Техники опровержения: жесткие

 

Единственная теория, лежащая в основе всех когнитивных реструктурирующих техник, опирается на контраргументацию. Теория такова: когда клиент оспаривает иррациональную мысль и делает это неоднократно, иррациональная идея слабеет в геометрической прогрессии.

Эта теория не утверждает, что опровержение одной мысли другой может как по волшебству изменить эмоционально-пси­хологическое состояние. Она, скорее, предполагает, что проти­воположная мысль может вызвать такое аффективное состоя­ние, которое, в свою очередь, смягчает негативные эмоции или нейтрализует запускающие эти эмоции стимулы.

Опровержение уходит корнями скорее в область философии, нежели психологии. Дискутирование, оспаривание, аргумента­ция — методы очень древние, древнее диалогов Платона. Эти методы используются практически всеми в самых разных ситу­ациях — от споров о религии в баре до президентских дебатов. Этот раздел разбит на три главы, в каждой описаны различ­ные типы опровержения. Главы 4 и 5, посвященные жесткому и мягкому типам, описывают техники, дополняющие эмоцио­нальные состояния когнициями, необходимыми для изменения установок. В случае жесткого опровержения мы имеем дело с ассертивными эмоциями, при мягком — с релаксирующими. В главе 6, посвященной объективному опровержению, описыва­ются техники, с помощью которых можно попробовать отделить эмоциональное состояние от видоизменения убеждений.

 

Принципы

 

Жесткие контраргументы — это когниции, которые проти­востоят иррациональным мыслям. Ими могут быть отдельные слова («Нонсенс!»), фразы («Это неправда!»), предложения («Ни­кому на этом празднике нет дела до того, что я не разбираюсь в шарадах») или элегантная философия («Цель моей жизни состо­ит не в том, чтобы стать как можно более популярным, а в том, чтобы развить свой собственный потенциал, даже если никто меня не одобрит»).

Идеальный жесткий контраргумент — это философия, кото­рая вовлекает иерархию ценностей, впечатлений и опыта, смы­вающих деструктивные мысли мощным потоком, текущим в противоположном направлении. Короткие фразы и слоганы мо­гут оказаться полезными, если они связаны с контрфилософией: не потому, что они обладают силой, способной преодолеть ирра­циональность, а потому, что они будут напоминаниями о самой философии. Терапевт должен помочь клиенту сформулировать аргументы, которые основаны на подобной философии.

 

Метод

 

1. Помогите клиенту найти веские контраргументы для каж­дой иррациональной мысли. Проверьте, действительно ли они ее опровергают. Например, такой аргумент: «Невозмож­но преуспевать во всем» — сильнее, чем: «Часто бывает до­вольно сложно во всем добиваться успеха».

2. Пусть клиенты составят как молено больше контраргумен­тов: 20 вдвое лучше, чем 10.

3. Убедитесь, что контраргументы реалистичны и логичны. Когнитивная реструктурирующая терапия не поддерживает мнение о силе позитивного мышления, когда очень часто люди занимаются позитивным самообманом. Вместо этого мы подчеркиваем силу правдивого, реалистичного мышле­ния и просим клиентов говорить себе правду, а не только то, что приятно звучит. Например, им может нравиться думать, что «с каждым днем жизнь становится все лучше и лучше», но это неправда, так как бывают дни, когда дела идут хуже обычного.

4. Проинструктируйте клиента постоянно оспаривать иррацио­нальные мысли. Иногда требуются месяцы, чтобы от техни­ки появился эффект, и многие клиенты отказываются от та­кого вложения времени, говоря, что уже опробовали ее, и безрезультатно. После выяснения затраченных клиентом усилий обычно терапевт обнаруживает, что клиент поспорил сам с собой в течение часа или двух. Клиенты должны по­нять, что им нужно опровергнуть утверждение столько же раз, сколько раз они за него до этого ратовали. Может быть, им придется по часу в день в течение года или более преодо­левать то коренное убеждение, с которым они прожили всю жизнь.

5. Проверьте, чтобы каждый контраргумент был одной модаль­ности с иррациональной мыслью. Соотнесите визуальные иррациональности с контрвизуализациями, лингвистичес­кие ошибки — с лингвистическими поправками, гневливые мысли — с сострадательными, пассивные — с активными, проприоцептивную неразумность — с проприоцептивной ре­альностью и т. д. Например, клиентке, опасающейся высо­ких зданий, потому что она воображает их падающими, луч­ше всего поможет контрвизуализация здания, построенного на скале в Гибралтаре, а не лингвистический аргумент, что здание не упадет. Когда опровержение относится к одной модальности и тому же логическому типу, что и иррацио­нальная мысль, больше вероятности, что оно будет иметь пробивную силу.

6. Атакуйте все иррациональные идеи клиента, а не только от­дельные из них. Важно привязать опровержение ко всем ког-нициям, вызывающим эмоциональный отклик. Как показа­но в главе по определению убеждений, если были упущены главные установки, то терапевт может потерпеть неудачу в работе по нейтрализации эмоций.

Пример

 

На одном из этапов своей карьеры я работал в небольшом городке, где практиковали еще несколько психотерапевтов, и я ча­сто получал звонки от редактора местной газеты по различным психологическим вопросам. Особенно запомнился один звонок. Редактору нужна была ссылка на меня для статьи о страхе перед

каютами. Перед тем как повесить трубку, он спросил меня, не мог бы я дать одну рекомендацию для читателей, как избежать психо­логических проблем. Я ответил, что рекомендаций существует мно­жество и выбрать одну будет очень сложно. Однако он продолжал настаивать, чтобы я указал центральную причину, одну общую ос­нову, на которой лежат многие психологические проблемы, всего лишь одну! Я сказал, что подумаю и перезвоню.

Спустя некоторое время я перезвонил и сообщил о наиболее общей, на мой взгляд, причине. Я сказал: «Большинство людей стра­дают от психологических проблем, потому что они не бегут на рев».

Сначала он не понял меня и, возможно, подумал, что со мной не все в порядке. Тогда я рассказал ему историю, о которой прочитал много лет назад.

Дочь одного миссионера жила на равнинах Серенгети в Афри­ке. Ее взрастило львиное сообщество, и она могла заметить, что в отношении своих престарелых членов они ведут себя не как осталь­ные животные. Обычно старых особей животные оставляют уми­рать, когда те уже не в состоянии поймать свою добычу, но львы используют их в качестве помощников на охоте. Заманив антилопу или другую дичь в овраг, молодые львы собираются на одной его стороне, а старые, без зубов и клыков, — на другой. Старые начи­нают изо всех сил рычать. Животные в овраге, слыша их рев, бегут в противоположном направлении, прямо к поджидающей группе молодых львов (история рассказана Беккером, Bakker, 1982).

Урок для антилоп понятен, хотя немногим из них он пошел впрок. Побеги они на рык — остались бы живы, но они слишком уж испугались шума. Убегая от звука опасности, они бежали к самой опасности.

Может быть, это история не правдивая, но тем не менее весьма поучительная, поскольку символизирует серьезную проблему, с ко­торой сталкиваются многие клиенты. Они отворачиваются от того, что им трудно признать, — они убегают от рева.

Тревожные клиенты бегут от страха, пытаясь найти на планете спокойное и безопасное место, где можно было бы спрятаться. Если им страшно летать, они избегают самолетов. Если они боятся толп, они сидят дома в одиночестве. Если они боятся воды, они стараются не плавать в озерах и океанах. Их страхи не исчезают, а только усиливаются. Чем больше они убегают, тем больше боятся. Депрессивные клиенты убегают от признания того, что они та­кие же, как и все остальные. Это, может быть, звучит странно, что подавленные люди высокомерны, кажется, что наоборот. Но многи­ми терапевтами было обнаружено, что под депрессией их клиенты прячут любопытные ожидания того, что они должны быть совершен­ными, а сама депрессия возникает, когда им становится ясно, что это не так. Таким образом, они убегают от той действительности, в кото­рой они не полубоги, а простые смертные, как и остальные люди.

Алкоголики и наркоманы лихорадочно убегают от признания того, что они зависимы. Они борются с правдой и надеются, что это сой­дет им с рук. Они видят, как другие в меру пьют, и думают, что могут так же, они отказываются признать, что отличаются от остальных уже на биохимическом уровне. Алкоголики и другие аддикты могут поте­рять все: семью, работу и здоровье, — но они продолжают вообра­жать, что могут принимать алкоголь и наркотики без последствий.

Решение этой проблемы — в морали истории о львах, которую я рассказываю всем своим клиентам. Хватит убегать¹. Если клиент взглянет в лицо своим проблемам, он сможет многие из них ре­шить. Если бы клиент с боязнью воды подошел к водоему, поставил ноги на серфинговую доску, поплескался на мелководье в бассей­не, заставил себя посидеть в лодке, он смог бы давным-давно победить свою фобию. Если бы депрессивная женщина категорич­но признала себя простым смертным человеческим существом, она бы не чувствовала себя такой подавленной, когда совершает ошиб­ки. И если бы клиент с наркотической зависимостью полностью признал, что он крепко висит на крючке, он бы наконец смог осоз­нать, что надо остановиться.

Каков же урок для всех клиентов? Бегите на рев!

 

Далее приводятся различные методы обучения клиентов по­смотреть в лицо своим убеждениям и атаковать их.

Контратака  

 

Принципы

Жесткое оспаривание — процесс эмоциональный, равно как и интеллектуальный. Терапевт должен соотнести эмоции с убеж­дениями и может использовать сильные эмоции своего клиента непосредственно для изменения его верований.

Чтобы объяснить клиентам, как их сильные эмоции могут помочь им изменить свои деструктивные идеи, я использую ана­логию. Я называю ее «теорией плавленого воска».

Представьте на секунду, что мысли похожи на восковые слепки, находящиеся в вашем мозге. Обычно они формируются, когда нами овладевают сильные эмоции, такие, как страх или гнев. Эти эмоции действуют на ваши мысли как тепло, растап­ливая их и переплавляя в новые.

Когда жар сильного эмоционального возбуждения стихает, мысли затвердевают. Чтобы изменить какое-либо убеждение, вам нужно или обстругать восковой слепок, что занимает много времени, или нагреть воск, чтобы отлить новую мысль. Если вы разозлитесь на свои иррациональные мысли и будете в достаточ­ной степени настойчивы, то вы сможете растопить их и залить в новую форму.

Интенсивность эмоции, которую клиент вкладывает в кон­тратаку, — ключ к ее успешности. Дискуссия наиболее эффек­тивна, когда клиент нападает на идею в состоянии сильного эмо­ционального возбуждения. Выражение эмоций фактически уст­раняет бесконечное, механическое повторение, которое, как это часто бывает, делает опровержение нерезультативным. Бывает полезно, перед тем как приступить к контратаке, побудить кли­ента к выражению гнева. В конце концов, заслуживают ли не­жного обращения иррациональные идеи, вызвавшие у клиента столько эмоциональной боли? Зачастую только агрессивная ата­ка может привести к достаточно сильному для преодоления ир­рациональной мысли эмоциональному уровню.

 

Метод

 

1. Составьте список веских контраргументов.

2. Помогите клиенту подобрать мощное опровержение. Клиент должен попрактиковать технику контратаки в вашем при­сутствии, моделируя ваше поведение, пока не будет достиг­нут необходимый уровень напряженности. Постепенно под­водите ответы клиента к драматичной, напряженной и энер­гичной контратаке.

3. Терапевт может усилить контратаку, поощряя использо­вание клиентом физического выражения эмоций, когда он постепенно сокращает мышцы. В начале клиенты прово­дят контратаку с расслабленными мышцами, затем со слегка напряженными и потом с сильно сжатыми. Часто физичес­кое и эмоциональное напряжение у клиентов протекает па­раллельно.

4. Клиенты также могут усилить контратаку, модулируя го­лос, постепенно повышая тон и увеличивая громкость. Контрутверждение поначалу может произноситься мягко и в нос, затем нормально, ртом, затем, пока верхние доли легких наполняются воздухом, громко, затем очень громко, с легкими, полными воздуха. Как и при физическом выра­жении, голос становится аналогом степени разгневанности клиента.

Пример 1. История Филиппа

 

Филипп, молодой человек, пришел на консультацию после про­веденного мной терапевтического занятия. Несмотря на то что он был состоявшимся футболистом, крепким, два метра ростом, он был крайне застенчив с женщинами. В целом занятие ему помогло, но он так и не смог назначить женщине свидание. Ему не составля­ло труда быть уверенным с мужчинами и с мужской конфронтацией справляться соответствующим образом. После составления его ког­нитивной карты мы выделили одно центральное убеждение: он ду­мал о женщинах как существах слабых и хрупких, которых должны защищать мужчины. Он считал себя просто увальнем, этаким Гул­ливером, который может наступить на чувствительные пальчики этих нежных людей.

Личная история Филиппа указывала на то, что привил ему это убеждение его отец. Видимо, отец боялся, как бы большие разме­ры сына не сделали его чересчур агрессивным с женщинами (про­блема, с которой столкнулся в юности он сам). В результате он научил сына быть чрезвычайно осторожным с женщинами, чтобы ничем их не обидеть. Урок оказался настолько эффективным, что Филипп два года не ходил на свидания и так нервничал, находясь в обществе женщин, что практически ничего не говорил из боязни оскорбить их тонкие чувства. В результате женщины его отвергали как глупого, хотя и привлекательного великана.

Когда мы прошли азы когнитивной терапии, клиент составил длинный и аккуратный список контраргументов против своей центральной мысли. Однако, когда он попытался использовать их, он опровергал ее так пассивно, что его аргументы оказывались не­эффективными. Именно на этом этапе мы решили применить контратаку.

Представил я технику так.

Я твой тренер по боксу, но я не могу попасть на ринг вместе с тобой, потому что ринг находится в твоей голове. Твой противник — твое центральное убеждение в том, что женщины чрезвычайно хруп­ки. Это убеждение избивало тебя в течение многих лет, делая не­обычно застенчивым в обществе женщин и мешая построить нор­мальные отношения. Хотя ты знал, что это по его вине, себя ты в этом не уверил. Ты вообще боролся еле-еле, а когда и боролся, то в этих редких случаях ты делал это так хило, что убеждение с легкостью заваливало тебя. Оно продолжает наставлять тебе синя­ки. Ты должен начать защищаться и переходить в атаку каждый раз, когда это убеждение пробирается в твою голову. Ты не мо­жешь потакать ему. Разделайся с ним, как с любым другим хулига­ном. Чем больше ты прощаешь, тем более жестоко оно изобьет тебя в следующий раз. Ты должен начать атаковать убеждение изо всех сил.

Сначала мысль будет сильнее тебя и выиграет схватку. Но если ты будешь упорствовать, то постепенно будешь становиться силь­нее, а она — слабее. Со временем ты начнешь выигрывать: сначала редко, потом все чаще и чаще, и наконец наступит момент, когда она больше не вернется. Давай начнем наш первый урок бокса.

Пример 2. История Бэсс

 

Следующий пример рассказывает о Бэсс, клиентке, которая боялась упасть в обморок. Для того чтобы она могла использовать физическое выражение в своих контратаках, я продемонстрировал ей следующее.

Я бы хотел, чтобы вы кое-что сделали, это даст вам понимание того, как бороться при помощи энергии эмоций. Давайте выберем мысль, которая приводит вас к некоторым затруднениям. Вы гово­рили, что боитесь упасть в обморок, если будете волноваться. Те­перь какое опровержение будет хорошим для этой мысли? (Бэсс выбрала опровержение: «Я никогда от волнения не падала в обмо­рок».) Очень хорошо, прекрасный довод. Но только хорошего аргу­мента еще недостаточно. Очень важно, как вы это скажите.

Теперь, просто для практики, мне бы хотелось, чтобы вы произ­несли опровержение, и произнесли его в нос. Я знаю, это кажется глупым и немного смущает, но, пожалуйста, будьте смелее и ска­жите его в нос. (Пауза.) Очень хорошо. А сейчас скажите то же самое, но через рот. (Пауза.) Теперь заполните верхушки легких воздухом и скажите это с большей силой. (Пауза.) Прекрасно. А теперь кричите во всю мощь. Наберите в легкие как можно боль­ше воздуха, напрягите тело и произнесите опровержение изо всех сил. (Пауза.)

Великолепно! Именно последнее было опровержением. Все ос­тальное — нет. Слова были правильными, но за ними не было силы. В будущем, когда я буду говорить об опровержении, я буду иметь в виду последний тип. И вы, когда бы ни произносили его, делайте это изо всех своих сил.

 

Комментарий

 

Эта техника полезна в работе с пассивным клиентом, она же является предпочтительной терапией для многих депрессивных пациентов. Тем не менее она должна использоваться с осторож­ностью, так как может неблагоприятно отразиться на тревож­ных или серьезно обеспокоенных клиентах. Поскольку метод повышает уровень эмоционального напряжения, тревожные клиенты могут стать более боязливыми, а психически боль­ные — более возбужденными. В этих случаях более подходящим будет мягкое оспаривание.

Очень валено также, чтобы клиенты атаковали свои убежде­ния, а не самих себя. Скажите клиентам, что им будет полезно называть свои иррациональные идеи глупыми, дурацкими или нелепыми, но важно не называть себя такими словами, иначе в них можно поверить. Объясните, что они верят своим мыслям, потому что приучены это делать, и что любой человек с подобной биографией и опытом поступал бы так же.

Несмотря на то что большинство техник, для того чтобы ослабить иррациональные идеи, требуют много времени, ме­тод контратаки иногда приводит к впечатляющим изменениям. Я видел несколько клиентов, быстро сменивших свои убежде­ния, за которые они цеплялись годами только потому, что они серьезно на них разозлились.

Например, одна клиентка постоянно оставляла работу, как только ею овладевала тревога. Эта женщина годами проходи­ла долгосрочную психотерапию, но казалось, будто ничто не помогает — до тех пор, пока она окончательно не пресытилась ситуацией. Однажды, когда она уходила с третьего за тот год места работы, случилось нечто необычное. Она изменила то, что всегда говорила себе. Вот как она описала разговор с самой собой.

Я уже действительно устала от всего этого. Я опять нахожусь в том же месте по той же причине. Я расстроена, потому что боюсь сойти с ума и думаю, что увольнение с работы сохранит мой рассудок. Это на самом деле глупо! Я превращаю свою жиз­нь в хаос, трачу кучу денег и беспокою близких. Наверное, было бы лучше, если бы я просто сошла с ума. Тогда бы я могла про­вести остаток жизни, бегая, как курица с отрубленной головой. Какая гадость! Если я опять испугаюсь, то я испугаюсь. Ну и что, подумаешь! Я устала от беготни. Я больше не буду убегать! Если я сойду с ума, то и черт с этим!

На следующей неделе она получила другую работу — луч­шую, какую она могла бы найти. Это было 15 лет назад. И она никогда не увольнялась из-за тревоги.

Дополнительная информация

 

Связь сильных эмоций и когниций исследуется уже более 30 лет. Обратитесь к классическим исследованиям Шахтера и Зингера (Schachter, 1966; Schachter & Singer, 1962) и их более свежим теоретическим ра­ботам (Morovitz & Singer, 1995; Schachter & Gazzaniga, 1989; Sin­ger, 1995). Также пересмотрите Арнольда (Arnold, 1960) и Плутчика (Plutchik, 1980).

Альберт Эллис (Ellis, 1998) просит своих клиентов отрабатывать опровержения при помощи аудиозаписи, чтобы сделать оспарива­ние живым, действенным и устойчивым. Артур Фримен и Аарон Бек проделали большую работу по исследованию синдрома тревожности и панических расстройств (Alford, Beck, Freeman, & Wright, 1990; Beck, Emery, & Greenberg, 1985; Beck & Zebb, 1994; Freeman et. al., 1990).

Контрутверждения                             

Принципы                                       

 

Тренинг уверенности практикуется уже 30 лет, и почти все терапевты знакомы с данным подходом. На занятиях объясня­ются различные компоненты техники: как использовать кон­такт глаз, как выразить себя спонтанно, как изобразить уверен­ную позу, как продемонстрировать хорошо смодулированный голос. Чтобы приобрести эти навыки, требуются месяцы прак­тики, и некоторые люди оказываются в состоянии произвести долговременные поведенческие изменения, так что тренинг уве­ренности может быть для них полезным. Но занятия могут не коснуться глубинных проблем тех клиентов, которые по оконча­нии тренинга оказываются пассивными.

Очень полезно быть уверенным с другими, это помогает кли­ентам улучшать взаимоотношения, но еще более полезной мо­жет стать, в первую очередь, уверенность с самим собой.

 

Метод

 

1. Обучите клиентов основным принципам тренинга уверенно­сти. Помогите им стать уверенными с самими собой прежде, чем они начнут практиковаться быть уверенными с другими. Например, вы можете сказать клиенту, критикующему себя за невыгодное вложение денег, что существует четыре раз­личных способа справляться с ошибками. Вы можете быть:

• пассивным — проигнорируйте свою ошибку и притвори­тесь, что ничего не произошло. Это невыгодно, потому что вы, скорее всего, будете продолжать совершать ту же ошибку и не достигнете своих финансовых целей.

• агрессивным — атакуйте себя. Вините себя нещадно за то, что были так глупы и растратили деньги. Такой подход вызовет боль, снизит самоуважение и приведет к тому, что вы, вероятно, не воспользуетесь в будущем ни одним шан­сом выгодно вложить деньги.

• пассивно-агрессивным — вы можете наказать себя косвен­но выпивкой, перееданием или нарочно худшим вложением

денег. Это вредно не только потому, что вы не достигнете своих целей, но и потому, что, играя в прятки с самим с собой, вы перестанете понимать, какую ошибку совершили.

• ассертивным — будьте честны с собой в том, что вы допу­стили ошибку. Воспринимайте этот промах как недоста­ток суждения, а не характера. Уточните природу ошибки, например: «Я поверил тому, что сказал агент, не проверив это». Опишите, что вы в будущем постараетесь сделать по-другому, например: «Я всегда буду сверять будущие инве­стиции с независимым источником». Этот подход вероят­нее других приведет вас к достижению цели без всех тех негативных, разрушительных эмоций, которые разжигает самоагрессия.

2. Практика. Эффективными могут быть многие практические техники, но наиболее полезными для развития уверенности в себе являются ролевые игры и репетиция с аудиокассетой.

• Ролевая игра. Составьте список типичных конфликтных ситуаций, в которые попадает ваш клиент. Однако, в отли­чие от стандартного тренинга уверенности, конфликт дол­жен быть не внешний, а внутренний. После этого пусть клиент потренируется в озвучивании четырех различных вариантов внутренней реакции. Попросите его обратить внимание на различные эмоции, которые вызывает каж­дый из подходов.

• Репетиция с аудиокассетой. Клиенты практикуют свои уверенные ответы, записывая их на кассету до тех пор, пока содержание и тон их не будет, на их взгляд, удовлет­ворительным.

3. Внутренний учитель. В заключительной части тренинга уве­ренности приведите в подробностях аналогию с внутренним учителем (см. раздел по самоинструктированию в главе 2). Помогите клиенту найти своих «учителей», определить их происхождение, если это необходимо, уволить старых учите­лей и нанять новых.

Примеры

 

Внешне большинство наркоманов, принимающих кокаин, ка­жутся крайне агрессивными. Ради следующей дозы они готовы бо­роться со всем миром: с полицией, с женой (если она еще у них есть), с матерью. Они будут воровать, грабить, попрошайничать, насиловать и продавать свои тела. Один наркоман признался мне, что готов продать свою душу за грамм кокаина любому, кто сделает ему такое предложение. Это явно агрессивные люди во время лом­ки, а она у них почти все время. Снаружи они могут быть какими угодно, но не пассивными.

Но внутри это безответные люди. Берт, мой клиент-наркоман, очень редко боролся со своим желанием. Каждый раз, когда оно усиливалось, он поддавался ему, уступая импульсу без какого-либо сопротивления. Когда ломка приказывала, он покорялся и с молча­ливым смирением отступал.

Берта необходимо было обучить уверенности в себе. Я попро­сил его взглянуть на свою ломку и представить, что это избиваю­щий его хулиган — внутренний мучитель, который терзал его 10 лет. Он никогда ему не сопротивлялся, не пробовал ударить в ответ. Он выдумывал различные отговорки, например: «Одна доза мне не навредит. Я могу держать это под контролем. Мне нужно это, чтобы чувствовать себя лучше. Я пристрастился к наркотикам, потому что у меня было скверное детство. Эмоциональные проблемы застав­ляют меня злоупотреблять наркотиками».

Я посоветовал ему начать бороться с хулиганом. Сказать ему, чтобы тот отстал. Стать уверенным. В конце концов он записал следующее утверждение и носил его в своем бумажнике. Оно гла­сило:

«Я никогда не остановлюсь на следующей дозе, так никогда не было и не будет. Из-за наркотиков моя жизнь абсолютно вышла из-под контроля. Мои эмоциональные проблемы, дурное детство или любая другая причина — всего лишь очередной предлог, чтобы использовать наркотики. Настоящая причина в том, что я легкомыс­ленный, закоренелый и отчаянный наркоман. Если мне не нравится то, что приносит мне эта зависимость, я должен работать с этим, обратиться за помощью, прекратить использовать наркотики и пе­ревернуть свою жизнь. Если я не хочу над этим работать, то должен принять последствия. Это мой выбор. Все остальное ерунда».

Некоторые клиенты — полная противоположность Берту: пас­сивные снаружи и ужасно агрессивные внутри. Другая клиентка, Сара, была чрезвычайно пассивной личностью. Ее друзья отзыва­лись о ней как об одной из самых незаметнейших людей, которых только можно представить, она воплощала само смирение.         

Говори­ла она еле слышно, так что ее постоянно приходилось просить

говорить громче. Невероятно, но ее разговоры с самой собой были чудовищны и разрушительны. Нападки ее на себя были столь жес­токи, что было удивительно, как она их выдерживала. Однажды, когда она закрыла ключи в машине, она громко завопила: «Ты, никчемная сифилитичка, сука, проститутка, дрянь!» Она призна­лась, что если бы кто-нибудь другой сказал ей такое, то она выца­рапала бы ему глаза, но от себя подобную непристойную брань она постоянно принимала.

Было ни к чему учить Сару быть ассертивной с другими, когда она сама избивала свое достоинство. Я сказал ей, что нельзя обра­щаться с собой так дурно. У нее такие же права, как и у всех остальных, она такое же достойное человеческое существо, заслу­живающее уважения и доброго отношения не только от других, но, что еще важнее, и от себя.

Самобичевание делало Сару несчастной. Несмотря на то что важно ладить с другими, для нее гораздо важнее было поладить с самой собой. Ей необходимо было научиться обходительности, хо­рошим манерам и благопристойному разговору с самой собой.

Сара практиковалась вести свой внутренний диалог до тех пор, пока не научилась делать это правильно, — и это помогло. Ей не пришлось ходить на тренинги «Как стать уверенным с другими», потому что у нее не было в том необходимости. Начав уважительно относиться к себе, она обнаружила, что постоять за свои права перед другими, оказывается, тоже очень легко.

 

Комментарий

 

Случай Сары указывает на проблемы, касающиеся тренинга уверенности и других техник, которые просто нацелены на из­менение поведения клиентов. Клиенты действуют, как думают, и думают так же, как действуют. Они прекрасно могут изменить свое поведение и следовать готовому сценарию, но они быстро могут вернуться на старые рельсы, если не изменят своих уста­новок.

Берт был агрессивным к другим, потому что считал себя ге­роем. Согласно его самоописанию, он был Божьим любимчиком и особым созданием, которому такая мелочь, как наркотики, не может принести вреда. Эта установка позволяла ему продолжать оскорблять других и отказываться признать, что он не может справиться с кокаином. Подобным образом Сара была пассивной снаружи, потому что ненавидела себя внутри. Как она могла иначе себя чувствовать, если принимала жестокость своих соб­ственных атак?

Пассивность или агрессивность клиентов может корениться в их Я-концепции. Как могут другие уважать их, если они сами себя не уважают? Как они могут любить себя, если они ненави­дят всех вокруг? Их установки и поведение слиты и вращаются одно вокруг другого. Это непрерывная взаимосвязь: одно влияет на другое. Невозможно, работая с первым, не изменить второе. Если клиенты пассивны, им нужно расстаться с убеждением, что они неполноценные и никчемные. Если они эгоистично агрессивны, им надо исследовать, почему они считают себя на­столько выше других.

Дополнительная информация

 

Классические работы по тренингу уверенности хорошо известны {Your Perfect Right, Alberti & Emmons, 1995). Пересмотрите работу этих авторов для профессионалов (Alberti, 1987) и их пособие для ведущих тренинг уверенности (Alberti, 1990, with 1995 supplement). Вышло новое издание хорошо известной книги по уверенности для женщин (Butler, 1992). Возможно, вы найдете полезным перечитать книгу по ассертив-ности с сильным когнитивным компонентом (Paris & Casey, 1983) и пособие для клиентов, посвященное уверенности в себе, которое исполь­зуется работниками сферы психического здоровья (Rees & Graham, 1991). Хокк описывает несколько стратегий применения утверждений, кото­рые он использует в рамках когнитивного подхода (Hauck, 1992, 1998).

Диспут и оспаривания  

 

Принципы

 

Рационально-эмотивная поведенческая терапия (РЭПТ) под­разумевает более свободный, чем в представленных в этой главе техниках, стиль. В РЭПТ консультант фокусирует внимание на иррациональных мыслях по мере появления их в разговоре кли­ента, и клиент совместно с терапевтом обсуждают и оспаривают ложное мышление. Стиль позволяет консультанту более полно отслеживать текущие интересы клиента, так как терапевт сле­дует его «повестке дня». Напротив, стандартный когнитивно-реструктурирующий подход более формализован и больше управляется терапевтом.

Традиционная РЭПТ использует сократический метод, когда терапевт направляет внимание клиента серией логических воп­росов, ведущих к краху лежащих в основе его мышления лож­ных идей. Консультант свободно исследует ключевые иррацио­нальные области, рефлексирует и подкрепляет рациональные открытия клиента, обеспечивает информацией.

РЭПТ используется в когнитивно-реструктуриющей терапии скорее как дополнительная, а не базовая техника. Она обычно сопровождает другие, более структурированные подходы.

 

Метод

 

1. Имейте в виду, что, будучи неструктурированной, РЭПТ тем не менее использует определенные установленные компонен­ты на различных стадиях терапевтического процесса.

2. Помогите клиенту сосредоточиться на центральной ирраци­ональной мысли, вызывающей вину, страх, гнев или депрес­сию.

3. Попробуйте найти доказательства против этого убеждения.

4. Обсудите «катастрофицирование» (например: «Это ужасно, кошмарно и катастрофично, что...») и требования клиента к себе («Я должен, я обязан, мне надо...»).

5. В большинстве случаев опровержения не выдаются терапев­том прямо. Вместо этого используются косвенные вопро­сы, чтобы помочь клиенту найти свои собственные опровер­жения.

6. Поощряйте обсуждение и оспаривание клиентом иррацио­нальных мыслей каждый раз, как они проявляются. Пред­полагается ежедневная формальная практика. Часто полез­ными оказываются записывающие устройства (см. Ellis, 1998).

7. Вы, возможно, сочтете полезным создать мысленный настрой у клиента на использование РЭПТ, прослушивание терапев­тического сеанса Альберта Эллиса или одного из его коллег.

Пример

 

Примеров стиля РЭПТ в литературе такое множество, что еще один будет излишним. Я рекомендую книги Эллиса, которые пред­ставляют собой дословную запись семи случаев РЭПТ {Better, Deeper, and More Enduring Brief Therapy, Ellis, 1995; Growth Through Reason, Ellis, 1971). Еще лучше, наверное, записи РЭПТ-интервью, которые могут быть заказаны в институте РЭПТ Альберта Эллиса (Albert Ellis Institute for Rational Emotive Behavioral Therapy, 4S E. 65^th St., New York, NY 10021-6593; orders@rebt.org). Это кассеты из профессиональной видеотеки и доступны только квалифицирован­ным терапевтам.

Дополнительная информация

 

Литературы по РЭПТ действительно очень много. В каталоге из ин­ститута РЭПТ Альберта Эллиса перечислены основные публикации. Если читатель не знаком с РЭПТ, в следующих источниках он может найти обстоятельный обзор: Ellis (1962, 1971, 1973, 1975, 1985, 1988а, 1988b, 1991, 1995, 1996, 1998); Ellis and Abrahms (1978); Ellis and Dryden (1996); Ellis and Grieger (1997); Ellis and Harper (1961, 1975, 1998); Ellis and Lange (1995); Ellis and Whiteley (1979); Ellis, Wolfe and Moseley (1966); Ellis and Yeager (1989); Ellis and colleagues (1996).

За методами РЭПТ, специализированными для различных катего­рий клиентов, обратитесь к следующим работам: дети — Hauck (1967), Ellis, Wolfe and Moseley (1966); семейные проблемы — Ellis and Harper (1971); Ellis, Sichel, Yeager, DiMattia & DiGuiseppe (1989); сексуальная терапия — Ellis (1975); зависимости — Ellis and colleagues (1988); Ellis and Velten (1992).

Форсирование выбора  

 

Принципы

 

Существует одна истина, которую многие терапевты уже по­знали, но на публике упоминают о ней нечасто. Несмотря на то что требуется 10 лет практики с тысячами клиентов, чтобы от­крыть ее, большинство терапевтов отказываются обсуждать ее в своих книгах, писать о ней в своих журналах или упоминать в разговоре с коллегами. Это один из самых прискорбных и печальных аспектов работы терапевта и одна из основных при­чин стресса для многих профессионалов в области психического здоровья.

Что же это за истина? Все просто: клиенты не меняются до тех пор, пока они не будут вынуждены сделать это. Большин­ство клиентов, даже если и меняются, делают это очень болез­ненно и маленькими шажками, многие продолжают страдать из-за своей проблемы, пока какой-нибудь кризис не заставит их сделать выбор. Даже во время кризиса клиенты будут оттяги­вать выбор до последнего и до последнего будут избегать выбора, связанного с изменениями. Они будут отсрочивать неизбеж­ное до тех пор, пока абсолютно, однозначно не смогут от этого уйти. Это грустно, потому что заканчивается дополнительной длительной эмоциональной болью и бессмысленной тратой лиш­него времени.

Объясняя клиентам процесс изменения, я привожу им заме­чательную метафору — сравнение с рекой. Я прошу их предста­вить, что их убеждения подобны реке, бегущей к океану: пока их мысли свободно струятся вместе со всеми течениями, водово­ротами, большими и маленькими, их жизненного опыта, они здоровы. Но как только их когниции становятся жесткими и застойными, река прекращает свое движение и замирает. Они перестают расти и изменяться. Дамба, которую они выстроили, становится сильной настолько, что только мощнейшее давление может разрушить ее.

Клиенты будут делать все возможное, чтобы только не про­биваться сквозь дамбу и не изменять свои убеждения. Словно река, они будут пытаться обогнуть убеждения, выйдя из бе­регов. Только когда все отступы перекрыты и реке больше не­куда деваться, давление становится достаточно сильным для того, чтобы пробить дамбу и снова дать течь когнициям клиента свободно.

Мы, терапевты, часто не умеем обращаться с проблемой бло­кировки. Мы пытаемся срочно уменьшить давление на дамбу, чтобы помочь клиенту почувствовать себя менее расстроенным и подавленным. Мы делаем это из лучших побуждений: мы хо­тим, чтобы клиенты наши почувствовали себя лучше. Мы обу­чаем их релаксации, выписываем транквилизаторы и антидеп­рессанты. Мы их госпитализируем, мы позволяем их родным посещать их, утешать и ублажать — все это попытки облегчить их боль. Но это утешение и ублажение клиентов может быть достигнуто ценой их неразбитой дамбы. Давление, боль, стресс не всегда плохи. Они показывают пациентам, что что-то не в порядке, что-то нарушено. Клиентам необходимо идентифици­ровать повреждение и исправить его, а не просто облегчить боль.

Хоть это и сложно, зачастую лучше не избавлять клиентов от обиды и боли максимально быстро. Вместо того чтобы проявить эмпатию, мы можем помочь им, разрешив прочувствовать свою боль, — это побудит их к решению пробиться через дамбу.

Скорее усталость, а не только болезненные симптомы форми­рует силу, необходимую для атаки источника проблемы. Когда клиенты будут готовы, терапевты должны помочь им, заблоки­ровав пути к отступлению, отказ от успокоения боли поможет предотвратить их бегство от проблемы ради временного облегче­ния. Четыре принципа обобщают основные компоненты форси­рованного терапевтического изменения.

 

Метод 1

 

1. Прежнее деструктивное восприятие должно быть болезнен­но для клиента. Оно должно быть вместилищем тревог, деп­рессии или гнева и создавать условия, от которых клиент хотел бы убежать.

2. Клиенты должны знать о приемлемой альтернативной ког-ниции, новом восприятии. Это альтернативное В должно быть важным и относящимся к делу, так чтобы клиенты мог­ли к нему обратиться после того, как разрушены старые ког-ниции.

3. Клиенты должны ощущать себя загнанными в угол своими старыми мыслями. Они должны прийти к убеждению, что единственный выход из этой ловушки — принять решение об изменении своих установок. Боль, связанная со старым убеждением, не должна облегчаться или делаться терпимой с помощью лекарств или других улучшающих самочувствие стратегий, поскольку это позволяет клиентам держаться за свое ошибочное убеждение.

4. Очень важно, чтобы терапевты ничего не добавляли к про­блеме клиента. Естественные последствия старых установок должны привести клиента к настоящей ситуации. Терапевт не должен устанавливать никаких искусственных препят­ствий на этом пути.

Метод 2

1. Найдите центральное ошибочное убеждение, которое вызы­вает наибольшую долю боли, у клиента. Например, клиент может верить, что его или ее цель в жизни — это исполнить воображаемые «должен», «надо» и «обязан».

2. Опровергните ошибочные убеждения клиента, предоставив как можно больше убедительных противоположных взгля­дов. Например, что «должен» и «обязан» нигде, кроме чело­веческого ума, не существуют. Мир такой, какой он есть. И в нем нет ни «должен», ни «надо», ни «обязан».

3. Разыграйте ситуацию «или упражнение», косвенно или вжи­вую, в которой клиент сталкивается только с двумя выбора­ми: следовать старому восприятию или перейти к новому. Например, предложите ситуацию, в которой два «должен» одинаковой силы противопоставлены друг другу и оба при­водят к серьезным негативным последствиям.

4. Делайте все, что в ваших силах, чтобы помочь клиенту встре­титься лицом с конфликтом. Если вы поддержите его и пред­ложите дорогу к бегству, которая не требует от клиента сме­ны убеждений, он воспользуется ею.

5. На высшей точке конфликта определите, какие необходимы перемены, и мотивируйте клиента их осуществить.

Пример 1. История Кейт

 

Кейт 15 лет жила с пьющим, увлекающимся, избивающим ее и изменяющим мужем. Он по несколько дней мог находиться вдалеке от дома с другими женщинами, забывая про своих детей, не мог удержаться на работе, не раз ее избивал и мог проиграть все деньги. Его жестокость была очевидна всем. Его ненавидели все родственники и друзья Кейт и постоянно советовали ей бросить его. К сожалению, она не могла заставить себя сделать это.

Она находила тысячи оправданий. Обвиняла себя и продолжала надеяться, что сможет исправить его. Она пришла на семейную консультацию, а муж отказался ее посещать. Она пыталась устроить его на встречи анонимных алкоголиков, но он сходил лишь раз и заявил, что ему это не понравилось. Она раскладывала по дому брошюры по самопомощи, надеясь, что он прочитает, но он их выкидывал. Каждый раз, когда его арестовывали, увольняли или он растрачивал все деньги, она принимала его так, как будто ничего не произошло.

Было ясно всем, что ей нужно было делать. У нее был не муж, а чудовище, и поскольку она не могла его изменить, ей оставалось либо принять этот страшный брак, либо уйти. Все, кого она знала, женщины и мужчины, старые и молодые, говорили ей, чтобы она оставила его, но она пыталась избежать очевидного, посещая док­торов, священников и психотерапевтов. Она перечитала все книги по популярной психологии о том, «как изменить своего мужа», «как поправить свой брак», «как быть абсолютной женщиной», «как быть чуткой женой», «как спасти распадающийся брак». Ничего не помог­ло, а дела обстояли все хуже.

У нее был десятилетний сын по имени Билли, который страдал вместе с ней. Однажды вечером муж Кейт пришел домой пьяным и начал на нее орать из-за того, что ужин остыл. Крик становился все громче и громче, и Билли слышал всю ссору, как это было уже много раз. Он видел, как отец ударил мать, что тоже случалось раньше, но в этот раз Билли не смог этого вынести: он запрыгнул отцу на спину и, цепляясь, попытался защитить свою маму. Отец стряхнул Билли, тот упал и полетел по лестнице. Он лежал без сознания, в то время как отец, бранясь, выскочил из дома. Кейт вызвала «скорую помощь», и Билли отправили в больницу. У него было небольшое сотрясение.

Кто-то мог подумать, что это было для Кейт последней каплей, но это не так. Она отрицала вину мужа. Когда через несколько дней он вернулся, она приняла его, а своим друзьям сказала, что это был просто несчастный случай.

Но ее друзья знали лучше. Один из них позвонил в службу социальной защиты и сообщил об этом инциденте и обо всех изби­ениях, которые продолжались многие годы. Социальная служба провела расследование и выяснила, что ее муж был неподходящим и опасным родителем. Суд приказал ему покинуть дом и запретил свидания с детьми до тех пор, пока он совершенно не прекратит выпивку и развлечения, не будет пить в течение года, успешно пройдет занятия по управлению гневом, а также индивидуальную терапию. Если он будет подчиняться этим постановлениям, то ему позволят изредка навещать жену и детей.

В то же время социальные службы сказали Кейт, что она не должна разрешать мужу жить дома. В случае невыполнения пред­писания у них появится основание для того, чтобы отправить детей в интернат.

Однако Кейт и на этот раз не сделала выбора. Она сказала соци­альным работникам, что хочет пройти консультации, посещать заня­тия или сделать еще что-нибудь, но чтобы ее муж мог остаться дома. Она пыталась оспорить решение законно, писала письма в местную газету, наняла адвоката и пыталась хлопотать, но ничего не вышло. На агентство по защите детей и суды ничего не подействовало.

Кейт проигнорировала решение суда. Она тайком пускала мужа в дом и прятала его, когда их навещали работники социальных служб, но это становилось все сложнее, так как служащие начали что-то подозревать и иногда приезжали без предупреждения. Так продолжалось какое-то время до одного воскресного вечера.

Кейт была дома одна. Дети были у бабушки, а муж на другом конце города пил пиво и смотрел футбол с приятелями. Она сидела одна в гостиной, размышляя обо всех своих проблемах. Она осоз­нала, что когда-нибудь социальные службы нанесут неожиданный визит и обнаружат, что ее муж живет дома. Тогда она потеряет либо мужа, либо детей. Она почувствовала себя загнанной в угол, запа­никовала и погрузилась в полное отчаяние; она серьезно задума­лась о самоубийстве, но оставила эту идею. Она паниковала весь день, потом вдруг вскочила и сделала три телефонных звонка. Она позвонила мужу и попросила его немедленно покинуть дом. Она позвонила в полицию и составила ордер на его арест на тот случай, если муж появится. Наконец она позвонила адвокату и сказала ему безотлагательно оформлять документы на развод.

Потом она призналась мне, что тот воскресный вечер был пово­ротной точкой. Тогда она покончила со всеми делами, никогда не отступала от своего выбора и не сомневалась в нем ни на секунду. На свой страх и риск она следовала ему до конца. Ее муж все-таки нарушил предписание, но был наказан и поставлен на испытатель­ный срок. Получив от него угрожающее письмо, она позвонила офицеру, осуществляющему над ним надзор. Она добилась разво­да и начала встречаться с привлекательным, ответственным и не­пьющим мужчиной. Она никогда не жалела о своем выборе, никог­да не жалела бывшего мужа и ни на минуту не сомневалась в правильности разрыва этих отношений. Все это случилось в ничем не примечательный воскресный вечер, когда Кейт сделала выбор прорваться сквозь дамбу.

Пример 2. История Даниеля

 

Случай другого клиента, Даниеля, продолжает иллюстрировать этот процесс. Даниель был человеком, который боялся сойти с ума, и этот страх определял всю его жизнь. Он страшился, что однажды его эмоции (особенно напряжение и тревога) станут настолько силь­ными, что он потеряет рассудок. Он не знал точно, как стресс при­водит к мозговым нарушениям, но был уверен в том, что это долж­но случиться. Он живо воображал себя запертым в обитой войло­ком палате, запеленутым в смирительную рубашку, лежащим на спине в палате грязной, обшарпанной психиатрической больницы, крича день за днем, месяц за месяцем, и не будет никого в целом мире, кто бы откликнулся. Это его устрашало.

Он делал все, что только мог вообразить, чтобы не потерять рассудок. Он посещал дюжину докторов, перепробовал все виды транквилизаторов, избегал смотреть фильмы по телевизору или в кино или читать романы, где описывались бы сумасшедшие люди. Он пытался сдерживать нарастание своего страха тем, что жил один в доме, чтобы другие не могли бы его расстроить. Он прово­дил большую часть дня, сидя перед телевизором и смотря легкие комедии. Они ему не нравились, но по крайней мере не пугали его. Тем не менее, как бы он ни старался, иногда все же ощущал некоторую тревожность, в таких случаях он бежал к телефону и звонил своему терапевту, требуя направления в местную больницу. Там ему давали седативные средства, пока страх не проходил. Он госпитализировался по два-три раза в год.

Однажды поздним зимним вечером Даниель лежал на диване перед телевизором, почти заснув, но смутно еще различая окружа­ющие предметы и звуки. Внезапно он почувствовал тревогу. Он сел, озабоченный, и огляделся, пытаясь понять причину. Наконец он заметил, что телевизор был настроен на ток-шоу о бывших пси­хически больных пациентах, которые описывали свой опыт в самых подробных и красочных деталях. Он мгновенно вскочил и переклю­чил канал, но было поздно — он услышал слишком много. Он был не в состоянии заблокировать страх, который быстро разросся в полномасштабный приступ паники. Он испробовал все, что мог, чтобы ослабить его. Он побежал к своей аптечке за транквилизатором, но бутылочка оказалась пус­той. Он вспомнил, что у него была припрятана запасная на случай, если эта закончится, но забыл, где. Он отчаянно перерыл все шка­фы, ящики и коробочки в квартире, но нигде не мог ее найти.

Он перешел к плану спасения номер два. Несмотря на поздний час, он позвонил своему терапевту, но ответа не было; он вспом­нил, что тот был в отъезде. Он попробовал дозвониться до своих бывших терапевтов, но наталкивался на автоответчики или отклю­ченные телефоны. Он позвонил на две разные круглосуточные кри­зисные линии, но там ему посоветовали ни о чем не беспокоиться. Он пытался позвонить еще кому-нибудь: он знал, что с годами растерял всех друзей, но остались еще некоторые родственники, которые могли бы помочь. Он набрал номер и разбудил их, но они уже в течение многих лет слышали, как Даниель воет волком, и устали от его паник. Недовольные тем, что он разбудил их посреди ночи, они попросили его справляться со своими проблемами само­стоятельно.

Когда страхи дошли до предела, он выбежал из дома, запрыг­нул в машину и на всех парах помчался в дежурный кабинет район­ной больницы. Но когда приехал, увидел, что из-за гололеда на одной из главных магистралей столкнулись двадцать пять машин. Персонал больницы бегал вокруг жертв инцидента, пытаясь им по­мочь, а Даниелю было сказано, что сейчас не до него.

Так он попал в ловушку. Ему некуда было пойти, некому позво­нить, не к кому повернуться. Решив, что если уж он поддался пани­ке, то лучше быть дома, он сел в машину и направился к своей квартире. Он сидел на кресле в гостиной с выключенным светом, ожидая, когда его мозг повредится и он сойдет с ума. Так он сидел два часа, позволяя волнам паники находить на него.

Позднее Даниель рассказал, что с ним случилось, пока он си­дел и ждал. (Этот диалог воспроизведен с его слов.)

«Я сидел, и паника охватывала меня волна за волной; я был обессилен, напуган, мне некуда было податься и не к кому обра­титься. Я ждал, когда сойду с ума. Вдруг, неизвестно отчего, я вскочил и начал вслух говорить сам с собой. Я говорил все громче и громче, пока не перешел на крик. Я орал: "Кому есть дело до того, что я рехнусь? Хуже, чем сейчас, мне уже быть не может. Моя жизнь за последние десять лет стоит не больше, чем мусорный бачок. Я не женат, у меня нет подруги, я не могу удержаться ни на одной работе, последние 10 лет я нахожусь на инвалидности. У меня нет друзей, мои родственники меня не выносят, и мои терапевты уста­ли от меня. Так кому какое до меня дело? Это не жизнь. Я не должен бояться все потерять, потому что терять уже нечего. Нет больше причины себя защищать. Не имеет значения, какие меры предосторожности я предпринимаю, — они не работают, так зачем они? С меня хватит. Пропади все пропадом. Если я рехнусь, то я рехнусь, но не собираюсь больше убегать. Все равно уже некуда бежать. Если мне неизбежно предстоит кончить жизнь чокнутым, то перед этим можно немного повеселиться!»

Потом он встал, вышел из дома, пошел в ночной ресторан, где заказал самую большую и острую пиццу, какую смог найти. Съел ее всю целиком, отправился в ночной кинотеатр и не возвращался домой, пока кино не закончилось.

Это было поворотной точкой для Даниеля. Столкнувшись лицом к лицу с кризисом, от которого нельзя было убежать, Даниель выб­рал альтернативное В и никогда не оглядывался назад. Паника утихла, и он стал пытаться жить полной жизнью. Он начал путеше­ствовать и прошел некоторые курсы. Он занялся поисками работы и начал встречаться. Некоторое время спустя он нашел запрятан­ные лекарства, но тут же с отвращением их выбросил. К концу года он был совершенно другим человеком и почти никогда не испыты­вал тревогу. Все это идет от того зимнего вечера, когда он решил прорваться сквозь свою дамбу.

 

Комментарий

 

Эти две истории показательны для многих случаев. Как мог­ла Кейт держаться за кошмарные отношения все те годы и по­том вдруг в одно мгновение закончить их без сожаления и без оглядки? Как мог Даниель после стольких лет испытываемого страха разбить его в один драматический вечер?

Возможно, лучшим объяснением этим метаморфозам будет принцип, изложенный в начале этой части: люди не принимают решение об изменении до тех пор, пока они не будут вынужде­ны сделать это. Если что-то заставило принять их решение, они едва ли будут оглядываться назад. Они могли бы оставаться погруженными в свои проблемы многие годы, лелея смягчаю­щие обстоятельства и боль главного решения, но когда их окончательно прижмет, им не остается иного выхода, кроме как из­мениться самим.

Терапевт может спросить, когда нужно применять эту тех­нику. Наш опыт показывает, что она должна использоваться после того, как клиент был обучен другим техникам КРТ. Кли­енты должны знать, что это их убеждения, а не окружение, вы­зывают у них эмоциональный дистресс, и у них должно быть четкое представление о том, какая заменяющая идея будет ра­зумной и реалистичной. И только тогда данная техника приве­дет к конструктивным переменам.

Понятно, что данная техника не должна использоваться с суицидальными клиентами или с теми, кто склонен нанести се­бе или другим телесное повреждение в ответ на эмоциональ­ную боль.

Теоретически форсированный выбор — это некий оксюмо­рон. Если выбор вынужденный, то это не выбор. Цель техники не исключить выбор, а сузить его до двух альтернатив: мириться со своей проблемой или изменяться.

Дополнительная информация

 

Экзистенциальная психотерапия раньше других выдвинула идею о важности выбора клиента и его ответственности за себя. Клиентов по­ощряют брать на себя необходимый риск, чтобы актуализировать свой потенциал (Frankl, 1959, 1972, 1977, 1978, 1980; May, 1953, 1981).

Вильям Глессер, основатель терапии реальности (reality therapy), разработал психотерапию, основанную на выборах клиента (Glasser, 1998). Он утверждает, что мы выбираем все, что мы делаем, и что мыш­ление и деятельность — процессы произвольные (Glasser, 1989, 1998).

Создание диссонанса  

 

Принципы

 

Клиенты объединяют мысли согласованно, хотя и не всегда корректно. Если они начинают с абсурдного иррационального утверждения, то всю последующую информацию они интерпретируют в свете этого ошибочного начала, стремясь больше к по­следовательности, чем к точности. Сопровождает данную уни­фицированную схему чувство консонанса, заключающееся в том, что все в мире нормально и логично, даже если их несчастье продолжается. Консонанс этот, однако, подобен мозаике — сто­ит повредить один элемент паттерна, и оставшиеся кусочки вме­сте больше не будут сочетаться. Паттерн становится несогласо­ванным, и прежнее чувство консонанса сменяется чувством дис­сонанса.

Клиенты стараются обеспечить консонанс, даже если сама схема приводит к эмоциональному дистрессу, потому что диссо­нанс является для них даже более стрессогенным и может выз­вать тревожность. Эффект от этого равноценен тому, чтобы ска­зать: «Нормально быть несчастным; если действительность та­кова, то это твоя единственная альтернатива в жизни». Даже если это угнетает их, клиенты будут придерживаться мысли о; том, что они больны, потому что их установки и поведение осно- • ваны на таком восприятии; они будут защищать свои «нездоро­вые» утверждения вопреки многочисленным доказательствам обратного. Здесь ключевым моментом является то, что их «ре­альность» сфабрикована ими же, это продукт их ошибочных представлений о себе и окружающем мире.

Один из методов изменения ложной реальности, которая формирует основу несчастий клиента, — это попробовать пока­зать им нелогичность их мышления. Способ, которым можно этого достичь, — указать, что их чувство консонанса является иллюзией, что их стереотипы мышления полны противоречий и что их суждения едва ли могут быть справедливыми. Несмотря   на то что клиент будет противостоять такой конфронтации, на­стойчивость терапевта будет создавать все больший диссонанс в их ошибочной когнитивной системе.

Как только диссонанс достигнет определенной точки, вся схема разлетится в прах, и клиенты будут вынуждены смирить­ся с этим, чтобы принять новое чувство консонанса, основанное на новом восприятии. Очень важно, чтобы формирование более рациональных структур было тщательно разработано. Помни­те, что главная цель клиента — это последовательность: при­нять согласованную, хоть и наполовину ложную по сравнению с их начальным паттерном схему, так же легко, как принять и полностью исправленную. На терапевте лежит задача проследить, чтобы переход консонанс-диссонанс-консонанс вклю­чал наиболее жизнеспособную из возможных для клиента ре­альностей.

 

Метод

 

1. Попросите клиентов представить вам свои схемы относитель­но себя и свои взгляды на мир. Схема может быть общей или конкретной. В то время как клиенты описывают свои воззре­ния, терапевт очень внимательно записывает принципы, до­казательства и подтверждения, которые они приводят.

2. Проведите несколько серий тщательно подготовленных воп­росов, нацеленных на опровержение готовых схем клиентов. Вместо вопросов, направленных на контраргументацию, под­готовьте такие, которые введут клиента в диссонанс.

3. Клиенты обычно защищают свои схемы, придумывая оправ­дания и новые объяснения. Вы должны продолжать задавать вопросы, которые порождают сомнения в формулировках клиентов. В любом случае поддерживайте у клиентов диссо­нанс, пока они не перестроят схему. Очень важно, чтобы вы не отвечали на вопросы за клиента.

4. По мере продвижения клиента к принятию новой, унифици­рованной схемы тщательно контролируйте этот процесс, что­бы быть уверенным, что новое восприятие не содержит се­мян будущих несчастий.

Пример 1

 

СХЕМА: Я должен постоянно предохраняться от заразных мик­робов.

ВОПРОС ДЛЯ СОЗДАНИЯ ДИССОНАНСА: Как вы можете пре­дотвратить их вдыхание?

 

СХЕМА: Если я не исполню этот ритуал (подсчет шагов по пути к своей машине), то попаду в автомобильную катастрофу.

ВОПРОС: Может быть, вы используете не тот ритуал? Может быть, надо, наоборот, не считать? Откуда вы знаете? Сколько ава­рий вы потерпели до того, как начали выполнять этот ритуал?

 

СХЕМА: Невыносимо, когда другие отказывают мне.

ВОПРОС: Когда вы отказываете другим, это для них невыно­симо?

 

СХЕМА: Все мои проблемы из-за других людей.

ВОПРОС: Как вы можете остановить других от причинения вам неприятностей?

 

СХЕМА: Единственный способ для меня достичь счастья — за­ботиться обо всех, кто в этом нуждается.

ВОПРОС: Где вы возьмете силы заботиться обо всех?

 

СХЕМА: У моих родителей верные ценности. Я должен им сле­довать.

ВОПРОС: Чем ценности ваших родителей лучше ценностей дру­гих родителей? Похожи ли они на ценности других родителей? Если нет, значит, ценности других неправильные? Откуда вы знаете, что ценности ваших родителей правильные?

 

СХЕМА: Если ты самоуверен, люди будут тебя ненавидеть.

ВОПРОС: Любят ли они вас сейчас, когда вы пассивны?

 

СХЕМА: Единственный способ быть счастливым в этой жизни — быть жестким и непреклонным, иначе другие возьмут над тобой верх.

ВОПРОС: Если вы будете вести себя подобным образом, полю­бит ли вас тогда кто-нибудь?

 

СХЕМА: Женщины все время давят на меня, заставляя взять на себя более серьезные обязательства. Они лишают меня моей неза­висимости. Они все время злятся на меня.

ВОПРОС: Если бы вы были женщиной, стали бы вы встречаться с собой?

Пример 2. История Кэрол

 

Мы можем продолжить иллюстрацию создания диссонанса на примере истории Кэрол, нашей клиентки, женщины средних лет. Ее направил ко мне ее врач, потому что она страдала канцерофобией. Если говорить в целом, это не патологический страх, но в ее случае он был именно таким. Вместо того чтобы обеспокоиться этим, что было бы полезнее, она попала во власть к этому страху и мучилась им. Она не переставая консультировалась с докторами и приходила в ужас от каждого прыщика, она часами исследовала себя.

Кэрол знала лучших специалистов и прошла экспертные про­верки. Все находили одно и то же — ничего. Они утешали ее по поводу каждой родинки или боли и говорили, что абсолютно увере­ны, что у нее нет ни одного повода для беспокойства. Но каждый раз, когда они добавляли привычное: «Конечно, мы будем следить за этим», у Кэрол разбивались все надежды. Она игнорировала «нет причин для беспокойства» и «мы уверены» и вместо этого концентрировалась на будущих проблемах. Она уходила из врачеб­ных кабинетов еще более расстроенная, чем до того, убежденная, что доктора жалели ее и не сказали всей правды.

Кэрол прошла несколько сеансов терапии, и хотя они помогли ей в чем-то другом, не уменьшили значительно ее фобии. У нее был довод на любой мой аргумент. Если я спрашивал: «Почему вы ста­вите себе диагнозы, когда все эксперты говорят, что вы здоровы?», Кэрол отвечала: «Я знаю много случаев, когда врачи говорят, что они уверены, хотя имеют серьезные основания для сомнений». Я мог сказать: «Посмотрите, как дорого вам обходится ваше беспо­койство. Оно ни на йоту не уменьшает шансов заболеть раком. Все, что вы делаете, — это заставляете себя быть несчастной и биться в агонии». Она парировала: «Можно обнаружить рак на самых ранних его стадиях. Если вы не сделаете этого, то вам может не повезти». Если я говорил: «Вы искали его годами, и компетентные врачи никогда ничего не находили», она отвечала: «Но всегда есть вероят­ность, что я его найду!»

Так продолжалось и дальше. Она отметала любые опроверже­ния, которые могли придумать я и ее доктора. Однажды, когда она неистовствовала по поводу своих страхов умереть от рака, о том, как было бы несправедливо, если бы она им заболела, и как неком­петентна медицина, что не может его обнаружить, я расстроился и нечаянно создал ей диссонанс, произнеся:

«Подумаешь! Вы заболеете раком и умрете. Так или иначе, что такого ужасно страшного в смерти? Не важно, что ты делаешь, как ты защищаешь себя, не важно, как тщательно ты выискиваешь при­знаки, находишь докторов и проходишь обследования, так или ина­че все это напрасно. Потому что поздно или рано, что бы вы ни делали, вы умрете — может быть, и не от рака, а от чего-то еще, но наверняка. И что в этом ужасного? Не думаете ли вы, что Вселенная остановится после вашей смерти? Я ничего не имею в виду, но что делает вас такой бесценной? Думаете ли вы, что Бог рассчитывает на вашу помощь? Думаете, Вселенная без вас перестанет суще­ствовать?»

Кэрол чувствовала, что я не симпатизировал ей, но я выразил свое мнение; она начала задумываться над моими вопросами и своими страхами. Какое-то время она считала, что боится не смер­ти, а мучений при умирании. Она решила, что это неубедительно, когда осознала, что может умереть внезапно и без страданий. Она поняла, что, даже если случится худшее и она будет умирать не­сколько месяцев, ее мучения за эти месяцы не составят в сумме того количества боли, которую она сама себе создавала своими беспокойствами и предвидениями в течение сорока лет. Так почему же Кэрол так боялась смерти? Позднее мы выяснили, что ответ на мой создающий диссонанс вопрос о том, будет ли Вселенная существовать без нее, был ее центральным убеждением. Она больше боялась не акта умирания, а небытия. Мысль о том, что в один прекрасный день она перестанет существовать, была для нее нестерпимой; она не верила в загроб­ный мир, поэтому настоящая жизнь была для нее всем, что она имела. Она боялась, что после смерти лишь несколько человек будут ее оплакивать. Ее семья проронит несколько слезинок, на похороны, возможно, придет много известных людей, чтобы выра­зить свою скорбь, но это все. Совсем скоро только немногие будут думать о ней. Она станет выцветшей фотографией в семейном альбоме, которую лишь некоторые смогут узнать. Через 150 лет о ней не будет помнить никто. Все, кто ее знал, к тому времени давно умрут, и все будет так, как будто она не жила вовсе.

Это и составляло страх Кэрол и придавало странным, парадок­сальным образом ее жизни цель и смысл, так что она боялась ее потерять. Все время, пока она жива, она будет «неистовствовать, бушевать против угасания светила». Оставить свой страх будет по­добно уходу в забвение.

Очень много клиентов похожи на Кэрол, они могут принять муки смерти, но не ее позор — позор незначительности.

Они спрашивают меня: «Какой смысл? Зачем нужно проходить через всю боль и страдания жизни, если в этом нет никакого толка? Смерть делает жизнь бессмысленной. С уходом человека все, что он сделал в жизни, становится незначительным, тривиальным, нич­тожным, не стоящим и гроша». Если рассматривать жизнь с этой точки зрения, она кажется бесполезной. Человечеству три милли­она лет, и биллионы людей, живших на этой планете прежде, ка­жется, кан