выборов. Вице-канцлер мог быть уварен в согласии Гитлера, когда на втором заседании кабинета, 31 января, объявил: «Лучше всего теперь же установить, что предстоящие выборы в рейхстаг будут последними и впредь следует избегать возврата к пир л а менте кой системе»3.
Выступлению Папена предшествовало сообщение Гитлера о состояв* шейся утром беседе с прелатом Каасом и доктором Перлициусом * лидерами партии Центра, чье участие в правительстве обеспечило бы коалиции парламентское большинство и предоставило ей важный аргумент против роспуска рейхстага. Именно поэтому Гитлер быстро привел переговоры к срыву4: он не хотел, чтобы коалиция расширялась, чтобы Центр терпел его правительство, а парламент сколько-нибудь надолго сумел продлить свое существование. Канцлеру требовались новые выборы. Ради атого он даже готов был дать гарантии IIIIIIIV результаты выборов никак не повлияют на состав правительства, обещал он Гуге-н бе pry, справедливо опасавшемуся за свою электоральную базу, Не про шло и 4& часов после образования кабинета, как рейхспреаидент подписал указ о роспуске рейхстага, избранного только 6 ноября прошлого года. Народ, сказал!и.нденбург, должен выразить свое мнение о «правительстве национального сплочения»8.
Гитлер, без сомнения, ожидал от НСДАП больших достижений на новых выборах. Как узнали его министры еще за день до принятия ре шения, он рассчитывал на то, что за правительственную коалицию будет отдан 51% голосов. Фюрера манил шанс впервые провести избиратель нукз кампанию, находясь на государственном посту. После неудачи прошлой осенью и последовавшего за ней внутрипартийного кризиса, кото рый привел к уходу из партии последнего видного представителя левых национал-социалистов — фегора Штрассера, солидный успех на выбо pax благотворно подействовал бы на НСДАП. Но главный мотив Гитлера заключался в другом: он добивался согласия немцев на проведение политики формирования антипарламентского и антимарксистского государ
Akten der Reichskanzlel Regierung Hitler 1933-1938. Tell 1: 1933/34. Bopparil 1983. Bd I S. 6. I 1
См.: Mersey R. Die Deutsche Zontrumspartei // Das Ende der ferteien 1933 Hrsg. E- Matthias, R Morsey. Dusseldorf, 1960. S.339 ff. Akten der Reichskanzlei. Teil 1. Bd. 1. S. 10.
ства. Ему хотелось запустить процесс монополизации политического господства, имея плебисцитарную поддержку.
Разумеется, в начавшейся предвыборной борьбе это не выглядело столь однозначным и рассчитанным. Наряду с интенсивной пропагандой, без каких-либо ограничений использовавшей все технические средства, которые имелись в распоряжении правительства в эпоху Веймара, в том числе прямой доступ к радиовещанию, развернулся террор. Посягательства государства на свободу печати и собраний, санкционированные чрезвычайным постановлением рейхспрезидента «О защите немецкого народа», сопровождались все более масштабными силовыми акциями рядовых национал-социалистов против мероприятий и организаций коммунистической и социалистической партий, а заодно и партии Центра. После факельного шествия по берлинским правительственным кварталам вечером 30 января «коричневорубашечники» стали хозяевами улицы. А в левом лагере не прекращалась ожесточенная вражда между коммунистами и социал-демократами. К идейно-теоретическим обоснованиям тактики выжидания (пока фашистский эксперимент монополистического капитала «неизбежно» закончится коммунизмом) начало примешиваться разочарование. «Единый, от профсоюзов до КПГ, фронт против нынешнего правительства рейха», о котором Гитлер предупреждал коллег-министров8, оставался химерой.
В действительности же наблюдался быстрый дальнейший упадок политико-культурного самосознания и в первую очередь критического мышления среди интеллектуалов и либерально-демократической буржуазии. Многие уже не сопротивлялись «фашизации общественной жизни»7, происходившей с самого начала 1930-х гг., когда СДПГ была вытеснена из правительства. Наступало политическое омертвение: даже буржуазные деятели культуры почти не отреагировали, например, на закрытие полицией конгресса «Свободное слово», на котором было зачитано выступление Томаса Манна против национал-социализма. А уход в середине февраля Генриха Манна и Кэте Кольвиц из Прусской академии искусств, представлявший собой акт самопожертвования ради спасения этого учреждения, над которым нависла политическая угроза, расценивался как признание виновности и доказательство смирения8. Сила притяжения молодого, динамичного «движения к обновлению», пришедшего к власти после многолетней борьбы, была велика, Перед ней не могли теперь устоять умы и организации, до сих пор выжидавшие
6 Akten der Reichskanzlei, Teil 1, Bd, I. S. 9.
7 Broszat M. Der Staat Hitlers, Grundlegung und Entwicklung seiner inneren Verfassung. Munchen, 1969. S. 83.
8 Cm Brenner H. Ende einer burgerllchen Kunst-Institution. Die pollttsche Formierung
der PreuBischen Akademle der Kunste ab 1933, Stuttgart, 1972.
и державшие дистанцию. Повсеместно звучавшее требование национал-социалистов «перестать стоять в стороне» находило в таких кругах серьезный отклик, и не всегда по оппортунистическим соображениям. Еще до того, как Иозеф Геббельс создал свою систему цензуры, важнейшие печатные органы, выражавшие общественное мнение, при нялись демонстративно выказывать расположение к гитлеровскому пра вительству9.
Несомненно, существовала некая политическая потребность в авторе таризме, и Гитлер отвечал духу времени. Но масштабы политических изменений, произошедших еще до выборов 5 марта 1933 г., нельзя объяснить только этим. Они стали результатом хитрой тактики, политического мастерства... и случая.
Как ни мало, казалось, было в правительстве национал-социалистов, все необходимое для «атаки против марксизма» (так сформулировал Гитлер свой «предвыборный лозунг» в кабинете министров10) паладины рейхсканцлера Геринг и Фрик сумели обеспечить, и прежде всего важнейшее — доступ к полиции, в первую очередь в столице рейха и в Пруссии. В качестве исполняющего обязанности прусского министра внутренних дел Геринг уже 7 февраля, через день после распоряжения Гинденбурга о роспуске прусского ландтага, назначил группенфюрера СС Курта Далюге «комиссаром особого назначения». Политическая чистка, которую Далюге практически как частное лицо провел в министерстве внутренних дел и аппарате берлинской полиции, стала образцом для последующих акций на местах.
Зимой, пока общественность занималась лихорадочной предвыборной борьбой, в Пруссии национал-социалисты намечали пути проникновения в аппарат государственного управления и овладения им. Сурового режиссера этого сценария звали Геринг. Его так называемый расстрельный приказ от 17 февраля предписывал сотрудникам полиции под угрозой дисциплинарного взыскания «принимать самые жесткие меры против деятельности враждебных государству организаций... и при необходимости без колебаний применять оружие»11. «Национальные объединения» и их пропаганду должностным лицам теперь, напротив, надлежало всячески поддерживать. Это еще сильнее ограничивало свободу действий левых партий и открывало СА и СС простор для террористических акций. Нападения на предвыборные собрания оппозиции теперь зачастую просто не фиксировались в полицейских сводках, а во время уличных стычек полиция держалась в стороне, если туго приходилось только «марксис
См.: Frei N.. Schmitz J. Joumalismus im Dritten Reich. 3. Aufl. Miinchen, 1999 Akten der Reichskanzlei. Teil I. Bd. 1. S. 9.
Ministerial-BIatt fur die preuflfsche innere Verwaltung. Teil I Ausgabe A qa (1933). S. 169.
там». В последние недели перед выборами в Германии произошло 69 политических убийств, 18 жертв были национал-социалистами19. Наконец, когда из рядов СА, СС и «Стального шлема» около 50 ООО человек было принято в штат «вспомогательной полиции» (якобы для того, чтобы противостоять усиливающимся бесчинствам коммунистов), террор «кормчие-ворубашечников» набрал такие обороты, что Гитлер и Геринг стали призывать их к дисциплине.
В последние годы Рурская область и такие крупные города, как Берлин и Гамбург, постоянно становились свидетелями чуть ли не гражданской войны между правыми и левыми радикалами, причем не только во время предвыборных кампаний. А теперь вообще вся политическая атмосфера пропиталась духом насилия. К агрессивности рядовых национал-социалистов прибавилось использование для борьбы с врагом средств государственной власти. Так, с помощью чрезвычайного постановления от 4 февраля удалось практически заткнуть рот коммунистам и создать серьезные препятствия прусской социал-демократической печати. Бесцеремонность действий нынешних властей затмевала все, что предшествующим правительствам, тоже не отличавшимся деликатностью, раньше приходилось прикрывать запретами на публикации в газетах (им с 1930 г. давал такую возможность закон о защите республики). Впрочем, Геринг переусердствовал и по мнению имперского суда, который отменил многие санкции против изданий СДПГ. Параллельно рейхсминистру внутренних дел Фрику при попытках ввести подобные запреты в других землях, за пределами Пруссии, пришлось столкнуться с упорным сопротивлением — правда, не в тех случаях, когда они были направлены против газет КПП Когда 27 февраля 1933 г. загорелся рейхстаг, политическая участь коммунистов была предрешена. Правительству еще до выборов представились повод и законное основание, чтобы нанести сокрушительный удар по КПГ — и окончательно аннулировать принцип правового государства.
Первая реакция Гитлера на ночной пожар, кажется, мало отличалась от реакции Геринга, который тут же назвал его началом коммунистического переворота и упорно настаивал на своем, хотя арест голландского коммуниста Маринуса ван дер Любое не дал соответствующих улик. Во время обсуждения положения в кабинете министров на следующее утро Геринг продолжал придерживаться своей версии. Канцлер же, не в первый раз за эти недели, стал изображать великого государственного деятеля: «Настал психологически верный момент для противоборства. Дольше ждать бессмысленно. КПГ готова на все. Борьбу с ней нельзя
12 См.: Thamer H.-U. Verfuhrung und Gewalt. Deutschland 1933 bit 1945. Berlin, 1986. S. 256.
ставить в зависимость от каких-либо юридических соображений»", Последняя фраза была адресована колеблющимся консерваторам, явно одобрявшим разгром КПП но возражавшим против растущего пренебрежения правом. В данном случае национал-социалисты собирались пойти по другому пути, нежели охота на коммунистов, облеченная в правовые формы, — по пути террористического насилия со стороны штурмовиков. Но Гитлер получил «законодательную» базу для своих действий, которую сам и предложил, пересыпая свое выступление банальностями (вроде необходимости объявить благодарность пожарным). Уже во второй половине дня 28 февраля кабинет снова собрался и в срочном порядке утвердил представленный Фриком проект постановления «О защите народа и государства». В тот же день рейхспрези-дент поставил под ним свою подпись.
Со ссылкой на 48-ю статью Веймарской конституции, наделявшую президента полномочием принимать чрезвычайные законы, постановление лишало силы основные права граждан. Свобода личности, слова, печати, союзов и собраний, тайна переписки и телефонных переговоров, неприкосновенность собственности и жилища отменялись одним росчерком пера. Кроме того, правительство рейха теперь получило право в целях «восстановления безопасности и порядка» в землях «временно брать на себя» полномочия местных органов власти. Так еще до выборов создавались использованные позже юридические схемы унификации земель национал-социалистами. Давая возможность неограниченного расширения изначальной формулировки «отпор антигосударственным насильственным действиям коммунистов», постановление, принятое после поджога рейхстага, сыграло главную роль в процессе насаждения власти национал-социалистов. Теперь любой политический узник по воле властей мог содержаться под арестом без суда сколько угодно времени. Это необъявленное чрезвычайное положение действовало до самого конца правления национал-социалистов. Эрнст Френкель справедливо назвал постановление от 28 февраля «конституционным актом» Третьего рейха1*.
Систематическое преследование коммунистов началось еще в ночь пожара. В Пруссии, уже «унифицированной», в последующие дни были арестованы депутаты-коммунисты и многие функционеры КПГ, в том числе ее председатель Эрнст Тельман. После назначения Гитлера рейхе канцлером и безуспешного призыва к всеобщей забастовке 31 января
1,1 Akton der Reichskanzlei. Teil I. Bd. 1. S. 128. О давней полемике no поводч виновников поджога рейхстага см.: Backes U. u. a. Relchstagsbrand. Aufklarung elner historisohen Lcgende. Mttnchen, 1986 Самое последнее: Sehmadeke J., Bahar A., Kugel W. Der Rcichstagsbrand in neuem Lichl // Historische Zeitschrift 1999. M 269. S. 603-651.
" Fraenkel E. Der Doppelstaat KOln, 1974. S. 26, компартия готовилась уйти в подполье, но недооценила темпы политических перемен, а также, вероятно, бдительность политической полиции15. Разумеется, репрессии коснулись и партийных бюро, и коммунистических газет; первые были захвачены, разгромлены или закрыты, вторые — запрещены. Прусскую социал-демократическую прессу запретили на две недели, однако ее выход позже практически не возобновился.
За пределами Пруссии гитлеровскому правительству пока приходилось вести себя сдержаннее, несмотря на возможности, которые предоставляло постановление от 28 февраля. Хотя меры, принимаемые против коммунистов В южногерманских землях, с точки зрения национал-социалистов, отнюдь нельзя было назвать удовлетворительными, открытый конфликт имперских и земельных властей накануне выборов только повредил бы престижу нового правительства, которое в кругах буржуазии и крестьянства так хвалили за «решительные действия». Таким образом, выборы 5 марта в разных регионах Германии проходили в неодинаковых политических условиях. В Пруссии политические препятствия воздвигались не только перед КПГ, но и перед СДПГ, и даже перед партией Центра, в других же землях, где еще не заправляли национал-социалисты, последняя могла довести свою предвыборную кампанию до конца почти без помех, Однако партиям демократической оппозиции нечего было противопоставить гипнотической силе гитлеровской пропаганды. Никто и не ждал ничего иного, кроме победы на выборах правой коалиции. Еще до поджога рейхстага один муниципальный чиновник из Верхней Баварии подытожил глас народа по этому поводу следующим образом: «Гитлер сейчас как следует наводит порядок в Пруссии, вытряхивает паразитов и кровопийц. Хорошо бы ему и в Баварию заглянуть, особенно в Мюнхен.» Если Гитлер и дальше будет так работать, то приобретет на грядущих выборах в рейхстаг доверие большинства немецкого народа».
Тем поразительнее, насколько верным оказался осторожный прогноз Гитлера насчет 51% голосов. Коалиция завоевала всего на 0,9% больше, и этого хватило для абсолютного парламентского большинства, но НСДАП сама по себе была далека от триумфа даже в сравнении с плохими результатами прошлого ноября, которые она теперь улучшила на 10,8%, получив 43,9% процента голосов. Восхищение Гитлером отнюдь не везде трансформировалось в голоса, отданные НСДАП. Сильнейшие ее бастионы располагались в аграрных областях Северной и Восточной Германии. Но особенно возросло влияние национал-социалистов в като
15 См., напр.: Mehringer Н. Die KPD in Вауегп 1919-1945 // Bayem in der NS-Zeit / Hrsg. M. Broszat u.a. 6 Bde. Munchen, 1977-1983. Bd. 5.
16 Цит. no; Kershaw 1. Der Hitler-Mythos. Volksmeinung und Propaganda im Dritten Reich. Stuttgart, 1980. S.9.
лической Баварии и в Вюртемберге, где, поглотив антиклерикальные и мелкобуржазные партии, НСДАП добилась практически такого же результата, как в среднем по всему рейху. Правда, львиную долю голосов ей принесли не бывшие приверженцы других партий, а те, кто до сих пор не ходил на выборы. Вообще чрезвычайно высокая для Веймарской республики явка избирателей (88,7 %) — одна из самых примечательных особенностей выборов 5 марта. Мобилизация новых избирателей обеспечила национал-социалистам почти половину из пяти с половиной миллионов прибавившихся у них голосов. В общей сложности за Гитлера проголосовали около 17,3 миллиона немцев17.
Хотя полностью поставленных целей на выборах НСДАП не достигла, она все же добилась желаемого: все прочие партии проиграли ей и в про центном, и в политическом отношении. Это относилось даже к Немецкой национальной партии, принявшей теперь название «Черно* бело-крас ный боевой фронт», и к партии Центра: хотя они и завоевали около 200 ООО новых голосов, это не шло ни в какое сравнение с приростом голосов у НСДАП. Положение СДПГ в абсолютном выражении фактически не изменилось, КПГ потеряла более 1,1 миллиона избирателей, В то время как результаты Центра и социал-демократов в последний раз продемонстрировали сплоченность идеологических блоков, мало подпер женных воздействию даже самой активной пропаганды, сокращение электоральной базы коммунистов свидетельствовало о значительном «прей фе» избирателей, обусловленном «бессознательным родством»" радикальных партий и общим источником рекрутирования их членов — в среде тех, кто наиболее пострадал от экономического кризиса. Понимая, что КПГ преследуют чем дальше, тем больше, особенно в Пруссии, избиратели, выражавшие в первую очередь социальный, не оформлен ный идеологически протест, склонялись к принятию прагматичного решения — обратиться к более действенной силе, перейти от коммунисте»* к национал-социалистам. Одним из аргументов в пользу такого решении наверняка служило влияние, которым национал-социалисты пользовались уже на многих предприятиях, когда вставал вопрос о предоставление рабочих мест.
По отношению к коммунистам и по их результатам на выборах можно судить, насколько еще осторожно и уважительно Гитлер обращался со своими партнерами-консерваторами в первые недели канцлерства. Пол костью запретив КПГ перед выборами, НСДАП, вероятно, завоевала бы абсолютное большинство, при котором НННП стала бы ей не нужна. Но
17 Подробнее см.: Falter J. W, Llndenberger Т., Schumann S. Wahlen iiml Abstimmungen in der Weimarer Republik Munchen, 1986, Обзор новейших исследований выборов см.: Falter J. W Hitlers WShler. Munchen, 1991,
18 Broszat M. Staat Hitlers. S. 106.
фюрер предпочел демонстрировать «сращивание»1" национал-социалистического движения с признанными властными группами, чтобы иметь возможность претворить успех на выборах в соответствующее государственное и общественное влияние, не вызывая раздражения у военных и промышленников. Дорога к монополизации политической власти оказалась длиннее, чем дальнейшее существование партий, которым оставалось всего-то несколько месяцев жизни.
Покорение земель и закон о предоставлении чрезвычайных полномочий
На первом заседании правительства, через два дня после окончательного подведения итогов голосования, Гитлер вел себя почти так же, как национал-социалистическая пресса, писавшая о результатах выборов со смесью торжества и угрозы. Он «лично рассматривает события 5 марта как революцию», заметил канцлер для протокола, «в Германии в конце концов больше не будет марксизма». Он оспорил тот факт, что «многие коммунисты перешли в лагерь национал-социалистов», но, скорее, по обязанности. Его больше занимал не анализ результатов выборов, а последствия, которые они за собой должны были повлечь: «Теперь нужно начать широчайшую работу по пропаганде и просвещению, чтобы не наступила политическая летаргия... Необходимо смелее взяться за решение проблемы взаимоотношений центра и земель»80. Первая фраза предвосхищала создание рейхсминистерства народного просвещения и пропаганды, вторая подразумевала уже начавшуюся «унификацию» земель, которые пока еще не находились под контролем национал-социалистов.
В Гамбурге механизм заработал еще в день выборов, когда сотрудники национал-социалистической полиции вывесили на общественных зданиях флаги со свастикой. Слаженная игра нацистского гауляйтера и рейхсминистерства внутренних дел стала характерной чертой процесса унификации, повсюду протекавшего весьма схоже". Местные вожди НСДАП намеренно поощряли выступления своих штурмовых отрядов, захватывавших учреждения и грозивших «недовольством народа» перед лицом «невыносимой политической обстановки», Тем самым они давали нацио-
19 Moiniiisen Н. Zur Verschrankuug tradilioneller und faschistischet Ftthrungsgruppen in Deutsehland beim Qbergang von der Bewegunga- zur Sy&temphase // Faschismus als soziale Bewegung. Deutsehland und Ualieu im Vergleich / Hrsg W. Schieder. Hamburg, 1976. S. 157-181.
20 Akten der Reichskanzlei. Teil I. Bd. 1. S. 159 f.
21 См.: Broszat M. Staat Hitlers. S, 130-140.
нал-социалистическому рейхсминистру внутренних дел повод для вмешательства. Ссылаясь на постановление «О защите народа и государ, ства», Фрик отдавал распоряжения (чаще всего по телеграфу) о назначении так называемых полицейских комиссаров; в вольном ганзейском городе Гамбург, где буржуазно-социал-демократическую коалицию в сенате уже деморализовало закрытие газеты СДПГ по требованию берлинского правительства, это было сделано вечером 5 марта.
На следующий день то же самое произошло в Любеке, Бремене и Гес-сене. В Бадене, Вюртемберге, Саксонии и Шаумбург-Липпе (где накануне правительство ушло в отставку) рейхскомиссары взяли под свой контроль полицию 8 марта. Наконец, 9 марта Фрик назначил для Баварии комиссара, облеченного общеимперскими полномочиями, — бывшего командира добровольческого корпуса Франца Ксавера фон Эппа. Сменить власть в Мюнхене оказалось труднее всего, потому что местное правительство, возглавляемое Баварской народной партией, уже несколько недель пыталось заручиться поддержкой рейхспрезидента. Кроме того, ходили слухи о сепаратистских тенденциях, и существовала угроза, что рейхскомиссар будет арестован, как только пересечет Майн. Однако ничего подобного не произошло: во-первых, потому что католики-консерваторы, монархисты, сепаратисты, федералисты, антиклерикалы и «бело-голубые»22 государственники были неспособны делать одно общее дело, тем более объединиться ради него с баварскими социал-демократами; во-вторых, потому что противник не пришел извне, из Пруссии, а находился в самой «столице движения».
Происходившее в Баварии и других местах еще раз выявило разницу между традиционными партиями с их элитой, во многих отношениях потерявшей гибкость, и динамичными силами гитлеровского движения. «Системные политики», способные в отдельных случаях проявить личное мужество, просто не доросли до радикальных форм действий, характерных для национал-социалистов. Это относилось и к баварскому премьер-министру Генриху Хельду, который даже 8 марта, когда «коричневоруба-шечники» давно стали типичным явлением на улицах земельной столицы, довольствовался уверениями Гинденбурга, что рейхскомиссара в Баварии не будет. Исходя из этого Хельд сопротивлялся нажиму мюнхенских партийных бонз — Адольфа Вагнера, Эрнста Рема и Генриха Гиммлера, которые ультимативным тоном требовали назначить Эппа генеральным комиссаром и грозили восстанием штурмовиков. Но на следующий день, когда пришло соответствующее указание от рейхсминистра внутренних дел, правительство Баварии сдалось. Этому немало способствовал отказ министерства рейхсвера (вполне предсказуемый при данном положении дел) оказать уже мобилизованной земельной полиции в случае необходимости поддержку против отрядов iA. Рейхскомиссар Эпп назначил Рема и Германа Эссера комиссарами особого назначения, Вагнера — своим «уполномоченным» в министерстве внутренних дел, а рейхсфюрера СС Гиммлера — исполняющим обязанности начальника управления полиции Мюнхена. 16 марта кабинет Хельда — последним из «унифицированных» земельных правительств — официально ушел в отставку. Его заменили министерством, почти сплошь состоящим из национал-социалистов23.
В конце марта за сменой земельных правительств последовало преобразование земельных парламентов — ландтагов. «Временный закон об унификации земель» предписал привести распределение мандатов в них в соответствие с результатами выборов в рейхстаг — везде, за исключением Пруссии, где в это время состоялись новые выборы в ландтаг. Поскольку мандаты коммунистов в расчет не принимались, правительственная коалиция или одна НСДАП повсюду получили большинство. Но ландтаги отныне потеряли всякое политическое значение, так как закон об унификации наделял земельные правительства полномочиями принимать законы, даже конституционного характера, без участия парламента.
Неделю спустя «Второй закон об унификации земель» поставил над политически усилившимися земельными правительствами новый институт имперских наместников — штатгальтеров. Это знаменовало собой не начало долго обсуждавшейся в Веймаре имперской реформы, которую национал-социалистический режим и не собирался осуществлять, а подведение черты под суверенитетом земель. Одиннадцать штатгальтеров, назначаемых рейхспрезидентом по предложению канцлера, должны были гарантировать «верность политическим ориентирам, намеченным рейхсканцлером». Исключение составляла Пруссия, где функцию штатгальтера выполнял сам рейхсканцлер, тем самым как бы возрождавший конституционные отношения, существовавшие при Бисмарке. На самом деле Гитлер таким образом все больше оттеснял в сторону своего вице-канцлера: Папену теперь пришлось сложить с себя обязанности прусского рейхскомиссара, предоставляя свободу действий прусскому премьер-министру Герингу.
В других землях реальная власть штатгальтера в значительной степени определялась его положением гауляйтера или предводителя штурмовых отрядов. Это видно на примере Баварии, куда Гитлер назначил наместником не одного из шести гауляйтеров, а не имевшего большого влияния в НСДАП рейхскомиссара Эппа. Как и следовало ожидать, «хри-
Подробнее см.: Wiesemann F. Die Vorgeschichte der nationalsozialistischen Machtergreifung in Bayern 1932/33. Munchen, 1975; Domrose 0. Der NS-Staat in Bayem von der Machtergreifung bis zum Rdbm-Putsch. Munchen, 1974; Klenner J. Verhaltnis von Partei und Staat 1933-1945. Dargestellt am Beispiel Bayems. Munchen, 1974.
гнералу» не удалось сосредоточить в своих руках реаль- ную власть, зато, остановив свой выбор на Эппе, Гитлер сумел избежать 1 необходимости выделить кого-то из гауляйтеров и позволить ему занять господствующее положение, какого впоследствии добился Адольф Bar- I нер. Рейхсканцлер сделал неплохой шахматный ход, учитывая, какую I силу весной 1933 г. еще представляли «старые борцы», сосредоточенные в Баварии: недовольные политикой Берлина и тем, как до сих пор про* I те кал захват власти, наиболее революционные внутрипартийные течения! могли образовать там внушительную оппозицию.
Если до выборов рядовые нацисты служили в основном декорацией, усиливавшей воздействие выступлений Гитлера на массы, то при пока- I рении земель им впервые досталась активная политическая роль. Очевидно, что без давления партийных низов этот процесс вряд ли удалось 1 бы всего лишь за четыре дня довести до сплошной «унификации» правительств. Успех порождал новые требования. Теперь господство НСДАП в государстве олицетворяли собой не только рейхсканцлер, получивший свой пост в результате закулисных переговоров, и несколько министров. Национал-социалистические рейхскомиссары, премьер-министры, гау-ляйтеры и руководители СА претендовали на прямое политическое влияние. Это означало серьезный сдвиг в процессе проникновения национал-социалистов в сферу государственной власти вплоть до муниципального уровня.
Символом «партийной революции снизу»24 стали специальные комиссары и особые уполномоченные СА, а также вспомогательные полицейские отряды СА и СС, сформированные теперь и за пределами Пруссии. В Баварии шефу штурмовиков Рему удалось наводнить комиссарами СА все органы внутренних дел. Свирепые гауляйтеры хвастались тем, что заставили «прогнившую» бюрократию прислушиваться к политическим пожеланиям партии. Жертвы террора намечались уже не только в «марксистской» среде, где рабочие деятели подвергались арестам и истязаниям, а партийные бюро, редакции газет, потребительские товарищества и профсоюзные центры — безжалостным погромам. В городах и деревнях началось «сведение счетов» с отдельными противниками из числа буржуазии и коммерсантами-евреями. Ориентируясь на происходившее в земельной администрации, руководители районных и местных организаций НСДАП претендовали на политическое руководство своими регионами, при «чистке» местной администрации вожаки СА часто подчиняли себе местную полицию. Неугодных служащих увольняли. «Движение» контролировало улицу и все в большой степени начинало контролировать общественное пространство. Но власть его была результатом воцарившегося хаоса и запугивания всех и вся, а не претворения в жизнь какого-то
24 Broszat М. Staat Hitlers. S. 108.
особого плана. Многое определялось не столько расчетом, сколько яростной решимостью бесчисленных «унтерфюреров» внести свою лепту в дело «национального подъема» — и получить от этого личную выгоду.
Захват власти снизу не был этапом классической революции. Нельзя назвать его и «ночью длинных ножей», невзирая на все аресты, пытки и убийства. Констатируя это, мы нисколько не умаляем жестокости совершившегося: только в Берлине штурмовики держали свои политические жертвы в 50 так называемых бункерах. В сравнении с этими безымянными узниками около 25 ООО «превентивно арестованных», сидевших в прусских тюрьмах в марте-апреле 1933 г., могли почитать себя чуть ли не в безопасности. Для ситуации тех дней характерно параллельное существование откровенно террористического насилия и извращенного, но во многих областях функционирующего без изменений правопорядка. В «государстве правовых норм», частично утратившем свою силу, начинали проступать черты «государства чрезвычайных мер» (Френкель).
Пока Веймарскую конституцию не отменили, отказываться от формальной легализации нелегальных акций было нежелательно. Даже учреждение концлагерей имело «правовую» основу в виде постановления «О защите народа и государства», и об открытии первого лагеря под управлением СС на территории бывшего военного завода на окраине Дахау мюнхенский полицай-президент Гиммлер официально объявил на пресс-конференции 20 марта 1933 года25.
«Двойное государство» — чрезвычайных мер и правовых норм — явилось выражением сути фашистского господства, а не специальной уловкой, чтобы его замаскировать. В маскировке, учитывая мнение большинства населения весной 1933 г., не было особой надобности, даже представители НННП в правительстве предпочитали отгонять сомнения фразой: «Лес рубят — щепки летят». Разве Гитлер, выступая по радио 12 марта, не потребовал от своих людей «строжайшей беспрекословной дисциплины» и не предостерег, чтобы те не создавали «помех нашему управлению или общественной жизни»?28 Разве не следовало поэтому ожидать, что «эксцессы» с представителями буржуазного лагеря прекратятся и покой и порядок вернутся, как только национал-социалисты окончательно сведут столь желанные счеты с «марксизмом» и приструнят рабочее движение?
«День Потсдама» дал новую пишу подобным надеждам. Благодаря мастерской режиссуре Геббельса первое заседание нового рейхстага в потсдамской гарнизонной церкви превратилось во встречу «старой» Германии с «новой». Средства массовой информации миллионы раз на все лады
25 См.: Steinbacher S. Dachau — die Stadt und das Konzentrationslager in der NS-Zeit. Die Untersuchung einer Nachbarschaft. Munchen, 1993. S. 85.
26 Akten der Reichskanzlei. Teil 1. Bd. 1. S.208, Anm,9.
повторяли, что совместное выступление убеленного сединами националь ного символа Гинденбурга и молодого «народного канцлера» Гитлер» у гробницы Фридриха Великого олицетворяло собой «национальное воз- I рождение», «единение» прусского духа и национал-социализма, слияние I политической традиции и «революционной» динамики. Это была не «сен-1 тиментальная комедия»27, как любила говорить впоследствии отрезвев-1 шая буржуазия, а еще один (после выборов 5 марта) из плебисцитарных стимуляторов, к которым через определенные промежутки времени при-1 бегал национал-социалистический режим. Неверная оценка воздействие политической символики помешала многим противникам Гитлера в то время увидеть реальную поддержку, которой уже пользовались национал-1 социалисты.
Гипнотический эффект национальных торжеств еще не прошел, кош I рейхстаг снова собрался через два дня в Берлине, в здании оперы Крол- I ля. Под сенью потсдамской гарнизонной церкви история немецкого пар-1 ламентаризма пережила свой самый черный день. Благодаря принятию I так называемого закона о предоставлении чрезвычайных полномочии исполнилось обещание, которое дали друг другу Гитлер и его партнеры по коалиции в январе: рано или поздно упразднить парламентаризм.
Поскольку, однако, даже такой антиконституционный замысел следовало реализовать хотя бы наполовину законным путем, требовалось «двойное большинство в две трети»: должны были присутствовать две] трети из 647 членов рейхстага и две трети присутствующих проголосовать «за». НСДАП и «Черно-бело-красный боевой фронт» вместе получили б марта 340 мест в рейхстаге, следовательно, голосов все равно не хватало, даже если попросту вычесть 81 мандат арестованных или скрывшихся депутатов от КПГ из общего числа мандатов. Учитывая, что СДП1 отклонила бы «Закон о преодолении бедственного положения народа и рейха», нужна была поддержка хотя бы части партии Центра и Баварской народной партии. Социал-демократы могли вообще не явиться на заседание рейхстага. В таком случае необходимо если не согласие, то, по крайней мере, присутствие католиков-консерваторов, чтобы иметь кворум. В этой довольно неопределенной ситуации28 руководство национал-социалистов исключило риск поражения с помощью уловки: непосредственно перед решающим голосованием в регламент с согласия представителей партии Центра было внесено изменение: теперь председатель рейхстага (Геринг) мог констатировать «присутствие» депутатов, отсутствующих без уважительной причины. Таким образом, число присутствующих обладателей мандатов устанавливалось им по своему усмотрению, и для политического перевеса голоса Центра больше не требовались. Впрочем, Гитлер уже заручился благосклонностью этой партии с помощью ряда обещаний, касающихся культурной и церковной политики, которые летом приведут к заключению конкордата с Ватиканом. К тому же в разговоре с прелатом Каасом и двумя другими политиками Центра канцлер заявил о своем согласии сформировать «небольшой комитет», который будет постоянно получать информацию о текущих мероприятиях, осуществляемых правительством рейха на основе закона о предоставлении чрезвычайных полномочий; четыре дня спустя Гитлер на заседании кабинета недвусмысленно дал понять, что комитет будет собираться только в тех случаях, «когда правительство рейха сочтет это целесообразным»29.
К этому моменту закон о предоставлении чрезвычайных полномочий был уже принят, парламент передал правительству законодательную компетенцию и даже право на изменение конституции. Он собственноручно лишил себя власти, как предполагалось, на четыре года, до 1 апреля 1937 года.
Пессимистические настроения, «чувство национального долга», иллюзорные надежды на то, что готовность к адаптации и сотрудничеству впоследствии будет оценена по достоинству, а также тактические соображения по поводу спасения собственной организации побудили согласиться с законом все буржуазные оппозиционные партии. У депутатов от Немецкой государственной партии и партии Центра перед этим были внутрифракционные разногласия, но в конце концов все присутствующие — кроме социал-демократов — проголосовали «за». Председатель СДПГ Отто Вельс обосновал протестное голосование своей фракции, уже сократившейся на 26 депутатов из-за арестов и перехода на нелегальное положение, в последней проникнутой демократическим духом речи — она прозвучала в зале, украшенном свастикой и заполненном штурмовиками. Никогда еще рейхстаг не был настолько отстранен от контроля за общественными делами, сказал он, как это происходит сейчас и будет происходить в дальнейшем благодаря закону о предоставлении чрезвычайных полномочий. «Мы, социал-демократы, знаем, что факты политической силы нельзя устранить одними протестами в рамках закона. Мы видим, что ваше господство в данный момент есть факт политической силы. Но правосознание народа — тоже политическая сила, и мы не перестанем взывать к этому правосознанию». Закончил Вельс сдержан-
29 Akten der Reichskanzlei. Teil I. Bd. I. S. 239. 252.
ным обращением к «преследуемым и притесняемым». В его словах нельзя было не расслышать признания, что рабочее движение упустило время для открытой борьбы против режима. Гитлер с наслаждением отпустил I реплику: «Я и не хочу* чтобы вы голосовали за это! Германия должна стать свободной, но не благодаря вам!»30 В
В сравнении с постановлением «О защите народа и государства» закон о предоставлении чрезвычайных полномочий имел меньшее значение для процесса насаждения национал-социалистической власти. Однако он довел до конца некий промежуточный этап (самоустранения партий, а в глазах нации и мировой общественности лишний раз подтвердил «курс на законность», взятый новыми хозяевами страны. Гитлер еще в преддверии голосования утверждал на заседании кабинета, что «одобрение закона о предоставлении чрезвычайных полномочий в том числе и партией Центра будет означать повышение нашего престижа за рубежом»31.
В противоположность ситуации в Германии, где количество «павших на мартовских баррикадах»32 исчислялось сотнями тысяч, а НСДАП в начале мая пришлось ввести ограничения на прием новых членов, чтобы защитить себя от неконтролируемого наплыва восторженных поклонников Гитлера и оппортунистов33, общественное мнение за рубежом действительно представляло серьезную проблему. Особенно подробно и, следовательно, не слишком лестно освещала «революционные» события в Германии американская пресса, представленная в Берлине весьма активным корреспондентским корпусом. Аресты тысяч политических противников, участившиеся нападения на врачей, служащих и предпринимателей еврейского происхождения журналисты в контексте постановления «О защите народа и государства» очень точно характеризовали как результат установившегося в стране чрезвычайного положения.
Публичные заявления эмигрантов — социалистов и евреев — еще сильнее вредили имиджу гитлеровского правительства. В конце марта генеральный консул Германии в Нью-Йорке телеграфировал в Берлин, что в Мэдисон-Сквер-Гарден запланирован «массовый митинг против якобы творящихся в Германии зверств»34. Министр иностранных дел НеЙрат не без успеха старался удержать католическое духовенство США от участия в подобных митингах, намечавшихся и в других американских
Цит. no: Verhandlungen dcs Reichstags: Stenographische Berichte der 2. Sitzung vom 23.3.1933. S. 33 (., 37. 11 Akten der Reichskanzlei. Teil I. Bd. 1. S. 239.
Mfirzgefallenen — так называли павших в ходе революционных столкновений марта 1848 г. в Берлине, применительно к 1933 г. это понятие использовалось в ироническом контексте для обозначения людей, примкнувших к нацистскому режиму из оппортунистических соображений. — Прим. ред. 33 См Табл. 1, с. 243.
м Akten der Reichskanzlei. Teil. 1. Bd. 1. S, 251
Iгородах, а Геринг взялся проинформировать зарубежную прессу об истинном «положении дел в Германии»: «Никому не вырывали ногти и не отрезали уши, и зрение все сохранили. Число умирающих ежедневно не превышает количества жертв политических инцидентов прошлых лет». Отдельных евреев действительно задерживали и избивали, но «целый ряд членов национальных союзов, которые оказались повинны в злоупотреблениях, были наказаны и исключены». Последнее заявление, естественно, носило исключительно пропагандистский характер, да и уверения Геринга: «Ни правительство, ни я сам никогда не потерпим, чтобы кто-то подвергался преследованию только за то, что он — еврей», — были чистейшей ложью. Не переведя дыхания, прусский премьер-министр объявил о «мерах против разрастания еврейского элемента» и напомнил, «что в народе существуют сильные антисемитские настроения. Но, несмотря на это, магазины открыты — что служит доказательством железной дисциплины, которой сопровождается национальный подъем» Геббельс и Гитлер руководствовались той же логикой. Канцлер, точно так же меняя местами причины и следствия, обосновывал несколько дней спустя в кругу министров необходимость «защитных мер» против негативной реакции за рубежом, подготовку которых уже начал специально созданный в НСДАП «Центральный комитет по защите от обвинений в зверствах и бойкоте со стороны евреев» под руководством нюрнбергского гауляйтера, главного редактора журнала «Штюрмер» Юлиуса Штрайхера. Невзирая на заверения еврейской общины Берлина и имперского представительства немецких евреев в своей лояльности, национал-социалистическое руководство 31 марта дало сигнал к началу бойкота. На следующее утро перед еврейскими магазинами, приемными врачей и адвокатов были выставлены посты штурмовиков и эсэсовцев. По замыслу организаторов, эта акция должна была «дойти до самой маленькой деревушки, чтобы нанести удар и по мелким еврейским торговцам на селе»*.
Кампания потерпела двойную неудачу: молчаливое большинство немцев себя с ней не идентифицировало, и независимую зарубежную прессу заставить замолчать не удалось. Американские газеты, естественно, во всех подробностях сообщали о новых формах дискриминации, а немецкие домохозяйки постарались сделать необходимые закупки в еврейских универмагах и текстильных лавках до начала бойкота. И то, и другое можно было предвидеть заранее, так что встает вопрос о более глубинных причинах акции. Ключ к их пониманию дал ее главный организатор — Йозеф Геббельс — в своем выступлении по радио вечером 1 апреля. Новоиспеченный министр пропаганды, оправдывая централизованно подготовлен
Цит. по: Schulthess Europelscher Geschichtskalender. 1933. Neue Folce 49 S. 77 f.
36 Akten der Reichskanzlel. Tell 1. Bd. 1. S. 271, Anm. 3.
ную акцию, намекнул, что в противном случае следует ожидать вспышки неконтролируемого «народного гнева». Это был непревзойденный образец цинизма, содержавший, однако, зернышко истины.
Гитлер, принимая решение о бойкоте, действительно шел навстречу пожеланиям партийных низов: ему нужно было удовлетворить старый радикально-антисемитский лагерь, олицетворяемый руководителем комитета по бойкоту Штрайхером, дать выход «революционной» активности СА и одновременно сделать что-то для традиционной партийной клиенте л ы в Национал-социалистическом союзе борьбы за ремесленное сословие, чьи экономические претензии были прежде всего направлены против конкуренции со стороны еврейских универмагов. Весьма разнородным элементам внутри национал-социалистического движения, желавшим насладиться властью и силой, в первые апрельские дни 1933 г. сознательно было открыто поле деятельности. В то же время получала обоснование главная претензия партийного руководства, которое теперь могло не только прилизать на государственную власть, но и осуществлять ее.
Такую же двойную функцию выполнял изданный несколькими днями позже «Закон о восстановлении профессионального чиновничества»37, предоставлявший «правовые» средства для очистки государственного аппарата от политически «ненадежных элементов». «Арийский параграф» давал возможность целенаправленно увольнять с государственной службы сотрудников и должностных лиц еврейского происхождения. Характер применения и срок действия закона показывают, что он преследовал в первую очередь «практические» цели. Речь шла конкретно об устранении сравнительно небольших в количественном отношении групп служащих; тем самым продолжалось начатое еще правительством Папена наступление на осторожную «республиканизацию» государственной службы, проводившуюся в Веймарской республике. Лояльности «новому государству» от большинства служащих при этом не требовали. Со всей твердостью направляя процесс чистки в упорядоченно-государственное русло, определяя критерии отношения к евреям-фронтовикам (их благодаря вмешательству Гинденбурга не отправляли в отставку), регулируя рассмотрение претензий на пенсию, закон и позднейшие инструкции по его применению фактически ограничивали влияние рядовых партийцев и штурмовиков, которые своими бесчинствами в последние дни и недели создавали атмосферу величайшей неуверенности, чуть ли не хаоса.
Помимо актуальных политико-тактических мотивов в законе о профессиональном чиновничестве и апрельском бойкоте впервые с момента прихода национал-социалистов к власти нашел выражение их специфический расистский антисемитизм. «Сужение жизненного пространства
37 См.: Mommsen Н. Beamtentum im Dritten Reich. Mil ausgewShlten Queilen гиг nationalsozialistlschen Beamlenpolitik. Stuttgart, 1966.
евреев»38 продолжалось и потом, но только сентябрьские «нюрнбергские законы» 1935 г. осуществили государственно-правовую дискриминацию немецких евреев, соответствующую национал-социалистической расовой идеологии. Как на этапе превращения НСДАП в массовую партию начиная с 1929-1930 гг., так и в первые годы Третьего рейха антисемитизм не стоял на первом плане ни в политике, ни в пропаганде. Популярность режима росла не благодаря, а, скорее, вопреки юдофобским элементам его политики, которая так и не смогла мобилизовать в свою пользу широко распространенный в народе «традиционный» антисемитизм. Тем не менее первые меры против евреев (как и против «марксистов») в принципе приветствовались как свидетельство решительного «наведения порядка». Политико-нравственное отупение общества, которое воспитывали путем запугивания, прогрессировало.
Впрочем, на протяжении всей своей двенадцатилетней истории режим редко правил исключительно с помощью насилия и террора. Идеология и пропаганда помогали преодолевать трудные периоды, однако не могли служить заменой ощутимых политических успехов или того, что можно было выдать за таковые. Гитлер понимал это лучше, чем другие.
