Я-концепция и Я-мышление журналиста

Я-концепция (self-concept) непосредственно коррелирует с мышлением человека и его нравственным сознанием, восприятием и отражением действительности.

Большинство психологов считают, что Я-концепция – это система представлений индивида о самом себе, включающая:

Ø Ø осознание своих интеллектуальных, нравственных, физических и других качеств;

Ø Ø самооценку (самоидентификацию);

Ø Ø субъективное восприятие внешних факторов, в том числе взгляд на собственную личность (восприятие и оценка тебя другими и т.д.).

В отечественной психологии и социологии Я-концепция часто интерпретируется как совокупность психологических и социальных установок. В психоанализе это понятие ассоциируется с Эго (Я) – психологической активностью личности, взаимодействующей с социальным миром. Эго-идентичность (ego identity) и эго-интеграция (ego integrity) в гуманистической психологии трактуются как совокупность представлений о себе, дающих возможность чувствовать свою уникальность, аутентичность и достижение определенных этапов самоактуализации. В феноменологической теории личности К. Роджерса – это соотношение Я-реального и Я-идеального, т.е. «каким индивид сможет и должен быть»^[34][48].

В самосознании обычно различают образный и понятийный компоненты, т.е. Я-образ и Я-концепцию: образ себя и знание о себе. Но необходимо различать мышление и знание, поэтому О.К. Тихомиров ввел специальный термин «Я-мышление», имея в виду процесс выработки человеком знания о самом себе, которое образует (или преобразует) его Я-концепцию и в котором человек как личность, индивид и индивидуальность является не только субъектом, но и объектом мышления. Я-мышление – это процесс формирования знаний о собственном мышлении, о качестве своего ума, о способности найти смысл жизни, разрешить конфликты, привести свои цели в соответствие со своими возможностями^[35][49].

Все интеллектуальные процессы, в том числе формирование внутреннего мира – социализация, идентификация и установки – изменяются, если в силу различных внешних или внутренних причин нарушается мышление. Одна из ведущих исследователей в области патопсихологии Б.В. Зейгарник, автор монографий «Патология мышления» и «Патопсихология», выделила три основных вида нарушения мышления: 1) снижение способности к обобщению, анализу и синтезу, 2) нарушение логического хода мышления – «скачка идей», непоследовательность суждений, «вязкость мышления» и 3) нарушение целенаправленности мышления, критичности, селективности и т.д.

С учетом профессиональных особенностей критерием оценки Я-концепции и Я-мышления журналиста, кроме общепринятых, выступает его отношение к аудитории, профессии, самому себе, своему социальному и профессиональному окружению.

Под влиянием масштабных перемен, происходящих в нашей стране, резко изменилось субъективное представление об общественном предназначении журналиста. Как показывают социально-психологические исследования, журналисты освободились от политизированного, государственно-партийного отношения к профессии и все более проявляют стремление быть «журналистом-аналитиком, стоящим «над схваткой»» (55%). Одновременно все меньшее число осознает себя «полпредами общества» (19,5%) и все большее (свыше 30%) – производителями товара под названием «информация»^[36][50].

Отметим интересное и противоречивое явление: большинство журналистов субъективно хотят быть «независимыми», быть аналитиками, «стоять над схваткой», но для этого нужно стать экономически и политически независимыми, обладать социологическим мышлением и нравственными императивами. Я-идеальное явно расходится с Я-реальным, что вызывает душевный диссонанс. Не случайно при ответе на вопросы о своем социально-психологическом, эмоциональном состоянии чаще всего участники опроса пользовались такими словами, как «тревога», «усталость», «разочарование» и «цинизм». Правда, 53% журналистов не покидает надежда на лучшее, а 7,5% испытывают гордость за свою деятельность.

Решающим моментом для журналиста как личности и профессионала является его отношение к аудитории, оно формируется в определенные психологические «идеологии».

Исследователь современных СМИ И.М. Дзялошинский выделил несколько типов таких журналистских «идеологий» (даем их с нашими Дополнениями):

Ø Ø авторитарно-технократическая, согласно которой читатель является объектом управления и воспитания, а журналист «колонновожатым», как писал еще в XIX в. Н.А. Полевой;

Ø Ø информационно-познавательная, которой придерживается журналист-информатор. В русской прессе эта тенденция идет от Ф.Б. Булгарина. Свое credo он выражал словами: «Наше дело сообщать новости, а право судить о них предоставлено публике»^[37][51];

Ø Ø гуманитарная, в соответствии с которой журналист ведет равноправный и уважительный разговор с аудиторией, психологически находясь как бы внутри ее.

Социологические исследования выявили в новых российских СМИ эволюцию от первого типа идеологии (32,8% – 1992 г.; 2,9% – 1995 г.) к преимущественно второму (от 31,5 к 68,6%). Под воздействием разочарования в лозунгах перестройки и шоковых экономических реформ количество журналистов, руководствующихся гуманитарной идеологией, заметно уменьшилось – с 45,2 до 27,6%^[38][52]. Не приходится удивляться тому, что современная аудитория перестает воспринимать прессу как «свою» и все больше видит в ней «чужую».

Сознательное и бессознательное понимание своего Я и Я-мышления происходит под воздействием психологических установок. Психологи, описывая внутренний мир человека, часто ссылаются на старинное (1188) метафорическое изображение знака Стрельца в виде кентавра – полульва-дракона и получеловека. Человеческая часть этого существа (Сознание) целится из лука в собственный хвост, заканчивающийся раскрытой пастью льва-дракона (Бессознательное), готовой пожрать туловище человека. Однако стрелец целится в дракона, не вложив в лук стрелу, а тот не в силах пожрать стрельца, так как смерть одного означает конец другого. Это изображение символизирует нерасторжимость и вечную борьбу светлого и темного в душе человека.

Однако бессознательное окрашено не в одни лишь темные тона. Оно играет огромную роль – и зачастую положительную – в творческом мышлении, при переживании большого горя, кризисе чувств, проявлении интуиции и т.д. К нему приковано напряженное внимание исследователей. Существуют два главных направления изучения подсознания – психоанализ (основоположник 3. Фрейд), а также идущий по тому же руслу неофрейдизм (А. Маслоу, К. Роджерс, Э. Фромм) и теория неосознаваемой психологической установки (Л.С. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев, Д.Н. Узнадзе, В.А. Ядов). Понятие установки – одно из центральных для исследования данного явления психики. Специалисты делят установки на психологические и социальные (аттитюды). В отличие от «простой» установки (бессознательной готовности к определенному действию) аттитюд обязательно несет в себе два дополнительных элемента – когнитивный (знание) и оценочно-эмоциональный (отношение). В социологии дана и диспозиция установок: низший уровень – просто установка, средний – аттитюды, высший – ценностные ориентации и общая направленность установок^[39][53]. Без знания концепции установок невозможно понять внутренний мир и практику журналиста, мотивы, цели, личностное и коллективное мироощущение. В свою очередь, установки формируются под воздействием таких психологических и социальных факторов, как социализация, интернализация, идентификация (самоидентификация) и др. рассмотрим действие названных факторов.

Первичная социализация происходит в ходе общения в семье, малых группах, школе и вузе (обучение и усвоение социальных норм). В результате складываются глубинные установки и ценностные ориентации, убеждения, которые в совокупности и составляют ядро личности. Вторичная социализация наступает в связи с изменениями макро- и микроусловий существования, которые делают первичную социализацию недостаточной или неадекватной среде обитания. Это произошло, например, со старшим и средним поколениями советских людей после распада СССР и смены политической и экономической модели общества. Вторичная социализация может быть обусловлена также изменением социального статуса человека – например, когда вчерашний корреспондент становится бизнесменом, собственником СМИ или когда он резко меняет свою принадлежность к той или иной политической группировке. Этот процесс обязательно сопровождается интериоризацией, т.е. внутренним усвоением новых норм, знаний, ценностей. Однако надо помнить о том, что усвоение свежих знаний может происходить только на базе прежнего интеллектуального запаса и опыта (апперцепция).

В журналистике особое значение имеет отождествление себя с референтными группами, принятие их идеалов, целей, ценностей и осознание себя частью этих групп. Для сотрудника редакции в этом качестве выступают старшие и более опытные коллеги, лидеры общественного мнения, на которых он хотя бы мысленно «равняется», представители престижных слоев социальной структуры и др. Для аудитории же референтные группы в значительной степени создают сами СМИ: имеются в виду герои газетных полос и программ вещания, а также сами популярные журналисты. Потеря идентификации и, как следствие, невозможность самореализации, переживаемые большой частью нынешнего российского общества, ведут к тому, что «человек как бы перестает отражаться в зеркале социального мира»^[40][54]: для него исчезают ясная модель социальной среды, идеи и личности, с которыми он мог бы себя идентифицировать. В огромной степени метаморфозы такого рода зависят от социально-профессиональных установок журналистов.

Вернемся к психологическому облику журналиста. Приметой времени стал так называемый аскритивный процесс – приписывание, имитация исполнения другой социальной роли. Так, например, среди «новых русских» – бывших комсомольских лидеров и завлабов, ставших банкирами, а также криминальных авторитетов, рвущихся к политической власти, – стало хорошим тоном изображать из себя дворян, цивилизованных бизнесменов, русских купцов, казачьих атаманов и т.п. Аскритивный стиль характерен и для журналистской элиты, которая причисляет себя к «новым русским», особенно для ведущих, комментаторов и политологов ряда телевизионных передач.

Интегральной доминантой внутреннего мира журналиста является его социальная позиция. Конечно, в первую очередь она определяется объективными факторами – фактическим, а не декларируемым положением печати в обществе, взаимоотношениями СМИ с властями и капиталом, наличным уровнем гласности, идеологического плюрализма и т.п. Вместе с тем она может испытывать на себе влияние извне или быть итогом самоангажирования. Но в любом случае именно социальная позиция предопределяет направления отбора фактов для освещения в СМИ, методы и формы познания действительности. Стиль поведения ряда ведущих телекомментаторов и журналистов агрессивен и откровенно подчинен одной цели – любой ценой удержать личный рейтинг.

Всей своей деятельностью – как положительной, так и негативной – современные СМИ вольно и невольно подтверждают для объективного наблюдателя необходимость перехода на принципы социожурналистики. Это стали осознавать и многие представители средств информации (хотя они используют иную терминологию). Вот несколько характерных высказываний. Бывший руководитель ВГТРК Э. Сагалаев откровенно заявляет, что телевидение служит в первую очередь деньгам, потом властям и лишь в последнюю очередь – зрителям. Обозреватель газеты «Новый Петербург» И. Захаров бросает коллегам упрек в манипулировании аудиторией путем создания мозаичной картины действительности: «Чтобы человек стал беспомощным, его необходимо лишить умения находить связь фактов, вскрыть закономерность. Тут что-то взорвалось, там ураган, здесь война началась, а вон там – вроде прекратилась, выступление порнозвезды, а следом сообщение о бюджете. Один министр снят – другой поставлен, один указ издан – два отменены и т.д.». Назначенный генеральным продюсером канала Ren-TV В. Манский после восьмимесячного опыта признался, что «сохранить интеллигентное лицо» канала и при этом «попасть в первый эфирный ряд» невозможно. Вот он и решил делать что-то неожиданное: ток-шоу попугаев и передачу «исключительно для кошек». «Железная леди» телекомпании «50x50» Анжела Хачатурян в прошлом была неплохим телевизионным критиком и так досадила руководству тогдашнего Гостелерадио, что один из начальников однажды вызвал ее к себе с предложением: «Анжела, хаять и огаживать то, чего ты никогда не делала, легко. А вот ты приди к нам и попробуй придумать хорошую музыкальную передачу». Став ведущим продюсером, А. Хачатурян призналась: «С тех пор я зареклась писать о людях, которые занимаются незнакомым мне делом, да и вообще потеряла веру в журналистику».

Подводя итоги семинара ЮНЕСКО, посвященного независимости и плюрализму СМИ (сентябрь 1997), А. Симонов заявил: «Семинар показал, что СМИ отрываются от самых горьких, самых болезненных конфликтов современности, уходя в сферу политических скандалов, подробностей частной жизни «небожителей» и изложения позиции своих хозяев». А опытный журналист Е. Яковлев, в прошлом руководивший журналом «Журналист», газетой «Московские новости», «Общей газетой» и телевидением, с горечью констатировал, что «от чарующей весь мир гласности средства информации России пришли к жесточайшей финансовой зависимости». Свою позицию он сформулировал так: «Я должен покаяться в том, что в возможности независимости средств информации не верю».

Исходя из положения «каково общество, такова и печать», причины и выход из кризиса надо, конечно, искать в объективных условиях функционирования СМИ и развития самого общества. Но действие объективных факторов не исключает, а напротив – предполагает самоактуализацию сознания. В нашем случае речь должна идти о повышении культуры социологического сознания и мышления журналистов.

Попытаемся в итоге суммировать ответы на два главных вопроса нашего дискурса: что значит мыслить социологически и что это дает журналисту?