II. 2. Стиль плетение словес

Стиль «плетение словес» - особая манера повествования в исторических, публицистических, житийных жанрах русской письменности, которая стала восприниматься как образец наивысшей литературности.

Для придания изложению внешнего блеска, цветистости, пышности, великолепия, торжественности, величавости в произведениях, написанных «украшенным слогом» использовалась следующая система художественно-изобразительных средств:

1. Д.С. Лихачев в статье «Средневековый символизм в стилистических системах древней Руси и пути его преодоления» писал:
«Произведения новой школы стремятся не столько к логическому убеждению, сколько к эмоциональному воздействию. Эмоциональный характер придают произведениям Восклицания, прерывающие изложение, и длиннейшие тирады, как бы не сумевшего сдержать своих чувств автора» (3,с. 51). В этом замечании для нас важным является то, что особенностями «произведений новой школы» являются длиннейшие тирады», которые являются весьма показательными для стиля «плетения словес», поскольку показывают его особенности на текстовом уровне. Авторы применяют прием риторической амплификации, в результате последовательного применения этого стилистического приема микротемы приобретают формы более или менее замкнутых в стилистическом отношении фрагментов изложения, передающих особое эмоциональное состояние автора - формы риторических тирад, совокупность которых и составляет ткань произведения.

2. Сложные слова, образованные по древнегреческим словообразовательным моделям, являющиеся средством реализации экспрессии, культивируемой книжниками эпохи «плетения словес»: христолюбивый, благоверный, благородный («Слово и житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича»); храбродобропобедный («Повесть о прихождении короля Литовского Стефана Батория…») и др.

3. Книжные слова с суффиксами отвлеченной семантики: благочестие, сетование, скорбь и др. («Слово и житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича») и др.

4. Метафорическое словоупотребление: например, «Люди темные, не понимающие языка Божией благодати» («Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого) и др.

5. Именные сочетания слов — антонимов: «Что еще тя нареку? Вожа заблужьшим, обретателя погыбающим, наставника прелщеным, руководителя умоь ослепленым, чистителя оскверненым, взискателя расточеным, стража ратным, утешителя пеалным, кормителя алчущим, подателя требующим, наказателя несмысленым, помощника обидимым...» («Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого) и др.

6. Игра слов на базе понятийной или структурно—грамматической общности: «А пермскую грамоту един чернець сложил, един составил, един счинил, един калогерь, един мних, един инок, Стефан глаголю присно помнимии епископ, един в едино время, а не по многа времена... един единому богу моляся...)) (38: 186). Един в контексте «Жития» имеет значение ‘один, без других’; въ едино время — ‘быстро’, единаго бога — ‘одного только бога’.   

7. Многочисленные сравнения, которые ориентированы на изобразительные свойства слов (символичность, экзотичность и т.п.): князь Дмитрий Донской «во всем мире славен бысть, яко кедр в Ливане умножися и яко финик в древесех процвете…» («Слово и житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича») и др.

8. Тавтологическое словоупотребление: «И евангелисты благовествовали, проповедники проповедовали, исповедники исповедывали…» («Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого) и др.

9. Словоупотребление, усиливающее гиперболичность характеризуемого. Такое словоупотребление иногда может принимать форму олицетворения: «... а нас сирых оставил еси, пастуше нашь добрый? Оставил еси свое стадо заблужатися и скитатися по горам, горопленным и волкохищным бытии» («Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого) и др.

10. Многочисленны перифрастические построения, расцвечивающие торжественно - велеречивый фон авторского повествования: «Горе, горе нам, како лишени быхом добра пастуха и правителя!» («Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого) и др. 

11. Риторические вопросы, обращения и клишированные обороты речи: «Кто же ли тако попечется нами, овцами заблужшими?» («Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого) и др.

12. Однотипность синтаксических построений (концентрация однородных членов предложения, цепи придаточных предложений):
«Исперва убо сии Стефан много зла пострада от неверных пермян от некрещенных: озлобление, роптание, хноухнание, хуление, укорение, уничижение, досаждение, поношение и пакость, овогда убо прещение» («Житие Стефана Пермского» Епифания Премудрого) и др.