Населения и перехода от роста к убыли его численности

Схема 1. Стадии процесса старения возрастного состава

I стадия

Прогрессивный тип. Молодое, быстрорастущее население. Суммарн. коэфф. рождаемости выше черты простого замещения (2,1), а число родившихся больше числа умерших.

II стадия. Промежуточный тип. Стареющее население, медленнорастущее по инерции. Суммарн. коэфф. рождаемости ниже черты простого замещения (2,1), но число родившихся пока еще превышает число умерших.

III стадия. Регрессивный тип. Старое убывающее население. Суммарн. коэфф. рождаемости ниже черты простого замещения (2,1), а число родившихся меньше числа умерших.

(депопуляции)

Поскольку основная часть умерших приходится на поколение дедов и бабушек, а численность их в силу демографической инерции, оставшейся от прошлой возрастной структуры, характерной для первой стадии, относительно невелика и все еще меньше, чем численность детей, то в силу той же инерции число родившихся все еще превышает число умерших. Поэтому на данной стадии численность населения продолжает увеличиваться, хотя темпы его естественного прироста снижаются.

Наконец, если суммарный коэффициент рождаемости остается ниже критической черты в течение двух поколений, то естественная убыль населения неизбежна. Деды и бабушки вновь вымирают, родители становятся дедами и бабушками, а дети — малодетными родителями, которые производят на свет еще одно поколение, численно недостаточное для замещения их самих. Возрастная пирамида полностью «переворачивается» с ног на голову. Дедов и бабушек становится больше, чем родителей, родителей — больше, чем детей. При таком регрессивном типе возрастной структуры число умерших обязательно будет превышать число родившихся, а численность населения непременно станет сокращаться, если только приток мигрантов не компенсирует естественную убыль.

Следует отметить, что в данной схеме очень много допущений и упрощений по сравнению с реальной ситуацией. Предполагается отсутствие миграции, чего в жизни никогда не бывает. Однако миграционный прирост населения России в 90-х гг. возмещал лишь часть естественной убыли, причем эта часть все время сокращалась, и, по предварительным данным Госкомстата, в 2001 г. положительное сальдо миграции лишь на 7% компенсировало разницу между числом родившихся и умерших. Кроме того, в вышеприведенной схеме предусматривается, что смертности подвержено лишь старшее поколение. Однако смертные случаи имеют место и в среднем, и даже в младшем поколении.

С другой стороны, все население в нашей схеме представляется состоящим только из трех поколений. В жизни когорта дедов и бабушек не исчезает полностью через четверть века. Часть из них остается в живых и становится прадедами и прабабушками, хотя таких относительно немного. Но в целом схема отражает тот факт, что из-за возрастной структуры, которая определяется уровнем рождаемости, существовавшем в прошлом, то есть тогда, когда родились ныне живущие поколения, инерционный рост населения может продолжаться 40—50 лет. Правда, такой длительный инерционный рост возможен при условии, что суммарный коэффициент рождаемости лишь немногим (на 0,1—0,2 ребенка) ниже критической черты. В России он опустился ниже этой черты в 1966-67 гг., однако вплоть до 1990 г. разница между фактическим и критическим значением этого показателя была невелика и суммарный коэффициент составлял 1,9—2,0 ребенка при необходимом минимуме 2,1. В течение всей этой четверти века, т.е. на протяжении целого поколения, общие коэффициенты рождаемости были выше общих коэффициентов смертности и естественный прирост населения оставался положительным. Возрастная структура населения в это время старела, но численность лиц пенсионного возраста оставалась все-таки меньше численности детей. То есть ситуация примерно соответствовала промежуточному типу возрастной структуры и воспроизводства населения (вторая стадия на схеме 1).

Демографические прогнозы, сделанные разными специалистами в конце 80-х и начале 90-х гг. XX в., показывали, что эта стадия может растянуться еще примерно на 15—20 лет. Но эти прогнозы исходили из предположения о стабилизации суммарного коэффициента рождаемости на уровне примерно 1,9 ребенка (который имел место в 1990 г.) или очень медленного его снижения. Кроме того, ни один прогноз не предусматривал повышения смертности.

Однако из-за экономического кризиса плавное снижение суммарного коэффициента рождаемости сменилось резким. Показатель упал с 1,89 в 1990г. до 1,34 в 1995 и 1,21 в 2000 г. Одновременно резко повысилась смертность: средняя продолжительность жизни уменьшилась с 69,2 года в 1990 г. до 64,6 в 1995 г. и 65,3 — в 2000 г.[53]. Поэтому убыль населения началась не между 2005 и 2010 гг., как это предусматривал прогноз, исходивший из сохранения ситуации 1990 г.[54], а уже в 1992 г.

Поскольку устойчивый режим неполного замещения поколений сложился в нашей стране уже в спокойные 60-е годы и существовал в течение примерно 25 лет, предшествовавших экономическому кризису 90-х гг. XX в., этот кризис сам по себе не мог быть причиной депопуляции, т.е. естественной убыли населения в нашей стране. Кризис только приблизил сроки наступления депопуляции и ускорил ее темпы. В течение этой четверти века возрастная структура и характер воспроизводства населения нашей страны соответствовали второй стадии схемы 1. Однако в 60-х и 70-х гг. XX в. демографическая ситуация не вызывала особого беспокойства у высшего советского руководства. Это объяснялось следующими обстоятельствами:

Во-первых, неспециалисты судят о демографической ситуации обычно даже не по самым грубым из относительных показателей, т.е. по общим коэффициентам рождаемости и смертности, а по абсолютным числам родившихся и умерших.

Во-вторых, в то время Российская Федерация была не самостоятельным государством, а всего лишь одной, хотя и самой большой, из 16 союзных республик. В целом по СССР в то время суммарный коэффициент рождаемости превышал критическую черту.

В-третьих, беспокойство у государственной власти, роль которой принадлежала в то время партийному руководству, вызывало не столько уменьшение численности населения, сколько возможные неблагоприятные изменения в его возрастной структуре, особенно повышение демографической «нагрузки» детьми и стариками на трудоспособное население и снижение доли последнего во всем населении. Но на второй, промежуточной стадии схемы 1, доля трудоспособных возрастов (т.е. поколения «родителей») во всем населении не уменьшается, а, напротив, возрастает. Объясняется это тем, что «нагрузка детьми» уже уменьшилась, а «нагрузка стариками» еще не успела существенно увеличиться. Явно неблагоприятные с экономической точки зрения изменения возрастной структуры происходят лишь на третьей стадии. Причем дело тут не только в снижении доли трудоспособных. Это снижение может быть относительно небольшим, поскольку доля среднего поколения во всем населении относительно устойчива и рост доли «стариков» в какой-то мере компенсируется снижением доли детей. Но даже если «суммарная нагрузка» детьми и стариками остается постоянной, само это суммирование неправомерно. Несмотря на бесплатное образование и здравоохранение, основная доля расходов на содержание детей ложится все-таки на семью, т.е. непосредственно на родителей. А стариков содержит государство. Пособия на детей не только в нашей стране, но даже и в тех государствах, где эти пособия велики, не идут ни в какое сравнение с пенсиями. Поэтому с точки зрения интересов государства (причем не только экономических) рост доли стариков никак не может «компенсироваться» снижением доли детей.

Основная причина старения населения в нашей стране — это низкая рождаемость. В странах Запада есть еще одна причина — увеличение продолжительности жизни. В России этот фактор пока не действует, поскольку средняя продолжительность жизни не увеличивается.